Не все можно

Они сидят и молчат несколько долгих секунд. Говорить больше ничего особо не хочется, да и нечего. Хэнку не стыдно. И не стыдно из-за того, что не стыдно. — Помыться бы надо, — говорит Киса, но никуда не уходит. Смотря на его сгорбленную фигуру, Хэнк на секунду сомневается в том, что Киса, этот самый Киса, мог ему что-то плохое сделать. Хотя в их случае никогда физическая сила не была главной. Хэнк раньше был сильнее — а что толку? Киса по-разному побеждал его почти всегда. Даже когда они подрались на береге, и Киса харкал не спермой, а кровью, Хэнк не чувствовал себя победителем. Сейчас, на самом деле, тоже. Просто теперь Хэнк был почти что спокоен. — Что такое? — Киса замечает его взгляд. — Хочешь, первый иди. Полотенце возьми мое. — Не хочу. — Ладно. Блин, у меня сушняк дикий. Хэнк поднимается и протягивает Кисе кружку, где еще плещется немного газировки. Хотя она, наверное, выдохлась и на мочу похожа, но Киса пьет с жадностью. — Горлу пиздец, — жалуется он, закончив. — Я чуть не задохнулся к хуям. — Ты сам виноват. — Знаю. Да плевать. Я все равно хотел попробовать. — Мог бы сразу попросить, — говорит Хэнк немного раздраженно. — Вместо всего, что было. Киса хлопает глазами, как будто бы забыл, что исполнял еще совсем недавно. — Ну и как ты себе это представляешь? Надо было прийти и тебе на член упасть? Хэнк пытается представить такую ситуацию. Вряд ли бы ему было хорошо после. Но, по крайней мере, он бы не стал жечь себя и все вокруг. — Было бы лучше. — Ну, буду иметь в виду, че, — Киса встает и подбирает свое белье с пола. У него полностью опавший член, и вряд ли он был хоть немного возбужден в процессе. Хэнк не обращал внимания, а спрашивать не хотелось. Ему интересно, получится ли у них что-то по-нормальному. Может и да, но точно не сегодня. Сегодня Хэнку больше ничего не хочется. — Ты мыться? — Ну да. — Я с тобой. Киса, кажется, удивлен, но кивает. *** Когда они забираются в ванну, Киса тормозит. Хэнк пытается включить воду и задевает его всем, чем можно, прижимаясь слишком быстро. — Ты чего? — Киса неуверенно смотрит, прищурившись. — Снова хочешь? Можно, в целом… Хэнк быстро качает головой. — Нет. Просто помыться. Я к тебе не полезу. — Я не против. — Знаю, — отвечает Хэнк, но его заглушает шум вклеившегося душа. — Тебе вообще можно их мочить? По пизде не пойдет все? — Уже можно. Хэнк выдавливает на ладонь гель — первый попавшийся из множества баночек, которые стоят на бортике обшарпанной ванны. Он быстро подмывается и даже не замечает, что Киса стоит, прислонившись к стене и ничего не делает, просто позволяя струйкам воды стекать вниз. — Кис, помочь может? — Да не, — он качает головой и тоже тянется за гелем. — Это шампунь вообще. Но для яиц тоже норм, пойдет. Киса зачем-то моет голову дважды, словно одного раза недостаточно, и Хэнк за это время успевает вылезти и вытереться полотенцем насухо. Он не уходит, опирается на стиралку и ждет, пока Киса закончит. Боязно оставлять его одного. Оказывается, он делает это не зря, ведь, Киса, пытающийся вылезти из ванной, подскальзывается и буквально падает Хэнку в руки. Очень картинно, как в сериалах, которые любила смотреть его мама. Киса ругается сквозь зубы, пытается вывернутся, но Хэнк только прижимает его сильнее. Он обмякает в его руках, и Хэнк гладит Кису по голове, смотря на них двоих через запотевшее зеркало. Вроде, он не должен этого делать, после всего, что было. Но на душе спокойно и не страшно. *** Кисе не верится, что после всего, что было, Хэнк может так себя вести. Он и в лучшие времена так его не гладил. Хотя тогда Киса притворялся, что у них нормальные отношения, и вряд ли бы позволил такие пидорские подкаты. Сейчас уже все равно, конечно. Он ждет, что Хэнк взорвется и психанет, но этого не происходит. Словно Хэнк всю свою злость выместил тогда, когда раздирал Кисе горло. Если это нужно было для того, чтобы он Кису простил и успокоился, то и ладно. Киса готов был потерпеть. Хотя вначале ему даже понравилось, пока Хэнк не начал пытаться его убить. Может, он, конечно, и не специально, но Киса не собирается уточнять или тем более жаловаться. Он ведь реально сам виноват по всем фронтам. Его, конечно, неплохо так плющит от духоты, влажности и близости Хэнка, но засыпать на его плече нельзя. По крайней мере, сейчас. — Хинкалина… Пойдем на балкон, покурим. *** — Не простынешь? — спрашивает Хэнк, закуривая. — У тебя с волос течет. — Не должен. Во дворе смеркается, и машин становится все больше. Киса высматривает силуэты матери и Антона, но никто из них не спешит возвращаться домой. — Как в школе дела? Я столько проебать успел. — Было бы че проебывать. Забей, все в трансе каком-то. Даже Ольга Васильевна твоя отпуск взяла. — Она не моя. Киса рад это слышать, может, даже слишком рад, потому что Хэнк смотрит на него и отворачивается. Может, не стоило так сильно улыбаться. — Что, больше к ней не пойдешь на уроки? Хэнк качает головой. — Ну и правильно. Да она все равно свалит, я думаю. Что ей тут ловить, тем более, Рауль в психушку отлетел. Ей бы за сыном следить, чтобы таким же ебанатом не вырос. — Не должен. Илья-то нормальный. — Кудя? — фыркает Киса. — Ну относительно, да. На фоне своей семейки — прям идеал. Он на самом деле благодарен Кудинову. Если бы не он, Хэнк бы перед ним не стоял. — Он говорил мне, что хотел предложить с ними свалить, когда к базе шел. Может, стоило? — И че бы ты там делал? Тройничок бы замутили? Я бы не стал, что там с двумя девственниками ловить? Хэнк тихо ухмыляется, и Киса понимает, что спизданул глупость. Хэнк-то вряд ли себя от них отделял… В этом плане. — Да вас бы все равно на первой заправке подобрали, Хинкалина, — говорит Киса, хлопая его по плечу. По живому плечу. — Не жалей. Еще успеешь отсюда съебаться. — А ты? — Что я? — Съебаться хочешь? Киса выкидывает окурок в клумбу под окном, как всегда не попадая куда хотел. Возможно, ему вообще не стоило брать пистолет в руки, но Хэнку он в этом признаваться не собирается. — Мало ли, че я хочу. Мне тут сидеть надо и не рыпаться. — Боишься, не поступишь? Киса закатывает глаза. Иногда Хэнк кажется ему пиздец каким наивным. — Как я тут Антона оставлю просто так с мамой? Наркоманам доверять нельзя, ты же сам говорил. — Точно, — серьезно отвечает Хэнк. — Тебе уезжать нельзя. — Вот и не буду. Они снова возвращаются в прошлое, когда главной обидой Кисы было то, что у Хэнка батя есть, и в целом нормальный, хоть и мент. Теперь вот у Кисы тоже есть батя, но толку вышло мало. Хэнк тушит сигарету об оконную раму. И, в отличии от Кисы, кидает ее ровно в клумбу. Странно, что он Рауля не убил с его-то навыками, думает Киса. Но, наверное, и хорошо. Рауля сложнее было бы спрятать. Да и Хэнк, возможно, ебнулся бы еще сильнее. — О чем думаешь, Кис? Киса не собирается говорить ему правду. — Рад, что ты тут тоже на год застрял. — Правда что ли? — Или ты свалить собрался? — Я не про это. — А… — Киса подходит ближе, вымеряя, сколько шагов можно себе позволить. — Ну а ты как думаешь? У нас и так клуб поредел. — Клуб все уже, Кис. — Да все ты понимаешь, — злится Киса, — не настолько тупой. Не хочу, чтобы ты уезжал. Очевидно же, почему.