Цена спасения

- Ацуши! Парень вздрогнул от неожиданности. Он усердно пытался переварить то, что произошло. Поверить в реальность происходящего все ещё давалось с трудом, но, если его глаза, уши и тигриное чутье его не обманывают, тогда то, что он видел в данный момент - правда. В голове забилась, заглушая все звуки вокруг, одна мысль: Получилось, получилось, получилось... - А?.. Куникида нахмурился. - Кажется, мне стоит позвать доктора Йосано. Если сначала Куникида выглядел раздраженным, то теперь на его лице читалась тревога. А как иначе, когда твой подчинённый ни с того ни с сего начинает глазами, полными ужаса, буравить стену, кожа его приобретает мертвенно-бледный оттенок, а очнувшись, он начинает настороженно оглядываться по сторонам, словно из-за угла сейчас выскочит злодей, с которым придется сразиться. Либо шкет действительно заболел, и высокая температура ударила в мозг, либо - что вполне вероятно, - все ещё не отошёл от стресса. Оно и не удивительно, учитывая, сколько им всего пришлось пережить за последние недели. Ещё и эта армия человечества им на голову... - Куникида сан, подождите! Куникида озадаченно обернулся. Он даже не стал спрашивать, что Ацуши от него хочет, лишь в недоумении вскинул бровь. - Скажите, Куникида сан, а Федор... Он больше не появлялся? Сначала Ацуши хотел спросить о том, что, собственно, произошло с момента победы Фукудзавы над Фукучи. Но, вовремя сообразил, что это прозвучит крайне подозрительно, ведь, насколько Ацуши понял, никто не помнит того, что произошло по-настоящему . А если быть точнее, так и не произошло, благодаря Дазай сану, самому Ацуши и двоим мафиозо. Они нашли книгу. Это заняло всего пять дней, хотя ее поиски всегда представлялись Ацуши делом ужасной сложности. После ее нахождения действовать нужно было быстро, ведь Федор, безусловно, уже прознал об их находке. У книги изначально есть и ограничение: написанный в ней текст должен иметь структуру повествования с причинно-следственными связями. Но Дазай разрешил эту проблему так: он придумал такой расклад событий в прошлом, который приведет его к мысли об истинной способности Достоевского именно в Мерсо. Когда он поймет это, то станет идти не по обговоренному с Чуей плану, а сделает все, чтобы уничтожить Федора своими руками, дабы тот не успел переселиться в чье либо тело. Физически он гораздо сильнее, а раз Гоголь им мешать не будет, то все должно было сработать. Долго решали, кто будет переписывать весь их план в книгу, потому что, когда это попробовал сделать Дазай, на бумаге не появилось ни слова. Буквально. Сколько ручек, карандашей и иных пишущих предметов он перепробовал, все без толку, чернила не оставляли на странице и следа. Чертова обнуляющая способность. Дазаю было бы куда спокойнее, делай он все это сам. - Ты что, охренел, швабра недоделанная?! С каких это пор ты не доверяешь мне, а?! По-твоему, твой трясущийся шкет справится с этой работой лучше меня?! - Вот поэтому я и не хочу, Чуя, чтобы этим занимался ты. Ты же истеришь по любой мелочи, как псих. Хочешь, чтобы твой гадкий характер испортил нам все? Лишил нас возможности всех спасти? Чуя выглядел как бомба, которая взорвется в любую минуту, но после последних слов он успокоился. Более менее. Он умел быть холодным и рассудительным, когда того требовала ситуация, и он мог прекрасно осознавать, что его характер и правда слишком вспыльчивый для такого важного дела. Чуя был не уверен в своей способности сдержаться, если что-то, ну скажем, Дазай, взбесит его, и в том, что случайно не начертит пару лишних полос. Это будет катастрофой. - И вообще, я не собирался доверять эту работу Ацуши. Ацуши, без обид, но ты слишком эмоциональный, и слишком сильно за все переживаешь. Конечно, я верю, что ты можешь держать себя в руках когда надо, но я бы хотел предпринять все меры предосторожности. А вот Акутагава, сдается мне, сможет справиться с этой работой безупречно. С его то холодным умом и бесстрастным нравом. Хоть ты больше и не являешься моим подчинённым, думаю, я смогу доверить это дело тебе. Не правда ли, Акутагава кун? Счастье, написанное на лице Акутагавы, как и стальным блеском мелькнувшее в его глазах чувство превосходства - Дазай ведь признал, что хоть в чём-то считает его лучше тупого тигра, - Ацуши не забудет никогда. - Что? Ацуши, ты, видимо, действительно заболел. С чего такой вопрос? Воспоминания изменённой реальности, которые было трудно считать своими, ибо не проживал Ацуши таких событий, начали восстанавливаться в его памяти, представ его взору. Неделю назад состоялась последняя схватка. Фукудзава убивает Фукучи. Брэм берет контроль над вампирами, и все, кто превратился в живых мертвецов, приняли свой прежний облик. Их босс становится предводителем армии человечества. Отдел по делам одаренных отправляется в Европу, в Мёрсо, дабы разгребать весь тот хаос, что учинили смерть небожителей и двойная тьма. Отдел же привез тело Федора, и позволил детективному агентству убедиться в его смерти. С трупом особо не заморачивались, и кремировали в тот же день - с Достоевским лучше было действовать наверняка. Так значит, они и правда справились?.. Теперь он, наконец то, может в это поверить. От пронзившего его разум осознания по коже пробежал мороз. Ему хотелось расхохотаться, стиснуть в объятиях всех, кто стоял вокруг, даже нелюдимого Куникиду, рассказать всем своим коллегам о том, как он их любит и счастлив их видеть. Их, а не их тела. Но как только он об этом подумал, то впал в ступор. Он попытался что-то сказать, но горло словно перетянули удавкой, и не получилось выдавить и звука. Тело прошиб озноб, и Ацуши не заметил, как начал дрожать. Он тщетно старался сморгнуть начавшие появляться в глазах слезы. - Йосано сан, кажется, вам стоит подойти. Куникида решил, что это все таки стресс дал о себе знать, потому что сам недавно переживал приблизительно то же самое. Видимо, Ацуши неделю пребывал в шоковом состоянии, и только сейчас осознал, что все, наконец, позади. Вопрос о Федоре, видимо, также был последствием стресса, ведь мозг, насколько Куникида знал, иногда блокирует травмирующие воспоминания. Да, Йосано стоит дать ему успокоительное, потому что сам Куникида был не силен в успокаивании людей. Запоздалая реакция, Куникида всегда знал, что Ацуши тормоз была очень бурной. Ацуши сидел, опустив голову и закрыв ладонью лицо, дабы скрыть льющиеся ручьем слезы. Он пытался сдерживать рвущиеся наружу всхлипы, но рука едва ли могла подавить их. Как и капли, падающие с щек. Ацуши казалось, что его сердце сейчас разорвется. Разорвется от боли и ужаса, которые нахлынули на него слишком стремительно, чтобы он мог им сопротивляться. Он, как и Дазай, видел тела. Только, в отличие от наставника, он ушел из аэропорта сразу же, как только увидел Кёку чан. Он едва смог узнать её. Ацуши усердно давил в себе те чувства, которые может вызвать смерть всех своих близких людей, - изувеченный труп одного из которых он увидел воочию -, на протяжении целой недели, понимая, что положение отвратительно и без его истерик. Его тигр, - как и Расёмон Акутагавы, - оказались неуязвимыми даже перед такой катастрофой, в то время как способности остальных, даже снежный демон Кёки и дар доктора Йосано, оказались бессильны. Если бы только он поменялся с ними местами, если бы он только оказался рядом, если бы он только смог всех спасти, он снова не справился, не справился, не справился... Как только эти мысли настигли его, Ацуши мысленно дал себе пощечину. "Хватит жалеть себя." Он никогда не забудет этих слов. Слов обжигающих, как и боль от пощёчины, которую он помнит до сих пор. Но, именно благодаря этим словам, он до сих пор смог жить, не захлебываясь в постоянно преследующем его чувстве вины. Кстати, Ацуши только сейчас понял, что среди присутствующих не заметил Дазая. Разбирается с последствиями побега с Мерсо? - Ацуши... Ацуши, да посмотри ты на меня! Над ним возвышалась Йосано. Она протянула ему таблетку с водой, недовольно ворча что-то о том, что Куникиде стоит меньше давить на своих подчинённых, а Куникида доказывал, что вообще ничего не сделал, просто у пацана расшатались нервы. Потихоньку приходя в себя, Ацуши стал думать о том, где же, все таки, Дазай. Ему безумно хотелось расспросить того о том, как изменилась реальность в Мерсо, и насколько точно сработал план Дазая. Хотя, судя по тому, что Достоевский был мертв - в этот раз тело было точно его, - план был разыгран, как по нотам. Хотелось услышать подробности битвы двух гениев из уст самого Дазая. - Спасибо, Йосано сан, извините за... Это все. Йосано небрежно отмахнулась, мол, все в порядке, ведь они все сейчас переживают не лучшие времена. - Простите, Куникида сан, я что-то забыл... А где Дазай сан? Куникида и Йосано встревоженно переглянулись. Когда Дазай прибыл в Йокогаму, Ацуши был на другом конце города. За пять дней Накаджима почти не появлялся в агентстве, выполняя мелкие поручения и разгребая с остальными сотрудниками последствия несостоявшегося "апокалипсиса". За пять дней, он, кажется, так и не узнал. Что ж, хоть некоторые заботливые личности, такие как Йосано, хотели уберечь Ацуши от правды, надеясь, что за это время что-то изменится в лучшую сторону, тянуть больше не имело смысла. Он должен узнать. - Пошли. Ацуши не стал задавать вопросов, понимая, что не помнит, - не знает - чего-то важного, и не хотел выставлять себя рыбкой Дори с памятью вместимостью в пять минут. Его встревожило то, что Куникида вел его в больничное крыло. Дазай сан ранен? Наверняка ранен, ведь, по плану, он должен был встретиться с Федором лицом к лицу, на этот раз схватившись с ним не в интеллектуальном, а вполне себе физическом поединке. - Заходи. Куникида пропустил его вперёд, а сам остановился у двери. Ацуши испугался, что все несколько серьезнее, чем он предполагал, ведь Дазай был явно без сознания. "Только бы он спал, а не..." Подойдя к койке поближе, Ацуши застыл, как вкопанный. - Это... Это что ещё такое? Неудивительная реакция, для человека, который видит эту картину впервые. Потому что Дазай абсолютно не выглядел так, словно он спал. Его лицо выражало абсолютную безмятежность, и было спокойным, как водная гладь. Как... Как у мертвеца. Однако, действующие на нервы своим писком приборы и светящиеся ломаными линиями экраны давали понять, что Дазай, может, и умирает, но все ещё не сделал своего последнего вздоха. Ацуши не заметил на нем ни одного серьезного ранения или травмы, его пульс был стабилен, и, если бы не одно обстоятельство, он бы так и не понял, почему тот лежит здесь, в больничном крыле, такой, казалось бы, здоровый и невредимый. Одно обстоятельство, которое было, на самом деле, главной причиной замешательства Ацуши. От Дазая, неровными и не имеющими никакой стабильности волнами, исходило голубоватое свечение. - Что это такое, Куникида сан? - Что ж... Мы тебе об этом не рассказали - справедливости ради, не только тебе, - Но... Произошло кое-что серьезное. Куникида медленно приблизился к Ацуши. - Пять дней назад, Дазая притащил в агентство исполнитель мафии, который был в Мерсо с ним, Накахара Чуя. По его словам, Дазай неожиданно стал действовать не по плану, который они обговаривали ранее, и запер себя и Федора в помещении, отделив себя с ним от исполнителя и от того парня, менеджера Небесного Казино. Дазай каким-то образом узнал об истинной способности Федора, перерождаться в теле того человека, который убьет его, - Куникида мог не утруждать себя данным объяснением, о способности Федора Ацуши помнил хорошо, - а потому сделал так, чтобы никого поблизости не было. Опять таки, со слов исполнителя, дрались прямо в рукопашную, орудуя одним кинжалом на двоих, пока ничего не понимающий Накахара сан, - как бы Куникида ни ненавидел портовую мафию, он был вежлив ко всем, почти без исключений, - не ворвался к ним, - Куникида вздохнул. - Вот тут его рассказ теряет всякую внятность и становится очень странным, ибо он, видимо, сам ни черта не понял, так что постараюсь рассказать то, что смог понять сам, - Куникида сделал паузу, дабы убедиться , что Ацуши не потерял нить разговора, - Когда Накахара Чуя все таки попал в помещение, в котором дрался Дазай, Федор, на первый взгляд, был уже мертв. Дазай не успел развернуто ему объяснить, как работает способность Достоевского, потому что он "Ворвался как угорелый, бормоча что-то о том, что должен убить его сам и сказал мне не вмешиваться, а то способность Федора меня убьет и он переродится во мне. Ну вы же понимаете, что в тот момент это звучало, как бред собачий?" - Потому исполнитель, желая добить Федора, - чтобы наверняка не проснулся, и не успел Дазай выкрикнуть ему о том, чтобы тот не смел этого делать, - Накахара Чуя уже направил свою способность в сторону Федора, который, оказывается, очень умело притворился мертвецом. Дальше события развивались слишком стремительно...

* * *

- Чуя, мерзкий придурок, разве я не предупреждал тебя не лезть?! Гравитация направляется к Федору. Одним своим прикосновением она бы раздавила все его внутренности, и разорвала на части. Этого нельзя допустить. Дазай действует скорее рефлекторно, нежели действительно осознавая свои действия. - Неполноценный человек! Он успевает вытянуть руку прямо в последний момент. Гравитация останавливается. Федор, которого хоть и пырнули четыре раза, действует также стремительно. Ни Дазай, ни Чуя не успели ничего осознать. Достоевский буквально подскочил к Дазаю, неожиданно хватая его руку, которая до сих пор светилась голубым. И прижал эту руку прямо к груди Дазая, туда, где находилось его сердце. В этот момент комната завибрировала, и оказалась объята синем свечением, настолько сильным, что ослепляла взгляд. Смотреть в их сторону было невозможным - глаза сразу начинали слезиться. От Дазая в буквальном смысле исходило бесконечное количество энергии, которая сжимала и уничтожала все на своем пути. Даже обладатель такой сильной способности, как Чуя, оказался бессильным против этого давления. Если бы не его гравитация - его бы просто расплющило возникшем вихрем энергии. - Ты ведь знаешь, что такое сингулярность, Дазай кун, не так ли? - Дазай попытался что-то ответить, но любое усилие заговорить причиняло острую боль - казалось, горло проткнули горящим кинжалом. Его лицо было мертвенно-бледным, из носа, ушей и глаз стекала кровь - от резко возросшего давления. Он попытался глотнуть воздуха, но, лёгкие, казалось, были заполнены водой. Выраженный в этот момент в карих глазах ужас Чуя не забудет никогда. Сингулярность. Он знает, каково это - испытать ее на себе. - Думаю, ты также знаешь о существовании противоречивых сверхспособностей. Ты ведь всегда знал, что твоя - одна из них, правда? Обнулив самого себя, свою собственную способность, ты создал сингулярность. Никто не знает, к каким последствиям может привести ее появление, - голос Федора был спокойным, но в его глазах горел огонь, - а значит, мы не знаем, что произойдет после моей смерти. Ты только представь себе это. Я могу переродиться в твоём теле прямо сейчас. А может, мне не повезет и твоя способность все равно будет обращена против моей. Но как все произойдет, мы не узнаем до последнего момента. Это же восхитительно, просто чудесно! - огонь в глазах превратился в маниакальный блеск. Федор говорил на последнем издыхании, от него также начало исходить слабое фиолетовое свечение. Способность покидала его?.. - А теперь представь, что будет, если... Что Федор сказал дальше - Чуя услышать не мог, ибо голос Достоевского стал слишком тихим. Он специально прошептал последние слова на ухо Дазаю, чтобы услышал их только он. От этих слов Дазай, если такое вообще было возможно, побледнел ещё сильнее. Вибрация и волны света стали исходить от них обоих, и казалось, что само пространство исказилось. Чуя уже приготовился быть раздавленным сингулярностью, как вдруг... Все прекратилось. Настолько быстро, насколько же и началось. Ни свечения, ни вибрации. Ничего. Осталась лишь комната, которая, пострадав от действия сверхспособностей, потеряла вид обычного помещения, напоминая фантасмагорию - видение из самых страшных кошмаров. И двое парней, свалившихся друг рядом с другом. Хотя нет, слабое свечение все таки имелось. Оно все ещё исходило от Дазая, но теперь имело вид слабого отсвета мерцающей лампы в ночи. Такое же непостоянное. Федор был мертв - Чуя в этом не сомневался. А Дазай лежал, с едва пробивающимся пульсом. Он был без сознания, но живой.

* * *

А на кой чёрт, собственно, нужна такая жизнь - без сознания? Этот вопрос вертелся в голове Ацуши с того момента, как Куникида закончил свой рассказ. - Получается, с того дня, неделю назад... - Да. Он так и не проснулся.