Замок из песка

      Эмма лежала на кровати, уперев пустой взгляд в потолок. Она пролежала так всю ночь, пытаясь осмыслить свалившуюся на неё новость. Сейчас правильнее будет дать себе время прожить те эмоции, которые всколыхнуло в ней известие о скором отъезде, но прошло уже двадцать часов, а этих эмоций всё не было. Она всё ждала их появления, думая, думая, думая…       Неужели это действительно происходит с ней? Теперь, когда она чувствовала себя такой счастливой, вновь строила планы на будущее, наслаждаясь своим настоящим. Тот отдельный мир, который она строила последние два года, жизнь, которая у неё была, её отношения, – всё это утекало, как песок сквозь пальцы. Грядет шторм, и она ничего не может сделать, чтобы предотвратить его или укрыться, повернуть назад, уплыть прочь, – грядет шторм и всё, что ей осталось, это идти ко дну вместе с кораблем своих чувств.              Эмма повернулась к окну и её взгляд сразу же зацепили два дельфинчика, блестящие в лучах солнца. Кажется, прошлая ночь случилась по меньшей мере тысячу лет назад, – настолько далеко ощущалась жизнь до последних новостей. И как сказать об этом Рикки? Что теперь с ними будет? Об этом она думать не хотела, потому что ответы, такие нужные и важные, не сулили ничего хорошего. Эмма старалась не думать о том, как известие о её скором отъезде воспримет Рикки, потому что в глубине души была уверена: для неё это будет тяжелый удар. Рикки долгое время никого к себе не подпускала, и лишь нелепая случайность свела их вместе, сделала друзьями. И даже после этого потребовалось немало времени, чтобы она начала открываться Эмме. А теперь, когда они стали так близки, разве Эмма может сказать, что уезжает? После того, как Рикки сказала, что любит её, – разве после этого она может её покинуть?       Нет, она не может с ней так поступить. Нужно найти другой выход, не уезжать, убедить родителей, что остаться здесь будет лучшим решением. Но Эмма уже прокручивала варианты этого диалога, лёжа без сна всю ночь, и не нашла ни единого хоть сколько-то весомого аргумента для родителей отказаться от поездки. Однажды она уже чуть было не сорвала семейный отпуск, но родные пошли ей навстречу. Но в этот раз так не будет – она была в этом уверена. Билеты куплены, маршрут построен, документы поданы, оставалось только дождаться визы. Вот бы в бумагах Эммы закралась какая-нибудь ошибка или же заявление вовсе потерялось бы! Она могла бы прикинуться больной, но этот сценарий нёс слишком большие риски обнаружить её секрет. “Зато тогда бы я точно никуда не поехала”, – мелькнуло в голове Эммы.       Телефон пиликнул, перебив обдумывание планов, которые Эмма прокручивала снова и снова, час за часом погружая себя в большую меланхолию. Она не хотела ни с кем разговаривать, но мысль об ожидающем сообщении заставляла её чувствовать себя некомфортно, так что пару минут спустя телефон уже был у неё в руках. РИККИ Смотрю какой-то фильм по телику, Эйс Вентура влюбился в синеволосую чудилу, и они оба ведут себя как идиоты ахаха На нас похожи       Сообщение Рикки отозвались в Эмме больным уколом совести. Нет, она не должна узнать, что за “сюрприз” приготовили родители, пока она, Эмма, не исчерпает все свои идеи, чтобы остаться. Нельзя сдаваться, ничего так и не предприняв. Не бывает неразрешимых ситуаций, в это Эмма твердо верила. Значит, нужно всего лишь найти это решение, и найти его как можно скорее. Эмма положила телефон рядом с собой и уткнулась лицом в подушку, готовая раствориться в своем бессилии, когда в дверь постучали. “Уходите”, – подумала Эмма, искренне желая донести свой ответ до непрошенных гостей, не издав при этом ни звука. Но её гости явно не обладали телепатическими способностями, потому что вскоре Эмма услышала, что дверь в комнату открылась и кто-то бесшумно проскользнул внутрь.       – Эмма, ты всё ещё спишь? – спросила Лиза вполголоса.       – Нет, – пробубнила Эмма в подушку.       – Дорогая, я понимаю твое желание побыть одной, но ты вчера отказалась ужинать и сегодня не спустилась на завтрак… Нужно что-нибудь поесть, я принесла тебе немного еды.       Эмма неохотно приняла сидячее положение и посмотрела на поднос в руках мамы. Еда на нём – омлет, фруктовый салат, йогурт и сок, – не вызвала у неё никаких эмоций, не подстегнула чувство голода. Мысль о скором отъезде заполнила её до краев, не оставив места ни для чего другого, включая еду.       – Спасибо, мам. Я не голодна.       Телефон глухо пиликнул, но Эмма не обратила на него внимания. Она сидела неподвижно, глядя в одну точку, в ожидании, когда её снова оставят одну. Но Лиза не спешила уходить так быстро. Она поставила поднос на стол и села на кровать рядом с дочерью.       – Я знаю, ты переживаешь из-за нашего путешествия, – мягко проговорила она. – Ты не хочешь оставлять друзей, я могу это понять. Но настоящие друзья будут рады, что тебе представилась такая возможность. Вы сможете созваниваться, списываться, поддерживать связь.       – Наверное, – неуверенно отозвалась Эмма, которую тут же вновь перебил телефон, снова издав звук оповещения.       Эмма машинально взяла телефон и крепко зажала в руках, будто пытаясь заглушить приходящие сообщения, блокировать сигнал. Она ждала, что мама поймет, что надо дать ей время, оставить одну, но Лиза оставалась на месте, поддерживая затянувшееся молчание. Она ждала каких-то слов, но Эмме в голову никакие слова не приходили, поэтому она продолжала молча сидеть, уставясь пустым взглядом на поднос с завтраком.       Телефон, стиснутый в её руках, вновь издал жалобный звук. “Рикки, ты невозможная”, – подумала Эмма, нервно сжав губы.       – А что сказала Рикки? – внезапно спросила Лиза, многозначительно кивнув на телефон.       – Я ей ещё не сказала, – тихо ответила Эмма и быстро подняла глаза. – И ты не скажешь, пообещай!       Взгляд Эммы, обращенный к матери, снова стал выражать эмоции, и Лиза считала первую – страх.       – Хорошо, конечно, – быстро согласилась Лиза. – Скажешь ей сама, как будешь готова.       – И скажи папе, чтобы не говорил, – быстро добавила Эмма.       Лиза ухмыльнулась и встала с кровати, поняв наконец, что сейчас это всё, о чём может думать Эмма, и продуктивного диалога между ними не состоится. По крайней мере, не в ближайшие часы.       – Я ему передам, если ты съешь завтрак, идёт? – Лиза не упустила возможности использовать ситуацию с пользой.       – Ладно.       – С Эллиотом я тоже поговорю.       – Нет, не нужно, – откликнулась Эмма, заставив Лизу удивленно поднять брови. – Я сама ему всё объясню.       – Хорошо, – Лиза подошла к двери и, выходя, добавила, – Завтрак.       Дверь мягко закрылась с другой стороны, и Эмма снова осталась наедине с собой. В разговоре с матерью в какой-то момент она почувствовала, как кипит лёд в её венах, и теперь была готова отдаться эмоциям целиком. Только вот стоило шагам Лизы затихнуть на лестнице, как Эмма снова осталась ни с чем. От бушующих эмоций не осталось и следа, только пустота внутри и тишина – везде. И завтрак.       Эмма не сразу вспомнила, что всё ещё сжимает в руках мобильный. РИККИ Ты должна это увидеть РИККИ Может, мне тоже покраситься в синий? Ты же была красной. РИККИ Пойдем поплаваем?

ЭММА

Не могу, семейные дела.

РИККИ Окей. Передавай привет семейке Брэди       Даже когда Эмма отправила своё сообщение, она до конца не определилась, врёт ли она или просто недоговаривает. Часть её – и довольно большая, громко заявляющая о себе часть, – не могла сейчас видеть Рикки. Не тогда, когда Эмме нечего было ей сказать, кроме того, что наверняка разобьет её сердце. В то же время на душе у неё скребли кошки: она никогда раньше не обманывала Рикки. Впрочем, не так уж она завралась, семейные дела действительно есть.       Эмма нехотя встала с кровати, влезла в тапочки и прошла к выходу из комнаты, не взглянув на ожидающую её еду на столе.                     

***

             Эмма уже давно не заходила в комнату Эллиота, а он – к сестре. Казалось, будто между временем, когда они были не разлей вода, и настоящим моментом прошли десятилетия. Комната Эллиота мало изменилась с тех пор, как Эмма была здесь в последний раз, разве что на полке прибавился футбольный кубок, выигранный командой Эллиота на школьных соревнованиях месяц назад. Эмма сразу его заметила – он потеснил сертификат с курса по верховой езде, который когда-то принес брату Эш. После курса Эллиот ещё неделю без умолку говорил про Эша, Бунтаря и как он хочет научиться перескакивать через препятствия, но потом начался футбольный сезон, отправив конный спорт в коллекцию минутных увлечений. Однако сертификат долго стоял на самом видном месте в комнате Эллиота – на полке с трофеями, где до этого одиноко стоял кубок с товарищеского матча по футболу, в котором он (не без помощи Эммы) забил решающий гол. С тех пор каждый раз, когда Эмма заходила в комнату к брату, она невольно ловила взглядом сертификат и имя рядом с подписью. Тогда воспоминания об их недолгих отношениях с Эшем особенно ярко вспыхивали в памяти, заставляя Эмму чувствовать себя некомфортно. Возможно, отчасти поэтому она стала всё реже появляться в комнате брата.       – Только не говори, что ты снова хочешь разрушить семейный отпуск, – сказал Эллиот, отрываясь от домашней работы.       – Эллиот, боюсь, всё не так просто… – несмело начала Эмма, не зная точно, что именно она хочет ему сказать.       – Ты не можешь быть такой эгоисткой! Мама с папой месяцами это планировали. К тому же, ничего круче при всём желании не придумать.       – Эллиот…       – В этот раз я не буду тебя прикрывать! Я хочу в эту поездку и я не дам тебе снова перетянуть одеяло на себя, – обиженно подытожил Эллиот и вернулся к тетрадям на письменном столе.       Стоявшая посреди комнаты Эмма чувствовала, что вид у неё в этот момент ни много ни мало виноватый. Она пока не придумала, как избежать участия в семейном путешествии, но отговаривать родителей ехать вовсе у неё в планах не было. Как бы то ни было, сейчас перед ней стояла другая задача.              – Я всего лишь зашла попросить тебя не болтать про поездку всем подряд, – сказала Эмма, старательно пытаясь заставить свой голос звучать как обычно. – Особенно Рикки.       – Ты ей разве ещё не сказала? – Эллиот вновь оторвался от записей и удивленно посмотрел на Эмму.       – Пока нет.       – Но почему?              Удивление Эллиота было настолько искренним, что на мгновение поставило Эмму в тупик. Действительно, зачем она играет эту драму? Не проще ли было бы просто сдаться обстоятельствам и сразу написать обо всём Рикки? Возможно, они вместе нашли бы решение, придумали, как оставить Эмму в городе. Или напротив – придумали бы, как им пережить разлуку, поддерживая отношения на расстоянии. В общем, решили бы эту проблему как взрослые люди. Только почему-то Эмма такие варианты даже не рассматривала. Что-то подсказывало ей, что ничего из этого не случилось бы, а Рикки бы просто ушла в себя и оставшееся время вместе было бы омрачено мыслями о скором расставании.       – Я не могу объяснить, – честно ответила Эмма. – Кажется, я пока не готова это сказать.       – Я думаю, это нечестно по отношению к Рикки. Она имеет право знать.       Эмма вновь почувствовала укол совести, более болезненный, чем первый. Эллиот без ужимок и увиливаний сделал единственно верный вывод. В глубине души Эмма знала, что на его месте она бы сказала бы то же самое. Как же было бы проще, если бы не все эти чувства, сдавливающие её сердце!       – Я скажу ей, – Эмма машинально кивнула и поджала плечи. – Просто не сейчас. Рикки расстроится, а я хочу защитить её, понимаешь?       Глаза Эммы встретили внимательный взгляд Эллиота, но ничто в нём не выражало эмпатии.       – Как ты можешь её защитить?       “Не уезжать”, – чуть не сорвалось с языка Эммы. Действительно, она не видела никаких иных альтернатив, но признаться в этом брату значило стопроцентно настроить его против себя.       – Я пока точно не знаю, – уклончиво ответила Эмма. – Поэтому мне и нужно немного времени. Чтобы придумать, как сказать ей об этом.       Эллиот всё ещё недоверчиво смотрел на неё, будто видел тот груз, который свалился Эмме на плечи с тех пор, как мама объявила о путешествии, и сомневался, что Эмма под его тяжестью держится на ногах без посторонней помощи. Однако вскоре его лицо просветлело.       – Хорошо, я понимаю, – сказал он. – Ты должна сама ей сказать, и я буду молчать.       – Спасибо, Эллиот, – облегченно выдохнула Эмма.       Они ещё недолго молча смотрели друг на друга, после чего Эмма ретировалась. Что ж, одной проблемой меньше. По крайней мере, никто из родственников не сделает это признание за неё. Обеспечив себе немного времени, Эмма наконец-то может полностью погрузиться в решение главной задачи: как избежать поездки.

***

      После обеда (на котором Эмма присутствовала, несмотря на продолжающееся нежелание есть) родители уехали за покупками в путешествие, по дороге забросив Эллиота на футбол, так что весь дом вновь был в распоряжении Эммы. Она развалилась на диване, переключая каналы, совершенно не обращая внимания на экран телевизора и не воспринимая звук. Мозг снова и снова прокручивал планы, придуманные ею до обеда, и, откровенно, один план был хуже другого.              Первое, что пришло на ум Эмме, было заболеть. Заболеть. Будто она забыла, как полтора года назад она, Рикки и Клео прикинулись больными, чтобы не идти в школу под ливнем, и то, как эта авантюра, грозившая разоблачением, почти вышла из-под контроля. Нет, чтобы родители оставили её дома по причине болезни, болеть нужно чем-то серьезным, требующим стационара и постоянного ухода, а при таких условиях они ни за что не согласятся оставить Эмму одну и скорее откажутся от поездки, чем бросят её на поруки врачей. К тому же, попади она в больницу и раскрытие её секрета станет лишь вопросом времени. Тогда она уже точно избежит путешествия, но вместе с этим похоронит свою жизнь в роли живого человека, сменив её на участь музейного экспоната. Нет, заболеть не вариант.       Другой идеей было спрятать паспорт (где-нибудь максимально далеко от дома, например, на Мако), притворившись, что она его потеряла. Самая большая проблема этой идеи состояла в том, что ей никто не поверит. Мысль о том, что Эмма может что-то потерять (не говоря уже о таких важных документах, как паспорт), была для Лизы и Нила просто нелепой. К тому же, после того, как родители вдоволь посмеются над выдумками Эммы, они разглядят её намерение саботировать семейную поездку, огорчатся и разозлятся. Так что этим планом она ничего не добьется, а лишь попусту разругается с семьей.       Третьей мыслью была уж совсем абсурдная – притвориться беременной. Эта идея не просто включает все минусы предыдущих двух, но ещё и на корню подрывает доверие родителей и их веру в благоразумность дочери. Даже если Эмме удалось бы убедительно наплести, что она изменила Рикки с каким-то парнем (каждый раз в сознании всплывало лицо Эша, заставляя Эмму поежиться), ей не удастся убедить родителей оставить её одну.              Обдумывание одной бесполезной мысли за другой прервал звонок в дверь. У Эммы мелькнула мысль вовсе не открывать дверь, притвориться, что никого нет дома, на случай, если это Рикки. Хотя зачем ей приходить, если Эмма написала, что она занята? В звонок снова позвонили. “Ладно, – подумала Эмма, неохотно вставая с дивана. – Возможно, это друзья Эллиота. В конце концов, я не одна живу в этом доме”. Эмма открыла дверь и не скрывая удивления уставилась на парня, стоящего перед ней.              – Привет, – сказал Зейн. – Мы можем поговорить?              Эмма молча впустила бывшего одноклассника, который быстро прошел в гостиную и, минуя диваны, встал за журнальным столиком. Эмма спокойно проследовала за ним, отмечая про себя, что Зейн нервничает больше, чем обычно. “Хотя, скорее это его обычное состояние”, – опротестовала она сама себя.              – О чём ты хотел поговорить? – спросила Эмма, усаживаясь на подлокотник дивана.       – У меня к тебе деловое предложение, – начал Зейн, пристально глядя Эмме в глаза. – Ты знаешь, что Уилфред в последние месяцы искал, кому можно было бы продать помещение от Джуснет.       – Только не говори, что ты купил его, – перебила Эмма.              Зейн замолчал, многозначительно подняв брови. Любопытство, хоть и слабое, быстро покинуло Эмму, уступив место необъяснимому возмущению. Какая ей разница, кто теперь владелец кафе? И почему её так злит, что это Зейн?              – Значит, ты купил кафе, – заключила Эмма, поджав губы. – И что?       – Формально, кафе купил мой отец, но я буду там управляющим, – продолжил Зейн. – Требуется ремонт, новое оборудование и ещё многое, прежде чем кафе снова будет работать.       – Ближе к делу, Зейн, – снова перебила его Эмма.       – Я надеялся, что ты мне поможешь со всем этим, – сказал Зейн. – У тебя есть опыт работы в таком месте, твои консультации по оборудованию и персоналу были бы мне полезны. Не за бесплатно, конечно.       – Предлагаешь мне на тебя работать?       – Вместе со мной. Мне нужен кто-то, кто поможет мне запустить кафе, я подумал, что варианта лучше тебя мне не найти.              Эмма машинально кивнула, всё ещё пытаясь понять, почему её так задело, что именно Беннеты купили Джуснет. Впрочем, её размышления не помешали ей поддержать диалог.              – Жаль, потому что тебе придется найти кого-нибудь ещё, – сказала она, напряженно улыбаясь. – Я пас.       – Ты даже не подумала об этом.       – А мне не нужно об этом думать.       – Слушай, – Зейн сделал шаг в сторону Эммы, заставив улыбку на её лице исчезнуть. – Я знаю, мы с тобой уже давно не дружим, как в детстве. И я знаю, почему.              Эмма нахмурилась, сосредоточенно глядя на Зейна, пытаясь понять, что именно он имеет в виду. Её отношения с Рикки не были секретом для друзей и родных, даже Эшу было предоставлено объяснение на этот счет. Эшу, но не Зейну. На этом настояла Рикки, и Эмма до сих пор не понимала, почему.              – Это из-за Рикки, – продолжил Зейн.              Эмма похолодела. Да, она бы хотела, чтобы Зейн всё знал, но не планировала при этом оказаться в неловкой ситуации, объясняя ему то, что они так тщательно от него скрывали больше полугода.              – Как только мы с ней начали встречаться, я впал к тебе в немилость, это было заметно, – сказал Зейн, не дожидаясь комментариев Эммы. – Наверное, ты считала, что я недостоин встречаться с твоей подругой или типа того. Но мы уже давно расстались, о чём тебе наверняка известно, и я подумал, что у тебя больше нет причин на меня злиться.       – Кроме тех случаев, когда ты вёл себя как придурок, чуть не раскрыл мой секрет перед Эшем, втянул Рикки в поиски сокровищ, из-за чего она чуть не погибла…              Зейн обреченно закатил глаза: спорить с Эммой, когда она говорит таким тоном, было бесполезно. Для неё эти обиды случились не когда-то в прошлом, а словно вчера. Словно вчера она ссорилась с Рикки из-за Зейна, словно вчера утешала её, когда она в очередной раз плакала из-за их с Зейном ссор. В глазах Эммы Зейн был обидчиком её любимого человека, тем, кто вечно стоял между ними, и едва ли что-то в целом мире могло это изменить.              – Я пришёл сюда не для того, чтобы говорить о Рикки.       – Но ты сам поднял эту тему! – возмущенно парировала Эмма.       – Я не думал, что ты всё ещё так это видишь…              Эмма встала с дивана и сделала несколько шагов по направлению к двери, надеясь, что Зейн поймет намёк. Ему ничего не оставалось, как успокоить разгорающееся внутри раздражение и молча проследовать за ней.              – Так ты подумаешь над моим предложением? – сказал он, проходя мимо Эммы, придерживающей перед ним раскрытую дверь.       – Вроде бы, я уже дала свой ответ, – твёрдо сказала она.       – Подумай до конца недели, ладно? Если не передумаешь, я не стану тебя донимать.       – Пока, Зейн, – сказала Эмма и закрыла за ним дверь.                     

***

             Следующие несколько дней прошли как во сне. Учителя в школе стали уделять больше внимания подготовке к годовым экзаменам, заваливая учеников домашними заданиями и дополнительными занятиями, что было на руку Эмме: с таким количеством уроков времени на встречи с друзьями и заплывы на Мако не оставалось совсем. Она так и не смогла придумать, как остаться в городе, никого при этом не обидев. Всё чаще её посещала мысль о том, что было бы, если бы она рассказала Рикки всё, как есть. Смогли бы они вместе придумать выход? Может, они бы сбежали, переехали в другой город. Её накоплений хватило бы на первое время, а затем Эмма снова устроилась бы в кафе, да и Рикки – она в этом не сомневалась, – нашла бы способ внести свою лепту. Интересно, есть ли у Рикки хоть какие-нибудь сбережения? Это было бы очень кстати на случай, если, перебрав все прочие варианты, Эмма не придет к иному решению, кроме как пуститься в бега.              В этих мыслях Эмма терялась последующие три дня. Она как и раньше спускалась к завтраку и ужинала в кругу семьи, но теперь практически никогда не разговаривала, ела мало и каждый раз отказывалась остаться на чай и игру в карты, которые традиционно проходили у Гилбертов после ужина. Эмма оправдывалась большим количеством домашней работы и родителям ничего не оставалось, кроме как проводить Эмму к лестнице обеспокоенным взглядом.              Оправдание с учёбой она использовала не только дома. Клео, как и Эмма, под грузом дополнительных уроков решила бойкотировать их привычные заплывы и после школы шла домой. Однако Рикки не рвалась посвящать всё свободное время учебе. Она обвиняла подруг в занудстве, когда они наотрез отказывались “зависнуть где-нибудь” после школы, и с расстроенным видом пускалась в одинокий путь домой. Отказывать Рикки для Эммы было тяжелее всего. Каждый раз, когда та предлагала очередной план на час-другой после школы, который сразу же встречал сопротивление со стороны Клео, Эмма ловила на себе многозначительный взгляд. В такие моменты она чувствовала борьбу внутри себя. Совесть грызла её за молчание, страх – пытался найти новое оправдание и скрыться от пытливых глаз Рикки. Эмма кусала губы, когда чувствовала, что признание норовит выскочить из неё под давлением растущего с каждым днем чувства вины. Но каждый раз она говорила одно и то же оправдание, будто списанное у Клео, и каждый раз – о чудо, – Рикки принимала её ответ и сразу же сдавалась, прекращая попытки убедить подруг хотя бы сплавать на риф.              Даже сегодня, когда их отпустили раньше обычного, объясняя это необходимостью уделить время самостоятельной работе над проектом по естествознанию, Эмма, никуда не сворачивая и нигде не задерживаясь, пошла сразу домой. Рикки настоятельно рекомендовали посетить пересдачу контрольной по географии, так что в этот раз всё обошлось для Эммы без душераздирающих сцен. По дороге из школы, она с Клео обсудила возможные темы для работы, мысленно составив план и прикинув, откуда черпать информацию, – словом, полностью сосредоточилась на задании, заглушая вновь проснувшуюся совесть. “Сегодня не получилось, – думала Эмма. – Значит, скажу ей завтра”. Голос внутри укоризненно напоминал, что то же самое она говорила себе и вчера, и два дня назад. И вообще, она неосознанно решила тянуть время с того момента, как мама сообщила ей о поездке, как будто это сможет как-то отсрочить её отъезд.              Несмотря на ярко светящее в окно её комнаты солнце, призывавшее провести время вне дома, Эмма склонилась над заметками, разбросанными по всему письменному столу, время от времени делая пометки в блокнот. Темой своей работы она выбрала этику в научных исследованиях – вопрос, значение которого, по мнению Эммы, сильно недооценивали. Мысли о проекте так поглотили её, что она не сразу заметила, как открылась дверь в её комнату и Рикки проскользнула внутрь.              – Хэй, Эм, – бодро сказала она, устраиваясь на кровати. – Что делаешь?       – Естествознание, – от неожиданности прохрипела Эмма. – Тебе бы тоже не мешало им заняться. Как ты сюда попала?       – Твоя мама меня впустила, – ответила Рикки. – Если честно, я начала переживать. После нашей последней ночевки мы почти не разговариваем. Так что сегодня я решила набраться смелости, прийти сюда и потребовать объяснений. Ты меня избегаешь?              Рикки хлопнула ладонями по матрасу, стараясь как бы подчеркнуть серьезность своих намерений. От её неожиданного появления у Эммы сбилось дыхание: она чувствовала, как подступает паника. В голове стоял такой гул, будто кто-то запустил туда фейерверки. Но она смогла с собой справиться и, оторвавшись от бумаг, посмотрела Рикки прямо в глаза.              – С чего ты это взяла? – предательский голос прозвучал выше, чем обычно. – Конечно, я тебя не избегаю. Просто много домашки, вот и всё.              Рикки недоверчиво прищурилась, будто старалась прочитать подвох в лице Эммы. Эмма же не могла оторвать взгляд от Рикки: от её губ, от светлых прядок, выбившихся из пучка на затылке, от голубых глаз, становившихся ещё светлее от солнечных лучей.              – Может, я сделала что-то не то?       – Не говори ерунды…       – Или сказала?..       – Рикки, – Эмма заставила голос звучать уверенно. – Всё хорошо. Я просто не хочу провалиться на экзаменах, от этого зависит средний балл и наше поступление, помнишь? Тебе бы тоже было бы полезно чуть больше внимания уделить учёбе.       – О, пожалуйста, перестань, – растягивая слова, ответила Рикки. – Уже жду твоего предложения заниматься вместе.              Эмма почувствовала, как её щеки вспыхнули. Чтобы скрыть это, она отвернулась обратно к своим записям.              – Мы не сможем заниматься вместе, – пробубнила она блокноту.       – Что? Почему? – послышались напряженные вопросы.              Эмма пыталась перебороть внезапно возникший порыв схватить Рикки, заключить в свои объятия и, уткнувшись ей в плечо, никогда не отпускать. Тот тон, которым она задала свои последние вопросы, казалось, наэлектризовал воздух, погрузив всю комнату в тревожное напряжение. Вот сейчас, сейчас можно всё ей рассказать.              – Потому что ты меня отвлекаешь!              Эмма в один прыжок оказалась на кровати, повалив Рикки на подушки. Та расплылась в счастливой улыбке, глядя Эмме в глаза. Так близко, что можно сосчитать реснички, а глаза… Как она может сказать, что уезжает, когда Рикки смотрит на неё так?              – Всё правильно, я и пришла сюда, чтобы тебя отвлечь, – довольно сказала Рикки. – И позвать в кино.       – В кино? – повторила Эмма, удивленно улыбаясь. – Ты зовешь меня на свидание?       – Думаю, да, именно это я и делаю, – подтвердила Рикки. – Тебя это так удивляет?       – Да нет, просто обычно ты не проявляешь инициативы…       – Это я не проявляю? – Рикки резко приняла сидячее положение, напустив на себя возмущенный вид. – Да эти отношения только на мне и держатся.       – Да что ты говоришь, – улыбаясь, фыркнула Эмма и села рядом.       – Если бы не я, разъезжала бы ты сейчас на лошадях по полям со своим абьюзером…       – Рикки! – Эмма стукнула девушку подушкой.       – Достойный ответ! – рассмеялась Рикки.              Эмма смотрела в смеющиеся глаза Рикки, чувствуя, как сердце в груди начинает стучать сильнее. Волнение подступало к шее сковывающим жаром, каждый мускул лица деревенел, не желая подчиняться и выдать неприятные новости. Надо сказать, тянуть дальше просто бессмысленно.              – Да ладно тебе, извини, – с лица Рикки пропала улыбка. – Я идиотка, опять ляпнула, не подумав.       – Нет, Рикки, ты тут ни при чем, – быстро заверила Эмма, кладя ладонь ей на предплечье.       – Тогда почему у тебя такое лицо, будто кто-то умер? – нахмурилась Рикки.              В ответ Эмма постаралась натянуто улыбнуться, собираясь с мыслями. Но секунды утекали, а нужные слова в её голове так и не хотели рождаться.              – Ты не хочешь идти со мной в кино? – предположила Рикки.       – Конечно, хочу! – вышла из оцепенения Эмма.       – Тогда хватит на меня так смотреть, собирайся! – сказала Рикки, высвобождая руку, чтобы взглянуть на часы. – У нас осталось всего сорок минут до ближайшего сеанса.       – Мы пойдем в кино прямо сейчас?       – Понимаю, тебе было бы удобнее, если бы я за две недели уведомила тебя по почте, указав точное время, место и всю программу на вечер, – саркастично заметила Рикки. – Но вместо этого я решила быть спонтанной.       – Дело не в этом, сейчас же середина недели…       – И что?       – Учеба, Рикки!              Рикки неохотно встала с кровати и направилась к двери.              – Ты не завалишь оценки, если пару часов погуляешь, – сказала она, берясь за дверную ручку. – В молле последний сеанс “1408”. Ну?       – Хорошо, – Эмма улыбнулась, окончательно задвигая поглубже внутрь свои переживания и неприятные признания, отчаянно желающие вырваться, но не способные облачиться в слова. – Подожди внизу, я быстро.                     Эмма быстро переоделась в серую майку с узором из сердечек и джинсы и спустилась вниз, где Рикки ожидала её на кухне, таская крекеры из блюдца на столе. Мамы внизу не оказалось, а искать её специально, чтобы предупредить о своем отсутствии, Эмма не хотела, поэтому оставила короткую записку на холодильнике, после чего девушки покинули дом через черный ход. Эмме стоило больших усилий подавить в себе командирские качества, полностью уступив Рикки проведение вечера. До этого они не часто бывали в кино и каждый раз билеты брала Эмма – заранее. И вообще организация была её коньком: редкие мероприятия, на которые они ходили вдвоем, проходили под чутким контролем Эммы. Даже когда Рикки выдвигала предложения, Эмма перехватывала инициативу, не давая возможности позаботиться о себе. Сейчас, наблюдая, как Рикки с серьезным лицом общается с кассиром в кинотеатре, Эмма почувствовала прилив нежности к ней. Мысли о предстоящем отъезде за последние несколько дней забрали у неё все силы думать о чем-либо, так что даже выбор мест Эмма предоставила Рикки, когда та обратилась к ней за пожеланиями.              Весь сеанс Рикки была поглощена происходящим на экране, не замечая, как Эмма время от времени всё крепче сжимает её руку. Обычно она спокойнее реагировала на хорроры, но этот фильм подстегнул слишком много её собственных тревог, поэтому под конец фильма, на сцене с пожаром, Эмма уткнулась Рикки в плечо от переизбытка волнения, чего последняя не заметила.              – Ну, что скажешь? – весело спросила Рикки, когда девушки вышли из зала.              Эмму немного колотило от внезапно нахлынувших эмоций, и ей было сложно подобрать слова. О только что просмотренном фильме она помнила удивительно мало и единственным оставшимся впечатлением было не проходящее чувство тревоги.              – Не знаю, смогу ли я заснуть сегодня, – честно ответила Эмма.       – Даже если я останусь с тобой? – Рикки сверкнула глазами.       – Не знаю, – пожала плечами Эмма. – Возможно.       – А у меня идея. Пойдем ко мне? – внезапно спросила Рикки.       – Не ночевать дома среди недели? Забудь. Родители никогда меня не отпустят, – покачала головой Эмма, открывая дверь на выход.              Время было позднее, но даже для позднего вечера на улице было слишком темно. Небо плотно затянуто тучами, и хотя на асфальте перед торговым центром блестели лужи, дождя уже не было.              – Ты знала, что будет дождь? – тревожно спросила Эмма. – Ещё пару часов назад на небе не было ни облачка.       – Значит, у нас нет выбора, – улыбнулась Рикки, потирая руки; казалось, погода ничуть не застала её врасплох. – Мой дом гораздо ближе твоего, а рисковать нам нельзя.       – Как мы можем выйти отсюда сейчас? А вдруг дождь пойдет, когда мы будем на полпути? – не унималась Эмма.       – Спокойно, уже поздно. Людей на улицах нет, мы будем идти вдоль канала, если пойдет дождь – спрячемся в воде, а потом я нас высушу.              Эмма переминалась с ноги на ногу в нерешительности. Она совсем не горела желанием идти домой, но огорчать родителей тоже не хотелось. Ещё и дождь так некстати угрожал куда большими проблемами, чем нарушение домашних правил. А Рикки молча стояла и улыбалась, наблюдая за метаниями Эммы.              – Ты это всё подстроила? – мелькнула догадка у Эммы.       – Кто – я? – Рикки весело пожала плечами. – Признаюсь, я планировала позвать тебя в гости после фильма. Отец сегодня в ночь, и дом в нашем распоряжении. Дождь в мои планы не входил.       – Почему ты сразу не сказала?       – Стараюсь быть спонтанной, забыла?       – Суть спонтанности в том, чтобы делать что-то незапланированное, – поучительно произнесла Эмма. – А не строить планы и никому о них не сообщать.       – Короче, я пошла, – Рикки закатила глаза и, сделав несколько уверенных шагов, вышла на тротуар. – Ты со мной?              Эмма, не дыша, начала отсчитывать про себя десять секунд, глядя, как Рикки вертится под тучами. Она чувствовала присутствие людей вокруг себя, выходящих с последних сеансов кино, и от парализующего страха за Рикки закладывало уши. Но десять секунд прошли и время потекло дальше, а Рикки как стояла на своих двоих на асфальте, так и стоит.              – Я не взяла никаких вещей с собой! – развела руками Эмма, облегченно выдохнув.       – Мы что-нибудь придумаем, – махнула ей Рикки.       – А домашняя работа? Я не доделала вчера математику…       – Эм, хватит уже быть такой занудой, – Рикки, запрокинув голову, устремила взгляд на проплывающие тучи. – К тому же, уже слишком поздно, чтобы заниматься.       – Ты даже не приступала, да? – Эмма внимательно посмотрела на Рикки, опасливо ступая на мокрый тротуар.       – Что ты, я всё давно сделала, – ответила Рикки. – Я же знала, что сегодня мы будем заниматься не математикой.       – Рикки! – шикнула Эмма.              Обе улыбнулись, обменявшись быстрыми взглядами, и, поравнявшись, продолжили путь к дому Рикки.                     Эмма не раз бывала в гостях у Чедвиков, но оставаться на ночь ей ещё не доводилось. Почти весь маленький дом занимала гостиная, совмещенная с крошечной кухней, отделенной от неё перегородкой, к которой примыкал круглый стол с тремя стульями. В центре комнаты стоял полу-расправленный диван, на котором сгрудились одеяло и подушки, – спальное место Тэрри, которое никогда не убиралось, – напротив него – маленький телевизор с торчащими в разные стороны антеннами, рядом с ним столик. По бокам от телевизора два ряда книжных полок, на которых вразнобой лежали книги, тетради, статуэтки и рамки с фотографиями, на которых темноволосый мужчина лет тридцати держит на руках маленькую кудрявую девочку, обнимающую рыжего плюшевого слона. Эмма каждый раз задерживалась у этого снимка, с улыбкой отмечая, что слон был такой большой, что из-за него едва ли видно торчащие в разные стороны хвостики белокурых кудряшек: упрямая девочка не захотела расставаться с игрушкой ни на минуту. Маленькая Рикки счастливо улыбалась, вытянув шею над слоновьими ушами; слон выглядел менее довольным, впившись пуговками глаз в подбородок Тэрри.              Слева от книжных полок находилась дверь, ведущая в единственную спальную комнату, которую занимала Рикки. Почти всё пространство комнаты занимала низкая полуторная кровать, застеленная черным постельным бельем. Над изголовьем кровати было маленькое квадратное окошко, занавешенное ярко-оранжевыми шторами плиссе. Кровать стояла вплотную к одной из стен тесного помещения; напротив неё, справа был шкаф, переходящий в книжные полки. В отличие от полок в гостиной, на этих полках царил порядок: учебники были собраны стопкой на средней полке, рядом с таких же размеров стопкой тетрадей; верхние полки были аккуратно заставлены разношерстной публикой литературы (от “Собственной комнаты” до потрепанного томика “Кладбища домашних животных”); нижние полки были забиты коробками, содержимое которых Эмме было неизвестно. У кровати стояла маленькая тумбочка, к которой от розетки снизу тянулся шнур зарядки для телефона. Слева от двери на крючке висел серый халат, чуть поодаль от него – черная маленькая сумочка, с которой Рикки видели так редко, что каждый раз при виде этого аксессуара Эмма удивлялась, что у Рикки такое есть. Комната освещалась люстрой с круглым рыжим абажуром, а также маленькой лампой-прищепкой, прикрепленной к изголовью кровати.              Зайдя в дом, Рикки небрежно кинула сумку к дивану, включила все источники света и исчезла из вида за кухонной перегородкой, оставив Эмму, чье внимание снова привлекли фотографии на полках Тэрри.              – Мда, не густо, – донесся с кухни голос Рикки.              Эмма промолчала, продолжив скользить взглядом по полкам, большую часть которых занимали исторические очерки и биографические романы. Она уже хотела было оторваться от созерцания хаоса отца Рикки, как вдруг её взгляд зацепил уголок картона, выглядывающего из-под руководства по TwinCam. Эмма машинально оглянулась в сторону кухни, откуда доносилось позвякивание посуды и гудение чайника, затем несмело вытащила находку из книжной ловушки. Это была небольшая прямоугольная открытка, с обеих сторон усыпанный розовыми блестками; в центре красовался оранжевый шар со слоновьими ушами и трубой, изображающей хобот, а сверху детским почерком было выведено “с днём отца!”. Губы Эммы расплылись в широкой улыбке при виде этой находки. Она никогда не думала о детстве Рикки и уж точно не представляла её занятой чем-то, включающим такое обилие глиттера. Перед мысленным взором Эммы возникла малютка с белокурыми хвостиками, старательно рисующая слова на открытке; рассыпавшиеся блестки прилипли к рукам и щекам, и ярче них в лучах солнца светились только глаза девочки. Интересно, была ли она счастлива тогда? Наряжали ли её в розовые платьица с пышными рукавами, как всех девочек в детском саду Эммы? И почему Эмма никогда не спрашивала Рикки о её детстве?              Эмма бережно поставила открытку на неровную стопку книг и развернулась как раз в тот момент, когда к ней направлялась взрослая Рикки, держа в одной руке тарелку с большим куском пиццы, в другой – две кружки с чаем.              – Это всё, что удалось выудить, – резюмировала Рикки, ставя посуду на необычайно низкий журнальный столик возле телевизора. – Тебе на правах гостя достается этот королевский кусок.       – Мы можем его разделить, – Эмма смущенно улыбнулась.       – Я ждала от тебя этих слов! – ответила Рикки и, ловко разделив слайс на два небольших кусочка, схватила один и плюхнулась с ним на диван.       – У твоего отца такие милые фотографии тут, – Эмма обогнула столик и, сдвинув одеяла в сторону, села рядом с Рикки. – Ты никогда не рассказывала мне о своем детстве.       – Это преступление? – спросила Рикки, поглощая пиццу.       – Нет, просто я внезапно поняла, что ничего не знаю о том, как ты жила раньше…       – И что?       – Ну…              Эмма не могла объяснить, чем конкретно был вызван её интерес. Нежелание Рикки рассказывать о детстве вводило её в ступор. Она не ожидала встретить сопротивление и не была к нему готова.              – Ну, мы уже давно встречаемся, – продолжила мямлить Эмма. – Выходит, что я о тебе ничего не знаю…       – Что? – недоуменно улыбнулась Рикки и, отложив корку пиццы на тарелку, взглянула Эмме прямо в глаза. – Ты знаешь меня, Эм. Какая разница, кем я когда-то была? Этого человека уже давно не существует.       – Но я хочу узнать это о тебе, – настаивала Эмма. – Мне правда интересно.              Рикки склонила голову, будто безмолвно вопрошая “в самом деле?”. В её взгляде явственно читалось недоверие, но это не изменило намерений Эммы. Неужели Рикки так сложно поверить, что для Эммы всё, что связано с ней, важно?              – Правда, – сказала она, глядя в голубые глаза. – Ты же мне расскажешь?              Эмма улыбнулась, зная, что Рикки не сможет и дальше сохранять неприступный вид. И действительно, стоило ей увидеть эту улыбку, как она отвела глаза; Эмма заметила, как холодный насмешливый взгляд смягчился и уголки губ Рикки невольно дрогнули.              – Что ты хочешь знать?              Эмма, довольная своей маленькой победой, скинув кеды, забралась с ногами на диван, с удивительной ловкостью подхватила со столика свою половину последнего куска пиццы и, устроившись поудобнее, приготовилась слушать.              – Всё, – лаконично ответила она.       – Мне начать с рождения? – насмешливо пожала плечами Рикки.       – А ты можешь? – не осталась в долгу Эмма. – Твое самое раннее воспоминание?       – Дай подумать, – Рикки откинула голову на спинку дивана. – Кажется, мне было три… или четыре. По нашему заднему двору носился соседский пёс с моей куклой в зубах, а папа за ним гонялся. Я хотела тоже побежать за ним, но мама держала меня и смеялась. И папа смеялся. Потом этого пса сбила машина у дома, кажется…       – Это ты тоже помнишь? – удивилась Эмма.       – Не знаю, может быть… По крайней мере, мне так сказали. Наверное, я очень ярко себе это представила…       – Надеюсь, что так, – нахмурилась Эмма. – Дальше? У вас были домашние животные?       – Был кот… – кивнула Рикки. – Пуфик или Фуфик, точно не помню. Мама забрала его с собой, когда ушла. Я потом долго задавалась вопросом, почему она забрала кота, а меня оставила.       – О, Рикки…       – Наверное, она решила, что с папой мне будет лучше, – спокойно закончила Рикки.              Эмма почувствовала себя неловко за то, что вынудила Рикки говорить об этом, но сдерживать своё любопытство дальше уже не могла.              – Ты бы хотела, чтобы она чаще была рядом?              Рикки повернула голову к Эмме и какое-то время молча смотрела на неё.              – Не знаю. Мы не особо близки, – сказала она, не отрывая взгляд от Эммы. – Мы видимся время от времени и порой я думаю, что лучше бы и этих встреч не было.       – Почему? – удивилась Эмма.       – Я постоянно волнуюсь, нахожусь в предвкушении этих встреч, но на деле провожу время, поедая мороженое, или пиццу, или ещё какую дрянь с абсолютно чужим человеком, – задумчиво проговорила Рикки. – И когда она спрашивает меня о школе, о том, чем я занимаюсь в свободное время, я чувствую, что ей это всё до лампочки и она спрашивает только потому, что это нужно спросить, и я каждый раз выдумываю для неё истории о своей жизни…       – Ты говоришь ей неправду? – перебила Эмма. – Зачем?       – Сама не знаю. Но когда я слышу эти вопросы, рассказывать правду – последнее, чего бы мне хотелось. Наверное, я жду, что она поймает меня на вранье, вспомнит несостыковки с тем, что я рассказывала раньше… Но она каждый раз смеется и предлагает мне выбрать десерт. Или ещё что.              Эмма опустила глаза, думая о только что услышанном. Она сама попросила Рикки поделиться её переживаниями и теперь чувствовала их тяжесть на своем сердце тоже. Нет, она не жалела о том, что спросила. Разве что о том, что не спрашивала раньше.              – Потом она давала мне карманных денег и мы расходились до встречи в следующем месяце, – тихо закончила Рикки.       – Рикки, я не знаю, что сказать, – честно ответила Эмма. – Ты никогда не рассказывала про свою маму…       – Я знаю, всё в порядке, – Рикки быстро встрепенулась и потянулась за своей чашкой.       – Я расстроила тебя? – недоверчиво спросила Эмма.       – Нет, Эм, ты ничего не сделала, – Рикки попыталась улыбнуться. – Просто попалась не самая веселая тема для разговора.       – Но я всё равно рада, что ты поделилась со мной, Рикки. Нелегко говорить на такие темы и я правда ценю, что ты мне доверилась.       – Я чувствую, что ты беспокоишься за меня, – сказала Рикки, протягивая к Эмме руку по изголовью дивана, которую та тотчас же накрыла своей. – Порой это странно для меня, но мне не хочется терять это чувство.              Эмма молча улыбнулась, поглаживая руку Рикки. Её сердце горело огнем, а к глазам подступили слёзы, которые она не могла себе объяснить. Хорошо, что свет в гостиной Чедвиков был не яркий и Рикки не заметила, как увлажнились глаза, так влюбленно глядящие на неё.              – С тобой я чувствую себя собой, – сказала Рикки.              Эмма потянулась к ней и, нежно обхватив её лицо руками, поцеловала. Рикки поставила свой чай на место и без остатка отдалась обнимающим её рукам. Они повалились на диван, не разрывая объятий; поцелуи – поначалу мягкие касания губ, – становились более настойчивыми. Эмма чувствовала, как руки Рикки крепко прижимают её к себе, не давая упасть с узкого дивана. Она вплотную лежала на Рикки, вдавливая её в велюровые подушки, ощущая, как жар её тела смешивается с собственным. Рикки помогла снять футболку – быстрым движением она была отброшена в другой конец дивана. Она потянулась к кружевной ткани, и в тот момент, когда Эмма наклонилась к ней, чтобы возобновить прерванный поцелуй, неожиданно отдалилась.              – Всё хорошо? – мягким шепотом спросила Эмма.       – Эм, мы должны прерваться, – Рикки скорчила виноватую гримасу. – У нас руки в пицце.              Эмма понимающе кивнула и улыбнулась, после чего предприняла попытку вернуться в сидячее положение. Рикки тоже подтянулась к изголовью дивана, выскальзывая из-под ног Эммы.              – Извини, – сказала она, снова бросая на Эмму виноватый взгляд.       – Тебе не за что извиняться, ты права, что напомнила об этом, – в ответе Эммы не было ни тени сомнения. – Мне тоже нужно быть такой ответственной…              Эмма замолчала, увидев, как в ответ на её слова на лице Рикки появляется хитрая улыбка.              – Я извинялась за то, что тебе придется воспользоваться нашей ванной.              Водные процедуры для русалок в доме Чедвиков представляли собой целый квест. Главным образом потому, что комната, отведенная под ванную, являлась маленьким закутком площадью в половину меньше комнаты Рикки. Но главной проблемой в этом было вовсе не отсутствие свободного пространства: в ванной комнате Чедвиков не было ванны. Напротив двери была самодельная душевая кабина, надстроенная над ногомойкой; сверху на пластиковых створках висело красное полотенце, игнорировавшее пустующие крючки на стене в полуметре от душа. Вдоль правой стенки разместились туалет, крошечная раковина и зеркало в окружении маленьких полочек, сплошь заставленных баночками, тюбиками и бритвенными принадлежностями.              Эмме нетрудно было представить, как Рикки превращает маленький душевой закуток в хамам при помощи своей силы; тем, кому не посчастливилось обладать даром испарять воду, во избежание травм душ был противопоказан. Эти мысли посещали Эмму с тех пор, как Рикки впервые показала друзьям свое скромное жилище, и каждый раз она про себя отмечала удивительное совпадение, что именно Рикки досталась столь необходимая в данных условиях суперспособность, в то время как у Клео и Эммы дома имелись ванны.              Она подошла ближе к душу, чтобы оценить возможность превращения на полу ногомойки, но её отвлекло собственное отражение в зеркале над раковиной. Уходя в ванную, Эмма сознательно не стала снова надевать футболку, но вид черного кружева на её груди всё равно застал её врасплох. В первое мгновение она смущенно отвела взгляд, но почти сразу посмотрела на себя снова – критически, – и не без неудовольствия отметила, что немного пополнела. С тех пор, как она перестала заниматься плаванием, вес в глазах Эммы стал прибывать активно и заметно: их заплывы в виде русалок не влияли на человеческую фигуру, а утренние пробежки, которые Эмма упорно совершала как минимум трижды в неделю, не давали такого эффекта на мышцы рук. Впрочем, никто, кроме самой Эммы, этих изменений не видел.              В дверь негромко постучали как раз в тот момент, когда она отвлеклась от самокритики и разглядывала переливы камушка в медальоне под светом тусклой лампы.              – Эм, я принесла полотенце, – донесся из-за двери голос Рикки. – Красное не бери, оно на пол…              Дверь приоткрылась и в комнату просунулось полотенце и держащая его рука. Когда Эмма взяла полотенце, в два шага добравшись до двери, та приоткрылась шире и она увидела смущенное лицо Рикки.              – Если хочешь, я могу помочь тебе высохнуть, – Рикки слабо улыбнулась, скользя взглядом по силуэту Эммы. – Будет быстрее.       – Не беспокойся, – Эмма нервно улыбнулась в ответ. – Я справлюсь сама.              Рикки кивнула и закрыла за собой дверь, оставив Эмму одну в четырех квадратных метрах ванной комнаты. Эмма решительно подошла к раковине, перекинула полотенце через плечо и открыла кран с водой. Что-что, а быстро вытирать руки за последний год Эмма научилась. Сейчас всего лишь нужно повторить то, что она проделывала уже множество раз. Ей хватило двух секунд, чтобы намылить пальцы рук и трех – чтобы всё смыть под быстрым потоком воды. Она схватилась за полотенце и с безумной скоростью принялась тереть руки, чувствуя, что на этот раз не укладывается в отведенное время. Эмме потребовалась лишь доля секунды для решения: она резко опустила крышку унитаза и села сверху. В следующий момент её тело охватило прохладное покалывание и в плинтус стены напротив уперся рыжий хвостовой плавник.              – Ты в порядке? – крикнула Рикки из комнаты, услышав шум.       – Да, всё хорошо! – громко ответила Эмма.              Теперь, когда больше не было риска раскроить себе череп при падении, времени на водные процедуры было более чем достаточно.                     Выйдя из ванны, Эмма погрузилась во тьму гостиной; Рикки успела убрать посуду и покинуть территорию Тэрри, а единственным освещением служила полоска света, тянущаяся из приоткрытой двери в комнату Рикки. Сама она уже переоделась в огромную черную футболку, служившую ей ночнушкой, и увлеченно читала “Колодец одиночества”, лежа на кровати и направив лампу-прищепку у изголовья точно на книгу. Эмма проскользнула внутрь и попыталась неслышно прикрыть за собой дверь, но та предательски скрипнула, оторвав внимание Рикки от чтения. Поймав её взгляд, Эмма тут же смутилась, подумав, что выглядит нелепо, и инстинктивно щелкнула выключатель, погасив свет в комнате.              – Что ты делаешь, чудила? – на лице Рикки появилась насмешливая улыбка, освещаемая лампой у изголовья.       – Да так… – замялась Эмма, пытаясь как можно более естественно скрестить руки на груди, прикрыв кружевной лифчик. – Ничего.       – Ой, Эм, только не начинай всё это опять, – Рикки отложила книгу на тумбочку и похлопала ладонями по кровати, призывая Эмму присоединиться.       – Что не начинать? – Эмма вспыхнула и медленными шагами стала приближаться к Рикки.       – Изображать непорочность, – Рикки закатила глаза.              Путь Эммы до кровати не мог быть долгим – ввиду удивительно маленьких площадей комнат в доме Чедвиков, – так что довольно скоро она забралась на край кровати рядом с Рикки и тут же оказалась заключена в объятия. Рикки крепко прижала её к себе, обхватив за талию, и обе девушки повалились на подушку. Эмма чувствовала жаркое дыхание возле своей щеки; её губы уже почти коснулись губ Рикки, когда она внезапно отдалилась, довольно улыбаясь.              – Значит, я порочная?       – Сущий дьявол, – прошептала Рикки и вновь потянулась к Эмме.              На этот раз Эмма не стала уклоняться, позволив Рикки втянуть себя в долгий глубокий поцелуй. Рикки помогла ей избавиться от джинсов, обнажив нижнюю часть кружевного комплекта.              – Ты словно знала, что мы будем ночевать вместе сегодня, – удивленно мурлыкнула Рикки.       – Ну, знаешь… Дьявол в деталях, – Эмма игриво подняла брови и вернулась к губам Рикки, постепенно спускаясь ниже, покрывая поцелуями её шею.              На секунду прервавшись, Эмма освободила себя от верхней “детали”. Мягкий свет лампы освещал лицо Рикки, её улыбку, когда она смотрела, как Эмма избавляется от медальона. Свой она предусмотрительно сняла раньше. Эмма бросила медальон на тумбочку рядом с “Колодцем”, но он соскользнул за край и потерялся в темноте за кроватью. Издав смешок, Эмма уткнулась в плечо Рикки.              – Потом достанем, – прошептала Рикки, погладив Эмму по голове.              Эмма посмотрела ей в глаза, вновь отмечая их нежную красоту. Казалось, за всё время их знакомства она бесчисленное количество раз встречалась взглядом с Рикки, и каждый раз от взгляда этих глаз замирало сердце. Эмма поцеловала Рикки совсем рядом с уголком глаз. В этот раз она хотела без слов выразить, как любит её. Рикки на секунду нахмурилась, но спокойные и уверенные движения Эммы развеяли её сомнения. Эмма провела рукой по её бедру, кончиками пальцев едва касаясь кожи и задирая длинную футболку. Руки Рикки нежно легли на талию, скользнули ниже, прижимая Эмму к себе. Они поцеловались; Эмма зажмурилась от бьющего в глаза света лампы, но прерывать поцелуй не стала. Её пальцы скользнули под футболку и далее, по внутренней стороне бедра, сдвигая влажную ткань. Дыхание Рикки становилось сбивчивым; она пыталась отстраниться, но Эмма вновь вовлекала её в поцелуй и ей ничего не оставалось, как подчиниться. Пальцы Эммы, слегка надавливая, гладили клитор, заставляя Рикки впиваться в неё ногтями, чуть выгибаясь навстречу её рукам…              В гостиной послышались торопливые шаги, затем – шелест бумаг. Эмма взволнованно смотрела на Рикки, лицо которой не выражало ничего – она вся обратилась в слух. Вдруг раздался глухой грохот и еле слышные чертыхания.              – Это отец, – Рикки закатила глаза. – Пойду выйду к нему.              Она мягко сдвинула Эмму на другой край кровати, выскользнула к проходу и в следующую секунду с лёгким скрипом скрылась за дверью.              – Привет, пап... – донеслось до Эммы, после чего дверь в комнату была плотно закрыта.              Эмма натянула одеяло до макушки, отгоняя совершенно не реальную мысль о том, что мистер Чедвик зайдёт в комнату дочери, когда узнает, что она не одна. Она наощупь принялась искать свою одежду, но одежда не желала находиться. Тогда Эмма, мёртвой хваткой вцепившаяся в одеяло, стала прислушиваться к малейшим шорохам, доносившимся из соседней комнаты.              Рикки не торопилась возвращаться – должно быть, у них с Тэрри состоялся какой-то полуночный разговор. Однако, сколько бы Эмма не напрягала слух, она не слышала ни споров, ни криков протеста – ничего, кроме ровного бубнящего звука, являвшегося голосом мистера Чедвика. Интересно, о чем они говорят? Сказала ли Рикки, что она, Эмма, в эту самую минуту прячется в её комнате?              "Боже, как неловко, - быстро подумала Эмма. - И невежливо. Я должна тоже выйти и поздороваться”. Она возобновила поиски одежды, шаря руками со всех сторон одеяла, и через полминуты нашла джинсы. Футболки нигде не было. "Может, взять что-то у Рикки?" - промелькнуло у Эммы.              Эмма беззвучно пробралась к шкафу с одеждой. Свет лампы-прищепки едва доходил до шкафа, так что Эмма схватила первую попавшуюся ей на глаза знакомую футболку, натянула на себя и несмело приоткрыла дверь из комнаты.              Голоса в гостиной перебил уже знакомый скрип, и Эмма показалась в дверном проёме. Тэрри искал что-то в бумагах, бесформенной кучей сваленных на кофейный столик, а Рикки стояла рядом, запустив одну руку в волосы на макушке. Они явно о чем-то говорили, но появление Эммы заставило их замолчать.              – Добрый вечер, мистер Чедвик, – смущённо сказала Эмма.              Рикки обернулась, готовая упереть в Эмму многозначительный взгляд, но передумала, увидев её в своей розовой майке с растекшимся лицом а-ля Джоан Джетт в стиле экспрессионизм. Почему-то то, как Эмма выглядела в этой майке, забавляло её, и недовольное выражение её лица сменило весёлое удивление.              – А, Эмма, привет, – Тэрри оторвался от бумаг и кивнул Эмме. – Рикки сказала, что ты здесь.       – Конечно..       – Я не говорила, – вмешалась Рикки. – Прости, пап.       – Ничего, тебе и не надо было, – мягко ответил Тэрри. – Я и сам догадался.              Эмма, совершенно сконфузившись, бессознательно сделала шаг назад и уперлась в косяк двери. Бежать некуда, к тому же, она сама решила выйти, не дождавшись инструкций от Рикки.              – Мистер Чедвик, мы не собирались.. Просто пошёл дождь и Рикки предложила остаться..       – Эм... – снова перебила Рикки, закатив глаза.       – Все в порядке, правда, – заверил Тэрри. – Я и сам был молодым, я все понимаю.              Эмма виновато закусила губу и посмотрела на Рикки, но та лишь покачала головой, демонстративно закатив глаза. Тэрри вернулся к кипе бумаг, вытащил оттуда несколько листов и победно выпрямился.              – Мне пора бежать обратно на работу, – сказал он. – Рикки, в холодильнике есть еда?       – Мышь повесилась, – буднично ответила Рикки.       – Ну, тогда закажите пиццу, да? – смущённо предложил Тэрри.       – На завтрак? – удивилась Рикки.       – Мы что-нибудь придумаем, мистер Чедвик, не беспокойтесь, – тут же вставила Эмма.       – Хорошо, не сомневаюсь, ты проследишь за этим, Эмма, – кивнул Тэрри и направился к выходу. – Кстати, тебе идёт эта майка, выглядишь… по-бунтарски. Твоя тоже ничего. Она на диване, кстати.       – Пап! – возмутилась Рикки.       – Всё, исчезаю! – улыбнулся Тэрри. – Доброй ночи!       – Пока, – отозвалась Рикки.              Эмма от смущения лишилась дара речи. Вновь повернувшись к ней, Рикки улыбнулась и подняла плечи.              – Зачем ты вышла? – недоумевала она. – И ещё в моей майке.       – Прости, прости, прости! – съежилась Эмма. – Я подумала, что будет невежливо не поздороваться, а свою одежду я не нашла...       – Да, её папа нашёл, – улыбка Рикки стала ещё шире.       – Так неловко, – Эмма спрятала лицо в ладонях. – Как нам теперь объясниться...              Рикки неспешно подошла к ней и, обхватив предплечья Эммы, отвела её руки от лица и заглянула в глаза.              – Все в порядке, – мягко, совсем как Тэрри, сказала она. – Отец всё знает, он просто подтрунивает надо мной. Ничего не надо объяснять.              Эмма недоверчиво посмотрела на Рикки и после некоторых колебаний положила голову ей на плечо. Они стояли, обнявшись и не говоря ни слова, пару минут. Эмме необходимо было срочно обдумать, "переварить" случившуюся ситуацию, осознать, что сказала Рикки, чтобы её смущение наконец прошло. Рикки будто угадывала все, что происходит у Эммы в голове, и молчала, крепко прижимая её к себе. Почувствовав, что потрясения от полуночной встречи с Тэрри покинули Эмму, Рикки немного отстранилась и хитро улыбнулась.              – Так на чем мы остановились?                     

***

             Эмма надеялась незаметно проскользнуть в свою комнату, переодеться, взять сумку и сбежать в школу до того, как родители узнают о её возвращении. По дороге домой она включила телефон, мысленно упрекая себя за то, что забыла сделать это сразу, как только вышла из кино. Сообщения о пропущенных звонках от родителей моментально забили папку “входящие”. Сцена была неизбежна, но Эмме хотелось оттянуть неприятную встречу хотя бы до вечера.              "Мама ещё ладно, – думала Эмма, подходя к дому. – Но пусть не будет папы, пусть не будет папы!"              Как известно, Вселенная не слышит слово "не".              – Где ты была? – раздался строгий голос Нила сразу же, как хлопнула входная дверь.       – У Рикки, – Эмма старалась придать своему голосу самое невинное звучание. – Я оставила записку на холодильнике.       – Там не написано, что ты не будешь ночевать дома! - Лиза встала рядом с мужем, устремив на дочь самый гневный взгляд. – Ты можешь представить, как мы волновались?       – Да, простите, я должна была вас предупредить…       – Мы звонили, но у тебя выключен телефон! Звонили и Рикки тоже, но никто не взял трубку, – бушевал Нил.       – Забыли включить телефоны после кино, – ввернула Эмма.       – Мы звонили в полицию!              Ну, это уже был явно перебор. Эмма нахмурилась, удивленная, что присущая родителям рациональность в тот момент покинула их, но быстро взяла себя в руки и виновато закивала.              – Прости, пап, я должна была позвонить…       – Уж изволь в следующий раз…       – Эмма, мы понимаем, что твоё поведение связано с нашим отъездом, ты злишься и показываешь это достаточно явно, – начала Лиза, чуть смягчившись.       – Я вовсе не злюсь, – перебила Эмма.       – Не думай, пожалуйста, что твои выходки как-то поспособствуют тому, что мы оставим тебя дома, – продолжила свою мысль Лиза. – В качестве наказания.       – Я так и не думала! – запротестовала Эмма.       – Лучше бы сделала что-то полезное, – строго заметил Нил, впрочем, снизивший громкость голоса. – С тех пор, как закрылось твоё кафе, ты слишком расслабилась. Тебе нужно было чем-нибудь занять свободное время. Отсутствие дополнительной ответственности – и вот ты уже наплевала на правила       – Пап, тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? – вклинилась Эмма.       – Эмма, я сейчас так зол, – Нил сверкнул глазами. – Что подумываю над домашним арестом для тебя до нашего отъезда.       – Нил! - удивилась Лиза.       – Из школы – домой, дома уроки и никаких гулянок.       – Если бы я работала в кафе... – перебила Эмма.       – Если бы работала, то был бы совсем другой разговор. Если бы у тебя была работа посерьёзней, чем протирание столов, я бы оставил тебя дома, – сердито сказал Нил. – В качестве наказания.       – Нил, это всего одна ночёвка... – тихо обратилась к нему Лиза.              Но Нил не смягчился. Полминуты они с Эммой смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, будто от этого зависело, за кем будет последнее слово. Вся беседа пролетела так быстро, что Эмма едва успевала обрабатывать, что говорит отец. Когда последние его слова дошли до её сознания, она удивленно моргнула, проиграв игру в гляделки.              – Я сам отвезу тебя в школу сегодня, – победно сказал Нил. – У тебя три минуты. Жду в машине.              Не дождавшись подтверждения, что его услышали, Нил направился к выходу. Эмма по-прежнему стояла на месте с таким выражением лица, будто в уме умножала трехзначные цифры.              – Поторопись, – взволнованно заметила ей Лиза.              Эмма было вышла из оцепенения и двинулась к лестнице, как вдруг внезапный вопрос мамы снова приковал её ноги к полу.              – А где твой медальон?              Она замерла на месте. Медальон всегда был на ней, за исключением похода в ванну, но и тогда она не забывала надеть его обратно сразу после водных процедур. А сейчас перед глазами Эммы ярко встала картина, как медальон валяется, забытый, под кроватью Рикки. И в том, что она забыла его там, нет ничего предрассудительного, но волнение, которое вызвал у Эммы вопрос Лизы, запустил все объяснения в её глаза бегущей строкой.              – Эмма! – раздался с улицы голос Нила.       – Мы с тобой ещё поговорим об этом, – сказала Лиза и кивком указала на лестницу.              Эмма без промедлений убежала к себе. Быстро переодевшись и схватив несколько книг и тетрадей, лежащих на столе, она уже было приготовилась бежать обратно, как вдруг к ней в голову пришла идея. Она достала из кармана телефон, открыла нужный контакт, набрала сообщение и застыла в нерешительности над кнопкой "отправить".              – Эмма, отец ждет! – на этот раз её торопила Лиза.              Перечитав сообщение ещё на два раза и мысленно по буквам произнёся имя адресанта, Эмма нажала на нужную кнопку и поспешила вниз.              

ЭММА

Привет, Зейн. Я передумала. Давай работать вместе.