Мертвая жизнь

Жизнь свернула точно налево, никак не направо, особенно, если взглянуть на сонную физиономию, уставившуюся на свое печальное отражение в полуразрушенном туалете. Ярослав вздохнул, отчаянно растягивая момент перед тем, как собраться и пойти на новую работу. Принимая ожидающий его проигрыш, он взглянул на сальную маечку, которую не стирал с момента распада СССР и побрелся в душную спальню в поиске рабочей формы. Его худые плечи обняла белая, чуть грубоватая рубашка с бантиком, а плоскую попку украшали самые простые черные брюки. Взяв в пакетик от Фикс Прайса туфли еще со своего одиннадцатого класса, он шагнул в прихожую, натягивая валенки со связанными его же крючком вишенками: иногда, когда после учебы оставалось свободное время, Ярослав вязал декор для своего скромного гардероба. А на работе он смело его покажет коллегам и… ученикам. Ярослав Игоревич тяжело вздохнул и съежился больше от приближающегося к анусу кала, чем от холода, едва его глазам представилось серое трехэтажное здание местного колледжа. Быстро зашагав, он зашел за угол, проходя мимо курилки, которая уже погнулась от количества студентов, прячущихся в ее уютных стенах, нежели в собственных домах или… великом учебном заведении. Кстати, а оно и вправду великое. К тому же, Ярослав Игоревич – великий преподаватель строительного колледжа на заборостроительном отделении. Ярослав поправил очки и зашел в теплое здание, где его встретила местная охрана района – бабка Галя, обороной которой является собственное тело массой в двести килограммов. Она недоверчиво прищурилась, когда Ярослав Игоревич подошел к турникету. – Я новый преподаватель, меня отправили сюда на работу по распределению после учебы в педагогическом университете. П-правда… Мне директор звонил на днях! – Покажи паспорт. Ярослав ничего не ответил и полез в карман за документом, но в этот момент услышал гадкий смех бабки Гали и улыбку из золотистых зубов. Блондинка поправила свои три волосинки на голове и по-доброму взглянула на преподавателя, как на малыша, да еще и усмехнулась, сплюнув на пол. – Иди, иди. Верю! Позади себя Ярослав услышал грохот от входной двери – она ударилась об стену, вызвав у бабки Гали всплеск не самых позитивных эмоций. Длинная черная юбка, грубые ботинки и куртка, а точнее зимняя кожанка, открывавшая вид на белую хлопковую футболку с виднеющимися выпуклыми розовыми сосками от холода – Ярослав Игоревич остолбенел, изучая скучающее выражение лица молодой особы. Девушка явно не боялась осуждения бабки Гали. А, собственно говоря, зачем его бояться? – Хлопушкина, сколько раз можно говорить, что дверь и так держится на соплях! Твой отец, обещавший сто раз прийти на ремонт и починить ее после ударов, так и не явился! – Но у меня нет отца… – сказала она, удивившись. – Еще раз ее толкнешь, и я покажу тебе свою красную комнату в подсобке! – К-красная комната? – испуганно промямлил Ярослав. – Да. Она красная из-за того, что я там живую курицу разделывала и так не оттерла следы. – И я окажусь на месте той курицы? – спросила Хлопушкина. – Зачем же так наказывать эту д-девушку? Можно придумать другую альтернативу действия… – начал Ярослав, но бабка Галя и Хлопушкина даже не взглянули на него. Он хмыкнул и стыдливо опустил голову. – А давайте я вашу голову как дверь тресну! – сказала Хлопушкина. – И она хлопнет так, как прям моя фамилия. – Не нужно проявлять агрессию! – громко сказал Ярослав и коснулся руки Хлопушкиной. Девушка, будто бы только сейчас увидела незнакомца, скептически взглянула на него и лишь промолчала, внимательно всмотревшись в его лицо. – Агрессия – это очень плохо! – Ого-о, вот это ба-айки! Никогда не думал стать учителем? – усмехнулась она. – Ты из какой группы то, малыш? – Я-я… – Харэ стоять здесь! – вякнула бабка Галя и разблокировала турникет. – Проходите все живо, иначе каждого затопчу, твари! – Конченая свинья! – Хлопушкина показал проколотый язык и средний палец. А язык то у нее с симпатичной металлической бусинкой! Ярослав сглотнул, когда ее алый язычок прошелся по белым зубам и скрылся с его глаз. Ее тонкие губы, обрамленные темно-коричневой помадой, напоминали ему сцену из порно с капрофилами. Или из фильма «Сто двадцать дней содома». – Василиса! – к Хлопушкиной, когда та пересекла турникет и препятствие в виде охранницы, подбежала миниатюрная блондинка и коротко обняла подругу. – Принесла? – Конечно! – ухмыльнулась Хлопушкина, поняв, о чем ее спросила подруга, а затем посмотрела на Ярослава Игоревича, робко прошедшего перед грозным взглядом бабки Гали. – Слушай, чел, у нас сейчас пара на первом этаже, в лабораторной. Прикроешь перед преподом? Мы в туалет. – Да-а, конечно… – грустно ахнул он. Почему они подумали, что он их одногруппник? Здесь же, помимо заборостроительного направления, есть элитное направление – начальниковедение. Поступить на него сложно – смотрят на историю учета в ментовке и школьные оценки. Между прочим, у Ярослава, будь он студентом, могли быть высокие шансы поступить на это отделение, но смог бы он стать в будущем начальником? Вопрос без ответа. Ярик зашел в пустой и почему-то открытый класс заборостроительного направления. Переодевшись, он сел за учительский стол, явно понимая, что не чувствует связи с этим куском дерева. Комфортнее было сидеть за простой партой, даже первой, а не корчить из себя пародию на преподавателя. Через несколько секунд прогремел легкий взрыв, из-за которого Ярик вздрогнул, подпрыгнув на неудобном стуле, а затем по коридору пронесся злорадный смех. Ярослав выпрыгнул из кабинета и увидел черную сажу на стене рядом с женским туалетом, а хрупкую дверь открыла Василиса, держа в руках петарды. – Я еще и дрожжи с собой взяла, девочки! – и она закрылась в туалете. – А ну сюда, сучка! – бабка Галя залетела в туалет с дубинкой, но вылетела в коридор и смачно перданула, ударив себя по лицу этой же палкой. На ее попе появилось коричневое пятно, увеличивающееся с каждой секундой. – Я взорвала бабку! Плюс новое достижение! Полина, запиши в блокнот… – Василиса, потирая руки, осмотрела полупустой коридор свои пронзительным взором и остановила взгляд на Ярославе. – Малыш, препод еще не явился? – В-вообще-то… – попытался промямлить он. – Полинка, пойдем в кабинет. Я слышала, с сегодняшнего дня у нас новый препод. Давай ему тоже что-нибудь взорвем! – На этот раз мозги. Нехер сюда идти работать, в эту подзалупину. Через несколько минут аудитория оказалась почти набитой до краев: некоторым студентам не хватило парт и стульев. Ярик подумал о том, что Хлопушкина приняла его за одногруппника по одной трезвой причине: их настолько много в кабинете, что за раз сложно запомнить. И это, несмотря на то, что район города небольшой. Но около этого колледжа расположены еще микрорайоны, откуда ездит огромное количество и других ребят. Но из серой толпы выделяются лишь некоторые особи, как эта брюнетка, например, со своей подружкой. Но есть и чисто каша, громко говорящая, точнее бубнящая что-то под нос. Ярослав спрятался в темном коридоре, усевшись на пол и закрыв голову руками. Когда прозвенел звонок, вызвав лишь новый приступ тахикардии, он поправил чуть запылившиеся брюки с рубашкой и зашел в кабинет, отчаянно прокашлявшись в дрожащий кулак. – З-здравствуйте, ребята! Меня зовут Ярослав Игоревич, и я буду вести у вас заборостроительное дело. Прошу, садитесь. Итак, начнем с того, что… – Полина! – испуганно ахнула Хлопушкина. – Вырубай, мать твою! – и через мгновенье весь кабинет оказался в вихре пыли, бумаг и криков. А Ярослав упал в обморок от хлопка, произошедшего рядом с его головой.