Мертвая жизнь

Все выходные он провел безвылазно, размышляя о смысле жизни. Наступила вторая неделя. В понедельник тот самый парень по кличке Боров достал на уроке пистолет. Он был пневматическим, но это настолько напугало Ярослава Игоревича, что спустя секунды, когда Ярик понял, что пистолет почти игрушечный, его страх сменился гневом. Он подошел к здоровяку и отнял у него пистолет. Боров сначала сопротивлялся, но затем произнес, расслабляя хватку: – Короче, Ярик, – сплевывая прямо на пол процедил он, – Делай, чё хочешь, пизди о чем хочешь, и пистолет можешь хоть к директору отнести. Но я знаю, что мне за это ничего не будет. И пистолет ты мне вернешь. – Хорошая идея, к директору я и отнесу! – возмущенно рявкнул преподаватель, сжимая в кулаке дуло пистолета. Он быстро вышел из аудитории с «пугачём» в руках и направился к директору. Уже в кабинете Ярослав положил оружие на стол директора. Тот даже не удивился. Директор был лысеющим мужчиной под пятьдесят лет. Он производил впечатление той самой «старой гвардии», эдакая советская интеллигенция. – Виталий Владимирович, я долго держался, но это была последняя капля. Прошу принять во внимание этот инцидент и принять соответствующие меры. Директор понимающе кивнул Ярославу Игоревичу, а затем приоткрыл дверцу стола и вынул оттуда начатую бутылку коньяка и два коньячных бокала. – Значит так, – начал он, – Вы, Ярослав Игоревич, у нас человек новый. И потому должны уяснить. Этот пистолет, – он указал взглядом на железяку, – Это малое из того, что они могут сделать. Но Вы верно подметили – вы долго держались, вторая неделя, и вы только сейчас пришли. Вы мне нравитесь, – после этих слов он разлил коньяк по бокалам, – Ведь вы не те бабищи, которые к нам приезжали до этого, а потом в страхе сбегали. Поэтому я дам Вам дружеский совет – просто ведите урок для тех, кто хочет вас слушать, а на остальных… выражаясь просторечием… «забейте». Так будет лучше. И советую Вам выпить со мной, так тоже будет лучше. Он говорил это успокаивающе, словно по-отцовски, потому Ярик решил последовать его совету и, нарушив собственную мысль о вечной трезвости, чокнулся за их нелегкое ремесло и быстро осушил бокал. А потом резко сморщился. Тепло разлилось по телу, и в его голове резко пронеслась странная мысль: «Это место уже начинает меня менять. Смогу ли я изменить это место раньше, чем оно изменит меня?» – Сразу видно, трезвенник. Но это ненадолго в нашем то городке, – легко смеясь, но всё же с тоской произнес Виталий Владимирович. – Даже сейчас мы можем не торопиться. – Нет, я, пожалуй, должен идти. Но всё равно спасибо большое за гостеприимство. И я должен спросить напоследок: почему на них так и не нашлось управы? Особенно на этого Поросёнкина? Он у них вроде как главный, судя по всему. – Я не могу вам сейчас ответить на такие вопросы. Давайте в следующий раз. Учителя не обрадовал этот загадочный ответ, и потому он вновь попрощался с директором и вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Виталий лишь тоскливо смотрел ему в след. А потом пожал плечами и обновил бокал… Ярик, чуть шатаясь, вернулся в кабинет. В конце занятия Ярик молча всучил пистолет Поросёнкову. – Ну чё, выкусил? – процедил Боров. Ярослав ничего ему не ответил. Весь остаток недели преподаватель следовал совету директора и действительно уже никак не реагировал на непослушных учеников. Он читал лекцию лишь для Коли, единственного слушателя, верного ученика. Как-то ему надо было провести контрольную в четверг. И все дружно сдали учителю пустые листки, кроме Коли, конечно же. Сначала это возмутило его, но потом он вспомнил, что всё равно тут ничего не поможет. Этому месту и этим людям. Просто нужно, как выразился директор, «забить». Ставить условные тройки для аттестации и всё. Тем временем Василиса активно болтала и смеялась со своими однокашниками. Когда препод ушел в туалет, они достали карты. На кон было поставлено желание – кто окажется «в дураках», тот исполняет желания того, кто первый отыгрался. И на несчастье Василисы она оказалась в дураках. И её подруга Полина загадала ей желание: – Проводи нашего препода до дома после занятий. – Чего? Ты сдурела что ли, сучка? – возмутилась Василиса, пытаясь не показывать смущения. Тут же Витя Сиплый повернулся с передней парты и произнес: – Верно, а то наш препод чет каменный стал какой-то. Ему явно всё до жопы. Никогда такого не было, ни с кем. Братва, тут надо чет более жесткое. Белка правильно сказала. Пофлиртуй с этим Яриком по приколу. Если руки потянет, то в мусарку стуканешь. – Ну и гандон же ты, Витя, – сказала Василиса. – За педофилию уже не прокатит. – Хлопушка, тебе его неделю целую до дома провожать, ясно? А то торгуешься, хотя у тебя долг карточный висит. Совсем нюх потеряла что ли? – резко вписался Боров. – А карточный долг – это святое! Или, если не хочешь с этим сморчком тусить, то пригласи этого терпилу Колю на свидание, гы-гы-гы. Боров и вправду был здесь что-то типа местного авторитета. Ему Василиса уже не рискнула перечить, хотя вполне могла. Пару раз она уже получала в нос от местных парней, за свой длинный язык. Только вот ответный удар тоже прилетал. Особенно по яйцам. Ей-то было до пизды на эти «пацанские» правила драки. После подобного конфликт с Хлопушкой был крайне нежелателен для любого пацана. Но Борову было похер. Он её просто исключит из коллектива и… куда ей податься? Она ведь не хочет быть изгоем на районе – здесь почти каждый друг друга знает, поэтому репутация ой как важна. Приходится принимать правила игры. – Нет, этого обоссанка я не приглашу на свиданку. От него воняет как от козла, – поморщилась пацанка. – Короче, ладно, лучше провожу я препода до дома… – Неделю, целую, без учета выходных, помнишь? – ехидно добавила Полина. – Я тебе это ещё припомню, подруга, – прошипела Василиса. – Ой, Вася, боюсь-боюсь, – наигранно ответила подруга. – И не говори ему, что ты гуляешь с ним лишь из-за спора. – Слышь, погнали сегодня пивка попьем у меня, – обратился Витя к Полине, тем самым прекратив их небольшое цапанье. Параллельно с этим Ярослав Игоревич зашел в туалет и увидел, как у окна на подоконнике сидели два парня и курили сигареты. Они были с другого направления, и он никогда у них не преподавал. Ярослав подошел к ним и стрельнул сигарету. – Зажигалку ещё можно? – Ну ёптить, ни говна, ни ложки. Держи, пацанчик. Ярик закурил. Несмотря на «невинность», был у него опыт курева до этого, поэтому ничего нового. Сигареты не такие уж и дешевые, видно пацаны на понтах. Эти двое продолжали болтать о своем, словно Ярика тут и не было. – Чё? Значит, Кочерга хочет и этих нагнуть? А за что? – Ну, базарят, что тёлку его тронули. Звучит как просто хуйня из-под коня, ну чтобы просто мочилово намутить. – Ну нет, его тёлка с другого конца города. Это никому не всралось. – Да нет. Бывшую его охмурили тут. А подружка этой бабы всё и распиздела Кочерге. – А, ну так и похер же, не? – Ты понимаешь… этот ебанат даже бывших пасёт, – после этих слов парень осёкся и пристально посмотрел на Ярика. – Ты ничё не слышал, ясно? Я его никак не называл. – Х-хорошо, – неуверенно ответил препод, выдыхая сизый дым, никак не ожидая, что на него обратят внимание в таком ключе. – На, держи ещё сижку, и мы друг друга поняли. После этих слов парни быстро затушили сигареты об белый подоконник и вышли из туалета. Ярослав успел, не спеша, выкурить лишь половину сигареты. «Интересно, а кто этот Кочерга и почему его так боятся? Мне кажется, он явно не из этого колледжа, ведь иначе он цапался бы с Боровым постоянно в стенах путяги. Пасёт бывших? Да нет, просто очередной отморозок нашел повод вломить другим пацанам и всё…» Докурив, он поплелся обратно в аудиторию. К тому моменту Василиса уже молча, без общего смеха смотрела на препода, но Ярик не заметил её пристального взгляда. Он лишь присел за стол и рассматривал пустые листочки. А ведь это был тест, где один из вопросов был: «Что изображено на картинке?» И на фото был молоток. После занятий он собрал вещи и вышел на крыльцо шараги. В голове были лишь мысли об увольнении. «Нет, я не хочу спиваться в этой дыре. Я лучше сбегу отсюда и плевать, что подумают мои родители…» – думал он. Внезапно его путь перегородила Василиса. – Что-то нужно? – устало спросил Ярослав Игоревич, выдыхая холодный пар. – Да, нужно. Я хочу проводить тебя до дома, – она пыталась сказать это оживленным с интонацией голосом, словно Ярик был ей интересен. – А зачем? – искренне удивился он, глядя на девушку сверху вниз, будто она приставучая малолетка. Хотя, таковой она сейчас и являлась. – А почему нет? Я видела, как ты страдаешь оттого, что тебя никто не слушает. Может, благодаря мне, ты будешь лучше понимать нашу группу... Не боись, петардами кидаться не буду. – Ну-у, ладно… Пошли… Мне, в принципе, все равно… – он не знал, что ещё ей ответить. Но, признаться, ему было приятно хоть какое-то общение в этой дыре. На районе, в смысле. На выходе Василиса незаметно покосилась в сторону курилки. Её компашка следила за ними, и Боров одобрительно кивнул. Идти надо было минут пятнадцать. Деревья уже сбрасывали листву и смешивались с грязью на земле. А над ними было свинцовое осеннее небо. Он спрашивал у неё про неё, про её шайку, про Борова. Она отвечала достаточно кратко. Лишь сказала, что ей восемнадцать лет, и что она поступила сюда после одиннадцатого класса. А Боров несколько раз оставался на второй год в школе и ему двадцать один. И она подтвердила, что он у них главный. «Зачем она со мной идет, если она не желает разговаривать и так коротко отвечает? Наверное, это какая-то шутка. Очередная их проделка» – крутилось у него в голове. Вот она его и проводила. Она протянула ему руку на прощание, и он её пожал. – Но всё же, почему ты поступила именно сюда? – спросил он. – Это долгая история. – Расскажешь как-нибудь? – Думаю да, почему бы и нет. Может завтра расскажу. – Завтра? – Да, – отрезала она и быстро удалилась, шагая по лужам в своих грубых ботинках. Весь вечер Ярослав думал об увольнении. Он смотрел на темно-синее вечернее небо, сидя на подоконнике. Он решил закурить ту сигарету, которую ему дали парни в туалете шараги, но резко понял, что у него нет зажигалки. Пришлось прикуривать от газовой плиты. Вдыхая сигаретный дым, он осознал, что скучает по дому. И все так же подумал об увольнении. «Да, доработаю остаток месяца и уволюсь. Получу зарплату и покину это место, навсегда». И внезапно ему вспомнилась Василиса. Она всё-таки была не такой как в шараге, когда они вдвоем шли по улице. Она была намного спокойнее. Может, перед ним она была настоящей собой? Даже такие мысли появились у него в голове, но он их резко отогнал. Здешние дети не гордятся честностью. «Какое мне до них всех дело? Я всё равно скоро свалю отсюда.» Но пообщаться, пусть так спонтанно, было приятно. Конечно, он ещё всегда желанный гость у Виталия Владимировича. Директор на днях пригласил его выпить вместе, но Ярослав вежливо отказался. Он всё-таки не хочет заработать алкоголизм. Но больше у него никого не было здесь. Он ощущал себя заложником этого места. Тут холодно, мрачно, сыро и тоскливо. Ярик вновь сказал себе, что ему необходим побег из этой ямы. Мысли о том, что он уже через две недели сбежит отсюда, грели его. Так он и уснул, едва сдерживая слёзы жалости к себе. Наступила пятница. Впереди два выходных. После очередного рабочего дня его вызвал к себе директор. – Что случилось? – спросил учитель, войдя в кабинет. – Пятница, вот что случилось, Ярослав Игоревич. А я до сих пор трезвый. Пойдемте-ка исправлять положение. Слегка хряпнем на лавочке. К сожалению, к себе пригласить не могу – жена будет ругаться. А потом ещё и скалкой огреет. Ладно хоть, не вставит. Ярослав сначала даже думал согласиться, но потом понял, что его сейчас встретит Василиса. Сегодня она как-то странно на него смотрела во время урока. Поникнув что ли. Но он старался не смотреть на неё, ведь его это, честно говоря, смущало. «А с другой стороны… зачем мне эта девчонка? Это же всё какие-то их приколы… Мне это ни к чему!» – Я согласен, Виталий Владимирович. Директор звонко стукнул ладонью по столу. И одобрительно произнес: – Вот это по-нашему! Василиса терпеливо ждала препода на крыльце. Её глаза стали по пять рублей, когда она увидела, что Ярик выходит вместе с директором. Она проводила их взглядом и вскоре быстро побежала в курилку. – Что мне, блять, делать?! – Ну как чё, проследи за ними и после того как они разойдутся, то проводи до дома, – пробубнил Поросёнкин. – А я знаю куда и на сколько они уходят?! – А мне похуй, уговор есть уговор! – рявкнул Боров. Тем временем Виталий и Ярослав шли по улице. Директор жил в противоположной стороне от квартиры препода. «Ладно, хоть посмотрю местные виды перед отъездом…» – подумал Ярик. Вскоре они разместились на лавочке – она гордо стояла на пустыре между двумя домами. Директор поставил бутылку коньяка рядом с собой. Слева и справа за ними наблюдали мрачные пятиэтажные хрущевки. Мужчина указал на дом слева от них и гордо произнес: – Это мой дом. Всю жизнь тут живу. Родители умерли рано, братьев и сестер нет. Сумел вот, построить тут семейное гнездышко для своей Нади. – А дети есть? – А как же, двое. Но ладно, я их, конечно, люблю, но сейчас хотел бы отдохнуть от них, ха-ха. – А у меня вот никого нет. Ну только родители, и то живут в другом городе. – В общем, придется пить из стаканчиков. Да, по-походному. – Меня это не смущает, Виталий Владимирович, спасибо Вам. – Да ну бросьте, не стоит благодарности. Они запрокинули первый стакан. – И вообще, раз уж мы вместе пьем, то предлагаю перейти на «ты». – Ой, мне неловко. Я так не могу. – В таком случае, я уже не предлагаю, а настаиваю. – Хорошо. Как скажите… Ой, то есть, да, как скажешь. Виталий одобрительно кивнул и обновил коньяк в стаканах. Постепенно начало смеркаться, и в некоторых окнах загорелся свет. – Моя на кухне кухарит, – Виталий указал на одно из окон на третьем этаже, – но я подзадержусь, ничего страшного. – Я вижу Вы.. ты добрый человек, спустя столько лет брака до сих пор с теплотой говорите о доме. – Ну, если быть до конца честным, то моя семья это просто единственное, что до сих пор поддерживает меня на плаву… Даже имя моей жены Надя, то есть Надежда. Достаточно символично… – И вправду. В этот момент Ярик заметил, как лицо директора поникло. Ему стало явно тоскливо, поэтому юноша поторопился сменить тему. Хотя собеседник и сам было уже открыл рот, чтобы что-то сказать и явно на отвлеченную тему. Он спросил о том, кто какое учебное заведение заканчивал. Потом, подвыпив ещё, директор рассказывал забавные истории из своей юности. – Я как-то раз напился и захожу в комнату, где моя ненаглядная телевизор смотрит, старую такую квадратную коробку, там вроде балет какой-то показывали, и начинаю ссать прямо на пол. Она, мягко говоря, прихуела и погнала меня ссаными тряпками. А я-то думал, что в туалет ссу. Такая вот история от интеллигентного солидного директора. А я ещё и не помню… почему я тогда так напился? Вроде праздник был какой-то… Но уже не помню какой. Помню только балет по телевизору. Он не боялся показаться клоуном или идиотом. Это Ярик пометил как плюс. – А расскажи мне об этом городе. Мне интересно. – Я как раз хотел! Ты читаешь мысли, юноша, это отлично, – они вновь выпили, – этот городок был основан немцами протестантами ещё в конце восемнадцатого века. Их тогда Екатерина Вторая приглашала в Российскую Империю. Может, слышал? Землю им бесплатно давала, даже разрешала не служить в армии. Ну, территории надо же было заселять. Тут до сих пор есть старое протестантское кладбище на отшибе. – Ого, интересно, – искренне произнес Ярик. – Да, ещё как. А рядом ещё протекает река. Там старый район города. А мы в новом. В общем, «изысканное место»… – после этих слов последовала пауза. – Ладно, дорогой мой, пора мне домой. Рад был выпить с приятным человеком! – Спасибо, и мне было крайне приятно! Они пожали руки, и директор, слегка пошатываясь, направился домой. Юноша тоже начал чувствовать, что его ведёт, но он резко протрезвел, когда перед ним выпрыгнула знакомая девушка. – Василиса?! Что ты здесь делаешь?! – дыхнув на нее перегаром, смело спросил препод. – Тише, я просто обещала же тебе, что расскажу о себе завтра. Завтра уже наступило, а я держу своё слово. – Нет, лучше уйди. Я не играю в эти ваши игры. И вообще… – он начал её обходить и идти дальше, но она резко взяла его за руку. – Прости, я на самом деле не такая, как ты думаешь. Василиса делала всё возможное, лишь бы выполнить условия того дурацкого желания. Вполне вероятно, что за ней кто-то следит, чтобы Хлопушка не обманула банду. Тем не менее, хотелось и вправду о чем-нибудь беззаботном поговорить с преподом. В этот момент Ярослав смягчился. – Тогда расскажи мне, зачем тебе всё это. – Я-я… я не знаю. Просто ты такой не такой, как они все. Ты другой, ты словно из другого мира. Юноша резко засмущался и посмотрел в её личико. – Тогда больше не отвечай мне уклончиво, Василис. Они резко посмотрели на то, как она держит его холодную руку, мягко сжимая в своей ладони. Руки резко отдернулись. Ему даже показалось, что она покраснела. Будто это какая-то дурацкая романтическая комедия. Но в сумерках не совсем видны эмоции на лице – даже лиц почти не видно. – Хорошо, я могу рассказать тебе о себе, чтобы ты больше мне доверял. Они направились в сторону его дома. А она рассказывала ему о том, что тогда, ещё при первой встрече он слышал, что у неё нет отца. Но на самом деле он есть. И мать есть. Но они жуткие пьяницы и всё детство её били и ни во что не ставили. Их брак был по залёту. Мамашка залетела Василисой и не успела сделать аборт – срок не позволял, плюс и денег не подкопили на это, к тому же родственники со своими убеждениями не позволили. Ведь тут, в этой дыре действительно нет нужных специалистов. После рождения Василисы родители сильно запили. Они работали на градообразующем предприятии. Настоящие пролетарии, которые пили по-черному, били свою нежеланную дочь и всё детство твердили ей, что она поломала им жизни. Изначально в школе она была серой мышью, её никто не принимал. Но она была очень симпатичной, и как-то раз, когда ей было четырнадцать лет, один парень с района предложил ей встречаться, но она ему отказала. Он был старше неё на год или на полтора. И тогда он напал на неё, желая изнасиловать. Но попытка изнасилования не удалась. Ей удалось отбиться. Она не стала никому об этом рассказывать, чтобы не поднимать шум на районе. Но тут резко приходит участковый и говорит её родителям, что их дочь совершила нападение на парня. Побои уже сняты и вменяется статья – «умышленное нападение и причинение вреда здоровью» какой-то то ли легкой, то ли всё-таки средней тяжести. Тогда ей пришлось сознаться в попытке изнасилования. Полицию это напрягло, и они спросили: «Почему раньше не заявляли? А раз заявления не было, значит вам, Василиса, все понравилось!» Но всё же по итогу судья отклонил повестку в суд, так как дело было слишком противоречивым. И следствие направило дело в управу. Там этот ублюдок корчил из себя жертву как мог. Конечно, управа посмотрела на этот цирк и не стала ничего предъявлять девочке, но на полицейский учёт её всё-таки поставили. Но то было не самое страшное. Самое страшное её ожидало дома. Мать набросилась на неё с кулаками, а отец, который вернулся с ней из управы, просто смотрел как его дочь избивают, выбирая момент, когда присоединиться к жене. Мать кричала: «Ты шлюха! Сама жопой своей крутила, мразь! И семью нашу позоришь! Замуж никто не возьмет из-за этой истории! И поступить никуда не сможешь! Одни беды с тобой, малолетняя шлюха!» В этот момент Василиса не выдержала – её глаза стали наливаться слезами. Парень так проникся сочувствием к ней, что ему стало жалко Василису, но и в тоже время казалось, что она врёт. Хотя, судя по её реакции, она не врала. Хотя, кто знает… Но, не смотря на долю скепсиса, он всё же ласково обнял её. И подумал про себя: «Боже, лучше бы она врала… Как она это пережила…» Он обнимал её у своего подъезда. Василиса рефлекторно прижалась к нему в ответ, но затем отдернулась. – Нет. Я не должна показывать слабость. Не трогай меня больше! – Я как лучше хотел… Прости. – Нет, это ты прости… – И ты сейчас домой? К родителям, да? Василиса утерла глаза. И лишь спросила: – У меня не потекла тушь? На что юноша отрицательно замотал головой. – Отлично… Нет, я сейчас не домой. Я на пьянку. У нас тут намечается туса в нашей банде. – Оу, а я могу с вами? – резко спросил он и засмеялся от абсурдности своего предложения. – Хах, нет. Не можешь. Хоть ты и выглядишь как наш ровесник. – Но почему? – этот отказ даже задел его почему-то, хоть он и знал, что не пойдет туда, даже если его пригласят. – Ты ещё не прошел боевое крещение. – Что за боевое крещение? – Ну… это значит, что ты должен пройти испытание, чтобы иметь право тусить с нами. – И в чем оно заключается? – Знаешь, Ярослав, я до хаты тебя уже довела, пора-ка тебе домой. Она спешно развернулась и начала уходить. – Кто такой Кочерга?! – резко спросил парень, глядя ей в след. Василиса резко замерла на месте. А потом медленно повернулась, с настороженностью глядя парню прямо в глаза. – Что ты только что сказал? – Я спросил: кто такой этот Кочерга? Повисла гробовая тишина. Только лишь осенний ветер тяжело стонал, поднимая опавшие листья. – Откуда ты о нем знаешь? – с напряжением в голосе спросила она. – Хотя ладно, это не важно. Мне уже пора. Замаялась я с тобой. Опаздываю уже. Теперь она вновь казалась ему такой холодной, такой черствой и бессердечной, которой притворялась лишь на парах.