Сколько времени?

Когда он открыл глаза, безумно яркий свет ослепил его. Он стоял перед золотыми блестящими вратами, окружённый крылатыми существами и направленными на него копьями. Его конечности задрожали, а сердце сжалось от страха, когда он предстал перед Высшими Ангелами. — Люцифер Морнингстар! Светоносец! Ты стоишь перед Небесным Посольством, осужденный за то, что действовал вопреки лучшим пожеланиям своих святых Братьев. Твои действия и твоя любовь привели к нападению зла, невиданного прежде за всю вечность существования Вселенной. Из-за твоих преступлений ты лишаешься своего ангельского статуса и низвергаешься в бездну творения своего вместе с супругой твоей смертной. Пока мы говорим, твою возлюбленную провожают к вратам этого нового царства. Знай, что твоя гордыня станет причиной ее и твоих вечных страданий. Знай также, что до тех пор, пока существует этот суд, тебе никогда больше не будет позволено переступить порог наших ворот, и тебе не будет предоставлен доступ в мир смертных, откуда родом твоя жена. Люцифер был окружен со всех сторон, и по короткому кивку главного ангела эфирные существа шагнули вперед и заставили его опуститься на колени. В их прикосновениях не было ничего похожего на ту нежную доброту, которую он знал всю свою жизнь. Он имел дело не со своими собратьями с незапамятных времен, а с судом, призванным наказать за действия презренного, высокомерного существа. — Да сгоришь ты в вечных муках вместе с несчастными душами, которым ты позволил наводнить Землю. Ты больше не ангел, ты падший. Это твое наказание. И с этими словами небесный суд отвернулся, оставив его на милость лучшего воина небес.… которого он ранее называл своим братом. Его грубые руки пригвоздили его к земле. Он инстинктивно попытался использовать свои силы, но обнаружил, что они были заперты внутри него. По приказу высшего небесного суда ему не было позволено сопротивляться. Следующие несколько минут все было как в тумане. Он увидел пламя, ярче которого не видел ни до, ни после. Он почувствовал мучительную боль, когда увидел, как его руки из жемчужно-белых превратились в изуродованные, покрытые волдырями золотисто-красные. Он кричал, плакал и умолял, о, как же он умолял брата проявить к нему милосердие. Дать ему второй шанс. Но его мольбы не были услышаны, он взял его самую большую пару крыльев и резким движением вырвали их из его спины, а у двух пар других были вырваны маховые перья, так что он не мог замедлить свое падение. Как будто этого было недостаточно, он связал его конечности проволокой с шипами и благословенной веревкой. Слезы текли по его лицу, когда проволока впилась в кожу его щек. Тогда его брат схватил его за шиворот и подтащил к краю блестящего, гладкого моста. Он мог видеть отсюда то черное пятно на фоне бледных небесных облаков. Ад. Люцифер отчаянно цеплялся за руку, которая держала его. Рука Михаила. Это было все, что привязывало его к миру, который он называл своим домом на протяжении всего своего существования. Он кричал, кричал, кричал, умоляя его передумать. — Пожалуйста, Михаил, пожалуйста! Пожалуйста, не надо! Не отпускай меня, — Он обещал, что полетит туда сам, только, пожалуйста, пожалуйста, не надо— Каблуком его ударили в грудь, со всей силой и могуществом, которыми их Отец наделил старшего ангела. Сдавленный крик вырвался из горла Люцифера, его отпустили, и он упал. Его испуганные глаза встретились с холодными, злыми, полными ненависти глазами его старшего брата, когда он падал. И падал. И падал. И прямо перед тем, как врезаться в покрытую серой землю— Люцифер выпрямился на своей кровати, хлопая крыльями, врезаясь ими в стены и опрокидывая разную мебель и безделушки, которые он расставил по комнате. Его дыхание стало прерывистым, неровным, когда он потянул себя за воротник майки. Воспоминание о падении нахлынуло на него. Он все еще чувствовал, как внутри у него все переворачивается от ощущения свободного падения, все еще чувствовал жар, обжигающий его руки, когда они соприкасались с чистым святым светом. Это ощущение заставило Люцифера сорвать перчатки, уставившись на изуродованное, покрытое шрамами, красновато-золотистое месиво, которым на самом деле были его руки. Сердце оглушительно колотилось в груди, кровь шумела в висках, почти заглушая звук его быстрого, неровного дыхания. Он все еще лежал на кровати? Может быть, он упал, и именно это вызвало этот сон? Он не мог сказать. Все происходило слишком быстро, и он не мог дышать и падал, падал, падал, падал! Падение было таким долгим, что проволока впилась в его плоть, когда он извивался и корчился. Кричал, умоляя кого-нибудь поймать его. Но, конечно, никто этого не сделал. И когда он приземлился? Никогда в жизни он не чувствовал себя таким маленьким. Его изломанное, все еще находящееся в сознании тело дергалось и всхлипывало на земле. Связанное, беспомощное и все еще испытывающее сильную боль. Но самое главное, он был один. Первый час или около того пребывания в Аду, до того как Лилит нашла его, подняла на руки и сняла с его тела проволоку и веревку, он провел в одиночестве. Прерывистые рыдания вырывались из его горла, когда он обхватил себя крыльями. Все его тело дрожало от безудержного, учащенного дыхания. По коже побежали мурашки, и казалось, что все происходит одновременно и слишком быстро, и слишком медленно, хотя на самом деле ничего не происходило. Мысли проносились у него в голове, перескакивая от одного болезненного воспоминания к другому. Копья. Небо. Боль. Падение. Ненависть. Предательство. Ошибка. Михаил. Бесчестие. Они ненавидят тебя! Огонь! Отвратительно! Мерзко! Чудовище! Виновен, виновен, ты виновен! Он не уверен, сколько времени просидел так, закоченевший, как доска, сжавшись в комок, чувствуя, будто умирает, прежде чем его энергия снова начала иссякать. Его дыхание замедлилось не потому, что он перестал быть напуганным и подавленным, а потому, что у него не было сил поддерживать бешеное напряжение в легких. Его сердцебиение замедлилось не потому, что он успокаивался, а потому, что понял, что никакое количество крови не будет стоить энергии, потраченной на то, чтобы спасти его от невидимой угрозы, с которой он столкнулся. И он все еще был в ужасном состоянии. Его кожа ощущалась так словно ее срезали ножом, и все болело так, словно его снова сбросили с небес. Но у него просто... не было сил выразить это. Он медленно улегся обратно на кровать, подтянув колени к груди и укутавшись в красные перья. Он на мгновение выглянул из-за них, чтобы посмотреть, который час. 4:30. И он лежал там. Он не заснул снова, он не начал паниковать снова, он просто лежал там. Тихие слезы продолжали течь по его лицу, пока он тупо смотрел перед собой, а его разум витал где-то далеко, там, где не было необходимости что-то чувствовать. Он чувствовал себя оцепеневшим и уставшим... и таким одиноким.

***

Он не спал всю оставшуюся ночь. Часы мучили его с каждой проходящей минутой, с каждым проходящим часом, пока, в конце концов, не показали 6:30 утра, и беспокойство не поселилось в его душе. Он больше не мог оставаться неподвижным. Какой бы кайф он ни испытывал вчерашним вечером, он давно прошел, и он снова погрузился в пучину собственного отчаяния. В прямом и переносном смысле. Тем не менее, он заставил себя встать с постели. Все что другие могли знать, это что прошлой ночью он отлично провел время и чувствовал себя как новенький. Отсутствие напряжения в спине определенно помогло вернуть ему немного мотивации. Сейчас мне лучше. Это был просто кошмар, ничего такого, что может испортить ему весь день. Я не один, я в отеле с людьми, которые не совсем меня презирают, и я собираюсь спуститься вниз и приготовить для них блинчики в виде уточек и змеек на завтрак, от которых они просто обалдеют! Да. Вот это настрой. С удвоенной энергией он щелкнул пальцами, чтобы привести в порядок свой наряд. Он наклонился, чтобы поднять цилиндр и трость с того места, где он их бросил прошлой ночью, прежде чем открыть портал и пройти на кухню. Он проснулся первым. Неудивительно, учитывая, какое еще было раннее утро. Он знал, что Чарли проснется примерно через полчаса, она всегда вставала рано. Вскоре за ней последует Аластор, а вместе с ним и Вэгги, которая отправится на поиски своей девушки. Энджелу потребуется некоторое время, чтобы появиться после этого, а Хаску - еще дольше. Первый настаивал на том, чтобы как следует выспаться, а бармен просто спал слишком крепко, чтобы проснуться пораньше. Ниффти всегда была непредсказуемой, никто толком не знал, как она спит. Рано или поздно она появлялась, и все тут. Тем не менее, он собирался приготовить блинчики для каждого из них. Даже для той Радио Сучки. Его предсказание о том, что Чарли придет первой, сбылось. Вскоре она приползла на кухню, вероятно, привлеченная запахом еды и звоном посуды. Он даже не понял, что она там, пока она не сказала необычно бодрым голосом для человека, который только что встал: – О, папа, ты проснулся! Дьявол резко обернулся, на мгновение вздрогнув, прежде чем его взгляд упал на дочь, и он успокоился. – О, привет, Утенок! Доброе утро. – Вот это сюрприз. Обычно я встаю первой. - прокомментировала Чарли, подходя к столу, в то время как Люцифер продолжал готовить завтрак. Он решил приготовить бекон, сосиски и картофельные оладьи вместе с блинчиками, потому что... завтрак? Ему действительно нужна была причина? Ему просто нужно было чем-то занять руки. – Да, ну, я хотел приготовить всем завтрак. В качестве благодарности за вчерашний вечер и для того, чтобы провести тест-драйв этого обновленного позвоночника, — объяснил он, переводя взгляд с дочери на еду. Сейчас на плите определенно много чего готовилось. – Ой! Ты не возражаешь, если я помогу? – Спросила она, беря лопатку и переворачивая один из блинчиков, прежде чем он успел ответить. Он был немного отвлечен, проверяя содержимое духовки. – О-о-о, ты сделал их в виде маленьких уточек. Люцифер выпрямился, закрыл духовку и подошел к горячей сковородке, чтобы встать рядом с дочерью. На его губах появилась легкая улыбка. – Да, ну, я ничего не мог с собой поделать. Ты... да, конечно, ты можешь помочь, если хочешь. Его подтверждение обрадовало ее больше, чем он ожидал, но это был приятный сюрприз. Пару минут они работали вместе, и Люцифер вынужден был признать, что это было приятно. Прошло много времени с тех пор, как они готовили вместе, и он мог с уверенностью сказать, что Чарли предается воспоминаниям не меньше, чем он сам. – Ты помнишь, как я впервые попытался научить тебя готовить блинчики? – Он спросил ни стого ни с сего рассеянно помешивая картофельные оладьи, когда она посмотрела на него. Принцесса рассмеялась, что было явным признаком того, что она действительно помнила. – Как бы я могла забыть? Я чуть не спалила всю кухню. Повсюду был дым, мама так испугалась. Люцифер усмехнулся на это воспоминание. Лилит врывается на кухню и обнаруживает, что вся плита в огне, а Люцифер отчаянно пытается успокоить плачущую Чарли. – Я на секунду отвернулся от тебя, чтобы найти корицу, и вдруг конфорка включилась на максимум, и блинчики сгорели . Они вместе рассмеялись, и это было так приятно. Это сняло напряжение, которое не отпускало его с самого пробуждения. – Я была так расстроена, потому что думала, что все испортила. Ты держал меня в своих руках и говорил, что все будет хорошо. Я совершила ошибку, но ничего не сломалось, не повредилось настолько, что ты бы не мог исправить щелчком пальцев. Сначала я не хотела, потому что не хотела начинать все сначала, но ты настоял на том, что начинать сначала - это половина удовольствия. Теперь вместо скучных блинчиков, в которых только половина была с корицей, мы могли бы делать всевозможные забавные формы, и все они были бы вкусными. Тепло, разлившееся в атмосфере, было таким комфортным, что Люциферу пришлось отвернуться, так как его глаза наполнились слезами. – И мы усадили твою маму за стол, закончили готовить и угостили ее самыми вкусными блинчиками, которые я когда-либо пробовал в своей жизни. Мы оба так гордились тобой. Он вытер слезы плечом, стараясь быть как можно незаметнее. Очевидно, у него не вышло, потому что Чарли заключила его в нежные объятия, от которых его душа растаяла еще больше. Какую бы душевную боль он ни испытывал, вспоминая хорошие времена, проведенные с Лили, она затмевалась радостью, которую он испытывал, проводя время со своей дочерью сейчас. Боже, он действительно так много упустил. Он был так счастлив, что ему представилась возможность наверстать упущенное. Он действительно очень любил своего маленького утенка. – Спасибо тебе, Чарли – Пробормотал он, прежде чем смог себя остановить. – За что? - Спросила она, и он все еще слышал улыбку на ее губах. Он крепче обнял ее, поколебавшись мгновение, прежде чем решиться быть честным. – За то, что дала мне второй шанс. Она промычала, задумавшись на мгновение, прежде чем ответить. – Да, что ж… спасибо, что ты рядом, и даешь мне возможность дать тебе этот шанс. Они стояли там, наслаждаясь присутствием друг друга, и Люцифер восхищался тем, как на душе у него стало немного легче.