Весёлые "люди"

Весельчак плохо переносит длительные пребывания в космосе. И дело даже не в самом факте полёта в замкнутом пространстве. Его бесило однообразие. Одни и те же бездушные звёзды, обломки и даже планеты почти не отличаются друг от друга. Но больше всего раздражали одни и те же лица на борту. Карим и Глот немного привыкли к обществу друг друга и к обществу третьего члена экипажа, а вот У был просто в диком стрессе из-за отсутствия новых знакомств или хотя бы новых тем для разговоров. Глот лишь бессердечно нарёк его «экстравертом до мозга костей» и на этом сразу же прекратил своё вмешательство. А вот Карим старалась его понять и как-то помочь. Беседовала на самые разные темы, серьёзные и абсурдные, даже участвовала в некоторых «играх», которые он придумывал. К примеру, в самодельной настолке, где победителем считался тот, кто придумает больше шуток про другого игрока (или про Глота, который оставался в стороне и абсолютно не жалел). Но этого ему было мало. Весельчак всё ещё умирал от скуки. На предложение почитать доступные книги, лично предложенные университетом Карим, он кривился и смотрел так, будто ему предлагают совершить что-то неподобающее. Впрочем, то, что У не любитель читать книги, было даже неудивительно. Удивительнее было то, что Весельчак, до этого абсолютно равнодушный ко всему, что не приносит острых ощущений, вдруг сделался сумасшедшим романтиком и стал уделять Карим слишком много внимания. Она была не в восторге и надеялась считала, что это всё от скуки. Говорила об этом Глоту очень деликатно и осторожно, на что он прямым текстом отвечал: «У него давно не было женщины». И казалось, что Глоту абсолютно всё равно, кто и к кому подкатывает. Он часто сидел в кресле главного пилота и просто смотрел в лобовое стекло, игнорируя то, что происходит буквально за его спиной. До сих пор никто не был уверен, почему капитаном негласно выбрали именно Глота. Просто в какой-то момент Карим и У одновременно признали его авторитет и не стали спорить. Карим не хватало уверенности в том, что с обязанностями лидера она справится лучше, а Весельчаку было просто лень. Но постепенно настойчивость и уже откровенные приставания Весельчака стали бесить даже максимально терпеливого Глота. Он сказал ему об этом намного мягче, чем планировал. И, видимо, слишком завуалированно, потому что тот ничего не понял и продолжил вести себя так же. Потом сказал в лоб. Не помогло. Терпения всех троих хватило на неделю с небольшим. Потом Весельчак просто устал, и у него закончились комплименты и подкаты, способные впечатлить хоть кого-то. Он быстро смирился с невзаимностью глорианки. И переключился на бесконечные разговоры о девушках с других планет. Он рассказывал о том, сколько их было, какие они были, и всё мечтал о новых. Карим его рассказы, может и впечатляли. Своей откровенностью и смелостью. А вот Глот точно знал, что половина из всего этого полностью придумано самим Весельчаком. … Весельчак заводит очередную дискуссию про разных женщин: — На Земле почти все такие костлявые, что даже жутковато было немного. Хватаешь за талию — а там сплошные рёбра! — Такие стандарты красоты у землян. У каждой планеты они разные, ты же знаешь. — безучастно отвечает Глот, просто чтобы У окончательно не сошёл с ума (хотя куда ещё больше?), и зачем-то держит штурвал корабля, который находится на автопилоте. Сосредоточенно следит за курсом полёта, хотя тот не меняется вот уже третий день. Есть у него ощущения, что они летят прямиком к мёртвой части космоса, и лететь до обитаемой зоны им придётся ещё столько же, если не больше. Но говорить об этом пока рано. — Да? И какие же стандарты красоты у вас на планете? — чересчур оживлённо интересуется Карим и опять быстро нацепляет маску равнодушия. Весельчак смотрит на Глота без интереса, из-под прикрытых ресниц и молча ждёт ответа. Карим стоит возле двери, ведущей в коридор, облокотившись о стену, и скучающе рассматривает приборную панель слева от себя, мельком поглядывая на лицо Глота. Он поднимает голову и быстро пробегает по глорианке глазами, потом усмехается: — Ты сильно далека от них. — Он не успевает заметить, как изменилось лицо девушки. Уголки губ упали вниз, брови сдвинулись к переносице, и в глазах возникло что-то вроде одновременной обиды и злости. Глот отводит задумчивый взгляд в стену и, Карим уверена, наверняка воображает сейчас какую-то невероятную красотку из своих. Хотя в голосе нет той мечтательности, что была у Весельчака. Сухая констатация, словно по написанному, и только. — Талия шириной с лист бумаги, рост от двух метров и выше, идеально-белоснежная кожа, аккуратная причёска, а желательно полное отсутствие волос. — Глот возвращается к Карим. Его взгляд кажется ей оценивающим, словно сравнивает её с названными пунктами. Долго задерживается на необычных волосах, до которых ему вдруг захотелось дотронуться и ощутить их текстуру. Глот слишком быстро срывается с места, направляясь в её сторону. Но Карим выскакивает за дверь до того, как он схватит её за руку. Сразу же после этого Весельчак У, будто наблюдавший короткое театральное представление, привычно громко смеётся: — Да, Глот, у тебя определённо талант. Такого короткого «флирта» я ещё не видел! — В этот раз его не останавливает даже открытая угроза в глазах напротив, и У смеётся лишь заливистее. Глот прожигает друга ненавистным взглядом, но почему-то невольно соглашается с ним. Карим, наверное, теперь сильно обижена. Да и было бы странно, если нет. Стерпеть подобные слова не смог бы даже сам Глот, хотя никогда в жизни не задумывался о собственной привлекательности. До этого дня. … Карим разглядывает в зеркале невысокое существо с плотным телом и жёсткими, туго сплетёнными волосами, с кожей тёмно-серого цвета. Появляется желание просто разбить зеркало. Она не подходит ни по одному пункту! И почему её это так волнует? Ведь красота глорианцев измерялась совершенно по другим параметрам, которым, к слову, она соответствует почти полностью. И Карим не была столь консервативных взглядов, чтобы считать, что пары должны образовываться исключительно между существами одной расы. Но почему-то слова Глота задели её за живое, больно резанули по холодному, медленно стучащему сердцу. Появилась навязчивая мысль, что у неё просто нет шанса. И от этого становится только хуже. Глорианцы плакать не умеют. Вполне возможно, что это вовсе не в их физиологии. Карим видела, как плачут те же земляне в одном из старых фильмов. И ей хотелось знать, какого это. Но сколько бы ни пыталась, она не могла заставить себя реветь. Нужен очень серьёзный повод. Но тяжёлая тоска всё равно сдавливает грудь. Даже немного странно. Карим прожила на этом свете больше девяти десятков лет, но никогда не ощущала подобного. Что-то вроде внутреннего кровотечения. Слабого и едва ощутимого, но всё же болезненного. Вот только у неё внутри не кровь. Откуда ей там взяться? Подобрать другую, более удачную ассоциацию девушка не успевает. Услышав неуверенный стук в дверь, она моментально отбегает от зеркала и садится на подоконник иллюминатора, лицом к бескрайнему космосу. Отвечать на безмолвный вопрос не спешит. И так знает, кто стоит за дверью. Ну, предполагает. Помимо неё на корабле находятся два существа, поэтому вероятность строго разделена между ними напополам. Но ей не хочется сейчас видеть У, не хочется слышать его глупые, несомненно ценные советы. Весельчак не многое смыслит в психологии и должной эмпатией не обладает. Но очень старается влезть в любой конфликт между ней и Глотом, будто знает, как его разрешить, лучше всех. У любит изображать из себя философа и семейного психолога в одном флаконе. Видеть Глота, может быть, и хочется, но это будет просто сложно и неприятно, учитывая только что произошедшее. На самом деле, Карим признала, что в его словах не было ничего оскорбительного. Ни единого сравнения, упрёка или скрытой издёвки. Более того, он не успел закончить предложение. Да, она отреагировала слишком резко, но никак не могла найти этому объяснение. Есть, однако, между её сокомандниками огромное различие: Весельчак обычно не стучится в двери… — Карим. — приглушённо послышался ровный дикторский голос, который обычно всегда её успокаивает, но сейчас вызывает смешанные чувства: раздражение, злость, обиду и..волнение? — Карим, можно зайти? — Да. — отвечает она, стараясь звучать бодро и совсем не обиженно. Фальшивит. Глот вначале заглядывает внутрь и задумчиво смотрит на неё, только потом медленно проходит в каюту и останавливается посередине строго напротив девушки. Он складывает руки за спиной и впервые в жизни выглядит нерешительным. Карим не может заставить себя повернуться даже для того, чтобы подбодрить его улыбкой. Потому что и улыбка её сейчас слишком фальшивая. Наблюдает за ним через отражение в стекле. Глот говорит неспешно, на ходу подбирая слова: — Я тут подумал. Кх-кхм… Каждый объект во Вселенной подчинён строгим законам. И для любого объекта, будь он живой или нет, этот закон разный, определяемый абсолютной случайностью. Ты знаешь, это…как лотерея. Мы не можем заранее знать результат. Но в ней нет ни победителей, ни проигравших. — он, видимо, сам слишком увлёкся своей лекцией и даже забыл смотреть на Карим. Та сидит по-прежнему неподвижно, и лишь слабые движения головы и рук выдают её заинтересованность. Глот старается побыстрее закончить и прийти к главной мысли, чтобы она не подумала, что он просто решил съехать с темы. — Я просто хочу сказать, что любое существо в мире достойно считаться красивым. И стандарты красоты — это сплошная субъективность. Это скорее отражение культуры и следования ей отдельной планеты, расы, национальности… Карим перебивает его резко, не отдавая себе в этом отчёта: — Это всё звучит очень складно. Но скажи мне, Глот, ты так пытаешься извиниться или, наоборот, оскорбить меня ещё сильнее? — она усмехается, стараясь сгладить углы и хоть как-то сделать обвинительный диалог безобидным. Выходит наигранно, и это, кажется, сильно раздражает Глота. Он ведь по-настоящему старается быть искренним. — Да твою ж..! Карим, ты красивая! Правда. — выжидает паузу, чтобы уловить хоть какую-то ответную реакцию. Пока ничего. — Всё, довольна? Ты ведь этого ждала? Карим медленно поворачивает голову и смотрит на него. Глот стоит, расположив руки на поясе, и теперь выглядит крайне недовольным. Хмурит отсутствующие брови и бегает глазами по её лицу, отыскивая либо остатки обиды, либо окончательное примирение. — Я не обижаюсь. — уверяет Карим, смотря перед собой немигающим взглядом, с равнодушием на лице. Она будто мгновенно провалилась в тяжёлые размышления и выпала из мира. — Серьёзно? — изумляется он, явно не ожидая, что его так быстро простят. И хочет уже уйти хвалиться У. Карим не замечает его слабой улыбки и не слышит вопрос. Все посторонние звуки вдруг заглушает стук её собственного сердца. Такой медленный и размеренный, но очень громкий. Как будто у неё внутри огромный маятник часов. Он считает её красивой? Или сказал, только чтобы не обижалась? Уточнять, что имеет в виду Глот, будет слишком глупо и жестоко. Он и так переступил через себя, как только оказался на пороге её комнаты. И это, разумеется, стоило ему огромных усилий. Издеваться над капитаном летающего судна ей не хочется. Совестно. Поэтому она оставляет все вопросы при себе и вдруг улыбается по-настоящему. Смотрит на Глота слегка вопросительно. Опомнившись или восприняв это как предложение, он подходит к ней ближе, садится рядом на подоконник. Карим игнорирует вновь нарастающий гул в ушах и отводит взгляд в окно, умом понимая, что ничего нового там не появилось. Глот пару раз открывает рот и немного двигает пальцами, собираясь что-то сказать, но почему-то молчит. Молчание ощущается вынужденным и неловким. Но прервать его никто не решается. Карим быстро поворачивает голову в сторону Глота, даже забыв о каком-то смущении: — Может, нам действительно стоит остановиться на ближайшей планете? Весельчак вон поразвлекается немного, отдохнём. — тихий голос девушки сейчас звучит почти умоляюще. Он смотрит на неё несколько секунд, попутно раздумывая над ответом. Почему-то сейчас он очень боится, что разочарует её своими словами: — Я только за. И к тому же, нам нужно купить некоторые детали. Но.. — Глот тяжело вздыхает, смотря в иллюминатор, — есть небольшая проблема. …