Не плачь

Вскоре я стала получать цветы от неизвестного отправителя. Сперва это были розы, лилии и альстромерии, и я даже засомневалась в выдвинутой моим воспаленным сознанием теории, которая предполагала таинственным адресантом Игоря Константиновича Грома. Однажды после очередной доставки я как-то невпопад высказалась вслух о нелюбви к дорогущим цветам и о том, что Игорь меня слишком сильно балует. Безусловно, цветы, которые я предпочитала, не всегда славились «дешевизной», скорее просто очень сильно отличались от броских лилий, страстных роз и обворожительных альстромерий. Я обожала ромашки и подсолнухи, но также боготворила гладиолусы и тюльпаны. К моему огромному удивлению, днями позже мне пришёл букет ромашек, а затем и подсолнухов. Я даже представить себе не могла, откуда Игорь узнал, что я люблю эти чудесные цветы, и всё ли время эти неожиданные подарки преподносил именно он. Меня по-прежнему беспокоил вопрос совести: могу ли я признаться себе и Грому в том, что, кажется, чувствую? Эти раздумия вводили меня в ступор, но больше всего меня разбивала приближающаяся годовщина со дня смерти Макса. Игорь не был приверженцем поминок и прочих памятных дней, которые следовало проводить на кладбище, а в случае Макса — в колумбарии, поэтому скорее всего планировал остаться в Петербурге с Максимом, ко всему прочему, работа никогда не отпускала Грома, и даже если Фёдор Иванович выделил бы ему выходной, Игорь всё равно бы пришёл в отделение и потребовал бы дать ему новое дело. Но я не могла пропустить этой даты, чувствуя вину хотя бы за то, что так редко прихожу к нему теперь. Я отпросилась на несколько дней, поскольку мой график работы строился не по государственным стандартам, и часто я курировала проекты дистанционно. Проблема заключалась именно в том, что меня могли вызвать в любой момент, а по сему даже выходные нужно было резервировать за собой. В пятницу я уехала ночным рейсом из хмурого Петербурга в практически осеннюю Москву. Она встретила меня дождём, неприветливо, холодно. Сперва я заехала к родителям, а затем с цветами отправилась к Максу. Я так и не успела сказать Игорю слова благодарности и всё обсудить, и меня, честно, пугал этот разговор. Что следовало говорить?       — привет… — возложив цветы у плиты с выгравированным именем, я села на скамейке напротив и стала вглядываться в чёрно-белое фото. — прости, что так редко приезжаю к тебе. Мне очень жаль, что даже сейчас я не могу пересилить себя и сделать так, чтобы ты в полной мере ощутил мою любовь. Прости, что меня не было рядом с тобой, когда это было так нужно, когда ты был совсем один в этом чёртовом лесу, в огне… Я знаю, ты сказал бы мне, что я не виновата, что я не могла быть рядом с тобой в этот страшный час, и моя жизнь гораздо дороже твоей, но это не так. Макс, прости меня… Я любила, люблю и буду любить тебя, прости, что так мало говорила тебе об этом, прости, что я здесь, но не с тобой, прости. Я не знаю, за что судьба так жестока, почему она забирает тех, кто этого не заслуживает, тех, кого не заслуживает весь мир. У тебя чудесный сын… Я люблю его всем сердцем, он безумно похож на тебя, — слёзы рекой текли по моим щекам. — такой же ласковый, задорный, добрый и чистый, как ты. Лучик твоего солнечного света. Прости, что кроме нас у него никого не осталось… А ещё... я должна сказать тебе… Прости меня за Игоря. Я знаю, как подло, низко и неправильно с моей стороны испытывать подобное к твоему брату, но я не могу остановить это. Я увязла в этих чувствах по колено, и мне очень сложно выбраться из трясины этой порочной любви. Если бы ты только знал, как я раскаиваюсь перед тобой за всё, если бы я могла сейчас обнять тебя, ничего подобного не вырвалось бы из моих уст, я никогда не оглянулась бы по сторонам, мой взгляд всегда бы принадлежал одному тебе, Макс… Несколько часов пролетели незаметно, также незаметно солнце, облаченное в тучи, скрылось за горизонтом. Прежние чувства вернулись: гнев, опустошение и ненависть, ненависть к самой себе. Если бы в каком-то из возможных вариантов событий у меня был шанс сгореть в огне вместо Максима, я бы его использовала. Любящий брат, отец, сын, жених… А я? Всего лишь я. Как только я вернулась в Санкт-Петербург, начальство поручило мне провести встречу с одним из наших компаньонов. Времени на раздумья не было, поэтому я сразу направилась в ресторан, где меня уже ждали.       — я многое слышал о Вас, nice to meet you, Elizabeth — мужчина сжал моё запястье и, почти не касаясь, поцеловал в тыльную сторону ладони. Я вздрогнула от неожиданности и едва уловимого заряда электричества. В зале ресторана было достаточно уютно, воздух, теплый и сухой, исчерпывал последствия холодной осенней погоды за окном, в связи с чем рукава моего свитера наэлектризовались и выдали разряд тока. Или так я думала.       — я тоже рада знакомству, мистер Хольт.       — August.       — Август… Давайте сразу к делу! Сергей попросил меня обговорить с вами детали нашего контракта. Наш холдинг специализируется на дизайне информационной платформы, и я всего лишь помощница, которая пишет анонсы и рецензии новых проектов, иногда разрабатывая концепцию их дизайна или планы сбыта товара, однако Сергей отправил именно меня, и я бы хотела сделать всё как следует. В первую очередь я хотела бы обсудить с вами коррективы, с которыми я ознакомилась с утра с подачи вашего помощника.       — Otto is a capable and very executive gentleman, but I'd like to talk about you.       — Sir… I speak English, but I cannot boast of perfect knowledge of the language, could you speak to me differently? Мне стало дискомфортно разговаривать с мужчиной на чужом языке, это могло привести к самым разнообразным и не вполне положительным последствиям, в конце концов, петербуржская элита совершенно отличалась от московской, и многие обитатели дорогих ресторанов вызывали у простых людей явное отвращение. Ко всему прочему, мой непосредственный начальник — Сергей Разумовский — был отнюдь не из числа зазнавшихся богачей и уважением удостаивал лишь некоторых из них. Смею полагать, Август Ван Дер Хольт никогда не числился в списке кумиров Разумовского.       — ох, darling, я не до конца способен формулировать мысли на русском языке. It's so difficult, но я буду стараться не выглядеть глупо. Поговорим о вас?       — господин Хольт, — я вновь попыталась отвести разговор от себя, но очередное «August» сбило меня с толку. — я не уверена, что это касается нашего дела. К моему огромному сожалению, отправить этого мужчину восвояси я не могла, поскольку этот проект тоже был частью моей работы, и раз сам Сергей Разумовский не захотел вести переговоры с этим надушенным модельером, мне ничего не оставалось, кроме как продолжить разговор в любом из возможных ключей, чтобы не усугубить положение наших дел.       — мне очень интересно узнать что-нибудь о вас! Я слышал, вы встречаетесь с местным героем, майором полиции… кажется, у него ещё какая-то звучная фамилия, Гром, верно?       — ах! — откровенно говоря, этот вопрос застал меня врасплох, при разговоре обо мне, пусть даже и весьма фамильярном, я не ожидала услышать об Игоре, и хотя мы вовсе не встречались, я почувствовала, как краска подступает к моему лицу и стыд за это восклицание одолевает меня с ног до головы. — нет, с майором у нас совершенно другие отношения.       — why? Я думал, вы влюблены в этого мужчину, в него влюблена половина Петербурга, так сказал мне Сергей. Если это не так, то майор многое теряет, уверяю — с неизменной обольстительной улыбкой промурлыкал мужчина. Между тем в моей голове один за одним вспыхивали вопросы: для чего он допрашивает меня о Громе и наших отношениях, почему он вообще знает Игоря, какое ему до этого дело, как это относится к моей работе, и что успел рассказать этому малознакомому типу Сергей! Как вообще моя личная жизнь касается этого индюка? Или Сергей таким способом решил сосватать меня своему знакомому? Но почему? Ведь у нас с Разумовским никогда не было конфликтов, которые могли бы привести к такому унизительному пренебрежению мной, я никогда не думала, что он расценивает меня как объект, как вещь, которую можно продать. По мере поступления вопросов во мне начинал накапливаться весьма необоснованный и не к месту вырывающийся гнев.        — я никогда не буду встречаться с Игорем Громом и тем более не выйду за него замуж! Теперь допрос окончен?       — oh, my pretty, я и не думал, что в ваших глазах этот диалог будет похож на допрос, мы ведь не в полиции, и я не полицейский — всё тем же беспечно заигрывающим тоном пролепетал Хольт.       — тогда к чему это всё? Мы здесь не ради меня и уж точно не для поиска партнёра. — сдаюсь, вы раскрыли меня — Август поднял руки и рассмеялся. Мне стало как-то не по себе, он же не признался сейчас в том, что действительно встретился со мной не ради сделки? «Ну Сергей… Я вам устрою!»       — на самом деле мы с Сергеем уже обсудили детали our deal, и он предложил мне довольно выгодные условия в обмен на разговор с вами.       — что вы имеете в виду?       — оh, I don't know what it's called, he is very shy! Ему очень сложно открываться новым людям. Само собой и я многого не знаю о нем, но с моим умением производить впечатление на прекрасных дам он безоговорочно согласен, поэтому таким образом он хотел узнать, свободны ли вы.       — то есть вы хотите сказать, что Сергей Разумовский не знает, как пригласить девушку на свидание? — эта ситуация всё более и более представлялась мне абсурдной. Я по поручению своего начальства пришла на встречу с иностранным бизнесменом, который в свою очередь пришел на встречу со мной, но не для того, чтобы заключить контракт между компаниями, а для того, чтобы по поручению моего начальника разузнать информацию о том, с кем я сплю. Браво!       — я прошу прощения, Август, вся эта ситуация предельно нелепа, и для меня совершенно неожиданно, что Сергей попросил вас о подобной услуге. Передайте ему, что посредников в подобных делах не может и не должно быть. Хотя нет, я сама передам ему! — поднявшись с места, старательно сохраняя остатки спокойствия произнесла я.       — позволите вас проводить?       — нет, благодарю, и прошу меня простить за излишнюю эмоциональность, до свидания. Я вышла из ресторана и вдохнула полной грудью, неужели цветы всё это время отправлял именно он?