Мёртвая

      Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Не забывай о дыхании! Алина стиснула зубы и прикусила губу с внутренней стороны, чтобы не отвести взгляд. Она думала про уж слишком открытое платье, о белых лилиях в руке, о маленьком Ио, сыне Талии. Мальчик крепко держал её руку, уже привыкший к её обществу и дружбе. Алексей наблюдал за ней с той самой золотой пустотой в глазах, которая её пугала. Не знаешь, о чём он думает и от этого страх только выше поднимает смертоносную волну с ледяного моря, которая окатывает с ног до головы и уносит за собой. Ио смотрел на неё с таким наивно-детским удивлением, он будто совсем не боялся пустоты в золотых глазах.       Девушка распрямилась и с улыбкой посмотрела на Талию. Раз уж он сюда пришёл, то пусть узнает, какой она может могла бы быть. Он ведь не слышал её искреннего смеха, не знал о том, как звучит тепло в её голосе. — Иоаким сильно просился к тебе. Не могла отказать, — Соболь подвела мальчика ближе к матери и тот тут же подбежал к ней. Талия взяла сына на руки и посадила рядом с собой у гримёрного стола, мальчик с интересом разглядывал себя в зеркале и улыбался. — Мама, я вырос? — повернувшись к матери, спросил мальчишка, нахмурив брови. — Конечно. Ты уже совсем большой, — Талия улыбнулась, поцеловав сына в щёку.       Алина и Алексей наблюдали за этой картиной в неловком молчании, изредка перебрасываясь пустыми короткими взглядами. Ио что-то щебетал и щебетал, рассказывая о том, как ему понравилось представление, и о том, какие красивые цветы бросали на сцену. Для этого мальчика бродячий цирк был большим, таким тёплым миром. Для него это была вся жизнь.       Алина взглянула на Алексея и кивнула ему, холодно, равнодушно, словно нарочито не показывая, что знает его. Она прятала в глубине себя всё, не позволяя кому-то узнать её чувства и мысли. Так куда проще. Девушка сдержано кивнула, приветствуя его, как старого делового партнёра, который был нужен только из-за хорошей прибыли. — Здравствуй, Рубин, — первой сказала Соболь. — Здравствуй, Скорпион, — ответил Алексей.       Талия обернулась на Алину, заметив в её руке букет. Циркачка тепло улыбнулась, обращаясь к Алине. — Подарок от поклонника? — Талия усадила сына на стул, поднялась и подошла к танцовщице. Соболь улыбнулась в ответ и вдохнула мягкий цветочный запах лилий. Алексей вновь подумал о том, как красиво белые волосы опускаются на лицо. Ему показалось, что искренняя улыбка на бледных губах выглядит как то, на что можно смотреть вечно. Он был вором. Он бы украл эту улыбку и повесил в рамку над кроватью. Любовался бы каждую ночь. И если бы это было возможно, Рубин бы так и поступил. — Тот беловолосый мальчишка из первых рядов. Я видела, как он оставил их на сцене, — ответила Алина. — Лотос, а ты много мужских сердец разобьёшь, — Талия засмеялась, Алина смущённо улыбнулась и обернулась на Алексея. Он видел в её глазах что-то ему самому непонятное, но точно знал, что готов в этих глазах утонуть. И знал, что тонет в них только он. — Думаю, ты права. Но пусть будут сильными, в мире много женщин. А достойных — единицы. — Талия пожала плечами на её слова и подняла сына на руки. Тот заулыбался ещё шире. Ио был похож на маленькое солнышко, которое никогда не гаснет. Пока что мир — сказка, а все люди — положительные герои. — А ты? Не боишься, что кто-то его разобьёт? — Алексей слушал их диалог молча, продолжая тайком любоваться Алиной. Другой. Настоящей. Невыносимо было думать, что она настоящей для него никогда не будет. Что скоро он никогда её больше не увидит. — А у меня нет сердца. Его уже давно убили, — голос Алины заставил Морозова вздрогнуть. Как много было в этой фразе. Она словно была для него каким-то упрёком, неощутимым, но весомым. — Смертники тебя испортили, — Талия хмыкнула, сложив руки на груди. — Талия, ты помнишь? — Алина закусила губу, отведя глаза. Точно, из-за лагеря она не сможет выступать. — Конечно. Удачно тебе отдохнуть. — Циркачка улыбнулась и обняла Мёртвую за плечи, как давнюю подругу.       В лагерь их заберут уже этим вечером. Рубин хотел верить, что успеет с ней поговорить. Она уедет и больше не вернётся, план будет закончен, а затем… Алексей не хотел представлять, как дуло его собственного пистолета уткнётся в грудь девушки. Хоть и прекрасно знал, этому быть. Скоро, всё ближе с каждым вдохом и ударом сердца. — Прощай, Талия, — Скорпион улыбнулась, а затем пошла в сторону дверей. Алексей пропустил её перед собой, открыв двери и вышел следом.       Алина, как только сзади щёлкнул замок, холодно хмыкнула и бросила букет в сторону, на каменную дорожку парка. Выкинула ненужный мусор, то, что уж точно ей не пригодится. Алексей наблюдал за этим с отстраненной усмешкой. Он ожидал, что девушка развернётся и уйдёт, но Алина стояла, как будто ждала чего-то. Как будто ждала его слов. Налетел очередной порыв холодного ветра, заставивший юношу вздрогнуть. — Я думал, тебе понравились цветы, — Алексей хмыкнул, передёрнув плечами. Он с усилием переборол желание отдать девушке своё пальто, заметив, как бледная кожа покрылась мурашками. Нет. Нельзя привязываться к ней. — Их Соболёнок принёс, а значит, они мне уж точно не нравятся, — Алина фыркнула, скривившись, как от неприятного запаха, который резко ударил в нос. Любое упоминание семьи неимоверно злило её. — Он твой брат, — не зная, зачем, напомнил Морозов. Прекрасно ведь понимал — Мёртвую родственные связи не останавливают. — Из-за него я сейчас разговариваю с тобой. Он сын Яна, а значит, не мой брат, — Алина наконец обернулась на него. Привычная ухмылка появилась на её лице, когда она взглянула в золотые глаза. — Шоу тебе понравилось. — Алексей собирался ответить, но его прервали. — И я сейчас не спрашивала. — Откуда ты знаешь, что я вообще был на представлении? — поднял брови Алексей. — Во всём Сансете я знаю только одного человека, который проходит в цирк Талии за половину цены. Мне Фим, тот парень из кассы, рассказал, — Алина пожала плечами и пошла в сторону своей гримёрки. — Алина! — Рубин остановил её своим окликом и она обернулась, остановившись. — Без крови. — Без креста, — ответила Скорпион, на секунду улыбнувшись. Пожелание удачи, как верили в Санбардо, было своеобразным оберегом. Ричекс ставил его выше, чем все остальные и знал, что удачу желать можно только искренне.       Алексею показалось, что в её глазах он увидел отражение своих чувств.

***

      Алина посмотрела на брезентовую сумку у своих ног. На самом дне были спрятаны кинжалы и остальная экипировка. Сверху пара кожаных штанов и две белые, тонкие рубашки. Всё, что у неё было. И потёртый кожаный плащ, дешёвый и старый.       Что-то держало Алину, она словно знала, что не должна уезжать, что обязана остаться. И даже не ради Смертников. Что-то более важное для неё. Что-то, что осталось от старой Алины. Что-то в её сердце, тёплое и правильное, до чего Мёртвая ещё не добралась. — Карета вот-вот будет тут, ты готова? — за дверью раздался бодрый голос матери. В последние дни мама стала бодрее, её состояние чуть-чуть, едва заметно, улучшилось. И Алина искренне надеялась, что мама не притворялась, что не пыталась этим убедить любимую и единственную дочь поехать. — Да, мама! Сейчас! — сжав в руках чёрные перчатки, Скорпион мысленно обратилась к Ричексу, хотя и знала, не услышит. Не было смысла просить помощи у богов. Алина нарушила его святой кодекс, когда занялась нечестным заработком, а значит, лишилась покровительства. Не достойна была, ведь с её рук стекала кровь, алыми потоками, красными реками, захлёстывала с головой, топила, и никогда больше не позволит выбраться.       Вздохнув, девушка убрала перчатки между складок плаща и закрыла сумку, закинула её на плечо и окинула взглядом комнату. Застеленная кровать, старый шкаф и маленькое окно. Больше у неё ничего не было. На подоконнике лежала всего одна книга, Сказания Бога, прочитанная уже сотни раз, в те дни, когда одиночество пожирало её и от скуки хотелось броситься в море. Она знала все молитвы наизусть, могла процитировать все учения и наставления, но знала, что это её вины не искупит. «Грешник, пусть он и Сказание знает, всё равно грешен будет и пред судом он в день один предстанет, и бог его накажет так, как в книге сей изложено.» Бог не помогает, всего в этой жизни нужно добиваться самому.       Вдруг она зацепилась взглядом за ручку на подоконнике. Ту самую, зелёную, со стеклянной розой на корпусе. Внезапно Соболь метнулась к окну, взяла её и положила к себе в сумку. Схватив чернильницу, девушка крепко закрутила колпачок, чернил у неё было совсем мало, а даже самые дешёвые стоили достаточно много денег. — Ты где там, милая? — повторила Мария, и Алина вышла из комнаты, закрывая двери. Тут же она наткнулась на мать, сидящую в инвалидном кресле. От пронзительныx, тёмных, как шоколад, карих глаз захотелось спрятаться. — Ох, слава Ричексу, успела. — Мария потянула дочь за руку, вынуждая присесть на корточки, после чего крепко обняла Алину. — Всё, беги. И не забудь отдохнуть, иначе я расстроюсь. — Конечно, мама. He волнуйся, тебе нельзя, — Алина ещё каких-то пару минут не хотела отпускать мать, но всё-таки быстро поцеловала её в щёку и отстранилась.       Девушка заметила в коридоре женщину, высокую и статную, со смолянисто-чёрными волосами. Она подошла к ней и протянула руку в знак приветствия. Женщина пожала её в ответ, кожа у неё была гладкая и мягкая, а ещё очень смуглая, как от постоянной работы на солнце. A глаза большие и зелёные, мутные, как два болота. — Эльвира, верно? — спросила Алина, и Эльвира в ответ ей кивнула. — Здравствуйте. Я изучила лекарства вашей матери, буду строго выполнять все наставления врача, — с полной серьезностью отчеканила сиделка, прекрасно понимания, что Алине страшно доверять мать в руки чужого человека. — Благодарю. Ваша зарплата на тумбочке под телефоном. Там за две недели сразу и ещё деньги на еду и лекарства. Если что, то сразу звоните, — Алина взглянула на смотрительницу. Та кивнула, и девушка обернулась на мать, ласково улыбнувшись, и выбежала из квартирки.       Карета стояла перед домом, большая и чёрная, с четырьмя лошадьми. Алина бросила брезентовую сумку в багаж, но, замешкавшись на секунду, незаметно вытащила один кинжал и быстро спрятала его в складках штанины. На всякий случай. Привычка ждать опасности, всегда быть начеку, не доверять людям заставляла её поступать так же, как и всегда. Прятать оружие в складках одежды и ждать. Внутри кареты сидело три девушки, двум из них на вид около шестнадцати лет, а последняя, похоже, её возраста. Алина села рядом с последней, окинув взглядом русые волосы и посмотрев в приветливые зелёные глаза напротив. Длинные волосы были заплетены в аккуратные косы, завязанные красными лентами, она была облачена в длинное платье темно-зелёного цвета, явно из хорошей дорогой ткани, руки были скрыты под рукавами, белый воротник и манжеты сделаны из кружева. Две другие тоже сидели в платьях, а их волосы были красиво уложены в разные причёски. На голове одной из них красовалась широкополая шляпа. — Привет, я Маргарита, — когда кучер отдал команду лошадям, сказала девушка напротив Алины, рыжая, с яркими веснушками и в светлом платье без рукав. — Алина, — спустя долгую минуту ответила Соболь и протянула руку для рукопожатия. Маргарита озадачено на неё посмотрела и Алина, вконец растерявшись, опустила ладонь.       Сидящая рядом девушка одарила её полным презрения взглядом, как будто брезгуя заговорить. Третья, похоже, самая младшая, со шляпкой, и очень похожая на Алинину соседку, с такими же острыми скулами и русыми косами, задала ей довольно странный вопрос: — А ты чего не в платье?       И действительно ведь. В компании трёх, точно богатых, мысленно заметила Скорпион, девушек она смотрелась отчуждённо и странно. Совершенно не подходила к этому идеальному образу. Совсем-совсем. На ней не элегантное платье, а кожаные штаны и холщовая рубашка, волосы наскоро собраны в пучок, и они белые и прямые, а кожа сверкала болезненной бледностью. Алина не решилась признаться, что не носит платья, потому что цена на них для неё не подъёмная. — Не хочу, — сорвалось с её губ самое очевидное и простое, Алина пожала плечами, стараясь звучать буднично и расслаблено. Против воли. Потому что привыкла. Ну какая им разница к её бедности.       Но мысли в голове путались, всё больше разгоняясь хороводом, который болезненно бил по вискам и Алина приглушённо зашипела, хватаясь за голову. Мама — Смертники — Ян Соболь. И так по кругу. Со временем, за каких-то несколько минут, она уже теряла начало и забывала, к чему приходила в конце. Мысль сменяла собой другую. Она ведь не должна была бросать маму, не должна оставлять Смертников, уезжать так далеко от Алексея. Она нервничала, очень сильно, чувствуя, как пульсация в висках заглушает болью все остальные звуки, а в глазах темнеет. И не сразу Алина заметила, как на руку упало что-то мокрое, но тёплое. Внезапный визг ударил ей по ушам. — Ой, у тебя кровь! — выкрикнула рыжая Маргарита, уже собираясь сказать об этом кучером, но Алина сделала резкий выпад и закрыла ей рот своей ладонью, прижимая вторую руку к носу. — Заткнись, — грубо прошипела Соболь и вторая ей скованно кивнула, испуганно отстранившись от неё.       Алина молча села на место, отнимая ладонь от лица и заметила на ней алые разводы, тёмные и горячие. Девушка, пока остальные притихли и наблюдали за ней с недоумением и страхом, раскатала белый рукав и прижала ткань к носу, вытирая кровь с верхней губы. Алые пятна расцветали на рукаве. По ощущениям кровь всё еще шла, и Алина разочаровано откинулась назад, зажимая нос рукавом. Пройдёт через пару минут, такое бывало, не самое страшное, что может случиться. Окинув смешливым взглядом попутчиц, Алина хмыкнула: — Ну и чего вы сидите, как загнанные мыши? Хотя бы имена свои скажите, а то едем безымянные. — Девушка, та, что с русыми волосами и в зеленом платье, нервно сглотнула. — Меня Дарьей зовут. — А-александра, — неуверенно прошептала вторая шатенка, боясь даже смотреть на рукав, пропитанный красным. — Да что вы так крови-то боитесь? — Алина засмеялась и убрала руку. Голова всё также болела, но мысли стали чёткими, а туман, покрывший разум, пропал. Соболь подвернула грязный рукав, скрывая пятно от чужих глаз, со смехом подумав, что пугать девушек больше не будет. Итак половину города в страхе держит, довольно.       Алина сняла сандали со своих ног и подогнула их под себя, опираясь спиной на закрытую дверь кареты и скручиваясь калачиком, будто кошка, которая боится чего-то, пока за окном мелькала гавань. Она боялась. Неизвестности. Оставлять маму одну. Бросать Смертников и Рубина. Уезжать в общество детей, хотя сама Алина ребёнком уже давно не была. Она не знала, даже понятия не имела, как идти на контакт, и не хотела особо. Инстинкт самосохранения твердил сохранять маску холода, не доверять, выжидать и опасаться. Она верила интуиции. — У тебя такие волосы белые, — завороженно произнесла Александра и, наткнувшись на удивлённый взгляд, продолжила, — ты из Фрозистанада? — Родственники были, — коротко и хмуро бросила в ответ Алина, отвернувшись от них.       Её сильно клонило в сон, усталость после работы в цирке и бессонной ночи, которую она провела в засаде, накатывала волнами, смешиваясь с головной болью, оттеснила все мысли, весь страх и волнение. Она слышала, что Маргарита, Дарья и Александра ещё хотели что-то спросить, но Алина их одёрнула, сердито зашипев: — Ради Ричекса, я хочу спать. Будете донимать меня своими дурацкими вопросами — пеняйте на себя. — Ты не заведёшь так друзей, — фыркнула Дарья, сморщив свой, до омерзения тонкий и идеальный, нос. Алина взглянула на них из-под полуприкрытых век. Девушки сидели ровно, держались уверенно, как настоящие леди или принцессы. Алина усмехнулась, не поднимая головы, и ответила, подавив зевок: — Запомните три главных правила. Мы с вами не друзья. Я ненавижу вопросы. Помогать мне тоже не нужно.       Ответ Алина слушать не стала, закрыв глаза и прильнув к спинке сидения, она тут же уснула, поддавшись успокаивающим движениям едущей по лесной дороге кареты.