Зависимость

Зинаида Николаевна нервничала. Граф уехал всего за пару дней, а она словно потеряла сына. Первые полгода Феликс утопал в наркотическом безумии, а потом резко перестал. Как ни старалась княгиня, но больше ни разу не видела сына, охваченного иллюзиями. После этого он стал поникшим, словно вместе с наркотиками ушло любое веселие из его жизни, перестал выходить на улицу и всё чаще запирался в комнате. Решив, что смена обстановки может помочь, Зинаида Николаевна отдала приказ подготовить всё к поездке в Париж. Когда до отъезда оставалось несколько дней, она решила сообщить об этом Феликсу. За дверью как обычно стояла мертвая тишина. Княгиня постучалась. Щёлкнул замок, и из-за двери показалось бледное лицо сына. - Мама? Что-то случилось? - Позволишь войти? Он открыл дверь шире. В комнате стоял полумрак, постель была несколько помята, а стол был завален книгами. Подобное было ему совершенно не свойственно. - Что-то случилось? – женщина вздрогнула, очнувшись от собственных мыслей. - Сынок, я решила, что стоит сменить обстановку, так что поедем в Париж. - Когда вы уезжаете? - Нет, Феликс, ты тоже едешь. - Но какой в этом смысл? - В последнее время ты сам на себя не похож. Я решила, что стоит оставить Петербург на время, чтобы отдохнуть. - Почему бы нам не поехать в Архангельское? - Ты полжизни провел там, а вот в Париже бывал всего пару раз. Через два дня мы уезжаем, так что собирай чемоданы. - Как скажете. Смена обстановки совершенно не помогла. В Париже, который раньше ему нравился, Феликс по-прежнему все время проводил в стенах своей комнаты. Зинаида Николаевна совсем отчаялась. Вечером княгиня отправилась в гости к Елизавете Фёдоровне, надеясь найти в ней поддержку. - Есть ли у твоего сына друзья? - Ох, не знаю. За этот год я его ни с кем не видела. - Может вспомнишь, кто приходил к вам? - Помню, что это все началось после того, как мы с графом Дашковым вернулись в Петербург. Граф вскоре уехал, а Феликс… - Может он так из-за смерти Ирины? - Не знаю, дорогая. Не хочет он мне ничего рассказывать, как ни пыталась спросить, а он всегда уходил от ответа. - Я через неделю вечеринку устраиваю, может найдём ему там соратника? Если уж Феликс никого себе там по сердцу не найдёт, то может хоть друга встретит, а от него мы и узнаем причины перемен. - Можно так поступить, да вот что-то не уверена я. - Хуже от этого не будет, а так может и поможет. Или осталось то, что ты ещё не пробовала? - Нет, всё бесполезно было. Новости о приглашении на вечеринку Феликс рад не был, но матушка активно настаивала на визите, и расстраивать её ему совершенно не хотелось. Вечер был организован с поистине королевским размахом. Гостей было много, залы были украшены живыми цветами и статуями, приглашены лучше музыканты. Юсупов пробыл тут всего полчаса, но уже израсходовал все силы, однако продолжал натягивать легкую улыбку и вести короткие беседы. Нестерпимо хотелось домой. Дашков опоздал на вечер, но был рад приехать. Все эти бессмысленные разговоры отвлекали от мыслей про хозяйство и оставленный Петербург. Граф совсем недавно переехал во Францию и старался сделать это поместье максимально выгодным и комфортным, а ещё пытался занять себя хоть чем-нибудь лишь бы не думать о России и о том, кто там остался. Он с удовольствием глотнул хорошего шампанского и осмотрел гостей, ища к кому бы присоединится. Его взгляд остановился на маленькой группе в дальнем углу, а зрачки удивлённо расширились. Аккуратно, стараясь не привлечь к себе внимание, Дашков направился к ним. Остановившись чуть в стороне, граф начал внимательно осматривать беседующих. Бокал в его руках дрогнул. Он готов был поверить в то, что Феликс умер во время взрыва в Крыму, чем в то, что он сейчас стоял в этом зале. Граф не мог поверить в то, что это тот самый Юсупов: вечно веселый, слишком шумный со свертком наркотиков в кармане. Тот, кого он сейчас видел, был совершенно другим: бледный и худой, слишком трезвый и спокойный для Феликса, а в улыбке проскальзывали фальшь и усталость. Дашкову стало страшно, он не мог представить, что должно было произойти, чтобы человек так изменился. Граф отвернулся, ушёл в другую комнату, где едва не столкнулся с Зинаидой Николаевной. - Граф Дашков! Рада встрече, не знала, что вы тоже тут! – женщина улыбнулась, протягивая свою руку. - Рад встречи, Зинаида Николаевна! Я совсем недавно переехал и тоже крайне удивлён встрече с вами. - У меня есть к вам небольшая просьба. - Я весь во внимании. - Мне бы не хотелось омрачать вам праздник, так что приходите завтра в нашу квартиру. Думаю, вы помните адрес? - Ох, к сожалению, совершенно забыл. - Ничего страшного, пойдёмте, спросим у Елизаветы Фёдоровны карандаш. Феликс отвлекся от разговора, глянул на дверь и вздрогнул. Слишком знакомой показалась уходящая фигура. Его собеседники плавно присоединились к другой группе, и он остался один. Из дверей вышла матушка, а рядом…Дашков. Юсупов не мог поверить своим глазам. Руки его задрожали, сердце забилось, словно после бега, а бумажный сверток в нагрудном кармане иллюзорно обжог кожу. Феликс залпом допил бокал и ушёл к окну. Холод стекла совершенно не помогал успокоится. Затихнувшие чувства вновь заиграли с новой силой, как и боль от утраты. Всё-таки не стоило идти на этот вечер. Князь быстрым шагом направился в уборную. К счастью, там никого не было. Закрывшись, он сел на корточки и развернул конверт, поднял рубашку оголяя бока. Один надрез, ещё один, и ещё. Боль от серебра и тонкие струйки крови. Мысли наконец-то начали проясняться. Захотелось уехать из Парижа или больше никогда не покидать пределы своей комнаты. В коридоре послышался смех, а затем голоса. Кто-то дёрнул ручку, Феликс перестал дышать. - Кажется, занято, - произнёс за дверью Дашков. – Давайте вернёмся чуть позже. Юсупов заткнул себе рот ладонью, чтобы не издать ни звука. Рука под рубашкой сделала ещё несколько надрезов, на этот раз глубже и больше. Но это совершенно не помогло успокоиться, пара слезинок всё же скатилась по бледной коже. Князь сделал несколько быстрых, глубоких надрезов, убрал лезвие в нагрудный карман. Он встал и, тяжело дыша, подошёл к раковине, умылся холодной водой, заправил рубашку, на которой проступила пара маленьких пятнышек крови. Сердце немного успокоилось, но Юсупов всё равно не мог здесь более находится. К счастью, Зинаиду Николаевну он нашёл быстро. - Матушка, позвольте мне покинуть праздник раньше вас. - Что-то случилось? - Ничего серьёзного, я просто устал, и у меня разболелась голова. - Хорошо, отправишь потом машину обратно, я не хочу просить Елизавету Фёдоровну. - Как скажете. Дашков обратил внимание на вошедшую фигуру, Феликс быстро подошёл к Зинаиде Николаевне. Он показался бледнее, чем был до этого, а глаза немного покраснели, на сколько это мог увидеть Дашков. Сначала граф подумал, что князь снова был под действием наркотических веществ, но тот был непривычно тих, да и зрачки его были обычными. Феликс быстро покинул комнату, а граф понял, что что-то тут не так. Выйдя следом, он увидел только отъезжающую от дома машину Юсуповых. Придя домой, Феликс налил себе дорогого вина и сел у окна. Луна была невероятно красива. Выпив пару бокалов, князь уткнулся лицом в ладони и тихо заплакал. Поездка в Париж была просто ужасным решением. Он достал лезвие и сделал пару неглубоких надрезов на запястье. Выступившая кровь смешалась со слезами, а ранки неприятно защипали. Феликс убрал лезвие обратно, даже не сложив в конвертик. Юсупов откинулся на спинку кресла и бездумно уставился в ночное небо. Этот вечер определённо был самым ужасным вечером за прошедший год. Фары осветили первый этаж дома. Князь забрал бутылку и бокал и скрылся в своей комнате, заперев дверь. Зинаида Николаевна зашла домой разочарованная. Что же произошло на этом вечере? Она была совершенно потеряна. Княгиня села за стол в гостиной и начала раскладывать карты, стремясь привести мысли в порядок. Завтра утром должен прибыть граф, он сможет помочь, в этом она была уверена. Состояние Феликса не давало Зинаиде Николаевне покоя, ей было больно видеть сына таким. Женщина тяжко вздохнула и направилась в свою спальню. Этот день был просто провальным. Утро выдалось на удивление прекрасным. Солнце заливало светом всю квартиру, птицы щебетали за окном. Зинаида Николаевна выпила чашку ароматного кофе и села за книгу, ожидая приезда Дашкова для завтрака. Мужчина не заставил себя долго ждать. В десять утра они принялись завтракать. - Зинаида Николаевна, как прошёл этот год для вас? - Ох, Александр Илларионович, сложный это был год. Феликс сильно изменился, и я переживаю о причине этих перемен. Конечно, меня радует, что обстановка в стране стабилизировалась. - А что с Феликсом Феликсовичем? - Трудно сказать. Я не узнаю его. Из радостного и открытого мальчика он превратился в совершенно другого человека: почти никуда не выходит и часто бывает грустен. – она вздохнула. - Не печальтесь, Зинаида Николаевна, думаю, скоро он придёт в себя. - Александр Илларионович, помогите мне, пожалуйста. - И как же я могу помочь вам? - Вы общались с Феликсом, может поговорите с ним, попытаетесь узнать в чём причина столь разительных перемен? - Вы думаете, он мне что-то расскажет? - Сейчас вы единственный, кто сможет поговорить с ним. Вы год не виделись, так что повод побеседовать найдётся. - Помогу чем смогу, Зинаида Николаевна. - Я вам невероятно благодарна, Александр Илларионович. Знаете, а он ведь до сих пор даже не завтракал. - Наверно, князь был вымотан вчерашней вечеринкой и пока ещё спит. Не стоит переживать, он ведь Юсупов. - Надеюсь на это. Феликс оторвался от чтения газеты, когда услышал, что кто-то пришёл. Он не имел ни малейшего преставления, кто бы это мог быть. Решив не показываться гостю, князь отложил книгу и стал прислушиваться. Незнакомец прошёл в столовую, его встретила матушка, а потом… Он услышал голос, который не хотел слышать ещё долгое время. Юсупов едва не упал со стула, трясущимися руками открыл окно, надеясь, что это поможет успокоиться. Не помогло. Сердце бешено стучало, дыхание участилось. Феликс надавил на запястье и ощутил боль, которая чуть успокоила его. Он коснулся рёбер, каждого бедра, живота, плеч. Дыхание пришло в норму, сердцебиение замедлилось. На рубашке проступили пятна крови. Юсупов взял книгу и закрылся в ванной, где не было слышно, этот голос.