Доктора, маги и солдаты.

То был крайне необычный случай, по крайней мере для него лично и для всякой медицины в общем. Человек, как известно, существо весьма противоречивое. Самые глубины холодной жестокости всегда соседствует с самыми возвышенными чувствами родительской любви, и всегда внутри черепной коробки человека, ни в каком-либо ином месте, поскольку оный является как творцом, так и безмолвным свидетелем, парой неспособным изменить что либо, как бы сильно не старался. Именно также человека можно назвать крайне живучим организмом, но мало кто согласиться отрицать то, что человек и крайне хрупок. Всего пара неправильных ран или рана оставленная на самотек может привести в полноценной гибели, иногда быстрой, иногда долгой и мучительной. Потому и существует такое искусство медицина, по ошибке называемое наукой. Асэр Уольш не сразу собирался отправляться по дороге в сторону Вушцлава, когда получил письмо о том, что у них случилось нечто необычное - человек остался без половины органов, но всё ещё был жив. По всякой мере он двигался и сражался некоторое время, причем делал это с таким рвением, что оно привело в шок даже бывалых бойцов, особенно когда он набросился на одного мусцирата, начав отрывать от того куски плоти голыми руками, ломая собственные ногти в процессе. Оба трупа в конечном итоге были доставлены полевой госпиталь, по большей степени неповрежденные после окончательной смерти. Среди бойцов данный инцидент вызвал огромное множество мистификаций, от чего по началу тот воспринимал просьбы своих товарищей по ремеслу приехать как не более чем заразную форму суеверий, выработанных у них на фоне “ужасов войны”. Но в конечном итоге ему поступил приказ от вышестоящего полковника роты, что могло намекать на одно из двух - либо паника и стресс доходят даже до высших чинов, либо же это в самом деле правда. Туфли были почти целиком покрыты грязью и явно требовали полноценной чистки, но выбирать ему не приходилось, да и жаловаться на такое было бы крайне глупо на фоне постоянных вздох и хрипов боли со стороны солдат, часть из которых уже отходила в мир иной, а часть готовилась. Полевой госпиталь находился в стороне от основной дороги, на территории старой церкви, служившей женским монастырем ещё со времен Царя Алмеяна III, то есть ей было почти три сотни лет. Возражения служителей Богов наших были строго проигнорированы. Прочная каменная кладка пережила много невзгод и была местом для богослужения многих поколений, теперь же она служила местом для лечения раненых. Даже в эту эру, когда война велась за километры взводами низших учеников синода, церковь стояла всё также. Кто знает, может никто не осмеливался стрелять по мосту Богов, а может просто мастера прошлого были куда лучше современных. Нормальная дорога давно была превращена в груду камней, когда солдаты Р'ольской республики отступали, то взорвали их с целью нарушить логистику поставки ресурсов своего врага через эти самые дороги. Потому докторам часто приходилось ходить по грязи между шатрами, поставленными вследствие нехватки места внутри самой церкви. Трупы отнесли в крипту церкви, где обычно хоронили монахов и священнослужителей, но там также банально было холоднее, а потому мертвецы сохранялись дольше. Сейчас они уже слегка надулись, но ничего более, сохранились они все же хорошо. – Весьма иронично, не находите? – товарищ Асэра наконец-то подошел, им являлся полевой главврач. Мужчина в районе 40ка лет, слегка седой, но все также полный сил, острыми чертами лица и явной каплей сомбарской крови, о чем говорили его темные волосы, слегка крючковатый нос и зеленые глаза. – Что именно? – Факт того, что мы положили этих двух в крипту. Напоминает сюжет книгу Эллора Хаксли, ожившие мертвецы в подвале моста Богов. – Ах вы про это, не особо интересуюсь мистикой и художественной литературой в принципе. Надеюсь вы не столь же суеверны, как ваши подопечные или солдаты. – Что уж вы, нет. Но отрицать возможности того, что этот офицер мог некоторое время двигаться без органов я не стану. На том разговор был окончен простым двусторонним кивком, знавшим разные, но похожие вещи для двух деятелей неблагодарности. Уольш подошел к операционному столу и, пробежавшись глазами по инструментам, начал проводить поверхностный анализ умершего, – Умерший - Сулиус Хакзей, двадцать четыре году от роду, мужчина ростом 86 орунов и весом 51 моров… на момент зачисления в пятый корпус десятого полка армии его Императорского Величия, – его достопочтенный товарищ принял роль записывающего, не видя в столь тривиальной задаче нечто унизительно, а потому начавший делать это без лишнего слова, – На момент смерти тело сильно уменьшилось в весе, так как погибший потерял по меньшей мере 60% внутренних органов включая: желудок, поджелудочную железу, кишечник, толстый и тонкий, полторы почки, другая половина всё ещё находится в теле, печень, половину сердца и треть легких, а также большую часть крови. Причина смерти - несовместимые с жизнью травмы или остановка сердца вследствие болевого шока. Далее мы проведем рассмотрение его зрачков на наличие признаков паллегского бешенства. Добрый доктор бесцеремонно открыл глаза умершего, рассматривая склеру на наличие желтых вен, присущих так называемому “бешенству”, болезни вызывающему постепенную деградацию мозга и упрощение мыслей человека, передается посредством контакта крови и половым путем соответственно. Крайне опасная болезнь, унесшая многие жизни в 14 веке. Предположительно болезнь начала свой пагубный марш из региона старой Паллегии, региона что находится на границе между современным Эрексом и Сомбаро. – Судя по зрачкам больном не страдал ею. Иных аномалий в анатомии субъекта не наблюдается. По крайней мере до полноценного вскрытия, которым я предлагаю заняться прямо сейчас, “герр доктор”, – в ответ тот получил только кивок и отложенный карандаш и блокнот, а также взятые руки инструменты для разделывания трупа. Думаю не стоит говорить, что вскрытие человека и разделка свиньи на мясо отличается в первую очередь тем, как быстро это производится. Человека вскрывают медленно, осматривая слой за слоем, особенно те, на которых чаще всего встречаются причины смерти. Однако же конечный итог в виде изуродованной туши всегда один. Благо вскрывать то там было особо нечего, да и нарушить “целостность” тела ещё более было нельзя. Медленно но верно те копались через труп, пока наконец-то не добрались до позвоночника. Обычно профессора искусства по имени медицина останавливаются куда раньше, да и не начинают разделывать труп в фарш, но случай был другой и требовал полного изучения. Наконец-то было что-то, что сумело привлечь интерес даже скептически настроенного Асэра. Некий твердый камешек цвета темно амарантово-пурпура, образованный на фрагменте позвоночника D3 со стороны внутренних органов. По началу тот подумал, что то был осколок необычной формы, в конце концов такое уже случалось, когда находили осколки в необычных формах. В течение войны верховная коллегия института сыскала себе новое увлечение в виде коллекционирования шрапнели и иных фрагментов инородного происхождения необычных форм с трупов. Он лично видел небольшую коллекцию осколков расплавленного от пиромантии графита в форме снежинок. Какие же необычные и ужасные увлечение порождает война, особенно в тех, кто может спать спокойно вдалеке от нее и контактировать с ней напрямую в один и тот же момент. Вот только следов проникновения этого “осколка” не было. Он будто бы сам по себе появился прямо здесь, о чем Уольш успел подметить далеко не один раз, пока говорил с коллегой, дабы убить время. Второй труп, казалось, сохранился куда лучше, ибо и травм у того было куда меньше. Стальная маска-шлем изображающее лицо, культурная особенность приведенная в строгие формы необходимостью и массовым производством, была наполовину скомкана имела следы зубов, на вторую половину оторвана. Два из этих фактов ещё можно было списать на травмы головы постмортем, то вот следы зубов, вызвали куда больший скепсис. Оголенная часть лица была лишена кожи, множества мускулов, доходя до костей. – Второй труп - имя неизвестно. Происхождение… также сложно сказать. Каштановые волосы с пепельным оттенком могут говорить о южно-Р’ольском происхождении. Принадлежность к определенному корпусу, как и чин в армии сказать не могу. Я просто не знаю о системе рангов в армии Туйне. Однако он явно был мисцератом, то есть кавалеристом. Причина смерти - возможная травма головы, альтернативно это была обильная потеря крови. Явным нарушений костной структуры черепа не видно, как и как-либо проникающих ран. Субъект не является целью исследования, но думаю стоит снять отпечатки зубов с его шлема и соотнести с оставшимися зубами первого. На этом осмотр тел объявляется оконченным, – коллега ещё некоторое время писал в блокноте, пока не отложил его, принявшись тянуть спину. Они провели весь день в этой крипте, не делая перерывы на еду, воду или отдых, только сейчас эти чувства догнали их души. – Славненько. Забавно кстати, – уже в который раз закрутил шарманку выходец из Гелина, – Истинно говорят, что природа творит чудеса. Думаю тот шарик не шрапнель, а что-то вроде опухоли. – Ну нет, опухоли не бывают такими жесткими, – клич жизни слепого-гордеца: держаться только университета, никогда не ставить академию под сомнения, ведь он был их частью и более ничем и никем. – Всякое бывает, может она просто… образовалась из костной ткани? – Двенас, ну кости ведь не так работают и вы это знаете. Если опухоль образуется в костях, то она образуется в костном мозге, а не из самой кости, об этом ещё писал… не помню, какой-то профессор. Если честно, то я сильно устал давайте отложим разговоры о трупах до завтра, – энтузиазм к работе с значимым имперским университетским преподавателем начинал давать сбой, тем более когда он без умолку болтал об этом камешке, который они нашли в его спине. Будь его воля, то Асэр отправил бы его куда подальше на передовую и продолжил работу в одиночку. Двенас же не подавал виду, но когда университет и догма науки по книге ставили на Тхеуса, любой человек потеряет всякое желание общаться. Медленным но верным шагом, те двигались в направление своих палаток, где собирались провести вечер и ночь, прежде чем проснуться полными сил и продолжить свою работу мясников с дипломами. Вот только по пути до них товарищ Уольша проронил из своего рта нечто, от чего он не ожидал особо бурной реакции, – Кстати говоря, наверное стоит сообщить, что синод собирался направить несколько своих агентов для “помощи нам”, – слова резали будто бы сделанные из стали. – Ох, только этих ненормальных не хватало. – Что поделать, такое дело явно привлекли внимание наших “друзей”. Знаете же старую поговорку: медицина это внебрачное дитя благородного Синода и служанки по имени “Натурология”, – некоторое время его коллега молчал, обдумывая что именно сказать тому. У него был не самый приятный опыт работы с этими высокомерными переработками прошлого, когда они забирали в свой свинцово-гранитный полис всё что не было прибито к полу и вызывало у них интерес одновременно, а для того что было прибито вызывали отряды побольше. – …И как скоро? – Учитывая вашу собственную задержку… думаю от двух до пяти дней, – Асэр в ответ шлепнул себя по лбу, проклиная собственную гордость, которая не давала ему ехать раньше, лишившая его каждой минуты драгоценного времени. “Ожившие трупы, ну и придумают же”, думал он тогда. Из этого “транса” его вывел всё тот же собеседник не успевший измениться особо за пару секунд, – Думаю это значит лишь что эти два дня мы должны работать особо усердно, так ведь? – сказано это было с неким оптимизмом, он верил, либо хотел чтобы коллега верил, что окончание осмотра займет не слишком много времени, а потому колдуны не успеют забрать труп себе и закрыть его под грифом “секретно”. Гордец Уольш должен был признаться, что еда в военном лагере была далеко не самой худшей, да чего уж говорить,если он сам и происходил из бедного рода, если вообще из какого либо рода, а жизнь деятелем науки о почти мертвых не приносила особо прибыли, до войны во всяком случае, благородный люд скорее умер бы или мучился от болезни, чем стал бы платить ему больше. Простая похлебка из овощей наполняла силами не только здоровых, но и раненных, особенно раненных. С поставками хлеба и сушеного мяса были определенные сложности, а хэн-командоры наказывали особенно сильно за своевольные попытки раздобыть мяса охотой. Бессмысленная трата сил, особенно так близко к передовой фронта, вражеские разведчики могли поджидать в густых лесах также часто, как и всякая съестная живность, ещё не сбежавшая в страхе от вечных венефикийских обстрелов и лесных пожаров, вызванных этим. В качестве спального места для них была выделена отдельная внутренняя часть притвора, где расположили две койки, для обоих докторов соответственно. Сон приходит, желаешь ты того или нет, проблема появляется когда он не делает этого, как было и с Асэром в тот момент. Тот катался с боку на бок, пытаясь найти удобное место для сна, но его мягкий мозг не находил покоя, мучая того мыслями, которые, как тот не пытался, не уходили на задворки разума, несясь со всей силой дикой стаи волков внутри его черепной коробки. Наконец-то хоть что-то изменилось, когда тот нащупал что-то в своем кармане. Небольшой круглый предмет, будто бы булыжник, но неестественно теплый, даже более, горячий, относительно температуры его тела. Он осознал что это было ещё до того, как достал и дал своему взору пасть на это, но верить тот не хотел. Может из гордости к своему разуму, не мог ведь он случайно его взять с собой, он явно оставил его на столе ближе к верхнему левому углу, а может просто из какого-то страха, начавшего сочиться даже в разум скептика. То была твердая опухоль. Комок образовался в горле сам по себе. В лунном свете тот даже не казался кроваво-фиолетовым более, тот вообще не имел явного цвета, будто бы кто-то похитил его. А тот жар, который шёл от него заставлял подумать, что доктор держал не кусок холодного трупа, магическим образом оказавшийся в его кармане, он держал чей-то лоб в жару. Камешек тот положил на подоконник, давая ему целиком и полностью быть окутанным в холодном свечении госпожи луны. Смотря на него и не сводя глаза, тот наконец-то начал засыпать, спустя полчаса. Вечно ворочаясь во сне, не прекращая до самого утра, по наступлению которого не чувствовал себя хоть сколько-нибудь отдохнувшим, скорее наоборот, был ещё более измотан физически, его тело поднялось по благословению мышц, костей и нервов давно мертвого. Единственное, оставшееся в его памяти, будто вновь открывшиеся шрамы, давно сумевшие закрыться под натиском времени, были образы людей. Великое множество, наполнявшие своими телами впадины невообразимой глубины, не понимающие ещё, что рождены на этот свет, но имевшие тела юношей и молодых девушек с кожей младенцев. Их непонимание ситуации, страх и первые мысли, а также нечто, похожее на человека, но немного другое, в чем именно сказать было нельзя, да ещё и куда более огромное, стоявший на горизонте, размышляя о том, что же именно ему делать. Прежде чем свет пробился к его глазам, он чувствовал то, как горит его нежная кожа стоп от острых камней на земле, свет дал разуму вернуться на своё место, по крайней мере по большей степени. Вера и страх взаимосвязаны и одинаково святы, сколь бы современники его не пытались доказать обратное, ввергая два этих прекрасных образа в грязь собственного невежества. К его же несчастью он, пока что, был точно таким же. Как страх покинул его кровь, так и вера кости. Солнечный свет и приветливые лики очень быстро скинули с глаз “пелену” животного ужаса. “Должно быть я заболеваю”, воскликнул ложный глас логики в его черепе. На том оно и кончилось, до следующей ночи, никому он не сказал об этом кошмаре, даже своему товарищу, с которым в быстром темпе продолжал разбирать труп. По итогу причиной смерти была поставлена, очевидно, сильные травмы внутренних органов, несовместимых с жизнью. Тело, однако же, не стали закапывать, пока что. Им нужно было дождаться “магов”, иначе те поднимут мерзостный громогласный спор по причине сокрытия истинных причин нежизни этого человека. Потому им стоило заняться ещё живыми. Лишняя пара рук никогда не была лишней, особенно во времена войны и особенно если это были руки целителя или врача, как они ныне предпочитают себя называть. А больных ведь было множество, у небольшой части бедолаг явно было заражение, так как во время боя в раны попадало великое множество осенней грязи. Отрезанные руки и ноги были лучшим вариантом, коль ты ценил жизнь даже без них, проблема возникала в том случае, если раны были в тех местах, которые удалить просто не представлялось возможным или заражение возникало заново. Вонь от таких ран на груди, животах и голове говорила разве что о неминуемой гибели человека, иногда им давали пару дней, чтобы они, если случалось чудо, могли победить заразу, правда за свою недолгую жизнь Уольш видел такое лишь раз. В таких случаях оставалось лишь даровать милость смерти. Многие молились, чтобы не оказаться в палатке для людей с зараженными ранами, а те, кто оказался там, чтобы они сумели выйти оттуда. Иногда их называли мертвецкими палатками. Обычно милость даровали старыми методами, используя еще старинные методы эпохи войн гранита и свинца - то есть острый кинжал, которым пробивали сонную артерию, вынося умирающих к могилам, чтобы другие не видели этого. Но все всё равно знали, что если кого-то выводят, то это их последние минуты. Могилы рыли во дворе церкви, хотя бы спали они подле Богов.