Сколько времени?

На приготовление блинчиков ушло не так много времени, как хотелось бы Люциферу. Вскоре они вернулись в зал, уселись в небольшой “общий круг”, как любила называть это Чарли, и она сейчас говорила. Тем временем его взгляд был прикован к гладкому, теперь уже свободному от перьев полу. Черт, Ниффти действительно работает быстро. – Итак, я подумала... - начала она с легким оптимизмом в голосе, – это были довольно... тяжелые пару дней. Итак, чтобы немного снять напряжение с... каждого из нас… – Люцифера – …чтобы каждый мог использовать это как возможность немного раскрыться. Иногда лучшие разговоры получаются, когда ты можешь побыть с кем-то на одном уровне и быть уязвимым рядом с ними. Это имело смысл. Это также сняло часть тяжести с плеч Люцифера, хотя он никогда бы в этом не признался. Было приятно, что она достаточно заботилась о нем, чтобы не обращать на него все внимание, пока он все еще боролся с мыслью что ему придется рассказать им хоть что-то. Он не хотел их беспокоить... но если бы они все были вместе - участвовали в мероприятиях отеля, - это было бы... лучше. Его дочь такая внимательная и такая гениальная. – Итак, мы все поиграем в игру ‘познакомимся поближе’. Обычно в нее играют два человека, но я подумала, что мы могли бы… изменить ее так, чтобы она подходила для группы. Смотрите, я задаю вопрос, а затем все по кругу отвечаем на него. Сначала все будет просто и непринужденно, а постепенно станет более интимным. Их тридцать шесть, – уточнила Чарли, держа в руке небольшой листок бумаги, на котором все вопросы были аккуратно составлены в виде списка. Обитатели отеля понимающе кивнули, и она улыбнулась. Прочистив горло, она зачитала первый вопрос: – Если бы вы могли выбрать кого угодно в мире, кого бы вы хотели пригласить на ужин? Это был определенно странный вопрос для начала. Совсем не то, чего ожидал Люси, но это хорошо помогло снять напряжение. Чарли улыбнулась, решив ответить первой. – Я думаю… Я бы хотела пригласить кого-нибудь из Рая. Кого-нибудь из высокопоставленных чиновников. Может быть, если бы мы могли по-настоящему поговорить и узнать друг друга получше, они были бы более готовы выслушать про наше дело. Люцифер слегка улыбнулся, когда Вэгги издала обиженный звук, а Чарли наклонилась, чтобы запечатлеть поцелуй на губах бывшего экзорциста. Они медленно шли по кругу, и каждый давал свой ответ. Люцифер, очевидно, ответил Чарли. У них было еще так много всего, что нужно наверстать, что он приглашал бы ее каждый день до конца своей жизни, если бы это помогло исправить хотя бы одну из его ошибок. Следующий вопрос последовал по той же схеме, третий тоже. – Прежде чем позвонить по телефону, вы репетируете то, что собираетесь сказать? Почему? – Это был третий вопрос. Ответом Люцифера было твердое "да". Постоянно. Именно это он и сказал, когда до него дошла очередь. – Ага! Да! О, безусловно. Ага, это помогает мне понять, что я хочу сказать. Или, скорее, это позволяет мне сначала прокрутить в голове все плохие сценарии, прежде чем я их произнесу и не смогу взять свои слова обратно. Не то чтобы это срабатывало, обычно я говорю что-нибудь глупое… например, ”эй, сучка" своей дочери, с которой я не разговаривал несколько месяцев. Он слегка поежился при воспоминании об этом. Чарли хихикнула, а Рафаэль возмущенно вздохнул. – Ты сказал что?! Люцифер не стал вдаваться в подробности. Они быстро двинулись дальше. Они продолжали задавать вопросы, некоторые из которых определенно должны были быть изменены, чтобы соответствовать требованиям группы, или же они могли мыслить гипотетически, например, вопрос "Если бы вы смогли дожить до 90 лет и перед вами стоял выбор: оставить себе либо тело, либо разум 30-тилетнего, что бы вы выбрали ” Учитывая, что у большинства из них было и то, и другое, и им было далеко за 90. Затем последовал один из первых по-настоящему глубоких вопросов. По крайней мере, для Люцифера. – Если бы вы могли что-то изменить в том как вы росли, что бы это было? Опачки. Слишком много вариантов. Так много всего, что он бы изменил, ведь все в его жизни привело его к тому что он сейчас здесь. Поначалу он не собирался углубляться так глубоко. Еще нет. Но... когда они обошли всю группу и все дали предельно честные ответы, ему стало еще хуже от того, что он решил солгать. Или, по крайней мере, найти что-то менее ужасное в своем прошлом. – Ну, я бы определенно изменил тот факт, что большую часть своего воспитания я провела в окружении психопатов-лунатиков без собственных мыслей, – Вэгги сделала невозмутимый вид, затем добавила более мягким голосом: – И… честно? Я думаю, что часть меня вообще хотела бы, чтобы я никогда не росла в Раю. Возможно, если бы у меня была земная жизнь, я бы оказалась здесь и смогла бы поддерживать тебя, не беспокоясь о... о... Она вздохнула, отводя взгляд. На самом деле, никто не нуждался в том, чтобы она закончила предложение. Чарли снова наклонилась и обняла девушку за плечи, на что падший ангел благодарно улыбнулась. Хаскер прочистил горло, его хриплый голос звучал тихо, когда он заговорил. – Я бы хотел, чтобы моя мать бросила моего старика. Он был не самым лучшим и... ну, скажем так, проблемы с алкоголем, похоже, у нас наследственнное. Он превратил нашу жизнь в сущий ад, почти что хуже чем этот, реальный, ад. Уверен, каждый мог догадаться, что это значит. Люцифер поймал взгляд бармена и натянуто улыбнулся, на что тот ответил тем же. Ангел положил руку на пушистое плечо своего друга. Излишне говорить, что его маленький предательский мозг оставил все попытки соврать. Они все были честны, и это будет справедливо, если он тоже будет честен. Когда вопрос дошел до него, он глубоко вздохнул, глядя себе на колени. Даже если он и хотел сказать правду, это не означало, что это было не так... сложно. Особенно учитывая серьезность того, в чем он собирался признаться. – Честно говоря... - начал он, теребя пальцами ткань брюк, – я бы хотел... Он колебался, он никогда никому не говорил об этом раньше. Когда это признание пришло ему в голову, он съежился от того, насколько плохо это прозвучало. Каким жалким оно казалось. Люцифер еще сильнее сжал ткань в пальцах, чувствуя, как сжимается его душа, словно пытаясь спрятаться в оболочке своего тела. Кровь шумела у него в ушах, и он едва мог расслышать собственный голос. – Я бы хотел, чтобы мне вообще никогда не позволяли мечтать. Хотел бы, чтобы с самого начала кто-нибудь растоптал во мне эту способность к творчеству. Направил меня по другому пути. Остановил до того, как я стал слишком взрослым и упрямым... и было бы слишком поздно – Он отказывался смотреть кому-либо в глаза, даже после того, как закончил. Особенно Чарли. Он знал, как сильно она похожа на него, он знал, как сильно она обожала его и как вдохновлялась его мечтами. Ему было невыносимо видеть боль - предательство - в ее глазах, когда она поняла, что, если бы он мог, он бы все вернул. Чья-то нежная рука легла ему на спину, когда кто-то присоединился к нему на двухместном диване. На котором он до этого сидел один. Запах лаванды и эвкалипта наполнил его нос, и он понял, что это Габриэль притянул его к себе. Он позволил себе поудобнее устроиться в объятиях брата, положив голову на ключицу более высокого ангела и не отрывая взгляда от земли. Длинные пальцы успокаивающе, но небрежно пробежались по его волосам, а большой палец, лежавший у него на затылке, медленно и ритмично двигался вверх-вниз. Это было приятно. – Я бы хотел, чтобы у меня было время сблизиться с моей семьей. Начальство заставляло меня передавать сообщения между ними - а позже и со смертными - с самого раннего детства, и мне никогда не удавалось провести время так же хорошо, как остальным моим братьям, которые собирались вместе. Рафи был единственным, кого я знал так хорошо, и это только потому, что он никогда не оставлял меня в покое – Последняя фраза была произнесена с притворным раздражением, что вызвало легкое, но веселое фырканье Короля Ада. - Он всегда был очарован тобой, – заметил Михаил. Раль попытался возразить, но он, как и любой из них, знал, как сильно он восхищался Габриэлем, когда они были моложе. Люцифер, наконец, позволил себе снова поднять глаза. Прежде чем он смог остановить это, он встретился взглядом с Чарли. В ее глазах промелькнула искорка юмора, но когда она встретилась с ним взглядом, он сменился пониманием и сочувствием. Он знал, что этот взгляд предназначался исключительно ему. Тот, в котором говорилось: "Я понимаю. Я не расстроена. Я просто хочу, чтобы ты так себя не чувствовал”. Напряжение немного спало с его плеч, и он чуть сильнее прижался к брату. Физическая привязанность стала слишком сильной, чтобы от нее можно было отказаться. К счастью, Габби, казалось, не собирался двигаться. Если этот вопрос показался ему трудным, то представьте его реакцию на следующий вопрос, который задала Чарли, когда все остальные в круге дали свои ответы. – За четыре минуты - можете потратить больше, если хотите, - расскажите группе историю своей жизни как можно подробнее . О боже. Ему есть о чем рассказать. По крайней мере, его дочь понимала что некоторые из них слишком стары, чтобы на них хватило каких-то жалких четырех минут. Как можно подробнее. С чего мне вообще начать? В его юности было так много такого, от чего он пытался оградить своих новых друзей. А что касается последних нескольких лет? Он не знал, как кто-то из них отреагирует на это. Он все еще пытался собраться с мыслями, когда настала его очередь. – Эээээмм… бля – пробормотал он, почувствовав, как Габби ослабил хватку, давая ему возможность отстраниться, если он этого захочет. Удивительно, но он не пошевелился, продолжая уютно сидеть в объятиях старшего ангела. – Я... на самом деле не знаю, с чего начать. Хм… Я почти ничего не помню из начала. Только Ральса, Габби, Микки и меня. Я был самым младшим в нашей группе, а Рафи был всего на день или два старше. Мы были практически близнецами. Это было здорово Как он вообще может объяснить возникновение Вселенной? Возможно… не было необходимости вдаваться в такие подробности. – В детстве я часто попадал в неприятности. У меня было много идей и очень слабый контроль над своими порывами. Никто на самом деле не воспринимал меня всерьез. За исключением моих братьев, вроде как, – он взглянул на них, прежде чем снова опустить взгляд, – но даже тогда я мог сказать, что они более или менее просто подшучивали надо мной. Он напрягся в объятиях Габриэля, когда почувствовал, что рука все еще на его волосах, и забеспокоился, что зашел слишком далеко. Сказал слишком много, обидел его, и теперь он уйдет. Но он этого не сделал. Это не заставило Люцифера расслабиться. – Они учли пару моих мечтаний при создании разных штук, но в целом... никому не было дела до того, что я хотел сказать. Никому не нравилось то, что я хотел сделать... пока я не встретил Лилит, – Его голос слегка дрогнул, когда он произнес ее имя, смесь нежности и душевной боли пронзила его насквозь, и пальцы Габриэля снова зашевелились в его светлых локонах. – Она была... всем для меня. Когда я нашел ее за пределами Сада, я почувствовал, что наконец-то нашел кого-то, кто меня понимает. В некотором смысле, мы оба были аутсайдерами и смогли найти утешение друг в друге. Она прислушивалась к моим мечтам и, казалось, искренне восхищалась ими. У нас вместе возникали фантастические идеи, которые мы хотели показать будущим поколениям человечества… но возникла проблема. Он прочистил горло, его мозг немного пришел в движение, и он был вынужден подавить свое негодование и страх, рискуя потеряться в них. Не сейчас. Эти чувства могли подождать, пока он не дойдет до этой части. – Новая жена Адама, Ева, была создана безынициативной и бессознательной. Она подчинялась всему, что хотел ее муж, чтобы ублажить его. У нее не было собственной воли, не было желания делать что-либо, кроме как следовать за этим придурком, в то время как он обращался с ней как с мусором! И Небеса были не против, потому что, по их словам, “Ева не возражает. Это то, для чего она была создана”. - Он не смог сдержать разочарования, которое прозвучало в его голосе, когда он подумал о ныне покойном Главном экзорцисте и о том, как он обращался с обеими женщинами в своей жизни. Однако гнев быстро угас, когда он вздохнул и продолжил. – И,… Мы с Лили придумали план. План, как освободить Еву и, соответственно, ее будущих детей, и позволить ей самой сделать выбор. Это была моя идея, на самом деле, ангелы были единственными, кто знал, что такое запретный плод. Лилит просто помогла мне уточнить детали. Мы рассказали ей об этом, и она, в своем наивном доверии, согласилась. Вот тогда—то... – он не смог унять дрожь в голосе и снова прочистил горло, но в его тоне по-прежнему слышались страх и сожаление. – Вот тогда-то все и пошло не так. Все его тело задрожало, и Габриэль притянул его ближе к себе. Он вдруг поймал себя на том, что хочет прижаться к груди брата и исчезнуть навсегда. К сожалению, это так не работает. Слезы навернулись ему на глаза. Он не знал, как ему пережить следующую часть. Его голос трижды прерывался, прежде чем он, наконец, смог набрать в легкие воздуха, чтобы продолжить. – Открылся портал, и... оттуда вышло так много ангелов. Они схватили меня и потащили обратно в Рай, удерживая Лилит и Еву. Они передали меня в высший суд, где меня судили за неподчинение важнейшей политике Небес и за то, что я привнес в мир насилие и хаос. Я... – его голос снова сорвался, и он почувствовал, как рыдание пытается вырваться из его горла. Он проглотил его. Он не мог больше плакать, он не мог больше плакать. Еще нет. Это было даже не самое худшее. – Я не хотел! – Настаивал он, и голос его подскочил на октаву, все еще борясь с напряженностью. В его глазах было столько вины. Душераздирающее, безмерное чувство вины. – Я не хотел, чтобы все это случилось! Я просто пытался помочь! Я клянусь. Я... Рыдания, с которыми он боролся, наконец вырвались на свободу, он попытался закрыть лицо руками, но они слишком крепко сжимали Габриэля, и он не мог заставить их расслабиться. Брат притянул его ближе, позволяя спрятаться в его теплом, землистом аромате. – Я просто хотел помочь! – Он снова настаивал, его голос был приглушен одеждой ангела-посланника. – Я знаю Люси. Все в порядке. Я знаю, – прошептал Габриэль. Рука на его спине начала медленно, методично поглаживать. Рука, зарывшаяся в его волосы, нежно погладила его по голове. Люцифер снова задрожал. Слова и действия, казалось, немного успокоили его. Он позволил эмоциям захлестнуть себя еще на несколько мгновений, позволив нескольким слезинкам скатиться на голубую ткань, прежде чем снова взять себя в руки. У него было еще много чего рассказать. Люцифер заставил себя выровнять дыхание, оторвав лицо от своего укрытия ровно настолько, чтобы вытереть глаза и шмыгнуть носом. Он потряс головой, пытаясь привести мысли в порядок. – После этого я был признан виновным. Они приговорили меня к тюремному заключению в аду, вытащили меня из Золотых ворот и бросили, – Он умолчал о своем падении, чтобы избавить Михаила от чувства вины, не имея возможности взглянуть на своего старшего брата, пока он говорил. Он аккуратно уткнулся носом в Габриэля. – Это заняло… Я не знаю, сколько времени потребовалось Лилит, чтобы найти меня и развязать. Но мне казалось, что прошла целая вечность. Она сняла с меня проволоку и святую веревку, подняла меня и отнесла в безопасное место. Выздоровление было... мягко говоря, медленным. Пока я сидел в укрытии, борясь со своими новыми способностями и пытаясь оправиться от падения, Лили вышла и сделала себе имя. Она привлекла последователей, завлекая их своим голосом, и построила для нас маленькую империю. Как только я почувствовал себя лучше, я помогал ей, как мог… но я… Я уже не был прежним. Это признание тяжелым грузом легло на его сердце. – Сначала она мне сочувствовала. Конечно, так оно и было. Я только что потерял... все. У меня никогда не было такой сильной воли, как у нее. Когда она огляделась вокруг и увидела для нас возможность освободиться от Небесных правил, все, что я мог увидеть, - это ошибки, которые я совершил, и вселенную, которую я подвел. И все из-за одного глупого, безрассудного поступка. Его кулак, сжимающий одежду Габриэля, сжался сильнее, и он немного отстранился. Постепенно к нему начало возвращаться самообладание, а вместе с ним и уверенность. – Я пытался притвориться, что со мной все в порядке. И поначалу это было легко, когда единственными существами здесь были Адорожденные существа Я помог нам наладить жизнь, создать дом, сообщество. Когда Ева, наконец, умерла, она присоединилась к нам, и мы приняли ее с распростертыми объятиями. Она была такой потерянной и растерянной, и просто счастлива видеть знакомые лица. Она никогда по-настоящему не понимала серьезности того, что мы с ней сделали. Какое-то время все было хорошо… мы… у нас у всех троих были, мягко говоря, интересные отношения. Мне здесь почти начало нравиться… Но... затем начали проявляться человеческие души. Он вдохнул, сделав судорожный вдох. – Время течет... по-другому для ангелов. Пять лет могут показаться пятью минутами, а если не быть осторожным, пять десятилетий могут показаться пятью годами. Не успел я оглянуться, как мир до краев наполнится жестокими душами, одержимыми желанием причинять боль и разрушения, куда бы они ни пошли... и было невозможно игнорировать, что все это — все страдания - это моя вина”. Люцифер снова сделал еще один глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это затягивалось. Он подумал, что, возможно, ему следует ускорить рассказ. – С годами я начал терять себя. Та искра, которая была со мной со времен Рая… Еще раз повторю, в начале Лили и Ева были для меня радостью. Они пытались поднять мне настроение и обещали, что мне никогда не придется прятаться от них. Что я могу прийти к ним со всеми своими чувствами. Это было тяжело, но я их преодолел. Или, по крайней мере,… Я думал, что преодолел. Но однажды Лили и Ева пошли гулять... и... и... Это была та часть. Об этой части он никогда никому не рассказывал. Он ни словом не обмолвился об этом, кроме как в обществе своей жены. Никто в Аду, никто во всей вселенной, кроме них, не знал. Габриэль крепче сжал его, и это придало ему смелости продолжать. – И Ева так и не вернулась. Лилит сказала, что грешники схватили ее. Это произошло так быстро. Они ворвались в ресторан, когда она была в туалете. К тому времени, когда она услышала шум и выбежала на улицу, было уже слишком поздно. К нему вернулись слезы, и он поднял руку, чтобы прикрыть рот. Он помнил этот момент так, словно это было вчера. Он был в своей мастерской и трудился не покладая рук, чтобы сделать идеальный подарок для девочек. Приближалась их годовщина. Но это не имело значения, ничто не имело значения, когда Лилит вошла в ту дверь, вся в крови и выглядевшая опустошенной. Он понял это еще до того, как она что-то сказала, он увидел выражение ее лица, ее глаза. Если не считать его падения... это был худший день в его жизни. Дыхание Люцифера стало затрудненным. Было несколько опасных моментов, когда он боялся, что не сможет взять себя в руки. Его восприятие реальности ослабло, совсем ненадолго, прежде чем он вернулся обратно. Он глубоко вздохнул, затем еще раз, действуя скорее из страха исчезнуть, чем из желания успокоиться. Король Ада убрал руку ото рта. Он проглотил желчь, подступившую к горлу при воспоминании, и заставил себя продолжить. — После этого я как бы замкнулся в себе. Мы оба горевали, но Лилит... она всегда была намного сильнее меня. Она все пережила и решила увеличить свою силу, чтобы подобное больше никогда не повторилось. Но я… Я просто спрятался. Я был так поглощен... всем. Сначала горем, потом виной, а потом я просто почувствовал себя... опустошенным. Как будто я не чувствовал землю под ногами. И Лилит старалась, о, как она старалась помочь... но… в конце концов ей это надоело. Устала от меня. Я не виню ее. Потом родилась ты, Чарли, и это было как глоток свежего воздуха. Я почувствовал, что снова могу дышать... Но даже тогда все казалось таким чертовски тяжелым. Я не мог поверить, что тебе пришлось расти в таком месте из-за меня. И... и я думаю, что именно тогда с Лилит, наконец, было достаточно. Боль от их развода была как удар под дых, и он сильно прикусил губу, когда протянул руку, чтобы покрутить обручальное кольцо на пальце. Внезапно он почувствовал огромную благодарность за то, что ему было так уютно, когда он прижимался к бедру Габриэля. – Когда я не смог взять себя в руки даже ради нашей собственной дочери, она поняла, насколько… я жалок. Что я не тот мужчина, в которого она влюбилась в Эдеме. Итак, она взяла тебя и ушла, а я даже не попытался ее остановить. Я не думал... я полагал, что вам обоим будет лучше без меня. – Признался он, опустив голову. О, как же он был неправ. Он так сильно подвел ее ,отпустив. Он просто не мог быть тем отцом, которого она заслуживала. Почему он должен был терпеть неудачу во всем? – После этого я просто... поплыл по течению. Я заперся в своем замке и большую часть времени не мог выбраться из тумана, который окутывал меня. Мне казалось, что я не контролирую свое тело, как будто я стою и наблюдаю, как медленно увядаю, и ничего не могу сделать, чтобы остановить это. И... – он заколебался. Но он и так уже так много сказал… внезапно ему расхотелось что-то скрывать. – Часть меня даже не хотела этого останавливать. Я думал: "Эй, если все, кого ты любишь, в конце концов бросают тебя, тогда в чем смысл? Если все, что ты делаешь, это причиняешь людям боль… зачем вообще выходить на улицу? Это сделало бы все только хуже". Так что... я и не пытался. Я прятался и не путался под ногами, позволяя остальному миру жить дальше без меня, потому что думал, что это то, чего я заслуживаю. Всякий раз, когда я был вынужден выходить на улицу, чтобы исполнить свои королевские обязанности, я делал это, чувствуя, что мой мозг находится за миллион миль от того, что я говорю или совершаю. Примерно так он начинал чувствовать себя прямо сейчас. – Но потом… ты позвонила, Чарли. Ты позвонила мне, и это… это что-то разбудило во мне. Это заставило меня почувствовать, что, возможно, есть что-то, к чему стоит стремиться. Поэтому я пришел к тебе. Я пришел, устроил тебе встречу с Раем, показался во время Дня Истребления, переехал в твой отель. Я думал… Я думал, что это значит, что я наконец-то смогу стать лучше. Что я могу стать лучше для всех вас. Но я не смог сделать даже этого. Как всегда, я просто...… не смог справиться с собой, и теперь посмотрите, где мы находимся. Сидим в кругу, пока я рассказываю вам обо всех своих неудачах. Даже нет, на самом деле, есть еще миллионы других неудач! Я не смог бы описать это за тысячу жизней! – Он издал глухой, слегка безумный смешок. О да, теперь его мозг определенно начал плыть. Казалось, он слушает самого себя из-под воды. – Мне жаль. Я снова перевел все внимание на себя, – услышал он свой голос. Его голос звучал слишком буднично для всей информации, которую он только что им выложил. Плохая идея. Плохая идея. Это не их проблема. Не могу их обременять. Не могу позволить им тоже уйти. С тобой все в порядке. Покажи им, что с тобой все в порядке, непроизвольно подсказала какая-то часть его мозга, когда он медленно перешел на автопилот. – Это__ тебе__ смысл, – Кто-то заверил его, хотя он уже не мог сказать, кто именно. Он что-то промычал, поворачиваясь к ним лицом. Он знал, что они, вероятно, выглядели немного затуманенными и вялыми, но надеялся, что все не так уж плохо. Если бы он уже не опирался на Габриэля, то покачнулся бы прямо сейчас. – Фер __ порядке? – Это, очевидно, был Рафаэль. Он перевел взгляд на ангела, медленно моргая. Один глаз за другим. – Нормально. – Люцифер заверил. Или, по крайней мере, тот, кто сейчас был главным в его голове, так и сделал. Это была очевидная ложь. Разве он не обещал прекратить это делать? Он был таким ужасным. – Ты__ посмотреть на меня? – Этот голос звучал глухо, грохотал над ним, и он автоматически подчинился приказу, подняв глаза и найдя Габриэля. Ангел нежно погладил его по щеке. – Люц… с нами Он снова рассеянно моргнул, прежде чем пробормотать: – Что с вами? Люцифер заметил, как брови Габриэля озабоченно нахмурились. На мгновение он не понял, что произошло, но в следующее мгновение он понял, что лежит на коленях у Габриэля и Рафаэля, причем первый поддерживает его рукой. Перед диваном также сидел кто-то, кого он сразу заметил. Он тепло улыбнулся ей. – Привет, утя, – проворковал он, протягивая руку, чтобы нежно погладить ее по лицу. Она улыбнулась, но как-то натянуто. Его собственная улыбка дрогнула. – что не так? Чарли нежно взяла его за руку. – Я думаю __ волнуюсь __ всем О нет. – О чем волнуешься? Его вопрос, казалось, расстроил ее еще больше. Неужели он опять что-то упустил? Такое иногда случается. Ему следует постараться лучше ее слушать. Он не заслуживал ее. Она сказала что-то еще, но он совершенно не расслышал. Он мог сказать, что она ждала ответа, но он не мог ей его дать. – Прости, – пробормотал он, слегка покачав головой. Он почувствовал, как слезы разочарования навернулись ему на глаза. Он почувствовал, как она сжала его руку, и ее улыбка стала чуть теплее. – Это__ здесь __ ладно? Люцифер снова замычал, он попытался улыбнуться, но теперь его мысли были совсем далеко. Мир постепенно терял четкость. Он едва чувствовал Габби и Рала под собой, или ее руку, когда она снова сжала его ладонь. – Пр’сти. П’таюс’. Это было все, что он смог выдавить из себя, прежде чем снова ускользнуть.