Сколько времени?

Ад это довольно странное место. Солнца нет, но небо становится то темнее, то светлее в зависимости от времени суток. К тому времени, когда за окном начало светлеть, Люцифер почувствовал, как начинает болеть его тело. Что бы он ни делал, казалось, он просто не мог не испортить все то что по доброте душевной делали другие для того чтобы его тело чувствовало себя лучше. Он поднял голову ровно настолько, чтобы увидеть цифры 7:30 на часах. Ладно, это было подходящее время. Он все еще мог встать, стряхнуть с себя оцепенение и встретить новый день как победитель по жизни. Он не собирался позволить чему-либо сбить его с толку, не тогда, когда Чарли нуждалась в поддержке. Король Ада поднялся с земли, его бедра и позвоночник хрустнули и запротестовали от резкого движения. Он застонал, потянулся и позволил мышцам расслабиться, прежде чем взмахнуть руками. Его мятая одежда разгладилась, на голове снова появилась шляпа, а в руке - трость. Верно. Он может это сделать. Шаг за шагом. Он мог бы даже спуститься на лифте, чтобы дать своему телу время как следует размяться, прежде чем увидит остальных. Да, это хорошая идея. Вчера он просто чувствовал себя не в своей тарелке, вот и все. Он был ошеломлен, но теперь был готов ко всему. На этот раз у него все получится, потому что он в порядке. С ним все в порядке. У него прекрасная жизнь и потрясающая дочь, и он здесь ради нее. Люцифер вошел в лифт и нажал кнопку, чтобы спуститься в вестибюль. Он ждал, рассеянно слушая веселую музыку в лифте, пока спускался на каждый этаж. Он прислонился к стене, наблюдая, как медленно отсчитываются цифры… Прежде чем остановиться не на первом, а на втором этаже. Хм, ладно. Кто-то, должно быть, заходит. Представьте себе его удивление, когда дверь открылась и за ней показался Габриэль. Первым побуждением Люцифера было дематериализоваться и телепортироваться на кухню. Но он сдержал это побуждение, потому что для этого не было причин. С ним все в порядке. Даже после того, как его брат преодолел свою нерешительность и вошел в маленькую будку, даже когда двери закрылись, и ему показалось, что вся комната уменьшилась в три раза от своего первоначального размера. С ним все в порядке, это не проблема. Он просто спускается на лифте. – Доброе утро, Люцифер. Все его тело напряглось. О, черт! Я не готов к разговору! Почему мы не можем просто постоять в неловком молчании? – Ха, э-э... доброе утро… Габриэль, – Он покрутил трость в руках, сжимая материал как можно крепче, в то время как его сердце бешено колотилось. Все прекрасно. Все прекрасно. Все прекрасно. – У твоей дочери прекрасное заведение. Все выглядит очень профессионально. Она упомянула, что ты приложил руку к реконструкции, да? Если бы чувак, который изобрел светскую беседу, в аду и его еще не убили… Люцифер сделает это сам. – О, правда? В смысле, да, да, я помог. Просто, э-э-э, ты знаешь, у меня все еще есть что-то от старины. Я еще не слишком стар для этого. Хе... хе... э… но на самом деле все это было ее творением. Я просто сделал то, о чем она меня просила. – Почему голос Габриэля звучал так спокойно, в то время как он вел себя как чертов невротик? Возьми себя в руки. – Тем не менее, это великолепно, – Архангел прокомментировал это, когда двери лифта, наконец, открылись. – Это… приятно снова видеть тебя, брат. Люцифер недоверчиво фыркнул, а затем попытался скрыть это под видом кашля, но поднятая бровь Габриэля подсказала ему, что у него это совсем не получилось. Он прочистил горло и покрутил тростью, быстро покидая тесное помещение вынужденной близости. – Э-э-эм... да. Взаимно. Сейчас, э—э... давай, э-э... позавтракаем, да. Он шел намного быстрее, чем обычно? Нет! Ни в коем случае! Ну... может быть, немного. Но он просто был голоден, и это не имело никакого отношения к ангелу, который следовал за ним по пятам, или к чему-то еще. Он распахнул двери на кухню с притворным волнением, которого определенно не испытывал, и отметил, что, кроме Энджела Даста и Хаска, они, похоже, были последними, кто спустился вниз. Он также отметил, что пахло здесь просто восхитительно. – Папа! Ангел Гавриил! – Его дочь поприветствовала его со своего места за столом: – Проходите, садитесь, ангелы Рафаэль и Михаил вызвались приготовить завтрак! Люцифер поднял глаза и увидел, что, конечно же, двое других его братьев трудятся на кухне. Он решил не смотреть на того, кто был повыше, без особой на то причины и сел за стол рядом со своей дочерью и ее девушкой. – У вас здесь такая милая кухня, что я просто не мог не попробовать что-нибудь приготовить. Микки вызвался помочь. В конце концов, приготовление пищи заложено в наших генах. Но вы, наверное, уже знаете об этом. Держу пари, Ферушка на этой кухне уже много чего сделал! Лицо Люцифера при этом прозвище стало ярко-желтым. Он не слышал его целую вечность. Он быстро обратил внимание на свои руки в перчатках. Краем глаза он заметил, что Габриэль сел на пару стульев дальше, а Чарли повернулась, чтобы с любопытством посмотреть на него. – Вообще-то, не очень. Я видела, как он готовит... всего один раз с тех пор, как мы переехали. – Правда? – спросил Рафаэль, слегка удивленный, порхая вокруг плиты. Энергии у него было почти столько же, сколько у Ниффти, а шесть крыльев жужжали, как у колибри. – Это немного удивительно, Фер. Раньше тебе нравилось возиться на кухне. Пару раз пришлось вырывать лопатку у тебя из рук. Ты уверена? Последняя фраза была адресована Чарли, но ответил Аластор. – Совершенно уверен, что Ферушка, – да иди ты нахуй, – почти никогда не присоединяется к нам за приемами пищи. – О… – Люцифер мог бы сказать, что Рафаэль старался не выдать своего разочарования, – Ну что ж… Я думаю, это было очень давно. И все же, какая жалость. Он действительно превосходный шеф-повар. Затем последовала пауза. – И еще, только я могу называть его так. Король Ада все это время молчал, не сводя глаз с золотого кольца на своем пальце. К счастью, разговор был прерван, когда в комнату вошел Энджел Даст, принеся с собой громкую, неистовую, самоуверенную энергию, которой было достаточно, чтобы отвлечь внимание падшего ангела. Если и было что-то, в чем на демона-паука всегда можно было положиться, так это в отвлечении внимания. – Божечки, эт че тут так благоухает? – Спросил он, устраиваясь на одном из стульев. – Мы приготовили завтрак! Французские тосты с корицей и фруктовые коктейли! – Ого, а я-то чет думал, что эт мы должны обслуживать гостей, – прокомментировал Энджел, удивленно приподняв бровь, когда блюда были разложены по тарелкам и чашкам и расставлены на столе. Рафаэль хихикнул, усаживаясь на стул рядом с Габриэлем. – О, не говори глупостей, мы угощаем! Именно тогда Люцифер заметил… проблему. Отель не приспособлен к такому количеству гостей, и в результате все места за столом были заняты, кроме одного. Того, что рядом с Люцифером… А Михаил все еще не сел за стол. Блять. Все хорошо. Совершенно замечательно, нет причин, по которым он не мог бы посидеть рядом с тобой. Что он собирается делать? Ударить тебя за то, что ты съел то, что он приготовил? Да конечно. Это было бы глупо. Ты можешь сидеть рядом с ним. Все в порядке. И все же, когда высокий ангел сел, Люцифер почувствовал, как напрягся каждый мускул его тела. Он затаил дыхание, когда по столу начали разносить еду. Все в порядке, Люцифер. Ты справишься. Ничего страшного. Это всего лишь обычный завтрак. Дыши. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… В... о черт, еда! Михаил держал перед ним тарелку с французскими тостами. Черт, черт, черт, черт. Люцифер поднял руку, собираясь взять тарелку, когда почувствовал, как его перчатка слегка коснулась ладони другого человека. Его симпатическая нервная система включилась, и он отдернул руку, как только Михаил отпустил ее. Тарелка упала, и если бы не быстрая реакция его брата, она бы разбилась вдребезги о стол. Черт, куда делся весь кислород в этой комнате? Он пытался сохранить самообладание, чувствуя, как у него перехватывает дыхание. Его зрение сузилось, когда он снова протянул руку и на этот раз ухватился за край тарелки, чтобы держать свою руку как можно дальше от руки Михаила. Я в порядке. Все хорошо. Все в порядке. Его руки дрожали, когда он подцепил с тарелки кусочек тоста - самый маленький, какой только смог разглядеть, - и подтолкнул ее к Чарли. Он продолжал натянуто улыбаться, хотя был уверен, что выглядит далеко не прекрасно. Но это было глупо, потому что с ним все было в порядке. Все в порядке. Все в порядке. – Вы сегодня нервничаете, мой господин? – Поддразнил его Аластор. Этот напыщенный, самоуверенный, никчемный говноед... – Нет, просто еще не до конца проснулся, вот и все. У меня все еще утренняя слабость. Хотя это не твое радио-блядское дело, Бэмби. Он не был уверен, почему сказал радио-блядское, но ему показалось, что это подходит. Тем не менее, его голос звучал не так раздраженно, как ему хотелось бы, из-за шума в голове. Как можно быстрее он схватил сироп со стола и принялся макать в него свой единственный французский тост. Затем он посыпал его сахарной пудрой. Сегодня он мог съесть что-нибудь только в том случае, если оно было чертовски сладким. Яблочно-коричный смузи, который поставили перед ним? Вряд ли он смог бы его выпить. Что было немного досадно, потому что он любил яблочно-коричный смузи. Но, зная Рафаэля, он был бы недостаточно сладким. Как только его нервная система пришла в норму и он смог без дрожи держать вилку, он начал нарезать тост на небольшие кусочки и принялся за еду. Несмотря на всю сладость, он съел только половину, прежде чем у него пропал аппетит. Когда он отправил в рот еще один кусочек, его желудок скрутило, и ему пришлось заставить себя не подавиться и не скривиться, пока он жевал и глотал. Люцифер поднял голову, огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не наблюдает за ним, в основном Чарли, прежде чем взмахнуть рукой и заставить еду на его тарелке - и в чашке - исчезнуть. – Ты хочешь еще, Люси? – Спросил Рафаэль, заметив, что его тарелка почти мгновенно опустела. – Там еще осталась пара кусочков. Он покачал головой: – О, нет, все.. эм.. хех.. в порядке. Но спа... э... спасибо. – Ты уверен? Судя по тому, что я видел, ты вчера вообще ничего не ел. – Будь проклят его брат и его навязчивая потребность постоянно заботиться о здоровье окружающих. – Нет, я ел. Я кое-что наколдовал, пока работал в своей комнате. Так что, правда, у… у меня все хорошо, – Вранье. Все это ложь. Он такой пиздабол. Тем не менее, это, казалось, успокоило ангела. – О, тогда ладно. Главное что ты питаешься. На самом деле он не не ел, но все равно улыбнулся. Они закончили завтракать. Хаскер вошел как раз в тот момент, когда Ниффти встала, чтобы вымыть посуду, и ему отдали остатки. Люцифер поднялся на ноги, стараясь быть как можно более незаметным, и выскользнул из комнаты, чтобы передохнуть. Он прислонился к стене и сделал несколько хриплых вдохов, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце. На протяжении всего завтрака он ощущал присутствие Михаила, как кролик чувствует присутствие волка. Там. Надвигающийся. Угрожающий. Наверняка ждет удобного случая, чтобы нанести удар. Он чувствовал себя так неуютно, так нервничал, опасаясь, что одно неверное движение снова навлечет на него гнев ангела. Все, что он мог помнить, все, о чем он мог думать, были эти глаза. Они говорили о Люцифере все, что, как он в глубине души знал, было правдой. Что он был неудачником и позором. Что он заслужил страдания за то, что проклял мир и отправил свою семью в глубины ада. Что даже смерть не была достаточным наказанием за все мучения, которые он оставил после себя. Черт, он действительно плохо справлялся со всем этим "будь в порядке и будь рядом с Чарли", не так ли? Король Ада содрогнулся, затем глубоко вздохнул, собираясь с духом, и оттолкнулся от стены. Как только он это сделал, кухонная дверь распахнулась, и из нее вышли остальные. Он расправил плечи и неохотно последовал за ними, когда они направились в общую зону.

***

Он не совсем уверен, что произошло дальше. Все утро прошло как в тумане: он делал все, что было в его силах, чтобы все время держаться от брата на расстоянии не менее пяти метров. Они занимались каким-то совместным занятием в группе, которое ему удавалось выполнять в основном с помощью половины своих мозговых способностей. В конце концов, он больше не мог этого выносить. Люцифер встал и направился обратно на кухню под предлогом того, что ему нужно попить воды. Он надеялся, что свободное пространство и немного освежающей жидкости будут именно тем, что ему нужно, чтобы прочистить мозги. Он воспользовался моментом, чтобы перегнуться через стойку, обхватить голову руками и медленно, прерывисто выдохнуть. Черт, необходимость продолжать изображать из себя спокойного и нормального человека чертовски выматывала. Но… конечно, он сделает это это ради Чарли. Он сделал бы для нее все, что угодно. Даже если это означало оказаться в пределах досягаемости того самого ангела, который сбросил его с Небес. Он как раз делал первый глоток, когда по залам разнесся громкий, слишком знакомый крик. – КАКОГО ХУЯ?! За этим последовал пронзительный, такой же громкий, удивленный писк, в котором Люцифер сразу понял, что это его дочь. В паре они создали в сознании Люцифера ужасающий образ. О, блять. Сука нахуй. Блять, нет. Он уронил стакан, схватил трость и шагнул через портал обратно в общую зону как раз вовремя, чтобы увидеть - ага - Михаила, стоящего над виновато выглядящей Чарли. – _ у тебя дерьмо вместо мозгов или что?! – Проревел он. Источник его гнева можно было определить сразу. Его белоснежное пальто было залито виноградным соком. Это была одна из лучших небесных тканей, которые когда-либо создавались. Это пятно невозможно было вывести, даже с помощью самой совершенной реставрационной магии всех времен. Материал был слишком дорогим. – Я-я прошу прощения! Все в порядке, я могу это исправить, я могу... – Я поддерживал это пальто в идеальном состоянии с незапамятных времен! Такого дерьма больше не делают! Просто так ты его не постираешь, – возразил он, сердито подняв руку, и Чарли слегка отшатнулась. Это было красной тряпкой для Люцифера. – Какого черта ты тут по-твоему делаешь?! – На его голове выросли рога, на спине - хвост и крылья, в венах запульсировал огонь, а глаза покраснели. Он бросился вперед, врезался в на мгновение ошеломленного Михаила и прижал его к противоположной стене. – Держись, нахуй, подальше от моей дочери! – Папа? – Он услышал, как Чарли спросила где-то позади него. Ее голос звучал удивленно. Честно говоря, он тоже удивился. Он не знал, откуда взялась такая смелость. – Кем, черт возьми, ты себя возомнил?! Ты приходишь к ней домой и думаешь, что тебе позволено вот так срываться на ней? Она была добра и любезна с тобой, и ты думаешь, что имеешь право ей так отвечать? – Она испортила мне пальто! – Закричал старший ангел, инстинктивно защищаясь. Но теперь его голос звучал слабее. Не так сердито. Люцифер крепче сжал брата, и тот еще сильнее вжался в стену. Он летал, его глаза были на одном уровне с глазами Майкла, и он рычал. – Мне все равно, ЧТО она сделала! Если у тебя есть проблема, из-за которой ты хочешь прибегнуть к насилию, срывайся на мне! Давай, прижми меня к земле, сожги мои руки, вырви мои перья, оторви мои крылья, утащи меня обратно на Небеса, чтобы потом снова связать и сбросить вниз, как тебе идея? Мне похуй! Потому что ничто, я имею в виду, ничто из того, что ты мог бы сделать, чтобы причинить мне боль, не может быть хуже того, что ты уже сделал. Но ты не смеешь - ты слышь меня - ты не имеешь права поднимать руки на мою дочь в гневе. НИКОГДА! Я ясно выражаюсь? – Теперь в его глазах были слезы, они свободно текли по щекам, а его огненная фигура продолжала смотреть в эти холодные золотистые глаза. – Я спросил, я ясно выразился?! – Да! – выдавил из себя тот. – да. Я… прости. Гнев Люцифера утих. Его рога исчезли, глаза стали нормальными, и он отлетел на метр назад, прежде чем приземлиться на землю. – Хорошо. – Он ненавидел свой усталый голос. — Но не говори этого мне. Скажи это ей. Он указал на Чарли, которая выглядела совершенно растерянной и сама была на грани слез. К своему величайшему удивлению, Михаил повиновался. Он посмотрел на принцессу. – Мисс Морнингстар, мне не следовало выходить из себя. Я глубоко сожалею… простите меня… Вы оба. Эта вторая часть застала Люцифера врасплох, но он вдруг почувствовал, что слишком устал, чтобы обращать на это внимание. Он потер переносицу, чувствуя, как мир плывет у него перед глазами. Чья-то рука опустилась ему на плечо, и он слабо поднял глаза, чтобы увидеть Чарли. Она выглядела подавленной и очень встревоженной. Он не был до конца уверен, сказала ли она что-нибудь. Последовала долгая пауза, прежде чем он испустил глубокий вздох. Каким-то образом он выдавил из себя улыбку. – Прости, я не хотел устраивать сцену. – Ты... ты в поряд..? – Я в порядке, – перебил он, протягивая руку к ее щеке, по которой все еще стекала солоноватая жидкость. – Не беспокойся об этом. Ты отлично справляешься со своей работой, пироженка. Не позволяй никому растоптать это. Я так горжусь тобой. О, как бы ему хотелось, чтобы улыбка коснулась его глаз, когда он это говорил. Хотел бы он показать, как сильно он это хотел сказать. Но он был чертовски измотан. –Я буду в своей комнате, если тебе что-нибудь понадобится. И вот так просто он исчез. Перемещаясь по субреальности, он вернулся в свою комнату. Его мозг превратился в кашу. Его тело ощущалось так, словно в его кости закачали миллион тонн свинца. Король Ада рухнул на кровать, даже не потрудившись укрыться одеялом. И он зарыдал. Потому что… он только что все испортил для нее, не так ли? Они собирались вернуться в Рай и сказать, что отель того не стоил, потому что он не мог себя контролировать. Потому что его не было рядом, чтобы разрядить ситуацию, прежде чем она вышла из-под контроля. Потому что он думал, что ему нужен был гребаный перерыв. Его там не было. Он снова все испортил. Он был ужасным отцом и ужасной поддержкой. Таким эгоистичным, склонным манипулировать людьми... и слабым. Чарли, его дочь, только что столкнулась с гневом его брата, который, как он слишком хорошо знал, был ужасающим, и он даже не смог найти в себе сил, чтобы утешить ее. Тело Люцифера сильно дрожало, он сотрясался от рыданий, а его руки так сильно вцепились в одеяло, что ткань перчаток начала рваться. Возможно, Михаилу стоит принять его предложение. Вернуть его обратно и приблизить к той жизни, которую он когда-то знал, только для того, чтобы снова разрушить все это самым болезненным способом, который только можно вообразить. Может быть, ему следовало бы просто самому улететь на Небеса, ведь наверняка были предусмотрены какие-то чрезвычайно болезненные последствия за то, что он нарушил наказание и попытался снова войти в золотые врата. Конечно, это будет больно. Это то, что он заслужил. Он услышал легкий стук в дверь и свернулся калачиком, сдерживая рыдания, когда услышал Рафаэля по ту сторону двери. – Фер? Ты в порядке? Люцифер с трудом сглотнул, пытаясь избавиться от комка в горле, прежде чем крикнуть. – Я в порядке. Уходи. Затем последовала долгая пауза. – Похоже, ты не в порядке. Падший ангел крепко зажмурился, крупные слезы потекли по его лицу, когда он стиснул зубы. Блять. Почему он здесь? Почему Рафаэль не может просто отказаться от него, как все остальные? Так ему было бы лучше. Он не заслуживал того, чтобы верить во что-то, что будет жить только для того, чтобы подвести его. Он не должен был видеть, в какое разбитое, бесформенное месиво превратился Люцифер. – Люси? Он судорожно вздохнул. – Я сказал, УХОДИ! Последовала еще одна долгая пауза, затем вздох, прежде чем он услышал удаляющиеся шаги по коридору. Хорошо. Он заслуживал того, чтобы его оставили в покое. Чтобы он зачах в своем собственном горе. Он открыл глаза, позволяя слезам пролиться еще сильнее, пока он продолжал плакать. О, как же сильно он пал.

***

Несколько раз обитатели отеля стучались в его дверь, но в ответ слышали все то же: – Я в порядке. Не беспокойтесь обо мне! Просто я вдруг стал немного занят, вот и все. Королевские обязанности и все такое, знаете. Но я в порядке. Он был уверен, что никто на это не купится, но, эй, он старался изо всех сил. Примерно в середине недели Чарли постучала в дверь. – Э-э-э... пап..… ты там? Ему потребовалось слишком много времени, чтобы собраться с духом и ответить, лежа, свернувшись калачиком, на своей кровати. – Конечно, родная! – Э-э... ну...… Рай, – это слово отозвалось звоном у него в ушах, и ему потребовалась секунда, чтобы прийти в себя, – ты бы хотел знать. Они... они продлили пребывание ангелов еще на неделю. Сказали, что они не верят, что у них было достаточно времени, чтобы увидеть результаты реабилитации. На мгновение Люциферу показалось, что семь преисподних поглотили его целиком. Но нет, он все еще был там. Слезы наполнили его глаза. – О... - звук оборвался, и он прочистил горло, прежде чем произнести устрашающе пустым, приподнятым голосом. – Оу. Глубокий вдох. Глубокий выдох. Не плачь. – Это... это здорово, Утя! Теперь ты действительно сможешь показать им плоды своего труда. Это было очень великодушно с их стороны. Если это было правдой, то почему внутри Люцифера все перевернулось? Вокруг одна... Безнадега. Он чувствовал себя... таким разбитым. Как будто Небеса сделали это только для того, чтобы продлить его страдания. Хотя, на самом деле, он не мог винить их, если они это сделали. – Могу я войти? Ему пришлось приложить усилия, чтобы сдержать рыдание, готовое сорваться с его губ. Он быстро терял силу воли, чтобы говорить. – Эм... лучше не надо, Сладкая. Я просто... я сейчас занят кое-чем, и это… – Черт, черт, черт, держи себя в руках, – и здесь просто ужасный бардак. Я бы не хотел, чтобы ты споткнулась. Вранье. Все это ложь. Блять. Он не хотел говорить ей "нет". Как он вообще мог ей в чем-то отказать? Он такой грязный, лживый мошенник, лживо-лживый кускок дерьма! Все, что он когда-либо делал, - это подводил ее. Постоянно. Как она нашла в себе силы удержать его рядом? Как она до сих пор не устала от его болтовни? – Мы... мы думали устроить игры в охоту за сокровищами, чтобы... отпраздновать. Может, ты присоединишься к нам? О, черт, он не знал, как долго еще сможет продолжать в том же духе. – Гм… Я— я не знаю Чарли. Может быть, это зависит от обстоятельств. – Почему он не мог просто сказать ей "да"? Что случилось с его фразой "я сделаю для тебя все, что угодно"? Очевидно, это только в том случае, если ему так удобно. Чушь собачья. – Посмотрим, ладно? – Он ненавидел свой неуверенный голос. – Я... ладно. Конечно. Я думаю… может быть, увидимся позже? – Ее голос звучал так тихо. Он причинял ей боль. Как, черт возьми, он посмел?! – Да, возможно. Хорошего дня. Он услышал, как она уходит, и почувствовал себя худшим человеком во всей вселенной. Самообладание покинуло его, и он издал тихое, сдавленное рыдание. Из ниоткуда в его голове эхом прозвучали слова Адама во время битвы. Самое ненавистное существо во всем творении. Люцифер, безусловно, оправдывал это звание.