Искусство так обогащает

Привычный шум города неторопливо растворялся в темноте. После Нового Года ленивый январь отказывался тревожить москвичей колючим холодом. Ветер не врезался в искусственную кожу, а даже если бы и трепал щёки, то Электроник радовался, что мороз не грозил ему простудой. Крупные хлопья бесшумно падали на робота лёгким покрывалом. Январским вечером тусклый свет заснеженных фонарей превращал безлюдную улицу в зимнюю сказку. Эл неторопливо шёл, пиная ногой одинокий камушек. Прям как любили делать Серёжа с Макаром. Вот только у андроида сейчас не было пары для совместной игры. Электроник вдохнул терпковатый шлейф чужого табака и на мгновение завис. Это не грубый запах «Явы» которую так любил Виктор Иванович. Не «Столичные» за которыми гонялись многие ради лимитированных сувенирных выпусков. Это не «Родопи» что тайно курил Сергей. Школьник часто сушил пачку на батарее, иначе эти сигареты могли погаснуть сами по себе. Аромат, летавший в воздухе, умеренно жгучий с сигарным вкусом. Сыроежкин сказал бы «заморский». Когда Элек увидел впереди силуэт, то его лицо ошарашенно вытянулось. Полумрак маскировал одиноко стоявшую у фонаря тень, но для Электроника неважно, темно вокруг или светло. Изо рта Тэймерского гангстера валил табачный дым. Одет он был в норковую шапку и двубортный плащ, словно приехавший из Прибалтики. Почувствовав на себе чужой взгляд, Стамп лениво повернул голову. Время замедлилось, когда колкая бирюза очей встретилась с терракотовым янтарём искусственных глаз. На секунду по лику бандита скользнуло нетипичное для него выражение – страх. Эл, словно не веря, шагнул вперёд, заставляя снег громко хрустеть под ботинками. — Ну, здравствуй, Серебряный Мальчик. Низкий голос разрезал воздух и тихой вьюгой коснулся их общей памяти. Электроник улыбнулся, не скрывая детской радости и пошёл к нему, собираясь обнять, но тут же замер. Перед ним похититель, обманщик, хитрый преступник. Стамп лишь молча наблюдал, не собираясь идти навстречу. Вечно живое, причудливое лицо взрослого не выражало ни единой эмоции. Поколебавшись, Элек ступил назад, а взгляд напротив него так и остался холодным. Какова вероятность встречи их двоих в огромной, переполненной людьми столице? Стамп не выглядел обеспокоенным этой внезапностью. — Вы приехали за мной? Еле слышное, но твёрдое слово покатилось с сухих губ человека: — Нет. И всё-таки терзали весьма разумные подозрения. Робот, не проявлявший ранее и толику недоверия к людям, спросил: — Неужели у Вашего визита в Москву не нашлось никакой цели? Стамп затянулся, после чего отодвинул сигарету, чтобы дым не доходил до подростка. Как будто табак мог навредить… — Я тут не по твою душу, — почти невозмутимо произнёс он. Андроид глядел на бандита с тяжестью, потом опустив голову, снова ощутил эту нелогичную зависимость. После Тэймера парень реже делился с Виктором Ивановичем своими радостями и тревогами. Проведённое летом и осенью время с Сыроежкином и друзьями могло бы заполнить это внутреннее молчание, но Элек ни словом ни обмолвился о том, что было между ним и иностранным гангстером. Волновало мнение Сергея и возможное осуждение товарищей. Зарубежную страну и похитителей никто не вспоминал. Никто, кроме Элека. Стамп вновь поднёс сигарету ко рту, рассматривая Электроника через сизый дымок в ласковом свете фонаря. Снег красиво садился на чёрные ресницы мальчика и первые секунды совсем не хотел таять. – Кхм-кхм! – Громким кашлем Стамп вывел мальчишку из задумчивости. – Холодно, – густой бас рассёк вечернюю тишину. Сделав несколько вальяжных шагов в сторону, он одним щелчком выбросил окурок, – пойдём ко мне. Не ожидавший столь сомнительного приглашения Элек будто сломался. Робот от удивления вперил растерянный взгляд в человека. – К-куда? Но на подробности Стамп не был щедр. – Я же сказал. Ко мне. Снова эта недосказанность… Она чистым листом бумаги объяла Электроника, как хлопья вечернего снега.

***

Квартира с высокими потолками встретила своего хозяина и нового гостя простором. Обводя взглядом уютное жилище, Элек первым делом заметил чистоту и идеальный порядок. Убранство похоже тёмно-зелёными и коричневыми оттенками на кабинет мистера Стампа в Тэймере. Пройдя в большую гостиную через панельные двери, мальчик обратил внимание, на настоящий визуальный акцент. Шкаф, который был забит пухлыми книгами, из них торчали пометки. На подоконнике одиноко лежал кассетный магнитофон. Пока Электроник с любопытством осматривался, мужчина любезно повесил верхнюю одежду юноши на вешалку. — Я на пару минут. Меня ждут. — Профессор? — крикнул тот, кладя меховую шапку и скидывая плащ с плеч. Но ответ не последовал. Глядя на него, Стамп почувствовал непривычное сердцу жжение. Маска хладнокровия стремительно покрывалась трещинами под напором недоверия мальчонки. Теперь в памяти главаря преступной банды ворочались те дени. — Вижу ты подстригся. Электроник кивнув, провёл по своим кудрявым, как одуванчик, волосам. Они стали чуточку короче с их последней встречи. — Серёжа меня стриг. Сказал, что так больше не модно. Виктор Иванович был недоволен, ведь волосы сами не отрастут. Услышав хриплый смех, Элек слегка вздрогнул от приятных мурашек. — Стричь такие волосы – кощунство! — он пару секунд боролся с желанием подойти и провести по мягким прядям. — У меня давно не было гостей, — быстро засуетился мужчина. Когда Стамп засучил рукава, Эл уставился на увитые синими венами руки, спустился глазами к большим ладоням. На левом мизинце не было кольца с бриллиантом. Элек вспомнил ощущения холодного металла и тёплой руки на собственном теле. Столь приятный контраст. Память о тех касаниях приносила успокоение, причиняла боль. — У Вас хорошая квартира. Электроник скосил взгляд на бледную шею, скованную воротом тёмной рубашки. Маленькие узоры редких роз на строгом цвете предавали мягкости, а слегка расклёшеные левисы вообще не вязались с старым чёрно-белым образом бандита. — Я хотел жить на Котельниках, — махнул он рукой, доставая из серванта хрустальные стаканы и конфетницу со сладостями. Стамп потянулся к секретеру, вытащил коньяк, но тут же остановился. Вспомнил, чем заканчивалось его пристрастие рядом с Элом. Идти на поводу у своей зависимостей и повторять всё снова – подло. Он поставил алкоголь обратно и глянул на стрелки настенных часов, которые часто были немыми свидетелями одиноких посиделок с бутылкой. Почти одиннадцать. Размеренное тиканье давило, и Стамп нервно забарабанил пальцами по столу. — Не нравится? Слова механического паренька вырвали из перезвона тяжких дум. — Что? — морщинистое лицо исказила вопросительная гримаса. — Квартира. Почему она Вас не устраивает? Он пару секунд смотрел на гостя с тем же нежным прищуром, как и восемь месяцев назад. — Тут даже с миллионами в чемодане не дадут квартиру. При справедливом строе же нет несправедливости. Чтобы заполучить эту, пришлось работать по криминальной схеме, через маклера, — торопливо произнёс Стамп в попытке отвлечься, а потом и вовсе сменил тему. — Эта страна нагоняет тоску. Ваше искусство пропитано ею. Электроник, слегка поменяв алгоритм поведения, разочарованно усмехнулся. — Вам, как всегда, всё не так. Взрослый лишь мягко пожал плечами на замечание. — Позволь старику с высоты прожитых лет побыть бурчащим критиком. — Помолчав ещё несколько секунд, он всё же не выдержал и поддался своей зависимости: — Чёрт с ним! Выругавшись, резким движением вернул бутылку обратно и, громко поставив на стол хрустальный стакан, налил коньяк. Обжигающая жидкость стекала по горлу горьким пламенем, впитывалась в кровь, ударяя в голову. Стамп мысленно обещал, что будет себя контролировать. — Вы не хотели со мной встретиться, когда приехали сюда? Вопрос повис в воздухе, наряжаясь в неловкое эхо тишины. — Ты ясно дал понять, что не хочешь меня больше знать, — Стамп вторично пожал плечами, встречаясь со жгучей обидой в карих глазах. — Но ты думал обо мне. На больших губах заиграла знакомая бездушная улыбка. Робот вновь удивился тому, как этому человеку удавалось так легко его понимать. — Вам не приходило в голову, что я мог всё позабыть? В следующее мгновение Стамп, обойдя круглый стол, неторопливо пересёк расстояние между ними, но в последний момент остановился, словно в шаге от ошибки. — Не умеешь ты врать. — Садясь, он указал гостю рукой на стул возле себя. — А Вы не особо разговорчивы, когда не выдумываете очередную ложь, — Элек слегка повысил голос, — Выпили для храбрости или для большего красноречия? Взрослый нахмурился, но потом добродушно закатил глаза. — Ладно. Ты имеешь полное право злиться. Электроник всё же сел рядом. — Мне не свойственно злиться в привычном понимании. Я машина. Гангстер взял две конфеты со стола. Одну положил себе в рот, а другую передал пареньку. — На, чудо-машина! Учись врать, учись злиться! Крутя сладость в руке, Элек увидел на обёртке знакомую картину. Пейзаж соснового леса и четыре медведя. В гараже у Серёжи до сих пор лежали эти конфеты. Наверное, и в Тэймере всё ещё висел украденный подлинник Шишкина и Савицкого. — Учусь, ведь Вы отличный учитель, — слова небрежно соскользнули с розовых губ, и Эл отвернулся. Ему захотелось «спрятаться». Стамп, положив ногу на ногу, откинулся на стуле, читая гостя, как открытую книгу. Мальчишка наивно полагал, что он – детектив на пару толстых томов, но на деле – сказка с от силы пятьюдесятью страницами. Шершавые пальцы нежно обхватили маленькое лицо, заставив повернуться обратно. — Я расскажу историю, а ты послушай, — Стамп сделал театральную паузу, дабы эффектней начать, — жил был коллекционер, что крал старинные полотна и продавал их на нелегальных аукционах. Недавно он сбежал из Тэймера, чтобы переждать в Советском Союзе, и приехал туда отнюдь не по туристической визе. Иностранный преступник легко манипулировал пафосом, пока любопытный Электроник слушал «сказку». — Разве Вас не разыскивают в Европе? Не слишком ли опрометчиво приезжать в социалистическую страну? «Сказочник» придвинулся и, словно делясь тайной, зашептал: — Говорил он на русском без акцента, и людям здесь не было до него дела. Капиталисты боялись «красной чумы», а даже если бы и искали, то шансы не слишком велики найти его на бескрайних просторах Союза. — Есть вероятность, что может узнать кто-нибудь в КГБ? Рассказчик скрестил длинные пальцы у своего подбородка и, не отрывая взгляда от Электроника, ответил вопросом на вопрос. — Хочешь, чтобы его поймали? — Коллекционер видит в других просто инструменты, которые помогают в получении старинных полотен. Стамп критично покачал головой. — Переводишь тему. — А я быстро учусь. Гангстер очень громко рассмеялся словесному парированию Электроника и продолжил свой рассказ: — Профессиональный вор подумать не мог, что механический паренёк живой. Чувства, эмоции и даже подобие собственной воли… — Стамп мастерски гипнотизировал своим голосом: тихим, громким, сладким и циничным. Низкий бас заполнял всё пространство и окутывал Элека, — холодный философ в коллекционере оценил красоту робота, как внешнюю, так и внутреннюю. В конце концов, он во всём признался. Наверное, ближе к старости угрызение совести мучает даже негодяев. Гречишные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, заблестели. Сказка кончалась поучительным концом. — Вы всё равно преступник! — громко выдал Элек, словно пытаясь донести очевидное не собеседнику, а самому себе. — Да, малыш, — то как равнодушно ответил человек, казалось насмешкой. — Пойми, так устроен мир. Не жди от каждого добра. Тебе мог попасться преступник в разы хуже меня. Для многих ты бесценнее, картин в музеях. Я то птица иного пера, а какой-нибудь жадный учёный мог разобрать чужое изобретение, смастерить по-новому и присвоить себе. По логике, сказанное должно убить симпатию, прежде чем она осядет внутри и повторно пустит свои корни. Но Электронику нравилось получать эмоции, которые вызывал у него мерзотный до очарования Стамп. Первые месяцы после Тэймера робот погружался в себя, пытаясь проанализировать их интимную связь. — Ответьте конкретно, пожалуйста, — Эл глянул в чужие зрачки, которые угодливо расширились. — Вы бы хотели, чтобы я стал снова простой «отмычкой»? Электроник не смог тогда дать отпор злу, превосходящему по хитрости и изворотливости, а сейчас не хотел. Совершенно нелогично. Где истоки таких причуд? Сбой или ещё хуже, поломка? Дело в другом. Окружавшие его люди всегда поступали нелогично. Сергей, Виктор Иванович, Маша, Макар и… господин Стамп. Нелогичность – опасна. Люди передают её друг другу, словно заразу. Вот Электроник и «заболел». — Нет, — прошептал Стамп, догадываясь, какую радость принёс мальцу этой правдой, — я хочу быть самым ужасным человеком, который попадался Серебряному Мальчику за всё его существование. Хмелея, взрослый вёл пальцем по губам мальчика. Элеку надо уйти, ведь желание обнять бывшего похитителя усиливалось. Стамп – ниточка, ведущая к приключениям, по которым Элек так скучал. — Я, наверное, сломался. Гладкая щека прижалась к грубой ладони, и мужчина тронул родинку на скуле Элека с каким-то мрачным умилением. — Скорее, привязался. Увидев тогда Электроника, Коллекционер почти влюбился в этот шедевр. Далёкие от романтизма сказали бы «возжелал», а люди с высокой моралью кричали бы «совратил». Стамп запустил руку в светлые волосы, и они заплясали меж фаланг, как цветочное поле. — Я хочу то что было, мистер Стамп. Этими словами, словно одной спичкой, Электроник разжёг обоюдное желание. Несколько секунд бандит смотрел внимательным взглядом, боясь найти в тёмных глазах хоть капельку сожаления от сказанного. Не нашёл. Коллекционер смиренно вздохнул на чужой «каприз». — Глупо, очень глупо, — шептал он, аккуратно наматывая на свой палец маленькую прядь. Человек старался не удерживать робота, оставляя возможность в любую секунду отпрянуть, но Электроник не хотел уходить. Зло, которое должно быть ненавистным, стало ему милым. Если остальные люди наполняли его мир красками добра, то Стамп добавлял совсем иные оттенки. Большая ладонь нашла прибежище на кудрявом затылке, и Стамп медленно направил юношу к себе. Элек замер, ожидая поцелуя, но тот лишь игриво прихватил зубами его ухо и защекотал мочку языком. Нетерпеливый робот, схватил край чужого стула, резко придвинув к себе, сел на острые колени и отчаянно потянул любовника за ворот. Послышался звонкий треск хлопковой ткани. — Ой! Глаза Стампа полезли на лоб и застыли в удивлении. — Мальчик мой, я купил эту рубашку у фарцовщика! — Оттянув порванный ворот, Стамп опять наигранно-обиженно воскликнул: — Если ты порвёшь ещё и джинсы, то мне придётся… как там у молодежи говорят… «утюжить» заново?! Насыщенный азартом взор несколько мгновений оплетал Электроника липкой паутиной. Подросток коснулся худой шеи мягкими губами, затем с нежностью прикусил кадык. — Простите меня, пожалуйста, мистер Стамп. Мужчина сдавленно простонал, не в силах противиться ласкам. Мальчишка отлично помнил, что ему нравилось и будто пользовался этими знаниями. Пальцы робота очень уж судорожно пытались расстегнуть испорченную рубашку. — Разорви эту тряпку до конца, если мешает. Она мне больше не нужна. — Через секунду, слетевшие пуговицы рассыпались в разные стороны по паркету гостиной. — Умница! Стамп склонялся всё ниже и ниже, пока не обжёг паренька поцелуем. Тягучие движения жаркого языка кружили голову. Сладкий вкус конфет, терпкий яд коньяка и шлейф сигаретного дыма.