Сколько времени?

Сказать, что Люцифер спал ужасно, было бы преуменьшением. После того, как он целую вечность не мог заснуть, его все время мучили кошмары. Он постоянно будил остальных криками боли, мольбами о пощаде и жестокими телесными ударами, когда сражался с монстрами во сне. Каждый раз, когда он просыпался, чьи-то руки прижимали его к земле, стараясь не касаться крыльев. Что именно ему снилось?.. Это было ужасно. Все сны разные, но одинаково страшные. В одном из них его так и не нашли, и весь тот случай, когда Михаил пришел спасти его, был одним большим лихорадочным сном после того, как он потерял сознание в Святом Свете. В другом случае Чарли и остальные ругали его за то, что он не может прийти в себя, за то, что они тратят свое время на то, какой он бесполезный, и отправляют его обратно в безжалостье Рая. Однако ни одно из них не было таким мучительным, как-то, когда ему приснилось, что он был отпущен Советом по собственному желанию, но, вернувшись, обнаружил, что Чарли погибла от копья Клариента. Рана оказалась серьезнее, чем он думал, и Ральс не смог вовремя залечить ее. Видя отвращение, ненависть, вину в их глазах, когда они ругали его за то, что он подверг ее опасности… Даже если это было ненастоящим, ему было трудно прийти в себя, когда он проснулся. Само собой разумеется, что он обнял свою малышку и тысячу раз извинился, прежде чем до него дошло, что с ней все в порядке. Но, в конце концов, наступило утро. Было около 7:00 утра, когда он очнулся от своего последнего кошмара, и к тому времени никто не видел смысла пытаться снова заснуть. Реми тоже остались на ночь, и они с Ниффти спустились вниз, чтобы приготовить всем завтрак. Конечно, живущий в доме Грех Обжорства — или любое другое могущественное существо в этой комнате, если уж на то пошло, — могла бы просто наколдовать им всем немного еды, но Люциферу всегда больше нравились домашние блюда. Они просто… были вкуснее. — Как ты себя чувствуешь сегодня утром? — Спросил Рафаэль, посадив Люцифера на свои колени и проводя костяшками пальцев по розовой щечке. Люцифер пожал плечами, и это было правдой. Он не был уверен в своих чувствах. Единственная причина, по которой он вообще сидел сейчас, единственная причина, по которой он был в состоянии двигаться, заключалась в том, что они держали его. Предоставленный самому себе, он все еще лежал бы сейчас, свернувшись калачиком, на животе, не в силах собраться с духом или силой воли, чтобы что-то сделать. Его уголки губ были постоянно опущены, а глаза полузакрыты. Тем не менее, он чувствовал себя в безопасности, и это должно было что-то значить. Так что… да, он не знал. — Как ты думаешь, ты сможешь что-нибудь съесть? — Спросила Вельзевул с болью в голосе. Должно быть, ей тяжело чувствовать, как голод бурлит у него в животе, и тяжесть на душе. Будучи воплощением обжорства и чрезмерного потворства своим желаниям, его нынешнее состояние должно было идти вразрез со всем, что было в ней. Он снова пожал плечами в ответ, но почувствовал легкую тошноту от этой мысли. Рафаэль повернул руку и приложил ее к щеке, давая ответ, который одновременно стал и вопросом к Люциферу. — Мы попытаемся, да? Король Ада моргнул одним глазом за другим и слегка, неуверенно кивнул. Конечно, он попытается. Он просто не знал, насколько хорошо все получится. Видя, что настроение у короля еще больше ухудшилось, Асмодей попытался сменить тему. — Я хотел тебе сказать, вчера звонил Леви и сказал, что они с Сатаной собираются навестить тебя сегодня. Они откладывали это, чтобы дать тебе немного времени, но они оба стали немного нетерпеливы. И они оставляют сплачивающие силы Ада в руках Маммона… — это был спорный выбор, и, судя по интонации, Оззи чувствовал то же самое — … и отправляются сюда, когда смогут найти подходящее время. Это вызвало легкую улыбку на его губах. Он скучал по общению с другими Грехами… было бы… неплохо попытаться восстановить отношения Он случайно взглянул на Чарли, гадая, как его дочь отнесется к идее встретиться с ними. Она тоже давно с ними не встречалась, насколько было известно Люциферу. Но когда он увидел выражение ее лица, все его мысли улетучились. Она смотрела себе на колени, и хмурая гримаса тянула ее губы вниз. Казалось, что тяжесть семи колец давит ей на душу… и это заставило его сердце разбиться вдребезги. Он потянулся, чтобы взять ее за руку, и она на мгновение вздрогнула, прежде чем прогнать свое уныние улыбкой. Но… это была улыбка не его дочери. Она была недостаточно яркой. Как человек, который провел большую часть своей жизни, притворяясь, он мог распознать эту ложь. Он нахмурился, и он слегка выпрямился. Король Ада отбросил все свои тревоги в сторону, нерешительно оглядывая комнату. — Ребята, вы… ух… не могли бы вы оставить меня на минутку наедине с моей дочерью? Я… хочу кое о чем с ней поговорить. Некоторые люди в комнате, казалось, почувствовали тревогу принцессы, другие просто стремились подчиниться его желаниям. Тем не менее, никто не медлил заверить его, что «нет, все в порядке, не торопитесь», прежде чем медленно подняться с кровати. Рафаэлю пришлось поднять Люцифера, чтобы тот смог высвободиться, и, выходя, он слегка сжал плечо Чарли и одарил ее яркой, успокаивающей улыбкой, прежде чем упорхнуть прочь. Ровно через минуту дверь плотно закрылась, и в комнате воцарилась тишина. Люцифер, не теряя ни секунды, потянулся к ней, обхватив обеими руками ее руку. — В чем дело, утя? Ее улыбка продержалась еще пару секунд, прежде чем растаять. Ее личико стало похожим на щенячье, а глаза наполнились слезами. Люцифер притянул ее к себе, обнял одной рукой и нежно погладил по спине, пока она всхлипывала. Он терпеливо ждал, пока она обретет дар речи. — Я… я терпеть не могу видеть тебя таким, — призналась она, уткнувшись носом в изгиб его шеи. Он просто продолжал обнимать ее, его хватка была крепкой, но не сокрушительной. — Тебе… тебе так больно из-за меня! Потому что я… — Эй, — мягко прервал он ее, отстраняясь, чтобы погладить по щеке. Он провел пальцем под ее широко раскрытыми глазами, вкладывая в свой взгляд столько любви, сколько мог, и призывая на помощь все отцовские инстинкты, которые у него были, чтобы как можно быстрее пресечь этот поток мыслей. — Ты знашь, это просто неправда… — Нет, правда! — Он заметил, как вызывающе она нахмурилась. — Тебя схватили, потому что ты защищал меня! Потому что ты был там и пытался помочь мне. Они били и мучили тебя из-за моей мечты, и я… — На этот раз она оборвала себя, всхлипывая и пряча лицо в ладонях, — Мне очень-очень жаль. Сердце Люцифера болело за нее. Она не должна была так себя чувствовать. Она никогда не должна чувствовать себя виноватой за то, что с ним случилось. Когда-либо. — Чарли, — выдохнул он, проводя рукой по ее заплетенным в косу волосам, в то время как другая оставалась у нее на спине, — нет. Ты ни в чем не виновата. Ты не сделала ничего плохого. Все, чего ты когда-либо хотела, — это помогать людям, все, что ты когда-либо делала, — это помогала людям. Это был мой выбор — противостоять Небесам. Я твой отец, Чарли. Защищать тебя — моя работа, и я бы сделал это снова, если бы это означало, что ты продолжишь бороться за то, что любишь. По мере того, как он говорил, ее слез становилось все больше, и рыдания начали сотрясать ее худощавую фигуру. Люцифер не шелохнулся, держа свою маленькую девочку на руках, защищая ее от всего мира, пока она плакала. — Я просто… я так испугалась, когда они забрали тебя. Я так сильно люблю тебя! Я не могу потерять тебя, папа! Только не снова! — Последнюю фразу она произнесла так, словно умоляла. Это заставило его сердце забиться сильнее, но в то же время и разбиться снова. Он наклонился, прижавшись губами к ее макушке и вдыхая запах ее ванильного шампуня. — Ты не потеряла меня. Я здесь, я в безопасности, потому что ты и все остальные со мной. Все будет хорошо, со мной все будет хорошо. Я знаю, что сейчас все выглядит плохо, и потребуется время, чтобы исцелиться… но это не твоя вина. Это никогда не могло быть твоей виной. Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной, мой прекрасный маленький утенок. Ты никогда не причинишь мне никакого вреда. Чарли заплакала еще сильнее, и он позволил ей это. Он и представить себе не мог, через что ей пришлось пройти за последние несколько дней. Как же она была напугана. Но сейчас он был здесь и был готов стать той надежной опорой, которой она была для него в последние двадцать четыре часа, сколько бы времени это ни заняло. Он бы обнимал ее целую вечность, если бы это означало, что она перестанет винить себя в том, что находится вне ее контроля. — Ты все сделала правильно. То, что случилось со мной, было результатом того, что бессердечные люди воспользовались безвыходной ситуацией. Ты сделала все, что могла, чтобы помочь мне вернуться, и это сработало. Я сейчас здесь благодаря тебе. Из-за твоей мечты и того, как она свела всех нас вместе. Этот отель — причина, по которой люди искали меня в первую очередь. Ты — причина, по которой меня нашли. Ты не причинила мне вреда, Чарли. Ты спасла меня. Он почувствовал, как ее руки искали что-то вроде опоры на его обнаженной груди. Они так и не смогли надеть на него новую рубашку, из-за его крыльев и всего остального. Заметив ее легкое беспокойство, он убрал одну руку с ее спины, просунул ее между их телами и дал ей подержаться за нее. Она немедленно ухватилась за него, всхлипывая, и прижала к себе израненную конечность. Они оставались в таком положении, крепко сжимая друг друга в своих объятиях, долгое время. Как долго, он не был уверен, но к тому времени, когда они снова оторвались друг от друга, было уже 8:24. Чарли теперь выглядела намного лучше, и в ее глаза вернулось немного того счастливого солнечного блеска. Это зрелище заставило его улыбнуться, на что она ответила улыбкой, все еще полной слез. — Я так сильно тебя люблю, — повторила она Люцифер покачал головой, он тоже немного расчувствовался, и слезы навернулись ему на глаза. Он наклонился вперед и поцеловал ее в лоб. — Я люблю тебя еще больше, солнышко. Она вытерла лицо, и глаза ее заблестели еще ярче. — Ты… ты самый лучший отец, о котором я… о котором я только могла мечтать. И я… я не часто говорю тебе это. При этих словах лицо Люцифера слегка порозовело, и он наклонил голову, пытаясь отмахнуться от нее. — О, я-я такой же отец, как и ты — дочь. Ты значишь для меня все. И… эм… на самом деле, я почти уверен, что в последнее время постоянно твержу тебе об этом. Они оба рассмеялись. Когда он снова посмотрел на нее, ее улыбка стала шире, и он тоже не смог сдержать улыбки. Он повернулся, чтобы сесть рядом с ней, притянул ее к себе и положил голову ей на плечо. Ему бы хотелось, чтобы она могла прижаться к нему, но он был слишком маленького роста. Чарли, похоже, осознав это, снова рассмеялась и положила подбородок на его мягкие светлые волосы. Они сидели в тишине, оба старались дать высохнуть своим теперь уже беззвучным слезам и найти утешение в том, что другой был рядом. Что они оба были в безопасности, живы и находились тут. Он так сильно скучал по ней, пока был на этой ужасной планете. Сколько раз он боялся, что, вернувшись, обнаружит, что она его ненавидит, было невозможно сосчитать. Однако сейчас, сидя рядом с ней, он без тени сомнения знал, что она скучала по нему так же сильно. — Спасибо тебе за это, — пробормотала она через некоторое время, все еще держа его за руку и потирая покрытую шрамами кожу. Люцифер удовлетворенно вздохнул, нежно сжимая ее. — Конечно, яблочко. Я все сделаю для тебя И после всего, что произошло, они оба поняли, насколько это было правдой.