Знакомое насилие

      Чимин лежит, укутавшись в плед, который принёс ему Юнги. Пушистый, розоватый. Ему уютно, безопасно, пока он лежит здесь один и смотрит на вид за окном. Утро только наступает, и яркие оранжевые пятна, разбросанные по сдержанной в интерьере комнате, придают такой шарм, что Пак укутывается носом поглубже в тепло и спокойно выдыхает. Он слышит, как Юнги что-то делает на кухне, и это странное чувство, когда ты не один, успокаивает. Он не привык быть один. Всю свою жизнь он был с Тэхёном и братом… Осознание того, что ты всего лишь обуза в их жизнях, пришло так неожиданно. Эта ночь изменила слишком многое.       Юнги входит без стука, и его выдает лишь тихий скрип приоткрытой двери. Чимин не оборачивается, не двигается, только смотрит на выглядывающее из-за крыш многоэтажек солнце. — Чимин? — тихо зовут его и ставят кружку перед носом. Юнги садится на корточки и заглядывает в опухшие большие глаза. Там он видит только играющий свет, грусть и тяжесть. — Думаю, Джин уже с ума сошёл от того, что ты не вернулся домой. — Я могу остаться у тебя на некоторое время? — неформальная речь немного раздражает, но этот осипший голос Юнги просто не может прервать нравоучениями. — На сколько? — сразу задаёт он встречный вопрос серьёзным тоном. — Дня… два? Три? Неделю или больше, я не знаю, — тихо и честно отвечает Чимин, переводя взгляд на белую кружку с небольшим чёрным котиком. Это точно Юнги сам купил? Может, ему подарили? — Ты хочешь ко мне съехать? — Мин приподнимает бровь. — Я… Я хочу жить один, — у него сбивается дыхание. — Выгонишь меня из дома? — уголки губ Юнги приподнимаются, и Чимин смущённо фыркает. — Скоро я получу зарплату и смогу сделать взнос, — говорит он. — А пока мне некуда идти.       Юнги хмурится. Он касается чужой чёлки, и Чимин жмурится, будто уклоняется от удара, но Юнги только поправляет его волосы. Эта боязнь вполне объяснима. — Тебе страшно оставаться со мной, — констатирует факт мужчина. Он совсем его не понимает. Прицепился к нему, увидел отцовскую фигуру, защиту, и, наверное, Юнги сам виноват в этом. Пусть он и предупреждал, пусть и отвергал, но это никак не снимает с него ответственности. Он старше и умнее. Он должен был предугадать такой исход и никогда больше не встречаться с Чимином. — Другого выхода у меня нет. Либо Тэхён, который живет со своим парнем, либо брат, который должен жить с мужем, — фыркает Чимин и тянется за горячим чаем с ромашкой. — Я тебя ударил, — резко прерывает его Юнги, и видит, как чужая рука дёргается. — Мне не привыкать, — Чимин приподнимается, натягивает плед на плечи и берёт кружку в прохладные руки. Греется о нагретую керамику. — Я намного старше тебя, и мне не нужен слоняющийся по дому студент, — по тону его голоса не похоже, что он отговаривает. Смотрит заинтересованно. В жизни Юнги долгое время был застой, прерывающийся только время от времени грубым сексом, а сейчас в его полупустой квартире лежит загнанный несамостоятельный молодой человек, который не знает, куда ему идти. — Ты молод, Чимин. Ты не знаешь, на какую тропу вступаешь. Методом проб и ошибок мы находим верный путь, но тебе лучше посоветоваться с другом или братом, прежде чем принимать решение. — Юнги-хен, — Чимин поджимает губы, хмурится и смотрит с самой настоящей обидой. Его не задело ничего, кроме слов, сказанных сейчас, — мне двадцать три года. Я хочу сделать хоть какой-то выбор самостоятельно. У меня защита диплома в июне. Просто скажи, что мне нужно делать по дому. Я не буду мешать.       Юнги вздыхает и поднимается. — Поживёшь месяц. Но если ты передумаешь и попробуешь свалить всю вину на меня, — взгляд Юнги становится холодным и враждебным, отчего Чимин ежится, но напора не сбавляет, — можешь позабыть о спокойной жизни.       Юнги забирает свою подушку и куда-то уходит.       Пак падает снова на постель и укрывается с головой. Внутри него идёт настоящая борьба между страхом, который говорит вернуться в комфортную среду, молчать и делать вид, что ничего не изменилось, и желанием сдвинуться с мёртвой точки. Рано или поздно розовые очки ломаются, и их лучше снять, чтобы это стекло не попало в глаза и не лишило зрения. Определённые обстоятельства и некоторая несамостоятельность привели его в тому, что он живёт на шее брата и лишь делает вид, что сам учится и работает. Мало того, что в последнее время он начал пропускать занятия и стал брать меньше смен, так у него и в жизни всё перевернулось, он просто не знает, как вернуться в стабильность.       Спустя где-то пятнадцать минут он слышит, как входная дверь захлопывается. Скорее всего Юнги ушёл на работу. Чимин заинтересованно оглядывается. Опрометчиво оставлять его одного в квартире. Может, тут есть камеры? В любом случае стоит осмотреться, если он собирается здесь жить.       Телефон он находит на другой тумбочке. Скорее всего его туда положил старший. По истории вызовов и сообщений понятно, что некоторое время у Джина была настоящая паника, что Чимин не пришёл ночевать. Тридцать пять звонок от брата и около пятнадцати от Тэхёна. Пак поджимает губы. Детская обида на друга, что когда ему было плохо, его не было рядом, съедает его, но желание закрыться от брата сильнее. Ему просто необходимо рассказать хоть кому-нибудь о том, что произошло, о том, как ему больно. Джин воспринимает его, как ребёнка, а от того он и ведёт себя, как ребёнок. Он знает, что будет слушать от него нравоучения, истерики, поэтому звонит Тэ и выходит в коридор, оглядываясь. — Господи! Чимин, мать твою, я думал, что ты умер! — слышится из динамика, и Пак чувствует себя некомфортно из-за того, что заставил так волноваться. — Где ты? Джин звонил мне, сказал, что ты не пришёл домой. Он спросил не у меня ли ты, и я сказал, что у меня. Он не поверил, но я поднёс телефон к храпящему Чонгуку, и он успокоился.       Чимин улыбается на последнее предложение. Эти парни такие милые на самом деле. Он проходит аккуратным тихим шагом на кухню, будто кто-то дома всё ещё есть, и заглядывает в холодильник. Только пара коробок с кулинарией, пиво, вода и мандарины. В одном из контейнеров какая-то курица терияки. — Я, эм… У Юнги-хена, — говорит Чимин, и Тэхён звучно выдыхает. — У меня было два варианта: или Минсок, или Юнги. Я видел, как этот чел был с тобой, а потом ты пропал. У вас что-то было? — Ким воркует в звонок, а Чимин ежится, резко захлопывает коробку с едой и чувствует приступ рвоты. — Тэ, — тон Чимина становится серьёзнее, — я… Было, но я не хотел, — говорит он и сдерживает слёзы. — О Боже… — Ким охает в трубку. — А к Джин-хёну пришёл Намджун, сказал, что тот только со мной носится, о нём забыл, и я, — он всё-таки плачет и стирает слёзы рукой, — просто сбежал к Юнги. — Чимин-и… Ты же знаешь, Джин тебя любит. — Он не считает меня самостоятельным, Тэ. Для него я ещё ребёнок. Но у него ведь своя семья есть сейчас… Я знаю, что он как бы обязан, но… — Он использует тебя, как повод, чтобы не делать серьёзный шаг в их отношениях с Намджуном, — вздыхает Тэ, будто сказал что-то, что скрывал очень долго. — Не хотел этого говорить, потому что звучит не очень, но я давно это заметил. А с Ми… В общем, Чонгук со всем разберётся. Мне приехать? — Нет, я… Мы обязательно встретимся, но позже. Я сейчас немного не в состоянии говорить, — он всхлипывает в динамик. — Хорошо, тогда отдыхай, малыш.       Чимин долго смотрит в экран телефона.       Спокойно и сдержанно — так можно описать квартиру, в которой ему придётся теперь жить. В прошлый раз он не рассматривал её, но обстоятельства изменились. Видно, что над ней поработал профессионал, заботящийся не сколько об эстетичном виде квартиры, сколько об удобстве. Большое количество свободного пространства без лишнего декора напоминало Чимину заброшенный дом, из которого не успели забрать все вещи. Гостиная была совмещена со столовой, но даже это не давало огромному помещению стать уютнее. Большой белый ковер, на котором стоит небольшой столик, серый диван и кресло рядом, которое заставляет слегка покраснеть от воспоминаний, плазма, несколько дисков в низкой тумбе, барная стойка. Кухня ещё напоминала что-то живое: много утвари и странных приспособлений для готовки, которые Чимин видел только у Джина в руках, но никогда не спрашивал для чего они, и небольшой беспорядок для перфекциониста Юнги. Комната для гостей была приятной и более расслабленной. Это обрадовало на самом деле. Он бы не вынес жизни в холодном закрытом пространстве.       В этот день Юнги не возвращается домой, оставляя своего соседа в этой жуткой квартире наедине со своими мыслями.

***

      Чимин просыпается поздним утром, потому что вчера долго не мог уснуть, пугаясь каждого шороха. Он думал, что может повременить с вещами несколько дней, но эта квартира его пугает, а потому план таков: пока брат на работе, вернуться домой, собрать все необходимые вещи, а Чимин уже составил примерный список в голове, и тайно сбежать на машине Чонгука. Хорошо, что у Тэхёна есть права, потому что Юнги просить не хотелось. Чимин хочет оставить брату записку и не говорить с ним лично. Он просто не сможет. Проблемой было то, что Чонгук пересекается на работе с его братом, и они работают в одно время, поэтому тот может и будет его расспрашивать. У них с парнем друга не такие близкие и доверительные отношения, чтобы он был в нём так же уверен, как Тэхён, а, зная брата, тот сможет проболтаться. Лучше сказать всё самому.       Пришлось подгадать время, когда у Сокджина будет смена, и он не сможет отпроситься. Тэхён подъезжает на какой-то крутой затонированной машине, и на секунду Чимин думает, что Чон чем-то подпольно торгует, потому что даже внутри пахнет дорого. — Тебе надо с ним поговорить. Он твой брат. Он поймёт, — постукивая по рулю, говорит Тэ. — Он будет меня отговаривать, советовать, а я боюсь, что не смогу себя отстоять. Мне нужно… Нужно освободиться, — Чимин трёт глаза. Его сердце стучит с бешеной скоростью. — Ты слишком упёртый, чтобы сдаться, да? — хмыкает парень. — Джин хуже, — Чимин выдыхает. — Знаю.       Ограбление проходит быстро. В чемодан и сумку летит всё: начиная от серёжек и побрякушек, заканчивая любимым постельным бельём, кружкой и ноутбуком. Много одежды и любимой обуви. Тэхён роется в его шкафу, перебрасывает все вещи за спину и иногда с пустым лицом смотрит на друга, держа в руке что-то особо пикантное. Оказывается, кружевного белья у него больше, чем он думал. — Оно стоит семьдесят тысяч, бери конечно, — бурчит покрасневший Чимин и возвращается к книгам и тетрадям, которые ему тоже надо забрать. — Юнги не заскучает, — хмыкает Ким.       На чемодан приходится сесть, чтобы его закрыть. Он получается таким пузатым, что кажется, что вот-вот лопнет и острые кусочки молнии прилетят прямо в глаза. Сумка слегка трещит, но в целом… в целом всё собрано. Сердце бьётся как сумасшедшее. Чимин чувствует себя таким бунтарём на самом деле. В крови бурлит адреналин. — Всё, уходим, — говорит он и осматривает свою комнату.       Голые простыни, одеяло, подушки, матрас, полупустые полки, некоторые фотографии на столе, одинокая лампа, которая ещё полтора часа назад была окружена конспектами и каким-то барахлом. Одиноко и пусто. Сердце пропускает удар и больно колет. Было ли это правильным решением? Наверное, да. И вся эта маленькая уверенность рушится, когда замок щёлкает. Тэхён испуганно поднимает голову, шепчет короткое «блять» и поднимается.       Сердце падает куда-то в ноги, в ушах несколько секунд звенит, а тело немеет. Перед ним стоит Джин с опухшими красными глазами и чёрным пакетом с бутылками. Его вид разбитый, такой, каким Чимин его не видел очень и очень давно. Он чувствует себя последней тварью, когда сжимает в руках лямку сумки, а у его ног стоит большой чемодан. Брат не сразу понимает, что происходит. Сначала в его глазах неверие, потом на несколько секунд появляется радость, но как только его глаза опускаются ниже, Чимин получает звонкую пощёчину.       Джин никогда его не бил. Никогда.       Младший отшатывается, путается в ногах и падает на задницу. На глаза наворачиваются слёзы, и он поджимает губы. Перед глазами сразу мелькает несколько образов, коротких и тёмных. — Ты… — Джин указывает на него пальцем, его разрывает от гнева и обиды. — Ты собирался уйти, ничего мне не сказав? Своему брату, который тебя вырастил? Который всю свою жизнь отдал тебе? Предать свою семью? — Джин делает шаг вперёд, и Тэхён в конце комнаты боязливо готовится к тому, чтобы защищать друга от ещё одного удара. Чимин же молчит. — Вы меня все решили бросить в один момент, да? Я тут жопу рву, чтобы вас всех защитить, а вы так со мной поступаете, да? Как последние мразоты уходите, наплевав на меня и мои усилия.       Чимин не совсем понимает, к кому брат ещё обращается, но предполагает, что к Намджуну. Теперь понятно, чем закончился их недавний конфликт. Сложно поставить себя на место мужа брата, потому что он видел, как они смотрят друг на друга, как они влюблены, и как Намджун делает всё, чтобы партнёру было комфортно. И после стольких лет он так резко ушёл? — Я съезжаю. Тебе нужно налаживать свою личную жизнь. Я только мешаю, — Пак медленно поднимается и выдвигает ручку чемодана. Он старается держать спокойное бесстрастное лицо, но мокрые глаза и тихий голос его выдают. — А я тебя отпускал? — Я достаточно взрослый, чтобы не спрашивать разрешения, — Чимин еле сдерживает нахлынувшие эмоции. — Нет, Чимин-и, — Джин встаёт слишком близко, больно тыкает в грудь и зло шипит в лицо младшего. — Ты ещё не дорос до этого. Я обязан заботиться о тебе, и я это делаю, так что, будь добр, принимай эту заботу. — Это… Мама не хотела бы этого, — тихо говорит Чимин. — Ты не знаешь, чего она хотела бы. Ты её даже не помнишь, а я помню. Перед смертью она сказала позаботиться о тебе, и я прекрасно справляюсь с этим, поэтому не строй из себя большого и самостоятельного. Ты без меня и недели не проживёшь. Один уж точно, — яростно говорит Джин, и чужое сердце разбивается. Чимин помнит. Помнит маму. Немного, урывками и призраками, но помнит. — Ты ведёшь себя как отец, — Пак толкает брата плечом и идёт к двери. Не оборачивается, не хочет видеть реакции. Он сказал это, чтобы задеть, ненарочно, вырвалось.       Тэхён бежит за ним, подобрав оставшиеся вещи.       Чимина здесь больше не будет. Во всяком случае, по своей воле, как бы импульсивно это не звучало. — Ты как? — спрашивает друг в лифте, и парень только позорно плачет, царапая ногтями лямку сумки.