Да он на тебя поспорил ещё на первом курсе!

🍒🍒🍒

      Хёнджин был в лёгком шоке и слабой эйфории, когда услышал последние слова Кима, ведь до этого за два года отношений он слышал эту фразу всего несколько раз, и то иногда ему казалось, что это был всего лишь сон. Да, Сынмин был не из любителей говорить о своих чувствах, он скорее был человеком дела, чем слова. Даже фраза «ты мне нравишься» была сказана лишь в самом начале, на три месяца знакомства, и то в тот день Хван наступил ногой в банку с краской и ничто не могло поднять его состояние, кроме таких слов. Хотя и они были сказаны из-за смеха и относились скорее к ситуации в целом, чем к тому самому личному чувству.       Что касалось слов о любви… То младший скорее купит дом или назовёт звезду именем старшего, чем произнесёт три простых слова, так что каждый раз, когда Хёнджин говорил о своих чувствах, он не ждал ответа, ведь понимал, что Ким слишком далёк от «всей этой твоей романтики», как он сам о ней отзывался.       Так что сейчас реакция старшего была неоднозначной: с одной стороны он был в счастливом шоке, что наконец услышал их, а с другой – испугался, что, возможно, это были слова на прощание, чтобы было хотя бы чуточку легче отпустить. В любом случае вечная склонность к драме и обстоятельства последних дней, склоняли Хвана ко второму варианту.       - Не говори так, - в испуге Хёнджин прижал Кима ещё ближе к себе, не заботясь, если тому не хватит воздуха, и прошёлся лёгкими, почти невесомыми поцелуями по шее снизу вверх, к волосам. Он остановил нос на затылке, и Сынмин почувствовал, как за воротник его футболки упало несколько капель.       - Ты плачешь? Эй, - Ким пытается повернуться в руках Хвана, но ему это не позволяют, блокируя все движения стальной хваткой чуть выше талии. – Джинни, что происходит?       - Не называй меня так…       - Что- Слушай, мы что, местами поменяться успели? Это из-за маминых пирожков! Я всегда знал, что мама – колдунья. Папа тоже часто говорит, что она его приворожила, да так сильно, что он от неё не отлипает! – Ким пытался пошутить, чтобы как-то разрядить обстановку, но если старший и улыбнулся, то только на пару секунд, и то как-то обречённо-грустно.       - Ты всё-таки решил меня бросить?       - Что?..       - Ты никогда не говорил, что любишь меня. Я знаю, что в любом случае небезразличен тебе, иначе ты бы не стал со мной общаться в этом плане, но… Я, наверное, просто уже привык не слышать от тебя этих слов, поэтому сейчас это как прощание звучит. А я не хочу прощаться, поэтому, пожалуйста, не говори ничего такого больше. Минни, прости, я правда люблю тебя, поэтому… Наверное мне просто надо уйти? Отпустить тебя и не пытаться преследовать, раз ты всё решил для себя.       Хёнджин сначала поднял руки в локтях, отпуская чужую талию, а затем отошёл на два шага, давая Киму личное пространство. Тот обернулся и недоумённо посмотрел на своего «похитителя».       - Ты не сильно любишь, когда я становлюсь навязчивым, поэтому я сейчас отойду. Ам… Если твой папа прав, и твоя мама реально колдунья, приворожившая его, то, пожалуй, я – ваша вторая жертва, - Хван поднял взгляд и посмотрел на младшего в упор, слегка улыбнувшись. Луна сквозь окно освещала правую половину его лица, придавая его образу принца некую завораживающую мистичность. - Ты меня приворожил, Ким Сынмин. Я болен тобой и я мог бы сейчас сказать что-то по типу «возьми на себя ответственность», или что-то такое, но ты ведь что решишь, то решишь, поэтому я особо и не лезу. Я… Поспорил на тебя в конце первого курса, а сейчас… Я просто хочу быть с тобой, о'кей? Я правда…если бы ты уехал, я бы процентов на 110 поехал бы за тобой, мы ведь итак только на выходных видимся, а тут ты бы уехал, оставив меня… Ну сам посуди, что это, если не приворот…       Старший убрал руки в передние карманы штанов и стоял, раскачиваясь с пяток на носки, чтобы хоть как-то занять и успокоить своё напряжённое тело. Сынмин же просто подошёл к столу и развернулся к Хвану лицом, а к окну задом. Он опёрся на деревянную поверхность, почти садясь на неё, и сложил руки в любимом месте – на груди, и в ответ посмотрел на собеседника не менее сосредоточенным взглядом.       - Джинни, я люблю тебя, - парень спокойно подошёл к Хёнджину и аккуратно убрал руки того от ушей, которые он закрыл ещё после того, как его назвали таким образом. – Хван Хёнджин, я люблю тебя. Ты поспорил на меня на своём первом курсе, а по итогу влюбился в меня сильнее, чем в кого-либо. И так тебе и надо, будешь знать, как на людей спорить. И я не думал от тебя уходить, по крайней мере после твоих объяснений. Рот на замок, сейчас говорю я! – Сынмин пресёк попытки старшего что-то сказать на это. – Хван Хёнджин, или как там тебя, принц университета, король вечеринок, мамина радость, папина гордость, злобный медведь-шатун или «он смысл всей моей жизни», и всё такое-       - Что за последние два пункта? Не помню, чтобы кто-то так меня хоть когда-то называл, - лёгкая улыбка скользнула по лицу старшего.       - Это я тебя так называю, но не суть, - Хван на это фыркнул и прикусил губу, ещё больше улыбаясь. – Суть в том, что сегодня и сейчас я тебе говорю слова, которые в следующий раз повторю не скоро, так что довольствуйся, пока можешь. Ну а смысл в том, что… Ты пабо. И я тебя ненавижу до глубины души, - Сынмин вернулся к столу и снова опёрся на него. – Потому что ты как бы тоже совершенно не спрашивая ворвался в мою жизнь и перевернул там всё, или как в таком случае говорят, сам придумывай, это не по моей части, ты знаешь. Вообще не понимаю, что тебе во мне нравится, но допустим. Ты как маленький ребёнок, о котором надо вечно заботиться, так что мне иногда кажется, что если я уйду, ты просто не выживешь. Так что вопрос о том, кто кого и к кому привязал, остаётся открытым. Хотя... Может я просто придумываю таким образом себе оправдание, по которому обязан быть рядом с тобой. Принц университета и айсберг, тоже мне пара.       В комнате повисает спокойная тишина. Каждый из парней был по-своему рад такой возможности, ведь в темноте и молчании можно с лёгкостью спрятать и смущение, и радость, и страх, и прочие чувства, которые при свете не скроешь.       Хёнджин расслабленно выдохнул и подошёл к столу. Оперевшись на его поверхность, он наклонился вперёд, вынуждая Кима почти лечь на холодное лаковое покрытие.       - Ты не мог бы… - младший попытался вывернуться, но ему не дали.       - Не мог бы.       Хван подхватил Сынмина и усадил на стол, а сам опустился перед ним на одно колено. Глядя на Кима снизу вверх, ему казалось, что перед ним либо чёртов ангел, либо ангельский чёрт, но его бы устроил и тот и другой вариант. Черты лица было практически не разобрать, так как Луна светила младшему в спину. Тот сидел, немного сжавшись от испуга, и смотрел на старшего, устроившегося между его свешенных ног.       - Что ты-       Прерывая, Хёнджин просто нежно провёл рукой по икрам младшего и поцеловал коленку Кима. Он устроил на ней свою щёку, повернув голову в сторону кровати, и сидел так молча какое-то время. Сынмин затаил дыхание и просто ждал дальнейших действий.       В принципе, он всегда знал, что старший мало того, что пабо, так ещё и сумасшедший, но чтобы настолько… Настолько, чтобы встать перед кем-то на колени, да ещё и…кайф ловить?       - Ты что, фетишист?       - Что- Нет! Да как тебе такое в голову вообще пришло!? Ну, Ким Сынмин, всю романтику разрушил! – Хван на полу явно опешил от таких слов любимого.       - Так а что ты от меня ещё хочешь? Сначала, значит, душу мне излил, чуть вообще не расплескалась, а сейчас на стол меня усадил и ноги мне целуешь! Ну фе-ти-шист!       - Ой, да иди ты напрочь, если хочешь, то так и есть, вот только одна проблема у тебя сейчас тоже есть: ты – мой парень, так что у тебя, получается, фетиш на такого фетишиста, как я! – Закончив свой монолог негодования, Хёнджин показал Киму язык и схватил младшего за стопы.       - А вот сейчас было обидно, - Сынмин освободил ноги от рук Хвана и, спустившись на пол, гордой походкой прошёл к кровати. – Я не твой парень.       Сердце Хёнджина пропустило удар, а сам он замер, его руки остановились на пол пути к собственным ногам. Казалось, Сынмин вообще не замечает ступора на лице старшего: он забрался на кровать и укрылся одеялом, создавая вокруг себя гнездо и незаметно придвигаясь поближе к стене, чтобы после «разморозки» Хвану хватило места устроиться рядом. Он отвернулся к стенке и только тогда закончил:       - Потому что я твой жених. Спокойной ночи.       Блаженная тишина продолжалась ещё от силы секунд пять, а после её разорвали счастливые визги старшего.       - Ты что, совсем опалоумел!? Замолчи, иначе я в тебя подушку кину или вообще ей ночью задушу!! – Сынмин после первого крика радости подскочил, резко садясь, и в запале замахнулся обозначенным предметом. Но воплотить свои угрозы в жизнь ему не дал Хёнджин: тот быстро подскочил к кровати, запрыгнул на неё и, обхватив лицо Кима руками, страстно поцеловал в губы, в конце слегка прикусив верхнюю, на что услышал недовольный писк.       - Минни, ты лучший!!       - Я знаю, а теперь быстро ложись и спи, пока я не передумал и не послал тебя спать на коврик! – Недовольно, но явно счастливо, пыхтя, младший снова принялся устраивать себе гнездо. Он положил подушку на её законное место и разгладил, желая поскорее опустить на неё свою голову и уснуть.       - Минни, - Хван пытался устроиться под боком, но так как он был шире и повыше Кима, ему немного не хватало места. – А ты можешь мне ещё раз сказать, что любишь меня?       - Обойдёшься, я сказал, что больше повторять не буду. Всё, спи.       - Ну Совёнок, ну пожалуйста, - подражая манере Миссис Ким, Хёнджин в шутку решил попытать свою удачу во второй раз.       Удачи не вышло, в него всё-таки прилетела подушка, но не только это: Сынмин навалился на старшего, заставив того полностью лечь и опустить голову на матрас, и слегка надавил на неё сверху, чтобы неповадно было. На все действия младшего, Хван лишь слегка провёл рукой по его рёбрам, на что тот резко прекратил свои манипуляции и начал судорожно доставать чужие руки из-под своей футболки, пытаясь сохранить лицо и не засмеяться в голос. Что-что, а щекотки младший боялся, как огня, потому что из-за неё он становился слишком громким и привлекающим внимание.       Хван поменялся местами с Сынмином и сейчас нависал над последним, держа его руки в своих руках на одном уровне с головой младшего, чтобы у того не было возможности ни высвободиться, ни причинить вред старшему.       - Улыбнись мне, я так люблю твою улыбку, - на выдохе Хёнджин наклонился к самому лицу Кима и потёрся носом о нос младшего. – Я люблю тебя за то, что ты это ты, Минни. У тебя характер не сахар, но когда идёт дождь, мне кажется, что ты можешь растаять, поэтому даже если мне никуда не надо, я бегу к тебе в первую смену с зонтиком. Я люблю тебя и ревную, поэтому так спокойно выдыхаю, когда ты отказываешься пойти со мной на очередную вечеринку, ведь чисто гипотетически там ты можешь встретить кого-то нового, и я могу тебя потерять. Я люблю слушать, как ты рассказываешь о своих делах в университете и спокойно и сосредоточенно выслушиваешь меня, хотя некоторые темы тебе, я знаю, не особо интересны. Я люблю тебя за то, что ты покупаешь мне мой любимый кофе, хоть кафе, где его готовят, находится в тридцати минутах от универа и в часе от моего дома, но ты всё равно туда ходишь за ним, а потом говоришь «мне было по пути», хотя тебе далеко не по пути там было. Ты думаешь, что я не вижу, как ты обо мне заботишься? Боже, ты такой наивный, ты знаешь? Да о чём я, ты мне грелки в перчатки вшил или приклеил, уж не знаю, как ты это провернул, но провернул ведь! А сказал, что купил в магазине, что это такая новинка. Я потом все сайты облазил, нигде нет такой новинки, просто согласись с тем, что ты просто не хотел, чтобы мои руки мёрзли в том холодном и продуваемом зале. И знаешь, у меня ещё много таких примеров. Ты не говоришь мне слов, но ты доказываешь мне свои чувства поступками, и за это я готов дать тебе всё, что ты только пожелаешь.       - Джинни… - Сынмин замолчал, позволив старшему поцеловать сначала свой нос, потом поцелуй получила каждая из щёк Кима, ну и конечно же без внимания не остались и губы. Тёплый поцелуй, согревающий изнутри и заставляющий полностью расплавиться – ещё одна слабая сторона Кима. Так умел целовать только Хёнджин, и никто другой. Собственно, другой был и не особо нужен, к чему сравнения, если с первого раза было всё понятно. – Я…правда их заказал. Просто потом их видимо сняли с продажи.       Хёнджин на это лишь слегка ухмыльнулся, провёл языком по чужой шее снизу вверх, дошёл до уха и слегка прикусил левую мочку. До его ушей дошёл тихий выдох со стороны младшего, вызвав улыбку. Правая рука фиксирует чужие руки над головой, а левая ползёт под футболку, кончиками пальцев касаясь пресса и останавливаясь на груди.       - Джинни…       - Я ведь могу тебя попробовать? Сынмин мнётся с ответом, ёрзая ногами под телом сверху.       - Только не съесть, Хван Хёнджин, а то тебе только волю дай!.. И руки мои отпусти.       - А жаль, - старший отпускает руки Кима, перемещая свою на горло любимого. – Съесть – это не плохо.       - Плохо! Ты итак уже съел много маминых пирожков!       - Ты теперь будешь мне это-       - Да, до конца ТВОЕЙ жизни! – Хёнджин рассмеялся уже в полный голос, мысленно отмечая, насколько его вторая половинка может быть по-прекрасному занудной.       Он опускает голову к шее и слегка всасывает кожу, после покусывая и оттягивая её на себя.       - Каннибал, - прошептал Ким, рукой прикрывая румянец. Однако то, как покраснели его уши, скрыть было невозможно, и даже в темноте старший понял это, когда, облизывая одно из них, ощутил его жар.       Хван улыбнулся и слегка сжал шею Сынмина рукой. Комментарии прекратились, а грудная клетка заходила ходуном, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха, пока возможность дышать не исчезла совсем.       Оторвавшись от одного участка шеи, Хёнджин переместился к другой её части, повторяя свои действия, так что скоро почти вся шея младшего была покрыта своеобразными метками. Сынмин обхватил руку, перекрывающую ему кислород, своими руками и слегка зашипел. Хван понял, чего от него хотят, и ослабил хватку, но саму руку не убрал. Левой рукой он начал расстёгивать чужую рубашку, слегка ухмыляясь забавному принту, чтобы продолжить свои мучения.       - Стоп! – Хёнджин замер на пол пути. – А если мама завтра всё это увидит!? – Старший приложился лбом в плечо Кима и тихо засмеялся.       - Надо было раньше говорить, сейчас тебя уже ничто не спасёт – твоя шея, как у жирафа, вся в пятнах.       - Жираф тут только один, Хван Хёнджин!       - Да почему снова по имени? Нет чтобы хоть раз «любимый» или хотя бы «дорогой», - Хван закатил глаза, но всё-таки не сильно обиделся на такое обращение, привык уже.       - Любимый, - Хёнджин замер, потрясённо глядя на Сынмина, не ожидав, что к его словам прислушаются. – Я убью тебя, если папа мне завтра по поводу этого хоть слово скажет!       - … Мы замажем.       - Предлагаешь прокрасться в спальню к моим родителям и похитить у них тональник?       - А почему бы и нет? Интересное приключение же, - Хёнджин устроился у стенки. Он полулежал, оперев голову на согнутую в локте руку и разглядывал лицо любимого. Создавалось ощущение, что ещё секунда, и он примется пересчитывать реснички младшего.       - Очень интересное, учитывая, как ты можешь за две минуты наступить на одни и те же грабли.       - Да блин, ну было один раз, что каждый раз напоминать-то!?       - А то! Летнюю практику в цирк превратил.       - Так, всё, ты разрушил всю мою романтику, вообще не знаю, как мы с тобой до более интимных вещей дойдём такими темпами, - Хёнджин, возмущаясь, начал ворошкаться, пытаясь уместить свою тушку на маленькой кровати.       - Никак, ты с кровати упадёшь.       - Сейчас именно ты на краю лежишь.       - А упадёшь с неё ты, вОт МаГиЯ, дА?? – Ким продолжал ёрничать, прижимаясь к любимому поближе, практически вжимая того в стену, чтобы реально самому не упасть.       - Ну и ладно! – Хван сгребает миниатюрное для его тела тело и прижимает к себе. – Зато с комфортом. Спокойной ночи, Минни.       - Ага, - Сынмин фырчит в чужую грудь и просто ждёт, пока старший не уснёт.       Через несколько минут, когда дыхание Хёнджина стало ровным, а хватка ослабла, Ким прошептал:       - Спокойной ночи, Любимый, - и, уткнувшись от смущения в край подушки, тоже решил заснуть, чтобы утром не выглядеть пандой.       Парень не заметил, как его гость широко и счастливо улыбнулся.