The Thing That Was Not His Highness

      .       С Се Лянем было что-то не так.       Хуа Чэну было трудно смириться с этой мыслью; возможно, именно поэтому ему потребовалось так много времени, чтобы наконец принять её. Ведь с Се Лянем никогда не случалось ничего плохого. Се Лянь был самим собой. Как бы он ни был счастлив, печален или взбешён, его суть — его Се Лянь-ность — была объектом преданности Хуа Чэна. Хуа Чэн знал Се Ляня, как рыбак знает свою лодку, не переставая любить её, даже когда она ломается, и изо всех сил старается подтолкнуть её к берегу. Как собака, всё ещё таскающая за собой старую тряпичную куклу, от которой остались лишь лоскутки. Любил.       И Хуа Чэн любил Се Ляня. Он любил его он любил его он любил его. Любил до боли, любил так сильно, что он не мог поверить, что Се Лянь настоящий, так сильно, что ему приходилось сдерживать себя бóльшую часть времени... так сильно, что иногда, когда Се Лянь спал с ним в постели, он тянулся к нему, обнимал его и тихо плакал в его волосы. Он любил его так сильно, что мог от этого развеяться по ветру.       И всё же что-то было не так.       Впервые он заметил это ярким солнечным утром. Хуа Чэн только что вернулся с отвратительного задания, которое выбило его из колеи — какое-то глупое дело на окраине Призрачного Города. Плевать ему было на это задание, но стабильность территорий демонов была гарантом безопасности для Се Ляня, его прекрасного Се Ляня, который ждал его возвращения. Такой терпеливый, такой идеальный.       Хуа Чэн спешил обратно в звенящих сапогах и с вздымающейся от нетерпения грудью вошёл в их общую комнату.       Се Лянь лежал на кровати, уставившись в потолок.       — Гэгэ, — сказал Хуа Чэн, присев на край кровати. Он застенчиво улыбнулся, потянулся к пряди волос и поцеловал её. — Прости за задержку. Мне помешал кое-какой мусор, я хотел вернуться до того, как ты проснёшься. Может, этот Саньлан принесёт тебе завтрак в качестве извинения?       В обычной ситуации он ожидал несерьёзного ответа. Се Лянь прикинулся бы расстроенным и отвернулся, чтобы его засыпали поцелуями, или прикрыл бы лицо подушкой от смущения и застонал, или просто нежно улыбнулся бы и сказал: «Саньлан, ну будет тебе! Не переживай».       Естественно, Хуа Чэн всё равно принесёт ему завтрак. Он брал что-нибудь вкусное и раскладывал это для Се Ляня, а Се Лянь робко отводил взгляд от подноса, пока тот не оказывался на столе прямо перед ним. Когда же он наконец взглянул бы на него, то, сам того не замечая, улыбнулся. Хуа Чэн упивался этим выражением. Он смотрел, как Се Лянь ест, как он глотает, как он чувствует себя сытым, тёплым и окружённым заботой, как тогда, когда он был наследным принцем Сяньлэ. От этой мысли Хуа Чэн пришёл в неистовство на грани безумия. Он бы...       Однако на этот раз Се Лянь несколько мгновений не отвечал. Вместо этого он уставился в потолок.       Затем он повернулся к Хуа Чэну и...       Ненависть.       Хуа Чэн моргнул, поражённый выражением отвращения, промелькнувшем на лице Се Ляня.       Через мгновение оно, однако, исчезло, и Се Лянь улыбнулся. Правда, улыбка была неестественной: было в ней что-то искажённое, и искажённое во взгляде.       — Значит, тебя задержала битва, — размышлял Се Лянь. — Хм...       Ответ был настолько неожиданным, что настроение Хуа Чэна сразу же изменилось. Возможно, Се Лянь неважно себя чувствует, и от одной мысли об этом у него защемило в груди. Если Се Лянь плохо себя чувствовал, то и Хуа Чэну было плохо, и он должен был это исправить.       — Ваше Высочество, — серьёзно сказал он. — Всё в порядке?       Улыбка на лице Се Ляня стала ещё холоднее.       — Теперь да, — сказал он. Звучал он странно, почти издевательски.       Хуа Чэн не понял, но продолжил:       — Что-то не так, гэгэ? Что случилось? Тебе приснился кошмар?       Се Лянь даже усмехнулся.       Но потом, как будто это настроение прошло, он улыбнулся и покачал головой.       — Саньлан, не волнуйся. Это был не сон.       — Тогда, может, ты бы хотел..?       — Я не голоден.

♔

      Се Лянь продолжил вести себя странно.       Хуа Чэн не считал это чем-то особенным, хотя странное состояние продолжалось до конца дня: за плечами Се Ляня было много ужасных событий, и разве не разумно, что у него могут быть дни, когда он чувствует себя неважно?       Естественно, в такой момент Хуа Чэн был особенно внимателен к нему, удовлетворяя все его потребности. Хуа Чэн отличался от всех этих глупых верующих: он никогда не оставит Се Ляня одного по какой-то глупой причине, типа ты ведёшь себя как-то иначе. Главное — что это Се Лянь.       Главное — что это Се Лянь, который был рядом и шёл с ним бок о бок по рынку Призрачного Города. Пока Его Высочество здесь, в пределах досягаемости, о чём было беспокоиться?       Обычно Се Лянь был в восторге, смотрел вокруг свежим взглядом, словно видел всё в первый раз. Он скользил между прилавков, вежливо избегая восхищённых глаз призраков, и разглядывал странные овощи и безделушки, выставленные на продажу.       Когда они только начали совершать подобные прогулки, Хуа Чэн покупал ему всё, что хотя бы немного привлекало внимание, на что он бросал хотя бы чуть более долгий взгляд. Через некоторое время Се Ляню пришлось попросить его остановиться:       — Я очень тебе признателен, но дома это всё ставить будет некуда, — пробормотал он, почёсывая щеку. — Почему бы Саньлану просто не ограничиться одной вещью раз в несколько дней?       Ограничиться было трудно, но Хуа Чэн, конечно, это делал. Прогулки превращались в приятное времяпрепровождение: он наблюдал за тем, как Се Лянь разгуливал между лотков, и молился, чтобы его взгляд за что-то зацепился. Затем, получив разрешение, Хуа Чэн мог подойти и заплатить за товар (призраки совали всё в их руки бесплатно, однако Се Лянь настаивал), посмотреть, как его заворачивают, развернуть и положить прямо в красивые руки Се Ляня, словно подношение. Се Лянь целовал его в щёку. А Хуа Чэн, конечно же, забирал пакет и нёс его по дороге обратно, ведь негоже Его Высочеству беспокоиться о таких мелочах. От одной мысли об этом у него захватывало дух. То были прогулки по облакам.       Сегодня, однако, Се Лянь не обратил внимания ни на один ларёк. Он просто шёл вперёд со скучающим выражением лица.       Через некоторое время Хуа Чэн решил, что Се Лянь, возможно, чувствует себя нехорошо. Может, лучше будет вернуться.       — Ваше Высочество, — начал он, — как ты себя чувствуешь? Почему бы нам не...       И вдруг они столкнулись с призраком — точнее, призрак столкнулся с ними. Ведь ожидалось, что море людей в Призрачном Городе расступится перед Хуа Чэнчжу и Его Высочеством. Призрак, старый торговец, споткнулся.       — Эй! Смотрите, куда прёте... О! Ваше, Ваше, Ваше Высочество! Господин Чэнчжу! Я просто, ох, ох, простите, старые мои глаза подводят...       Обычно, если случалось что-то подобное, Хуа Чэн для видимости цедил какую-нибудь ехидную угрозу, а затем Се Лянь быстро успокаивал призрака. Се Лянь так заботился о простых людях, даже если они того не заслуживали. Призрачный Город был подарком Хуа Чэна для Се Ляня в этом отношении: местом, где Се Лянь мог удовлетворить своё желание. Быть может, люди, живущие здесь, и не были слишком простыми, но это было место, где Се Лянь мог делать с ними всё, что хотел; он мог делать их никчёмные жизни лучше. Видя, как Се Лянь берёт на себя бремя ответственности и прощает жалкого призрака, как он того хотел, Хуа Чэн чувствовал...       — Что такое? — усмехнулся Се Лянь. — Глаза подводят? Что с ними не так?       Хуа Чэн моргнул. Затем он медленно повернулся и посмотрел на Се Ляня.       Призрак испуганно вздрогнул.       — Я... я не знаю, я просто...       — Что у тебя с глазами? — продолжил напирать Се Лянь, наклонившись вперёд. — Не хочешь мне говорить?       — Я просто подслеповат, я…       — Пф, — прервал его Хуа Чэн, — не трать на него время, гэгэ. Он…       Однако Се Лянь не слушал. Взгляд его похолодел.       — Дай-ка я взгляну, — усмехнулся он и протянул руку вперёд.       Затем...       — Всё в порядке, старший дядюшка, я... стойте, что?! Стойте, остановитесь, нет… нет, нет, НЕТ, НЕТ! ПРОСТИТЕ, ПРОСТИТЕ, Я НЕ ХОТЕЛ... АЙ-ЯЙ-ЯЙ, ОТПУСТИТЕ! Больно, остановитесь, пожалуйста, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА! Сжальтесь...       Глаза Хуа Чэна слегка расширились.       — ...гэгэ..?       — Сжальтесь! Сжальтесь, сжальтесь, ПОЩАДИТЕ, ПОЩАДИТЕ, ПОЩАДИТЕ, ПРОШУ, ПОЖАЛУЙСТА, ПОЖАЛУЙСТА… АААААХ…!       Захлёбывающийся крик оборвал вопли, и на одежду Хуа Чэна брызнул мягкий дождь крови. Се Лянь с улыбкой повернулся к Хуа Чэну, позволяя всё ещё дёргающемуся телу призрака выпасть из его рук. Его пальцы были покрыты кровью и внутренностями, с них капала прозрачная вязкая жидкость. Когда призрак опустился на землю, тёмно-красные пустые глазницы слепо уставились в небо.       Неизвестно, был ли призрак ещё жив, но Се Лянь с отвращением пнул его.       — Прости, Саньлан. Этот мусор встал на пути. Давай продолжим.       Хуа Чэн моргнул и уставился в пустоту. Хуа Чэна волновал вовсе не этот глупый призрак. Хуа Чэн не собирался оставлять Се Ляня из-за нескольких неудачных дней. Ничто не могло помешать ему любить Се Ляня. Хуа Чэн любил его. Он любил его он любил его он любил его. Как рыбак любит свою лодку, не переставая любить её, даже когда она ломается, и изо всех сил старается подтолкнуть её к берегу. Как собака, всё ещё таскающая за собой старую тряпичную куклу, от которой остались лишь лоскутки. Любил.       Но что-то явно было не так.

♔

      Последней каплей стал ужин следующего дня.       Хуа Чэну стало не по себе от сложившейся ситуации. Должно быть, что-то случилось, раз Се Лянь так себя ведёт, но сколько бы он ни спрашивал, Се Лянь не давал прямого ответа. К тому же, от вопросов у Се Ляня портилось настроение, так что он перестал их задавать.       Однако в тот вечер он решил порадовать Се Ляня ужином. Повара он не приглашал — готовил сам, чтобы блюдо было приготовлено с любовью. Он собственноручно сварил лапшу, приготовил вкусный соус из пряного масла, соевого соуса и перца, добавил несколько нежных кусочков мяса, зажаренного до готовности. Каждая специя была отмерена, каждый штрих безупречен.       Найдя Се Ляня в оружейной, он пригласил его в столовую, усадил за стол, поцеловал в щёку и сказал, что приготовил для него кое-что. Се Лянь не улыбнулся, но, возможно, он улыбнётся, когда увидит еду.       — Ну что, гэгэ, — игриво сказал Хуа Чэн, когда вышел, поставив перед ним поднос. — Можешь открывать глаза.       Се Лянь медленно открыл их и посмотрел вниз.       Сердце Хуа Чэна учащённо билось. Он ждал улыбки. Она была ему необходима.       Но затем…       Одним движением Се Лянь взял тарелку, поднял её и...       Глаза Хуа Чэна расширились. Несколько капель соуса взлетели так высоко, что попали ему на щёку.       Тарелка разбилась вдребезги.       — Богам не нужна еда, — холодно и медленно произнёс Се Лянь. — Ты разве этого не знаешь?       Еда, которую Хуа Чэн так старательно готовил, была раскидана по полу. Соус растёкся по его сапогам.       — ...гэгэ? — медленно произнёс Хуа Чэн, глядя на всё это. — ...ты...?       — Прекрати, блять, СПРАШИВАТЬ, В ПОРЯДКЕ ЛИ Я! — прошипел Се Лянь, вставая. — Мне не сдался твой мусор. Ты, похоже, не соображаешь, чем именно питаются боги?       — Я…       — Я не о тебе спросил. Я спросил, чем питаются боги?       — … — Хуа Чэн выпрямился. — Ваше Высочество, если вам нужна духовная энергия...       — Ну то-то же. Всё же не такой тупой, в конце-то концов.       И вдруг Се Лянь подошёл к нему и поцеловал.       По крайней мере, так сказал себе Хуа Чэн. Назвать это поцелуем было сложно. Скорее было ощущение, что Се Лянь просто использует его, приникая губами к губам Хуа Чэна и высасывая энергию, словно воду из старой глиняной посуды, которую в следующую секунду собираются разбить о землю.       Хуа Чэн закрыл глаза и вытерпел этот бесчувственный поцелуй. Что-то было катастрофически не так.

♔

      На самом деле, было два варианта.       Первый: Что-то было с телом Се Ляня, точнее, это что-то было не им. Хотя в способностях Хуа Чэна сомневаться не приходилось, они редко подводили; он бы почувствовал, если бы то, что с ним разговаривало, было не Се Лянем. У человека перед ним не было какой-то злобной энергии или ауры демона. И запах был тот же. Как это мог быть кто-то другой?       Второй: Се Лянь просто-напросто изменил свою личность, вот так просто, за одну ночь, без объяснений, что могло быть вызвано странной болезнью, но что-то не особо похоже.       Хуа Чэн привык решать свои проблемы в одиночку — он был один все эти восемь сотен лет, в конце концов. Некоторый опыт был. И тем не менее на наиболее сложные вопросы, о которых он задумывался, например, как я должен поступить?, мог быть лишь один ответ: чего бы хотел Его Высочество? Как бы для него было лучше?       В данном случае, однако, ответ был не совсем ясен. Но если уж Хуа Чэн хотел помочь, деваться было некуда.

♔

      — В смысле изменился? — спросил озадаченный Фэн Синь.       За столом напротив него сидел бог войны с глупым выражением лица. Фэн Синь тупица, подумал Хуа Чэн. Он был похож на собаку — легкий на подъём, глупый и преданный, по крайней мере, пока не кончится еда. Предсказуемый, терпимый, презренный.       Тот, кто стоял позади Фэн Синя, скрестив руки, был, конечно, гораздо умнее, но Хуа Чэну он нравился ещё меньше.       — А что такое? — сухо сказал Му Цин. — Разве не ты хотел провести с Его Высочеством остаток посмертия?       Хуа Чэн перевёл взгляд на него. Ему очень хотелось избить его, но он сдержался.       — Вы не слушаете, — сказал он низким и опасным тоном.       — Мы слушаем, — вклинился Фэн Синь, — но...       — Ты думал, что Се Лянь — будда? — Му Цин слегка поморщился. — Он, конечно, очень милый, но не идеальный. Ты знаешь, через что он прошёл, ты должен был ожидать, что… чего ты так смотришь, я не прав?       — Дело не в этом, — Хуа Чэн отвёл взгляд.       — А в чём?       — Дело не в том, через что он прошёл. Личность человека не меняется в одночасье. Я пытаюсь сказать вам, что с ним что-то не так, а вы не слушаете.       Фэн Синь выглядел неловко.       — ...эм, Хуа Чэн...       Хуа Чэн перевёл взгляд на него.       — ...ведь так никогда не было? Он очень быстро изменился, после… — Фэн Синь прочистил горло и почесал затылок. — Когда он... ну, ты знаешь, тогда. На самом деле, это похоже на то, что ты сейчас описал. Он всё время злился, нападал на уличных артистов, и даже если ты пытался сделать для него что-то приятное...       — Вы оба не понимаете, — сказал Хуа Чэн, расстроившись. Ему надоело обсуждать это с бесполезным мусором. — Я тоже видел его в самые неприглядные моменты, и, конечно, знаю, что он может вести себя иначе. Но это совершенно другое.       — Ты не можешь знать наверняка, — заметил Му Цин. — Правда в том, что, хотя ты и видел его тогда, ты тогда не знал его хорошо, а лишь немного. Кроме того, это было восемьсот лет назад, а сейчас прошло сколько? Год? Может, вы просто не сошлись по какому-то вопросу?       — А ещё, — добавил Фэн Синь, — ты бы заметил, если бы в него что-то вселилось... разве ты сам не говорил об этом? То есть... я не знаю, разве не более вероятно, что...       Хуа Чэн перебил его.       — Если я не чувствую изменений, это не значит, что ничего не произошло.       Му Цин закатил глаза, подошёл к столу и придвинул стул. Он сел и, сосредоточенно посмотрев на Хуа Чэна, сказал:       — Хорошо, Хуа Чэн. Давай поговорим серьёзно.       Хуа Чэн бросил на него взгляд.       — Вы поженились год назад, — продолжил Му Цин. — Вам было хорошо вместе. Может быть, вы были вне себя от счастья, что объяснимо, ведь вы были молодожёнами. А теперь, когда вы уже привыкли друг к другу...       Не говоря ни слова, Хуа Чэн встал и положил руку на ятаган.       — Тихо, тихо! — Фэн Синь резко встал, его рука сама устремилась к ножнам. — Успокойся, какие проблемы?! Мы просто...       — Это не какие-то домашние разборки, — железным тоном заявил Хуа Чэн, не сводя взгляда с изумлённого лица Му Цина. — Что-то не так, а вы меня не слышите.       На мгновение Му Цин потерял дар речи, то ли от ярости, то ли от потрясения. Сидя на месте, он окинул Хуа Чэна презрительным взглядом.       — Я не понимаю, чего ты от нас хочешь. Ты пришёл узнать наше мнение, а мы даём тебе совет. Ты недоволен? Что ещё мы должны услышать?       Хуа Чэн сел, звеня серебром; контролировать свой голос стало сложнее.       — Вы не понимаете. В один день он был в порядке, а в другой резко стал совсем другим человеком. Это...       Это пугает меня.       — Это...       Фэн Синь тоже сел, вздохнув.       — Хочешь, чтобы мы с ним поговорили? Мы можем...       — Нет! — зашипел Хуа Чэн.       — Конечно, это не сработает, — сказал Му Цин, бросив Фэн Синю усмешку. — Он сказал, что уже спрашивал Се Ляня, в чём дело, и тот ничего не сказал. С чего бы ему говорить тебе что-то другое?       Бровь Фэн Синя дёрнулась.       — Заткнись, я просто пытаюсь придумать что-нибудь!       — Что-то действительно не так, — проворчал Хуа Чэн. — Смейтесь надо мной сколько влезет, но я это знаю. И мне плевать, что вы мне не верите. Он ведёт себя...       Он замялся, и последнее слово прозвучало хрипло:       — Пугающе.       При этих словах двое его собеседников немного притихли. Казалось, в воздухе повис холодок.       Они оба знали, что Короля Призраков почти ничто не способно напугать.       — ...что, ты... боишься? — пролепетал Фэн Синь. — ...Се Ляня?       Это прозвучало нелепо, и от глупости сказанного Хуа Чэн сжал челюсти.       — Я не боюсь его. Просто меня это тревожит.       — ...что тревожит? — медленно произнёс Му Цин. — Ты уже видел его, когда он поступал плохо, так что...       — Вот именно! То есть… — Фэн Синь пожал плечами. — Он бог войны, так что... он тоже может быть жестоким. Или что-то типа того.       — Мне просто не нравится не знать, что происходит, — выдавил Хуа Чэн.       Му Цин скрестил руки на груди, хотя и он теперь стал выглядеть обеспокоенным.       — ...тут нечего знать. Это всего лишь Се Лянь. К тому же, ты до сих пор не назвал чего-то конкретно необычного. Серьёзно, я думаю, ты просто...       «Саньлан?» — тихо сказал Се Лянь в сеть духовного общения Хуа Чэна.       Хуа Чэн выпрямился. Увидев, как изменилась его поза, Фэн Синь и Му Цин замерли.       — Это он, — прямо сказал Хуа Чэн. — В моей сети…       Фэн Синь и Му Цин тут же бросились вперёд и прижали пальцы к его вискам. Затем они опустили головы, прислушиваясь.       «Саньлан?» — с тревогой позвал Се Лянь. — «Ты здесь?»       Хуа Чэн сделал голос естественным, не обращая внимания на ощущение двух пар пальцев, прижатых к его голове.       «Гэгэ? Что случилось?»       «Ничего не случилось», — с улыбкой в голосе ответил Се Лянь.       Хуа Чэн посмотрел на двоих богов острым взглядом.       «О», — сказал он всё так же непринуждённо. — «Но гэгэ не так уж часто проявляет инициативу и сам связывается со мной. Правда всё в порядке?»       Наступило долгое и грозное молчание.       Все трое смотрели друг на друга, застыв в ожидании ответа. Фэн Синь заметно вспотел. Му Цин тяжело сглотнул.       «Я просто скучал по тебе», — вздохнув, сказал Се Лянь. — «Вот и всё. Мне было одиноко в последнее время... прости, если я вёл себя немного странно.»       Хуа Чэн выдохнул, и напряжение покинуло его плечи.       «Вот как. Всё в порядке. Я вернусь в...»       «Саньлан?»       Хуа Чэн помолчал.       «...да, гэгэ?»       «Могу я задать тебе вопрос? Прости, если это прозвучит глупо...»       Хуа Чэн чувствовал пульсацию сердец Фэн Синя и Му Цина сквозь пальцы, пот собирался на их коже.       «Конечно», — сказал он. — «Что такое?»       Мёртвая тишина.       Затем:       «Саньлан?», — сладко пропел Се Лянь. — «Кто-то подслушивает нашу сеть?»       Фэн Синь отдёрнул руку от виска Хуа Чэна, словно обжёгся, и тут же встал.       — Ох, БЛЯТЬ! Вот блять, вот бл...       — Заткнись, идиот! — прошипел Му Цин. — Хуа Чэн, просто скажи...       «Конечно нет», — ответил Хуа Чэн с улыбкой, которая, впрочем, лишь подёрнула его губы. — «Только я и ты. А почему ты спрашиваешь? Может, гэгэ хочет пригласить кого-то для разговора?»       Не удержавшись, Фэн Синь быстро подошёл и прижал пальцы к виску Хуа Чэна, хотя вся его рука дрожала.       «О... нет, нет», — рассмеялся Се Лянь. — «Просто мысли вслух. На самом деле, причина была...»       Напряжение в комнате было таким сильным, что и меч не смог бы его разрубить. Хуа Чэн закрыл глаза, ожидая.       «...Я хотел сказать кое-что непристойное», — прошептал Се Лянь. — «Можно?»       «Да», — ответил Хуа Чэн. — «Что ты хотел?»       Се Лянь тихонько засмеялся, а потом вздохнул:       «Я трогаю себя»       Губы Му Цина в шоке приоткрылись. В этот момент он отдёрнул руку.       — Нет. Нет. Это... раньше такое было...?       — Нет, — громко прошептал Хуа Чэн. Он смотрел прямо перед собой, выглядя непривычно беспомощным. — Он никогда так не делал. Это не...       — Не молчи! — рявкнул Фэн Синь. — Ты должен что-то сказать...       «Правда?» — быстро сказал Хуа Чэн в сеть, маскируя панику под одышку. — «Это... гэгэ, ты сегодня такой нетерпеливый»       Му Цин с таким видом, будто его сейчас стошнит, потёр переносицу и снова прижал пальцы к виску Хуа Чэна.       «Я просто не мог больше сдерживаться», — вздохнул Се Лянь. — «А... ты можешь сделать это со мной?»       — Нет, — встрепенулся Фэн Синь, — ни в КОЕМ случае. Что за ХЕРНЯ...       Хуа Чэн отстранённо смотрел на них с ужасом в глазах, но продолжал как ни в чём не бывало говорить в сеть.       «Прямо сейчас?» — вымученная усмешка. — «Гэгэ, я немного занят...»       Фэн Синь больше не мог этого вынести.       — Ладно, просто остановись! Пусть это закончится уже как-нибудь...       — Нет! — вмешался Му Цин, его взгляд внезапно стал грозным. — Надо продолжать. Иначе...       Се Лянь тяжело дышал в духовную сеть.       «Саньлан... ты сейчас трогаешь себя?»       — …скажи «да», — рявкнул Му Цин.       «Да», — вздохнул Хуа Чэн в сеть. Он начал слегка дрожать, но оставался неподвижным. — «Я трогаю...»       Затем Му Цин снова повернулся к Фэн Синю.       — Иначе...       — Иначе что? — вспыхнул Фэн Синь. — Оно узнает?! Бред! Оно уже знает, что он знает, оно просто играет с ним...       — Оно не ИГРАЕТ с ним, оно его наказывает! — резко сказал Му Цин. — Это проверка его лояльности. Если он не вытерпит наказания, кто знает, что случится с его прахом?!       — Прекратите звать его ОНО! — неожиданно громко зарычал Хуа Чэн, глаза его покраснели.       — Фэн Синь, заткнись, мы его отвлекаем… Я ведь сказал это не в сеть, да? — Му Цин схватил Хуа Чэна за плечо одной рукой, а другая рука по-прежнему была у его виска. — Поверить не могу, что говорю это, но эта штука в твоей сети... думаю, ты прав, не думаю, что это он. Что-то действительно не так. Его голос...       «Хах», — вздохнул Се Лянь с удовольствием. — «Саньлан, ты сдерживаешь свой голос?»       — Если это не он, то Я ТАК НЕ МОГУ! — закричал Хуа Чэн. — Я не могу заниматься подобными вещами ни с кем, кроме него...       — Сейчас не время для твоей глупой преданности! — зашипел Му Цин. — На кону твой прах!       — Ты слишком долго молчишь, — внезапно сказал Фэн Синь. — Хуа Чэн, ты должен...       Хуа Чэн издал долгий и протяжный стон в сеть. Неясно, было ли это эротической пантомимой или звуком искреннего страдания.       Фэн Синь покачал головой.       — Это просто кошмар. Нет. Нет...       — Заткнись, — прошипел Му Цин. — Хуа Чэн, просто...       Но они оба вдруг посмотрели в сторону Хуа Чэна и сразу же что-то заметили.       Хуа Чэн начал паниковать.       Это было вполне логично: Хуа Чэн замер. В его голове звучал голос его бога, который обычно означал безопасность. Он был предан Се Ляню, и вся его вера зиждилась на знании одной важнейшей вещи: что есть Се Лянь, а что — нет. Теперь же внезапно всё оказалось под вопросом. Как он мог быть верен кому-то, если даже не мог понять, кто этот человек? Может ли просто тела быть достаточно? Что было внутри этого тела? И если это действительно был Се Лянь, то почему, почему, почему он...       — Хахх, — задыхаясь, произнёс Хуа Чэн. — Хахх...       — О, чёрт, — проворчал Фэн Синь. — Хуа Чэн, успокойся! Ты просто...       — Постой, нет, — внезапно сказал Му Цин. — Хуа Чэн, передай это в сеть.       Фэн Синь побледнел.       — ЧЕГО?!       — ХУА ЧЭН, ПРОСТО СДЕЛАЙ ЭТО!       «Хахх!» — Хуа Чэн задыхался — на этот раз как в сети, так и вне её. — «Хахх...»       «Ахх», — вздохнул Се Лянь. — «Саньлан, у тебя такой приятный голос... не мог бы ты повысить его ещё немного? Мне так хорошо...»       У Хуа Чэна уже не было выбора.       «Хаххх», — прохрипел он, дрожа всем телом, глаза его раскрылись от ужаса, сама природа его преданности воевала с ним. Его вздохи становились все громче и громче. — «Хахх-хахх-!»       «Хаххх», — застонал Се Лянь. — «Продолжай»       Хуа Чэн слабел, опускаясь в кресле. Плечи его вздымались от вздохов.       Прежде чем он упал, Фэн Синь и Му Цин быстро подхватили его за плечи. С трудом удерживая пальцы на его висках, они напряглись, чтобы удержать его на ногах.       — Успокойся! — рявкнул Фэн Синь ему в ухо. — Хуа Чэн!       Му Цин скрипнул зубами.       — Просто дай ему то, что он хочет...       — Хуа Чэн, прекрати, просто отключись от него!       — Фэн Синь, ЗАВАЛИСЬ! Продолжай...       Хуа Чэн ничего не ответил, его плечи вздымались, всё его тело вздымалось, и в объятиях двух богов войны он раскачивался взад-вперёд и...       «Хаххх!» — задыхался он. Его глаза наполнились слезами, они текли по щекам. — «Хаххххх...»       — Хуа Чэн?! — рявкнул Фэн Синь. — Он, он... он должен остановиться!       — Нет, — огрызнулся Му Цин. — Разве ты не понимаешь? Это наказание...       — Да какая, БЛЯТЬ, разница, что оно сделает?! Посмотри на него! Мы должны ПРЕКРАТИТЬ!       «Хахх...»       — НЕТ! ОНО РАЗВЕЕТ ЕГО ПРАХ, ЕСЛИ ОН ОСТАНОВИТСЯ, ИДИОТ!       «А-а-а... Саньлан...»       — БЛЯТЬ! БЛЯТЬ, БЛЯТЬ, БЛЯТЬ, Я НЕ МОГУ ЭТО СЛЫШАТЬ!       — ЕСЛИ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ЭТОГО ВЫНЕСТИ, ТО ПРОСТО ПЕРЕСТАНЬ СЛУШАТЬ!       — ОНО ДАВИТ НА НЕГО, ТЫ, КУСОК ДЕРЬМА!       — ЛУЧШЕ БЫТЬ РАЗДАВЛЕННЫМ, ЧЕМ МЁРТВЫМ! — лицо Му Цина было свекольно-красным от ярости, на голове проступили вены. — ЛУЧШЕ БЫТЬ РАЗДАВЛЕННЫМ, ЧЕМ МЁРТВЫМ, ЛУЧШЕ ИЗМЕНИТЬ, ЧЕМ БЫТЬ МЁРТВЫМ! УСВОЙ ЭТО ИЛИ ПРОСТО ЗАТКНИСЬ!       «А-а-а», — простонал Се Лянь в сеть, а затем вздохнул, выравнивая дыхание. — «...Саньлан, я всё...»       — ПРЕКРАТИ! — крикнул Фэн Синь, отпихивая Му Цина и хватая Хуа Чэна за плечи. — Хватит, Хуа Чэн, всё в порядке! Хватит...       — Он ещё должен сказать, что закончил, — ехидно перебил Му Цин.       Фэн Синь слитным движением поднялся и ударил его по лицу.       Му Цин, шипя и отплёвываясь, упал на землю. В следующую секунду он в ярости набросился на Фэн Синя, и они стали драться, обмениваясь ударами, с остервенением набрасываясь друг на друга.       Хуа Чэн оцепенело наблюдал за ними, его сердце колотилось в ушах. Всё ещё дрожа, он протянул руку к сети:       «Я тоже», — прошептал он.       «Хорошо», — пробормотал Се Лянь. — «Было бы плохо, если бы ты не сделал этого»       «...ага», — прошептал Хуа Чэн.       «Это бы означало, что ты больше не хочешь быть со мной»       Хуа Чэн сглотнул.       «...Ваше Высочество, конечно, я...»       «Тогда увидимся вечером, чтобы продолжить, ладно?» — Се Лянь улыбнулся, но то была искажённая улыбка, едва скрывавшая отвращение. — «В нашей спальне?»       «Конечно»       «Тогда до встречи, Саньлан!»       «До встре...»       Связь оборвалась.       Хуа Чэн некоторое время сидел молча, уставившись в пустоту.       Затем он медленно встал.       Фэн Синь и Му Цин на мгновение остановились в своей схватке.       — Эй, — неуверенно прикрикнул Фэн Синь. — Куда это ты собрался?       Хуа Чэн начал пятиться.       — Что с тобой? — сказал Му Цин, отпустив воротник Фэн Синя и вытирая руки о свою одежду. — Хуа Чэн?       Хуа Чэн дошёл до мусорной корзины, упал перед ней на колени, и его стошнило.       Фэн Синь и Му Цин в шоке наблюдали, как Короля Призраков тошнит. На мгновение они переглянулись, обменялись недоумёнными взглядами, а затем шагнули вперёд.       — Эй, всё в порядке, — неуверенно сказал Фэн Синь. — Хуа Чэн, всё в порядке. Мы его вернём. — Он неловко потянулся вперёд и похлопал его по спине.       Хуа Чэн потянулся и отбил руку.       В этот момент Му Цин наконец подал голос:       — Хорошо, — сказал он с пепельным лицом — Ну, теперь я тебе верю...       — И ЧТО ЭТО ДАЁТ? — Хуа Чэн зарычал так громко, что поперхнулся, и у него начался очередной приступы рвоты.       — Эй, успокойся, — сказал Фэн Синь.       — Хуа Чэн...       — Я не знаю, где он, — зашипел Хуа Чэн. — Блять. Блять.       — ...может быть... это всё же он? — пролепетал Фэн Синь. — Я правда всё ещё думаю...       Му Цин только покачал головой, закатив глаза.       — Ладно. Ну…       — Захлопнись, — резко сказал Хуа Чэн.       А затем:       Он снова встал, оправил одежды и повернулся. Выражение его лица и голос снова были ровными, он выглядел бесстрастным, как всегда, словно ничего не произошло, словно он не кричал от страха всего мгновение назад.       — Нам нужно выяснить две вещи, — холодно сказал он. — Что за тварь засела в его теле и не поменял ли он местами то, что внутри. Если что-то смогло в него попасть, значит, они должны быть хорошо знакомы. Нужно начать поиски с того, кто подходит под этот критерий. Мы должны отправиться на гору Тунлу.       — Хорошо, — сказал Му Цин, скрестив руки, но Фэн Синь несколько мгновений стоял и смотрел на него, а потом сказал:       — Хуа Чэн, ты уверен, что ты...?       Но Хуа Чэн прошёл мимо него, направляясь к двери.