Сколько времени?

Люцифер никогда не любил темноту. Она была таинственной, страшной и полной бесчисленных неизвестных опасностей. Ему никогда не нравилось чувство пустоты и одиночества, которое она с собой приносила. Это было даже в его имени, Люцифер - Светоносец - Морнингстар. Он никогда не был предназначен для жизни в темноте. И все же… все то время, что он был в Аду. Какая-то его маленькая часть всегда жаждала этого. Не потому, что он находил в этом радость, совсем наоборот. Для него тьма, заброшенность и страдания были тем, чего он заслуживал. Теперь, после всего этого времени, он наконец-то получил это. Он получил это... и было страшно , как сильно он не хотел это отпускать. Если бы это зависело от него, он бы, возможно, этого не сделал. Но затем он услышал голоса. Сначала это был всего лишь тихий гул где-то на задворках его сознания. Он подумал, что, возможно, он придумал их. Потом они стали громче. С каждым проходящим... ну... он не был уверен, какой тип измерения времени использовать - в конце концов, в пустоте нет утиных часов - но пока он лежал там, подвешенный в кромешной тьме, они медленно становились громче. Громче, пока жужжание не превратилось в низкий, неразличимый шепот. Затем этот шепот в бормотание, а этот бормотание в настоящие, осязаемые слова. Нет. Не просто слова. Песня. Кто-то пел. Звук был тихий и прерывистый, но красивый. – Более всего. Более всего. Гор-жусь быть твоей д-дочкой более все-го Он знал эту песню. И он знал этот голос. Чарли . Осознание того, что он слушает свою дочь, что он слышит ее плач, пока она поет из песню, заставило его немного пошевелиться там, где он лежал. Пока мир был еще темным, небольшой кусочек света сумел проскочить на мгновение, прежде чем снова погаснуть. Ее песня прервалась тихим вздохом, и он почувствовал, как его голова слегка повернулась в сторону звука. Он глубоко вздохнул, издав тихий, едва слышный стон, медленно, но верно приходя в себя. Что-то вложили ему в руку, крепко сжав, и он слегка сжал в ответ. Силы было не так много, как должно было быть. Он задавался вопросом, почему это так. – Папа? – в ее голосе было так много надежды, но так много страха. Что ее так расстроило? Желание утешить ее влекло его все ближе и ближе к восстановлению контроля над своим телом. Он снова пошевелился, на этот раз заворчав немного громче. Свет снова хлынул внутрь, когда он попытался открыть глаза, но они снова закрылись против его воли. – Папа! Т-ты меня слышишь? – что он осознавалл, так это то, что ее рука сжала его сильнее, почти болезненно. Почти. Но нет. Потому что она никогда не сможет ему навредить Он попытался сформировать четуий ответ, грудь немного вздымалась от усилий, когда он снова пробормотал. Черт, почему он такой вялый? – Рафаэль! — услышал он зов дочери, а ровно через пять секунд услышал звук распахнувшейся двери. – Мне кажется, он просыпается! Знакомый, тихий жужжащий звук крыльев ангела наполнил уши Люцифера, когда он предположил, что его брат подлетел ближе. – Фер? — спросил его брат, словно он стоял прямо над ним. Это подозрение подтвердилось, когда знакомые мягкие пальцы коснулись его щеки. Прикосновение было нежным, словно ангел боялся, что он развалится, если он надавит слишком сильно. Падший ангел снова застонал, поворачивая голову и пытаясь силой открыть глаза. Но это было трудно, и как бы он ни старался, он просто не мог заставить свои веки подняться больше, чем на несколько мгновений за раз. – Все в порядке. Эй, тссс, тссс, все в порядке. Не торопись, Люси. Ты можешь не торопиться, ладно? Мы никуда не уйдем. Он услышал, как дверь снова распахнулась, и голос Михаила быстро достиг его ушей. – Ты сказала, что он просыпается? — спросил старший ангел, и король снова попытался открыть глаза, повернув голову на звук. В те несколько мгновений света, он сумел различить один силуэт в бело-золотой мантии и один в синей. Габриэль, должно быть, тоже пришел вместе с ним. – Да, да, тсс, дай ему время. Он через многое прошел. Шаги приблизились к тому, что Люцифер принял за его кровать. Кто-то схватил его свободную руку, крепко сжав, а кто-то другой положил твердую руку на одно из его колен. Он снова застонал, двигаясь телом в надежде, что это движение позволит ему немного проснуться. – Все хорошо, Ферка. Все отлично. Мы все здесь. Мы с тобой. Ободряющие слова Рафаэля, похоже, наконец-то сработали. Он снова открыл глаза, и на этот раз они не закрылись. Его красные зрачки заметались, потратив пару секунд на то, чтобы сфокусироваться, прежде чем остановиться на лицах, склонившихся над ним. Ангел-целитель улыбнулся и поднял руку, чтобы убрать прядь волос с лица Люцифера. – Привет, — тихо прошептал он, и по его лицу потекли слезы. – Как ты себя чувствуешь? Люцифер сделал глубокий вдох, с трудом втягивая воздух, прежде чем слабо пробормотать – Ммм... уст’л. Рафаэль улыбнулся, подперев его щеку и рассеянно потирая лицо большим пальцем. –Да, могу представить. Ты нас здорово напугал. Люцифер слегка проворчал, поднимая руку, которую держал Габриэль, чтобы потереть глаза. Когда это не помогло ему смягчить тяжесть усталости, нависшей над ним, он снова опустил ее. – С-слллуч’лось? – Это было всего одно слово, но нетрудно было догадаться, о чем он спрашивал. Впервые с тех пор, как он проснулся, его брат отвел глаза, обменявшись неуверенным взглядом с другими людьми, собравшимися у его постели. Затем Михаил немного наклонился вперед от того места, где он стоял рядом с Чарли, его рука лежала на колене Люцифера. – Что ты помнишь? — спросил он. Это... был хороший вопрос. Люцифер заставил себя вспомнить, одно только усилие отняло у него гораздо больше сил, чем он готов был признать. – Ээээээээ… Я п’мню… Лили. Др’лся с ней. Изгн’л. Пот’м спа. Ногот’чки Рафи. Н-наша ссора – Его глаза слегка намокли, когда он виновато взглянул на Чарли, прежде чем заставить себя говорить дальше. – Эм… потом… э… Сатана звонил. Р-рай… тот… -дрались… И К-Кл-Клар- – он не мог выговорить это имя. После нескольких попыток он решил этого не делать. – Я... я убил его, — со стыдом признался он, глядя на стену напротив, чтобы не видеть выражения лиц его семьи, – и было так много тел. Так много. Они все были мертвы. И я... я не мог... потом... потом... гм... Усталость снова начала овладевать им, когда он пытался думать. Но энергия, которая требовалась, чтобы говорить, делала это крайне трудным. – Потом ты пошел поговорить с Серой, — мягко подсказал Габриэль, слегка сжав его руку в знак поддержки. Он не казался сердитым. Люцифер медленно кивнул – Д... верно... Я... я взлетел. Я пытался достучаться до нее. Я достучался до нее. Потом... эм... Он нахмурил брови, заставляя себя сосредоточиться, поскольку его зрение немного затуманилось. Давай. Думай. Они просят тебя думать. Это не так уж и сложно. Они хотят знать. – Эм… – Ну же! – Все в порядке, — снова заверил его Рафаэль, все еще держась за лицо, — тебе не нужно заставлять себя — ты — хочешь. Его силы уходили только на то чтобы вспомнить и он пропустил вторую половину предложения. Потому что он это сделал. Ему действительно нужно было подтолкнуть себя! Он подводил их, как всегда. Так же, как когда он разозлил Чарли, или когда он накричал на собрании и его пытали, или когда он… — Ой, ой, подождите. Подождите . Теперь он вспомнил. Копье. Боль. Кровь . – Ох… — прошептал он, чувствуя, как пересохло в горле, когда его взгляд переместился на его грудь. – Я… я был… Его пырнули. Лют. – Ох. – Теперь ты помнишь? — спросила Чарли, проведя рукой по его руке. Он молча кивнул. Он был так близок к смерти. Он потерял сознание. Вывернул свои внутренности, обнажил свою душу, увидел, как его жизнь промелькнула перед глазами, а затем был брошен в то, что должно было стать вечной тьмой. Но... он все еще жив? – К- как? — спросил он. Рафаэль так устал. Он был уверен, что этого будет недостаточно. – Как это ни удивительно, — ответил Михаил, на его губах играла легкая улыбка, — твоя дочь. Это не помогло ему понять, на самом деле, это только еще больше смутило его, и он уставился на принцессу. Видя его озадаченное выражение, Рафаэль решил уточнить. – Вскоре после того, как ты потерял сознание, я почувствовал, что моя магия начала иссякать. Я пытался... сделать больше, но она у меня заканчивалась... и это была такая большая рана. Я не знал, смогу ли спасти тебя... Его голос дрогнул на мгновение, но он перевел дух и продолжил, даже несмотря на то, что из его глаз хлынули новые слезы – Но потом... она... она посмотрела на меня. Она умоляла меня помочь, спасти тебя. Она протянула руку и схватила меня за плечо, и в ту минуту, когда она коснулась меня, была как... вспышка, почти? Персиковый, розовато-желтый цвет. Он заполнил комнату, и внезапно я почувствовал прилив энергии. Магия просто вылилась из меня, и я... Я не понимаю точно, как и почему, но... это было почти так, как будто она смогла наделить меня силой. Это сработало, этого было достаточно, чтобы стабилизировать тебя... но даже с этим... Он снова заколебался, закусив губу, словно решая, стоит ли говорить следующее. Но в конце концов он, похоже, смягчился. -- Ты... ты уже почти неделю без сознания. Я уже начал беспокоиться, что ты никогда не проснешься. Последовало долгое молчание… Люцифер медленно моргнул, обдумывая это. Один глаз за другим. Его дочь каким-то образом открыла новые способности... может быть. Он спал... какое-то время. Но его мозг продолжал возвращаться к той части информации, которая была: Он еще жив. Он убил так много людей. Проклял, по крайней мере, еще триллион. Заставил их всех страдать из-за своих ошибок. Он снова и снова подводил любимых людей. Он начал войну. Он сломал вселенную. Он все разрушил . Почему? Почему он все еще здесь? – Люцифер? Его зрачки резко расширились, чтобы встретиться со зрачками его близнеца. Обеспокоенное выражение лица его брата от его отсутствия ответа только усиливалось, чем дольше они смотрели друг другу в глаза. В течение нескольких мгновений его брат, казалось, прочитал все в его глазах. Все, что происходило у него в голове. Он знал. Он был единственным, кто знал. И даже если бы Люцифер не сказал ему, они всегда были близки, как сейчас. Способные понимать друг друга без использования слов. Люцифер всегда был благодарен за это. Но сейчас он больше, чем когда-либо, желал, чтобы это было не так. Что угодно, лишь бы скрыть стыд, который наполнил его, когда Рафаэль заполз на маленькую медицинскую кровать, давая себе лучший угол, чтобы он мог подтянуть Люцифера и крепко обнять его. Падший ангел заглянул через плечо брата, встретившись взглядом с его дочерью. Она выглядела такой потерянной. Такой напуганной. Он сделал это с ней. Он ужасный отец. Не понимая его потока мыслей, Чарли восприняла действия Рафаэля как знак обнять их обоих. Она сидела на стуле, так что, к счастью, ей не пришлось пытаться протиснуться на кровать. Габриэль и Михаил быстро последовали ее примеру, наклонившись и позволив своим рукам и крыльям укрыть Люцифера, когда крупные слезы потекли по его лицу. Только Рафаэль знал истинную причину его слез, но, несмотря на это, все были более чем готовы оказать ему поддержку. Он этого не заслужил. Он ничего из этого не заслужил. Люцифер свернулся в комок, не утруждая себя попытками ответить взаимностью на обилие объятий, которые он не должен был получать. Он уткнулся лицом в плечо целителя, стыдливо пытаясь спрятаться от остального мира. – Простите! — выдавил он сквозь рыдания. И он плакал. И плакал. И они не отпускали. Как бы ему этого ни хотелось.