Мой рок-н-ролл

      Сообщение от Верховной Хранительницы Белобога (не Коколии, уже — нет...) на электронной почте в неотвеченных висит вот уже третьи сутки, а в почтовый ящик с официальными извещениями Сервал и вовсе старается не заглядывать. Только каждый раз, когда берёт в руки телефон, усмехается уголком плотно сжатых губ, гадая, посчитала бы предыдущая Верховная Хранительница трёхдневный игнор государственной изменой, отправила бы отряд Среброгривых Стражей за ней?       Во главе с братом, разумеется...       Когда входная дверь поскрипывает и захлопывается за редкими посетителями «Незимья», времени на размышления не остаётся: Сервал зашвыривает телефон под стойку и, сложив руки в замок с неподдельным интересом подаётся вперёд.       Всегда любопытно, с чем на этот раз придут белобожцы: с проржавелым сердцем автоматона, заклинившим мушкетом, очевидно, из списанных Среброгривыми Стражами, потёкшим радиатором, зашепелившим радио, потерянным шнуром от телефона, лопнувшим от холода наушником или с каким-нибудь нелепым предлогом просто увидеть Сервал Ландау вживую, а не сквозь мутное от морозных узоров и пыли стекло, просто посудачить о том, что происходит в Белобоге...       С чем бы они ни пришли — Сервал искренне рада помочь.       У неё золотые руки и бесценные мозги, призванные служить Белобогу, но (к великому сожалению отца) не по долгу фамилии — по зову сердца. Поэтому когда Коколия отобрала у неё лабораторию, статус Архитектора и сорвала значок Среброгривого Стража, а отец — фамилию и комнату в особняке, они, сами о том не подозревая, подарили ей гораздо больше. Мастерскую.       Здесь нет толстенных стен и посредников, здесь закрученных лестниц и башенок, с высоты которых проблемы каждого белобожца кажутся мелкими и пустячными, здесь есть Сервал – и Белобог. Тот самый Белобог, который отчаянно нуждается в руках мастера.       Нуждался всегда, сколько Сервал себя помнила.       Кто-то же должен починить всё, что нуждается в восстановлении.       Спасти от коррозии ценные детали.       Собрать из старых деталей что-то новое и такое нужное…       Сервал постукивает указательным пальцем по щеке, изучая детали, которые перед ней по одной выкладывает Март 7, что-то беспечно и воодушевлённо щебеча о приверженности Стеллы к мусорным бакам, Подземье и боях роботов. Дань Хэн стоит поодаль, сложив руки под грудью, и время от времени прикрывает глаза и осуждающе покачивает головой, а Сервал с трудом сдерживает нежную улыбку: сейчас он слишком сильно смахивает на Гепарда.       А Стелла, и без того обычно немногословная, сейчас, после того решающего боя, о котором многие слышали (притом — подозревает Сервал — сплошную ложь), и вовсе на редкость молчалива. Стоит, облокотившись о стойку, катает шестерёнку и даже бровью не ведёт на нескончаемую болтовню.       Ей непросто. Там, за границей Белобога, явно случилось что-то, после чего её маленький мир прежним уже не станет.       Сервал не знает, что именно, и не станет допытываться: ей достаточно знать, что лучшим исцелением от лопающегося и разваливающегося на части мира становится создание чего-нибудь.       Пусть даже чего-нибудь настолько забавного, вроде маленького робота из металлолома.       — Эй, — подмигивает Сервал Стелле, — мне не помешает пара умелых рук.       Стелла – кто бы сомневался – улыбается и без слов подключается к работе.       Дань Хэн успевает помочь Март 7 заварить кофе, Март 7 – порадоваться (или, быть может, посетовать), что этот кофе совсем не похож на тот, что пьёт некая Химеко на их Звёздном экспрессе, посмеяться вместе с Сервал над созвучностью экспресса с эспрессо и пригласить познакомиться с Вельтом Янгом и Химеко, уверяя, что они друг другу понравятся, пока Сервал налаживает контакты между деталями, а Стелла запускает механизм.       Робот оживает, подмигивая огоньками новеньких светодиодов, и замершая было на пару мгновений Март 7 тут же подрывается с восторгом.       — Ты его собрала! Вот это да, Сервал, у тебя в самом деле золотые руки! Ты и вправду лучший мастер во всём Белобоге!       — Пустяки, — скромно улыбается Сервал, мягкой ветошью оттирая пятна машинного масла с пальцев. — У меня была хорошая помощница.       Стелла благодарно кивает в ответ:       — Всё потому что меня учил лучший механик Белобога.       — Твоя помощь бы действительно была неоценима в Подземье, — вздыхает Дань Хэн, изредка косясь на робота, — им не помешает помощь с электроникой. Очень многие роботы сошли с ума после того, как разбушевался Стелларон.       — Уверена, с твоей помощью они разберутся быстро!       Сервал усмехается уголком губ:       — Пожалуй. Если бы только всё можно было так легко починить…       — Ты что-то не можешь починить? — Март 7 поудобнее обхватывает робота. — Почему?       Сервал не успевает ответить, даже придумать не успевает, как отшутиться: Дань Хэн опережает её.       — Потому что жизнь не механизм. Я полагаю.       От столь спокойно расставленных точек в мастерской повисает неловкая тишина. Даже Сервал теряется от той холодной горечи и мудрости, которую не подцепляют из книг, которую наживают годами, потерями, бегствами и которая кажется совершенно чужой этому худому бледному парнишке, едва ли старше Гепарда, и растерянно выдыхает:       — Это правда…       А когда Стелла и Март 7, невесомо подталкиваемые в спину Дань Хэном, уходят, Сервал присаживается на край высокого стула и прячет лицо в ладонях, наверняка, оставляя на щеках и висках грязные следы.       Это правда.       Сервал терпеть не может думать об этом, но жизнь вправду сложнее любого известного ей механизма. А в её механизме жизни так и вовсе из строя вышло слишком многое – слишком многое стоило бы наладить.       Только Сервал даже не знает, за что сперва браться…       Поэтому подтягивает к себе полученный три дня назад заказ на ремонт ночника для чьей-то дочки.