О призраках и героях

Прошло почти шесть месяцев с начала их встреч, прежде чем Шота впервые увидел, насколько жестокой на самом деле была жизнь Вэй Усяня. Подросток, как обычно, нашелся в парке. Он улыбнулся, когда Шота приблизился, прикладывая к груди свой новейший талисман перевода, и даже обнял старшего мужчину, что стало уже привычным. Однако Шота быстро заметил легкую дрожь в руках мальчика. — Что случилось? — обеспокоенно спросил он. — А-а… ничего, не волнуйся, — подросток резко отстранился. — Со мной все будет в порядке, ничего страшного. Шота прищурился. — Это не ерунда. Рассказывай. Вэй Усянь не возражал, когда Айзава привел его в их с Хизаши квартиру. Шота нахмурился, заметив небольшую неровность шагов подростка. Оказавшись внутри, он протянул мальчику кружку горячего зеленого чая, жасминового, который, казалось, нравился ему больше всего. Вэй Усянь совсем не походил на уверенного в себе юношу, которого знал Шота. Длинные темные волосы были слегка взъерошены, и даже легкая мантия, казалось, неловко обвисла на худеньком теле. Айзава ждал, наблюдая, как подросток смотрит куда угодно, только не на него. — Сегодня я кое-кого убил. Это было сказано шепотом. Шота молчал, внутренне переваривая это заявление и пытаясь сдержать прилив эмоций, тревожно бушующих в его груди. — Я… Там были бандиты, я думаю, на обратном пути с охоты. Я... — он пожал плечами резким движением, как будто пытался от чего-то избавиться. — Я не… Конечно, я видел, как умирали другие, но... В голосе подростка послышалась хрипотца. Он обхватил чашку с чаем, крепко сжав пальцы. — Я-я никогда раньше никого не убивал. Шота сел рядом с Вэй Усянем и притянул его к себе, чтобы прижаться к его плечу. Он понятия не имел, что сказать. Айзава был профессиональным героем – он видел, как люди умирали, иногда по-настоящему ужасными способами. Он не мог спасти людей, колебался, прибывал слишком поздно, совершал глупую ошибку... В возрасте двадцати шести лет Шота был ближе всего к тому, чтобы убить кого-то, когда злодей упал со здания во время их драки. Айзава оказался слишком медлителен, чтобы поймать его. Он знал, что многие профессиональные герои случайно убивали злодеев или даже мирных жителей. Шота знал, что ему повезло, что его причуда и стиль боя просто не были разрушительными без разбора, как у многих других. — Я… Мой меч только что прошел прямо через его грудь. Это был — выпад вперед, точно как у главы Цзян, — Вэй Усянь зажал рот рукой, глубоко дыша через нос. По его щекам текли слезы. Он вздрогнул. Как Шота мог сказать, что понял? Он не мог, потому что никогда не наносил смертельного удара. Мог ли он сказать, что все в порядке? Не мог, потому что отказывался лгать, и не считал, что подростку, убивающему кого-либо, "нормально". Мог ли Шота вообще что-нибудь сказать? Конечно, я видел, как умирают другие, сказал Вэй Усянь. Как будто видеть, как умирают люди, являлось обычным делом. Возможно, для него так и было. Для Шоты мысль о том, что смерть настолько банальна, была чуждой, тревожащей. Чувствуя холодок, он медленно провел рукой вверх и вниз по спине мальчика. — Они сказали, что молодец. Я молодец. Я сделал… это было хорошо, верно? Я был... был прав, убив его. Я... он хотел у-убить меня, и он у-умер. Из-за м-меня. — Вэй Усянь, послушай меня, — твердо сказал Шота, наконец собравшись с силами. — Ты убил человека в целях самообороны. Я не могу по-настоящему знать, на что похож ваш мир, поэтому я... — он сделал паузу, облизывая губы, — Я могу сказать тебе только то, во что верю. В битве бывают моменты, когда единственный выбор — плохой. Это никогда не бывает легко, и за это всегда приходится платить. Убийство никогда не должно быть легким, но иногда… оно может быть неизбежным. Они долго сидели в тишине, подросток склонил голову на плечо, уставившись в потолок в глубокой задумчивости. На этот раз Вэй Усянь ушел, не сказав ни слова, со слабой улыбкой на губах.