Мёртвая

      Алексей глубоко вдохнул, отпивая из стакана коньяк. Он стоял перед окном своего кабинета, наблюдая за закатом, как всегда безупречный, в черных брюках и водолазке, пытаясь собраться с мыслями. Или не думая ни о чем. Ему абсолютно и точно не хотелось делать ничего, что он делал обычно — чистить оружие, раздавать карты, просчитывая самые удачные комбинации, разбираться с доходами Орхидеи. Просто стоять, пить крепкий алкоголь и…       Алина.       Алексей крепче сжал стекло в своих руках, словно желая раздавить его и изрезать кожу осколками. Он давно привык к тому, что мысли в его голове вспыхивают неожиданными вспышками в самый удачный момент, словно тот Алексей, с которым он все эти годы силился расстаться, пытался подсказать что-то нынешней версии себя. Но то, что Мертвая с каждой секундой оживала в его голове все чаще, это пугало. Вот бы эти недели поскорей закончились и тогда… Закон мафии был простым — либо посвятить ей жизнь, либо расстаться со своим существованием. Простая, но жестокая перестраховка. Убей, либо будешь убит. Человек, который уходил, мог легко открыть тайны своей группировки, поддавшись неожиданному раскаянию или соблазну хороших денег. Алексей, когда два года назад подписывал контракт с Алиной, прекрасно знал, что не сдержит своих слов. Он не мог жертвовать безопасностью Смертников ради жизни одной девчонки.       Но теперь эта девчонка была одной из главных частей его жизни и Алексей надеялся, что она останется вместе с ними. Мизерный шанс, Алина никогда не любила это дело, она выживала, она приспосабливалась. Она спасалась и убегала.       Дверь в его кабинет отворилась и Алексей стиснул стакан еще крепче, так, что на восковой коже проступили синеватые реки вен. Он просил не беспокоить его, только по срочным вопросам. Но была в этом доме еще одна девушка, которая стала ему жестоким кукловодом и которая плевать хотела на его просьбы. Он мог ее понять. Она старалась всеми силами сохранить то, что когда-то из пыли поднял ее отец, Андрей Желтогрузов. Он мог ее понять, но никогда не старался, предпочитая тихо ненавидеть. — Хорошие новости, я разобрала, чем мы будем травить Ксению. — Ну и чем же? — как можно равнодушнее бросил Алексей. Перед Ольгой нужно было притворяться. — Мортинт. Прозрачный яд, созданный для войны с фрозистанцами. — Символично, подумал Алексей. Они как раз идут в дом фрозистанца. — Его можно добыть в военной лаборатории. Это будет несложно.       Алексей знал, что у Кислоты было двое учениц в прошлом году, две девушки, которые не смогли поступить в Академию Химиков, и которых она самолично обучила. Они обе смогли попасть потом в военные лаборатории в качестве стажеров. Женя и… Как же звали вторую? — Арсения мне раздобудет немного, благо, у нее природный дар обаяния мужчин. — Чистейшая правда, Алексей несколько раз засматривался на Арсению, пораженный тем, насколько она была грациозной и насколько хрупкой. Оля продолжила: — Так же я начертила точный план дома Соболя, учитывая расположение свадебного шатра. Места укрытия, на случай перестрелки, отмечены красным.       Рубин дослушал ее, даже не поворачиваясь — в этом не было нужны. Ольга видела в нем лишь делового партнера, привыкла разговаривать даже с его спиной, ей не нужно было смотреть в глаза, она знала, он ее всегда слушает. — Почему ты не взяла тетродотоксин? Или цианид? Их достать легче. — Тетродотоксин нейтрализуется в алкоголе, а цианид легче выявить в организме, — бесстрастно отрубала Ольга, раскладывая на его столе свежую карту.       Они молчали еще несколько минут, пока Оля раскладывала план, а закончив, она почему-то не хотела уходить. Словно хотела сказать что-то еще, но не знала, стоит ли. Кислота была не похожа на Алину во всех отношениях. Начиная от противоположной внешности, с мягкими черными волосами и мутным взглядом, и заканчивая своим невозможно холодным равнодушием. Оля шла не бесшумно, как Алина, каждый шаг Малышевой был тяжелым, словно она не хотела двигаться. Ольга была виртуозом в картах и любила азартные игры, которые презирала Алина. Она была заметной, словно хотела показать свой авторитет, а Алина пряталась, показываясь на глаза только тогда, когда сама этого хотела. В Кислоте не было грации, присущей остальным женщинам. Станцуй она танец живота, ни на йоту не стала бы обаятельной.       Алина была похожа на благородную принцессу, ездила верхом, играла на арфе, танцевала, была грациозной и манящей. Ольгу вырастила улица и мафия, она с самого детства знала, каково это, когда смерть наступает на пятки и когда от неё некуда убежать.       Алексей понял, что Ольга хочет что-то сказать, наблюдая за тем, как она нервно бегает глазами от одной стены к другой. Это была просто игра, специально разыгранный для него спектакль. И Алексей решился подыграть, ответить на ее игру, пусть и с неохотой. Ольга была не тем человеком, который может стать тебе другом. Рубин поднял руку, крутанув ладонь в воздухе, что означало «можешь говорить». — Перестань вздыхать по Мёртвой, — бестактно и вот так сразу, не таясь, бросила Ольга, тут же скинув свою маску смирения и неуверенности. — Что? — Я вижу, как ты смотришь на неё. Как она смотрит на тебя. — И? — Алексей скосил глаза, наблюдая за ее действиями. С Ольгой нельзя было терять бдительности. — Она всего лишь девушка. А ты глава Смертников, у тебя нет права на бесполезные чувства, — Ольга била в больное, но Алексей молча проглатывал все ее слова. Малышева никогда не верила в любовь, для нее это было лишь мешающим жить мусором. Если и любила, то ловко прятала это в себе, убивая, а затем шла дальше. — Еще бы немного и я решил, что ты ревнуешь, — ухмыльнулся Алексей. Но эта черная угроза, промелькнувшая в его голосе, заставила Малышеву вспомнить, кто все-таки стал главным. Не она. — Я не дам тебе угробить то, что создал мой отец.       Это были ее последние слова, перед тем как захлопнулась дверь с ритмичным щелчком замка. Алексей наконец отвернулся от подоконника, задергивая шторы и закрывая окно. Скорпион сегодня не придет, в первую же ночь сбежать из лагеря у нее точно не выйдет. А значит, ждать ему некого.       Алексей сел за свой стол, сложив руки на нем. Он был человеком, который любил подумать. Обдумать все, что происходит, наедине с собой, разобраться в мыслях. В последние недели на это катастрофически не хватало времени. Что же, впереди целая ночь.

***

      Когда Алексею едва исполнился год, родители погибли, слегли с черным гриппом, который тогда охватил их поселок — небольшую, но яркую деревеньку на севере страны. Старшая сестра, проглотив свою скорбь, продав дом и взяв на руки брата, поехала в соседнюю деревню к бабушке.       Ему было чуть больше девяти лет, когда от старости умерла бабушка. Алексей точно знал, что его сестре гораздо хуже, ведь теперь ей нужно заботиться о младшем брате, а боль раны, которая осталась от потери родителей, теперь удвоилась смертью бабушки, и поэтому даже не разрешал себе плакать, делая максимум работы по дому и никому не рассказывая, что теперь точно остался сиротой. Он не терпел жалость к себе. Через месяц Екатерина продала дом бабушки и, насобирав денег, поехала в столицу, вместо обучения выбрав поиски работы, чтобы отдать брата в школу и обеспечить ему более менее нормальную жизнь.       Примерно тогда, когда уже шестая контора отказала его сестре, на своем пути они встретили Яна Соболя. Он был беловолосым, высоким, но очень худым, словно состоял только из углов и ломаных линий. И одет был явно не бедно, в одежде из дорогой белой ткани с расшитыми узорами. Алексею он казался кем-то, вышедшим из сказки, добрым волшебником, который помогает детям.       На фабрике Соболя, производившей мыльные средства, нашлось место для Екатерины, а сама фирма Соболя предоставила им жилье и хорошую денежную помощь. Алексей тогда думал, что это настоящее чудо. Он пошел в школу, а сестра уходила каждое утро на работу, варила химикаты и мыло, а вечером приходила домой. Она покупала ему книги. Много книг. Алексей вечером играл на скрипке, как его научила мама, а в выходной они ели мороженое в кафе, находящемся около дома.       Алексей пропустил момент, когда Екатерина начала угасать. Но он точно помнил, как с каждым днем она приходила все более вялой и вялой, как быстро засыпала, стоило ему взять в руки скрипку и как в выходной не могла встать с кровати, кашляя кровью. Брат и сестра Морозовы потеряли сказку, в которой жили последний год.       Когда однажды утром сестра не разбудила его, Алексей вызвал лекарей. У них не было телефона, поэтому мальчик побежал к соседям, и так к следующим, и к следующим, пока какой-то мужчина не подпустил его к телефону. Дрожащий, испуганный, с разбитой сказкой, Алексей плакал, действительно плакал, наверное, впервые в жизни, сжимаясь в углу квартиры, выделенной им фабрикой и съедал все конфеты, которые они припасли на его день рождения, когда в замке повернулся ключ и дёрнулась ручка. Мальчик поднял голову, утирая слёзы и отдался фантомной надежде, что похороны были просто врачебной ошибкой. Соболь не сказал ему ничего, ни одного объяснения, ни одной копейки материальной помощи, а лишь выкинул на улицу, отдав квартиру новым работникам, которые приносили доход компании.       Екатерина отравилась ядовитыми парами при варке хлора, работникам не выдавали нужной экипировки, это Алексей узнал несколькими годами позже. Это была первая причина ненавидеть. Ян, желая сэкономить, убил его сестру. Наказание в виде штрафа не показалось Морозову достаточно справедливым. Но что мог сделать мальчишка?       Когда ему было десять, появилась вторая. Ян, узнав, что он работает почтальоном, пригласил мальчика стать его посыльным. Платили хорошо, как для такой низкой специальности и для маленького мальчика. И Морозов, несмышленый, глупый идиот, пошел вместе с ним, устроился на работу в «Соболя», подружился с сыном и женой Яна, которые оказались приятными и теплыми людьми, относящимися к Алексею, как к родному сыну и брату. Но он наступил на те же грабли. Поверил Соболю. Тот развел ребенка простой и до невозможного легкой схемой, на которую попадались только идиоты. Предложил начать карьеру инвестора, вложить совсем небольшую сумму, и Алексей снова поверил. И снова остался без гроша на улице, сам один, когда Ян исчез и перестал замечать мальчика. Суд не помог бы, маленького сироту слушать не будут — скорее отправят в приют или церковную школу. Да и денег на недешевого судью у него не было.       Алексей выдохнул, поднимаясь со своего стула и обернулся на стену за собой. Причины мстить Яну были его собственными ошибками и детской глупостью, которые появились потому что Алексей был ребенком, которому деньги и теплое отношение вскружили голову. Парень мягко коснулся впадин на деревянной стене. Эти трещины в стене, — следы от вонзившихся кинжалов, — третья причина. Алина. Он не знал, почему два года назад это стало его сигналом и призывом к действию. Может, потому что обернувшаяся против отца дочь стала первым звоночком слабости Яна. А может, что-то другое.       То, что он понял вчера на представлении Талии.       Нет, это точно глупость.       Алексей давно перестал верить в сказочную любовь с первого взгляда. Это была детская глупость, придуманная взрослыми, чтобы милым, наивным деткам мир казался розовым и добрым. Но рано или поздно дети вырастали, обнаруживая, что родительская ложь уж никак не крепилась к реальному миру. Это оставалось только принять. Но ведь существует же духовное родство, узлы на пламени судеб? Или это тоже сентиментальная ересь, в которую верят глупцы?       Рубин поправил ворот водолазки, по привычке касаясь татуировки креста на шее. Словно боялся, что его плотина от прошлого исчезнет и боль вернётся. До торжества у Соболя, — свадьбы его младшей сестры, — оставалось времени меньше, чем мало, а дело было ещё одно. У них не было денег. И их нужно было раздобыть любым способом, даже не самым честным. Хотя другими они их не получали. Парень поднялся со своего места и пошёл в сторону двери. Минус работы состоял в том, что постоянно приходилось всех звать и они не появлялись в тот момент, когда были нужны, как это делала Мёртвая. Чёрт, он начал к ней привыкать. По коридору шла Ника, одна из его картографов, и Алексей легко кивнул головой, подзывая к себе девушку. — Сойка, позови мне Кислоту, — девушка замешкалась, несколько раз открыв рот, словно намереваясь что-то сказать, но Морозов её прервал. Он ненавидел, когда люди тормозили. — Быстро. — Да, сейчас, — Сойка быстро кивнула, бросившись к ступеням. Ей едва было четырнадцать, девушку на их территории поймала Мёртвая год назад. Ника забрела сюда далеко не случайно, подслушивала в барах расказни про банды по ту сторону реки. Её отец влез в карточные долги, мать умерла, и родитель решил продать дочь с сыном в какой-нибудь бордель. Ника сбежала и пошла туда, где сможет работать без страха попасться отцу. К таким же сломленным, как она.       Оля пришла спустя минут пять, молча окинув Рубина хмурым взглядом. На ней было простое зелёное платье в тон глазам, с белым воротником, а чёрные волосы собраны в аккуратный, насколько это вообще возможно без зеркала, пучок на затылке. Зелёные глаза были совсем немного подведены сурьмой, а крест на шее скрывал толстый слой пудры. Эта ночь не была для Оли рабочей. Смертники имели право на отдых, могли уходить в те дни, когда не было работы. — Куда-то собралась? — не отрываясь от работы, спросил Алексей. Он бы тоже хотел отдохнуть, только вот не видел смысла в сборищах людей, которые платят деньги ни за что. Да и, казалось, всё развалится, стоит Алексею на секунду отлучиться и оставить эту систему без опоры. — Да, в казино, — без сомнения, она говорила правду. Разве что с той разницей, что она собралась идти сама. Ольга не любила наряжаться для такого простого занятия, как сходить поиграть в карты. — Тогда извини, что оторвал, — ни капли искренности, но Оля хмыкнула, сделав вид, что не заметила этого. Алексей никогда не извинялся. — Хотел сказать, что есть у нас один богатенький — Ятен Котов, завтра он прибывает в Сансет. Перехватишь его в Орхидее. Схему действий знаешь.       Оля закатила глаза, одернув платье и поправив воротник. Ее задача была проста, она старшая девушка из Смертников, прекрасный химик и, надо быть честным, достаточно красивая женщина для своих восемнадцати. Алексей быстро нашел ей полезное занятие, кроме химии и изредка картографии. Малышева притворялась заможней юной дамой и ловила в барах клиентов, таких же богатых мужчин, охмуряла, а затем крала внушительные суммы. За такое в Санбардо была смертная казнь, но только если поймали. От этого только возрастал азарт, играть наперегонки с самой смертью, на выживание, кто первый упадёт, кого поймают. Странно, но выжить у них выходило только так. Смертники это те, кто бросаются в объятия смерти сами, а потом стараются ускользнуть, пока она отвернёт голову в сторону. Рано или поздно кто-то проиграет.       Ольга кивнула, показывая, что поняла суть его слов. Вслух они никогда не говорили, что она спала с клиентами, чтоб те ей доверяли ещё больше. Это была лишь работа, которую они исправно выполняли и получали за это вознаграждение. — Можешь идти, — Алексей кивнул на дверь, показывая, что она свободна, и Кислота тут же отвернулась, направившись в сторону выхода, тяжело ступая по полу. Рубин чуть улыбнулся, скорее жестоко, чем ласково. Он прекрасно знал, что Оля идёт в казино вместе с Фейерверком. И знал, что сегодня на площади танцы в честь дня рождения Жар-птицы. Именно туда она так спешила. — Кислота, — уже схватившаяся за ручку девушка обернулась, — никогда больше не пытайся мне врать. — Клянусь, однажды я обломаю лапы твоим паукам.       В её голосе не было и тени насмешки.