Ветер

      - Тут такой ужасный запах пыли! Старых книг, - звонкий голос психолога разливается по всей комнате. – Сейчас все пропахнет шоколадом. Маша испекла шоколадный торт с бисквитной начинкой! Я так точно не похудею к лету.       Как будто девушкам вроде Ариадны Львовны действительно нужно худеть.       - Добрый день, - здороваюсь я и привстаю. – Давайте помогу с тортиком.       Лавирую между стульями и ловко забираю из рук Маши кондитерское изделие. Сегодня на ней кашемировый джемпер – работа с одеждой научила меня на глаз отличать ткань, состав и качество изделий.       - Привет, как дела? – спрашивает тьютор, садясь за стол.       Маша тем временем ставит пакет с растянутыми от тяжести ручками рядом с собой, плюхается на стул и пытается отдышаться. Я решаю, что вопрос адресован ко всей аудитории, поэтому молчу. Жду, пока кто-нибудь предложит налить чайку, например.       - Все в порядке, спасибо, Ариадна. Маша, ты распечатала фото, которые я тебе давала? – задает вопрос Светлана Викторовна откашливаясь.       - Да, я принесла то, что вы просили. Сейчас достану.       Ариадна Львовна прочищает горло, выпрямляет спину и кладет ногу на ногу, показывая, кто тут руководит парадом. Ее голубые кошачьи глаза сегодня особенно сияют благодаря грамотно сделанному макияжу. Она в длинном белом платье-свитере, как я называю такие модели. В руках уже лежат блокнот и ручка.       - Ладно-ладно, - делает примирительный жест руками Маша. – Давайте сначала обсудим книгу. Кто до какой части добрался? Я лично дочитала до того момента, как Дороти заехала с визитом к той старушке, не могу вспомнить имя. Которой еще надо помыть ноги и она описывает Небеса так, как будто их уже видела. Вы поняли о ком я, если дочитали до этого момента.       - Я прочитала всю первую главу. Она заканчивается на том месте, где Дороти засыпает за работой для школьной пьесы. Чинит ботфорты и наказывает себя молитвами за то, что задержалась у Варбуртона…       - Ох уж этот Варбуртон! Мерзость. И имя его МЕР-ЗОСТЬ, - по слогам произносит Маша. – Это, кстати, странно, не находите: у Дороти реально какое-то психическое отклонение, что она так строго держит себя в узде и постоянно то колит себя булавкой, то просто щипает. Это ненормально.       Маша вновь взмахивает руками, демонстрируя свою эмоциональность. Мне нечего на это ответить, поэтому я жду мнение Светланы Викторовны. Она самая старшая из нас, возможно, для нее тема религии окажется более близкой.       - Дороти саму влечет к Варбуртону. Она же открыто говорит о том, что ей нравится находиться в его обществе, спорить с ним. Только не когда он к ней пристает, а когда находится в обществе еще кого-то.       - В пользу Дороти могу сказать, что она нравственно воспитана, - замечаю я. – Возьмем случай с соседкой, миссис Семприлл, которая практически бежала за Дороти, пытаясь рассказать ей последние сплетни города. Дороти ничего не желала слушать и даже возразила этой сплетнице, когда та начала кричать, что и без того на свете есть много зла, много дурного. И нечего это зло множить своими мусорными слухами. В смысле она злословие имела в виду, про мусор я от себя добавила.       - Прекрасно, Ваня, - улыбается Ариадна Львовна и поглаживает меня по правому плечу. – Я боялась, что ты не прочитаешь книгу. Тебе нравится? Давайте я заварю всем чай.       Я высказала свои мысли о том, что пока не понимаю, куда движется сюжет, возможно, антагонизм между Дороти и старым сладострастником будет нарастать и дальше. Но тут меня прервала Светлана Викторовна.       - Я успела дочитать практически до конца, не хочу портить вам удовольствие от чтения, но нет, даже если подумать логически, смог ли Оруэлл провести любовную линию? Это же не Джейн Остин, здесь доводов рассудка не будет, которые так не понравились Машеньке, - хмыкает пожилая женщина. – Разве Оруэлл способен написать любовный роман?       Слышу шелест юбки Светланы Викторовны. Ариадна Львовна наливает всем кипяток, затем занимает ту же позу.       - А вы читали «Да здравствует фикус!»? – внезапно спрашивает Маша, наклоняясь всем телом вперед, так, что пшеничные волосы падают на лицо. – Во многих книгах Оруэлла есть любовная линия. Из тех, что я читала, только в «Скотном дворе».       - Маша училась в ВУЗе на учителя русского языка и литературы, - отвечает на мой немой вопрос Ариадна Львовна. – Она очень начитанная.       - Да дело даже не в этом.       Еще почти четверть часа Маша пытается объяснить нам художественные принципы Оруэлла и особенности его идиостиля, пока психологу, видимо, не надоедает.       - Маш, у нас не урок зарубежной литературы. Мы просто обмениваемся своими впечатлениями. Тебе самой понравилась книга?       - Да, я буду читать дальше.       Я мысленно поблагодарила ее за эти слова. Мой выбор оказался не таким уж и скучным.       - А вы, Ариадна Львовна, что скажете? Вы читали? – спрашиваю я, наклоняя голову набок.       Психолог неспешно делает глоток мятного чая из кружки с желтыми сердечками и слегка приподнимает брови.       - Горячий. Осторожно, не обожгитесь! Да, я уже начала читать вторую главу, где и происходят основные события. Хотя нет, события пропущены, нам скорее опять дается психологическое состояние Дороти, только теперь она предстает перед нами… В немного ином свете. Думаю, Светлана Викторовна понимает, о чем я, - строит гримасу девушка, показывая своей мимикой то, что между ними есть тайное знание.       - Ну, хватит-хватит, - размешивает сахар Маша, громко брякая ложкой о края кружки.       - Ваня, почему ты подумала, что основной конфликт будет решаться между Дороти и ее… Ухажером, скажем так, - сразу стала серьезной преподавательница.       Я на пару секунд задумалась.       - Это единственное, что разрушало гармонию в книге.       - Ты считаешь, что там царила гармония?       Вопрос от Светланы Викторовны.       - Не гармония, хорошо, я не так выразилась. Скорее, это было мирное существование. Конечно, не все было спокойно, - начинаю жестикулировать я. – Взять того же мясника, которому Ректор задолжал крупную сумму. И все это на плечах Дороти. Все заботы: нужно приготовить еду, делать ежедневные обходы, следить за городом, помогать в церкви и еще благотворительный базар, детская пьеса. Но это ЕЕ жизнь. Давайте хотя бы рассмотрим фрагмент, когда Дороти едет от миссис Пифер, которой, как уже заметила Маша, она была вынуждена мыть ноги…       - А у тебя хорошая память на имена, - замечает рыжеволосая девушка.       - Да, наверное. Так вот, не знаю, дочитала ли ты до этого или нет, эта сцена идет сразу после визита к вдове. Душа Дороти ликует, девушка просто уповает, насколько ей хорошо в этот момент. Как она стоит в этом поле, над небом и думает только о возвышенном… У Оруэлла, кстати, все довольно сухо описывается, мне в этом его стиль не очень нравится.       - Это не его стиль, а, скорее, стиль переводчика, - опять делает ремарку Маша.       Она умна. Не то чтобы я заранее вынесла какое-то суждение, но по первому впечатлению не скажешь, что девушка хорошо разбирается в литературе, начитанна и может приводить аргументы без какой-либо подготовки. И еще она работала в школе. Или, наверное, работает. Если ее ребенку уже больше трех лет, она уже должна была выйти из отпуска по уходу за ребенком.       - Не знаю, как выглядит оригинал. У меня вообще с английским языком всегда было не очень, - в знак примирения развожу руками я.       - Интересное развитие мыслей, Иванна, - делает пометку в блокноте Ариадна Львовна.       Я и забыла, что это, прежде всего, психологическое исследование.       - Вам импонирует главная героиня?       Светлана Викторовна хочет ответить первой на вопрос нашего «модератора». Она складывает руки на груди и начинает чуть покачиваться вправо-влево. От нее исходит еле уловимый яблочный аромат.       - Мне нравится Дороти. Она весьма неоднозначный персонаж. И ее психическая болезнь проявляется по мере развития сюжета все острее.       О нет. Вдруг это книга о какой-то сумасшедшей! Опять что-то, связанное с психиатрией. Надо будет на выходных дочитать до конца.       - Но все же она очень уникальна. Маша, ты говорила, что Розмари из «Ночь нежна» безлика. Как ты оцениваешь характер Дороти? Только не с литературоведческой точки зрения. Лишь твои собственные мысли.       - У меня было время подумать над этим, - сразу начинает Маша, чуть откидываясь на стуле. – И я считаю, что, с одной стороны, Дороти слабовольна – она крутится как белка в колесе и не может противостоять своему отцу-деспоту. Но с другой стороны, мне ее жаль. Сколько ей, двадцать восемь? Двадцать девять? Она почти тридцать лет живет от рассвета до заката в нищете и не делает ни одного упрека – это говорит либо о мужестве, осознании своего долга, либо о том, что крыша уехала окончательно. В общем, Дороти знает, где ее место. Возможно, для нас она не кажется сильной героиней, но во времена Оруэлла нельзя было вести себя иначе. И это не литературоведческий анализ! Я просто примерно помню, в какое время был написан роман.       Я тоже об этом думала.       - Да, роман скорее архаичен, - беру и я кружку в руки. - Мне было тяжело ориентироваться в разных ответвлениях христианской Церкви: англиканство, католичество, протестантство. Пришлось смотреть в интернете, чтобы понять, чем они различаются. В двадцатые годы в Европе об этом, наверное, знал каждый.       Непродолжительная пауза. Отпиваю чай и жду, что мне кто-нибудь начнет возражать, но этого не происходит.       - Не все согласятся с моей точкой зрения, возможно, и не стоит отзываться так о классическом произведении, но время «Дочери священника» прошло, - первой нарушает молчание Ариадна Львовна. Сейчас для нас вопрос веры не стоит так остро. Я имею в виду, нет какого-либо навязывания, как это было ранее. Борьбы нет – каждый человек решает лично для себя верить ему в Бога или нет, к лону какой Церкви он принадлежит. Тем более учитывая нашу страну, где есть и шаманы на Чукотке, и буддисты, и мусульмане, думать о том, какая религия является «правильной» глупо. Но вопрос не в этом, этой темой пускай занимаются социологи. И сама книга вообще не об этом. Сейчас нет никакого принуждения – вот что я хотела сказать.       - Очень занятно порой смотреть, как молодое поколение рассуждает о религии. И думает, что в нашей стране нет проблем, - улыбается Светлана Викторовна.       - Я не это имела в виду... - начинает Ариадна Львовна.       - Давайте не будем устраивать споры относительно религии в нашей стране, хорошо? – слова Маши режут воздух. – Я хочу высказаться. Мне вообще кажется, что книга опять-таки является сатирой. Смотрите, Ректор должен вести паству, подавать пример людям, вдохновлять их. А он олицетворяет собой смертные пороки. Окей, у нас всех есть пороки. Но и духовного сана у нас тоже нет. Как можно взваливать на свою дочь ответственность за свои а) чревоугодие, б) тщеславие, в) гордыню. Эта скупость, мелочность! В каком круге ада будет гореть священник?! Эта не истинная вера, скорее, просто традиции, привычки, живущие в уме человека. И это карикатура на духовенство, я уверена.       - Неужели это все будет продолжаться до смерти ее отца? – подхватываю я. – Надеюсь, сюжет повернется как-нибудь круто, на триста шестьдесят градусов, и мы увидим что-то неожиданное, что развалит общество Найп-Хилла.       Такая мысль определенно мне по душе. Еще немного поспорив по поводу романа, мы решили, что на сегодня успели обсудить волнующие темы и высказать все идеи. Теперь можно и приступить к поеданию торта. Маша разрезает свое блюдо на восемь частей – каждой по два кусочка. Просто объедение! Я не могла не высказать свое удовлетворение.       - Какой насыщенный вкус! Уже второй раз подряд. Как ты это делаешь, Маша? Очень-очень вкусно!       Мое мычание говорит само за себя.       - Я всегда любила готовить, а теперь, когда младший на целый день в садике, практически целыми днями сижу дома. Нечем заняться – поэтому решила начать готовить выпечку. Вроде пока никто не жаловался!       - Как всегда одно наслаждение! - комплимент от Ариадны Львовны.       - Спасибо, девчонки. Вы одни из моих немногих дегустаторов, ха-ха, - смеется Маша, откидывая назад пшенично-медные волосы.       - Ты не задумывалась о том, чтобы печь на заказ? Продавать свои торты в социальных сетях или по объявлению? Да и сарафанное радио начнет работать, - предлагаю я. – Это сейчас очень популярно.       Слова повисают в воздухе. Я замечаю, как изменяется в лице Маша, округляя глаза, как хмурится Ариадна Львовна. Этот вопрос ведь сам самой приходит на ум, разве нет? Я сказала какую-то неуместную глупость? Это плохая идея?       - Если ты этого, конечно, хочешь, - поспешно добавляю я, чтобы как-то исправить неловкую ситуацию.       - Я бы с удовольствием, - наконец, силится улыбнуться Маша. – Я даже как-то пыталась начать, но мой муж против. Он хочет, чтобы я только занималась детьми. Может быть, стоит вновь попытаться, не знаю... Светлана Викторовна, наше время уже скоро истекает. Смотрите, вам нравятся фото? Я могу перепечатать, если что, сделать их поярче. Как вам?       Смена темы. Маша достает из черной лаковой сумочки сверток с фотографиями и передает их пожилой даме. Лицо библиотекаря мгновенно просияло. Что же там?       Не что, а кто. Светлана Викторовна передает мне фотокарточки, я придвигаю стул чуть ближе.       - Это мои внуки. Диана и Аня. Дианочке десять лет, а Ане восемь, она учится в первом классе.       - Какие солнышки, - искренне умиляюсь я. - Они очень похожи друг на друга. Не ссорятся? У них не такая уж большая разница в возрасте.       С картинок на меня смотрят две улыбающиеся девочки. У обеих длинные темные волосы. Забавные!       - Три года – это еще мало. Вон у Машеньки между мальчиками разница в шесть лет, кажется, - добавляет старушка и улыбается. – Это они ездили отдыхать в Израиль в феврале. Смотри, вот Мертвое море, а здесь они фотографируются в саду под пальмами… Это на экскурсии, много народа. Это Альбина, жена Артема, моего сына. Очень красивая, правда? Статная, я бы сказала.       - Из Санкт-Петербурга? – спрашиваю я.       - Да, оттуда, я тебе сегодня рассказывала. Переехали туда пять лет назад. У Артема хорошая перспективная работа, у них там все прекрасно, - сообщает Светлана Викторовна. - Диана занимается спортивным ориентированием, хотя я и считаю, что это очень опасно для ребенка в таком возрасте, и еще акробатикой. Она очень неугомонная, любит бегать, прыгать, за ней не угонишься. А Анечке нравится рисовать и лепить.       - Мой брат тоже рисует с детства, - говорю я и тут же жалею об этом.       - Правда? – интересуется Ариадна Львовна.       - Да, он уже почти шесть лет ходит в одну и ту же студию рисования. Точнее, это просто кружок у нас во дворце детства. Пока ему нравится. А чем занимаются ваши дети, Маша?       Задумываюсь о том, есть ли дети у Ариадны Львовны. Но это самый нетактичный вопрос, который может задать студентка преподавателю. Мы же все-таки придерживаемся рамок учебных отношений.       - Коля ходит в секцию ушу. Вроде пока получается, даже иногда ездим на соревнования. А младший, Петя, ничем особо не увлекается. Мы уже водили его и в секцию плавания, и на различные единоборства. Рисовать, лепить, делать аппликации – все это ему нравится в том объеме, в котором должно нравиться ребенку, но в какую-то определенную сторону его не тянет. Правда, мы ходили пару раз на бальные танцы для малышей и у него прямо глаза горели. Но наш папа против того, чтобы его сын занимался танцами, поэтому пока мы только ходим в садик и занимаемся английским языком два раза в неделю, - пожимает плечами Маша.       Какой-то строгий у девушки муж. Готовить на продажу не разрешает, ребенка водить в секцию танцев не разрешает. В бальных танцах соотношение мальчиков и девочек пятьдесят на пятьдесят. Это нормально и естественно… Хотя у меня тоже есть предрассудки против рисования. Возможно, и у отца этих детей есть какие-то скрытые мотивы.       - Ваня, можно задать вопрос, который меня мучает еще с прошлой недели? – внезапно спрашивает Маша, коварно улыбаясь. – Тебя, наверное, уже задолбали, но я просто не могу удержаться. Почему тебя так назвали? Иванной.       Смеюсь в ответ. Действительно, стандартный вопрос.       - Мои родители, - генерализирую я, - думали, что появится мальчик и называли меня еще в утробе Иваном, хотя моя мать потом и отрицала это и говорила, что чувствовала, что будет девочка. И, в общем, они не хотели заморачиваться с именем и придумывать что-то новое. Имя Иванна на самом деле есть, просто оно не очень распространенное. Знаете, как раньше любили парные имена: Василий – Василиса, Пётр – Петра, Валентин – Валентина. Обычно мужские имена более распространенные, хотя есть и исключения: у нас «прижились» женские формы Анастасия и Антонина, а не Анастасий и Антонин. Так что это случайность, которая постоянно привлекает внимание. У этого имени, кстати, есть более распространенная форма – Жанна.       - Необычно. Тебя, наверное, учителя сразу в школе запоминали, - замечает Светлана Викторовна, убирая фотографии в карман юбки.       Вежливо улыбаюсь. К сожалению, да. Я часто привлекаю внимание, однако всегда хочу слиться с толпой.       - И ты не против, что тебя называют Ваней?       - Нет, совершенно. Мне нравится свое имя. Некоторые называют меня Иванкой или Ивашей ласково…       - Иваша! Мне нравится, теперь буду называть тебя так, - говорит Светлана Викторовна.       - Спасибо за проведенное время, девочки, - демонстративно убирает блокнот в миниатюрную сумочку Ариадна Львовна. – Мы что-то в этот раз довольно много прочитали, почти половину, да ведь? Вас никто не торопит, особенно тебя, Ваня, тебе же еще выпускной работой заниматься.       Меткое напоминание. Судорожно сглатываю.       - Так как каждая из нас прочитала до своего определенного момента, предлагаю остановиться на главе, когда Дороти устраивается на нормальную работу. Не хочу спойлерить, но вы поймете, когда этот момент наступит. Договорились? Было очень приятно пообщаться сегодня с вами.       - Мы можем закончить книгу за три недели, - вставляет Светлана Викторовна.       - Да, скорее всего, так и будет. Ваня, забирай себе кусочек тортика, я итак наедаюсь во время готовки, - произносит Маша, вставая со стула. – Я тебе в контейнер положу, можешь в следующий раз вернуть. Угостишь брата или съешь сама вечерком.       - Спасибо, ему понравилось твое печенье в прошлый раз. Сказал, что очень вкусное, и заставил приготовить в субботу шарлотку! – улыбаюсь я.       - В следующий раз он получит кое-что поинтереснее, - начинает пританцовывать Маша.       На этом собрание книжного клуба было объявлено закрытым.