План Агаты Харрингтон:

Наверное, мне всё же стоит сходить в церковь. Исповедоваться или, что там вообще делают. Или же, хотя бы вышить салфетку, выслушать лекцию о морали и запить её зелёным чаем. В целом, сделать хоть что-нибудь из приличного и правильного. Просто, чтобы жизнь снова встала на место. Пришла в относительный порядок. Настало время честно признать, что я слегка переоценила свои физические и психологические возможности, когда впутывалась в это расследование. Здорово было представлять, как я бы ходила по домам свидетелей, собирала улики, лично забирала отчёты коронера, а в конце, под бурные овации, принимала лавры победы над злом. Уж чего я себе совершенно не представляла, так это того, что нам придётся уж так сильно изгаляться ради одной, даже малейшей зацепки. И если украсть тот же отчёт или дневник для меня не было чем-то сверх, то возиться с трупом было чересчур. Мне уже кажется, после моей смерти, многострадальный мистер Уиллис будет лично ожидать меня у ворот ада. И всё же, после стольких приключений (уже после смерти), его наконец упокоили. Уже во второй раз, и пусть себе лежит. Но знаете, что ещё упокоили? Моё агентство! В самом его зародыше. И даже несмотря на то, что вчера мы с Эллиа неожиданным образом обнаружили труп мадам д’Эсперанс, упокой Господь её душу, сегодня меня волновала исключительно наша скандально сгубленная репутация. Газетчики не поскупились бумагой и чернилами, когда расписывали наше фиаско на званом обеде. Страшно даже представить как зол будет отец, когда прочтёт моё имя на первой же странице (а там, чтобы вы знали, всегда пишут самые грязные сплетни). Ну вот какой дурак обратится ко мне за помощью в расследовании, когда люди раздули из неудавшегося разговора скандал, включающий прямые обвинения и желание крови? Теперь у нас на руках было дело серии убийств, наша главная подозреваемая лежит холодным трупом в собственном доме, а у её помощницы подозрительным образом обнаруживается мотив и возможность. Но доказать её причастность мы, конечно же, не можем. И прибавить к этому ещё призрак белой леди средь бела дня на званом обеде у графа Корнуоллиса. Мне до сих пор сложно поверить в то, что призраки существуют, но опровергнуть это? Никакие мои догадки не могли объяснить полупрозрачную девушку посреди зала, полного людей. Я не сильна в науке, да и к тому же не имею ни малейшего желания в это углубляться. У меня и так мозги пухнут от мыслей об агентстве. Я не могу так жалко провалить первое же расследование! Нет! — Вы опять решили сбить меня, леди Харрингтон? Запинаюсь о собственные мысли и поднимаю глаза на герцога. Ну конечно! Стоило ожидать, что пересекусь с ним именно в этих кустах. — А вы совсем не ходите по предназначенным дорожкам? Я до сих пор ловила себя на том, что обращаюсь к нему на «вы», когда пугаюсь. Даже несмотря на всё то, что происходит между нами. Вот и сейчас, приходится усилием успокоить дыхание. — Иногда хожу. Но сегодня я спешу. Хмыкаю и легко отступаю в сторону. — Тогда не буду вам мешать. В глубине меня рвёт на две части. Одна желает спрятаться в его объятиях и не вылезать из них ближайшую ночь. А другая хочет просидеть эту самую ночь в одиночестве, наматывая сопли на кулак. Не слишком женственно, согласитесь. Потому пока он задумчиво оглядывает меня, заламываю пальцы. Уходи. Останься. — Напротив! Я думаю, как раз тебе это будет очень интересно! Его глаза горят, и я чувствую себя ужасным человеком, когда смотрю куда-то сквозь него. Я правда восхищаюсь его экспериментами, но сейчас мне меньше всего хочется слушать о физике. Тем временем Александр продолжает что-то рассказывать, а я не улавливаю и слова из-за гула в голове. — Видишь ли, я проводил эксперименты с того самого дня, как мы сходили на спиритический сеанс, — он набирает побольше воздуха, а я машинально киваю. — я хотел понять, каким образом можно… Он осёкся и повернул голову в мою сторону, присматриваясь к выражению моего лица. — Ты не слушаешь меня. Часто моргаю и прилежно складываю руки на животе. — Очень внимательно. — Но ты не разбираешь смысла моих слов. Ну вот что ему сказать? «Я так занята самобичеванием что не могу воспринимать даже твоих базовых пояснений»? — Прости, я правда не в состоянии. С усилием выдыхаю и медленно качаю головой. Я устала, я хочу чего-то успокаивающего. Рука Александра, которая в следующую секунду ложится на моё плечо, очень даже подходит в качестве этого самого «чего-то». Пальцы нежно гладят кожу сквозь ткань рукава. — Всё нормально, — он кивает в сторону и приглашает меня за собой, — давай присядем. Сдаюсь снова в его руки, присаживаясь вслед за ним, у ствола местного дуба. Уже темно, от того сад выглядит устрашающе. А от мыслей о призраках и убийцах становится ещё страшнее, так что я подсаживаюсь поближе к Александру. Насколько прилично будет вывалить на него все свои переживания? Наверное не очень. Хотя какое мне дело до приличий? Я уже давно перешагнула их все. И всё же, решаю не начинать разговор первой, помалкиваю, ковыряя заусенец на большом пальце. — Не понимаю, как такая женщина, как ты, умудрилась так быстро сдаться. Его голос звучит так звонко, что я почти подпрыгиваю. Чёрт, неужели по мне видно насколько всё плохо? Меж тем не собираюсь изменять своей обычной упертости и уже по традиции начинаю доказывать обратное: — Я вовсе не сдаюсь. Герцог хмыкает и оборачивается ко мне с лёгкой издёвкой на лице. — Разумеется. Просто ходишь по саду бледным призраком и жалеешь об утраченном. Вот же негодяй! Шиплю прямо в его самодовольное лицо, но его это ни капли не задевает. — Или ты думала всё будет как в тех книжках, на которые ты ровняешься? Легко и просто. И ответы сами будут падать тебе под ноги, а убийцы в порыве отчаяния рассказывать об убийстве в малейших деталях? О, и ни одной ошибки, разумеется! Только правильные ответы. Ну вот, теперь мне не грустно. Теперь мне хочется поелозить его лицом по стенке. Какой же умник этот герцог! — Не думала! И без тебя это всё знаю. Но это не меняет факта того, что мне по-прежнему страшно за агентство. Скандал получился и вправду громкий. И я сомневаюсь, что люди забудут о нём за неделю. А у меня нет времени на такие глупые ошибки. Через год у меня или будет успешное агентство, или муж с первенцем. Вот уж не факт, что такими темпами мне светит первый вариант. А второй… — Эй. Александр ласково перехватывает мою руку. Он то, в отличии от меня, заметил, как остервенело я тянула кожу на пальце. — Я знаю, как это страшно. Когда все тычут пальцами и перешёптываются за спиной. Поднимаю на него глаза и чувствую, как они против моей воли наполняются слезами. Даже не знаю когда стала такой эмоциональной. — Наш город любит сплетни. Люди придумывают себе невесть что, лишь бы как-то скрасить рутину. Даже призраков придумали, — его лицо искажается гримасой отвращения стоит ему упомянуть последних. — Рейчел сказала мне, что предупредила тебя о той грязи, что льют нам на головы всю жизнь. — Это жестоко. Из глаз льются слёзы, и я стираю их свободной рукой, не желая раскисать перед ним. — Да, так работает общество. Кому, как не тебе об этом знать, — прячу взгляд, всматриваясь в ближайшую клумбу. Вспоминаю тот наш разговор, в его комнате, когда я жаловалась на свою судьбу. Это ведь было совсем недавно, а у меня такое впечатление будто прошла вечность. — Я хочу сказать, что бы о тебе не писали в газетах, как бы усердно не пририсовывали рожки, ты всё равно остаёшься хорошим человеком. И все, кто знают тебя лично, с этим согласятся. Его пальцы нежно касаются моего лица и утирают влажные дорожки, всё ползущие вдоль румяных щёк. — Но нужно продолжать бороться. Чтобы больше людей увидело тебя в деле. Тогда они признают тебя. Александр обнимает меня за плечи и притягивает к своему боку. — Я не стану врать. Грязь в газетах никуда не исчезнет. Никогда. Потому что людям нужны сенсации, и они будут следить за каждым твоим шагом, выискивая малейшие осечки. Но их обвинения не меняют тебя и того факта что ты, будем честны, будучи молодой девушкой, без малейшего опыта в этой сфере, чудесно справляешься. Я прислоняюсь ухом к его плечу и прикрываю глаза. Его слова, его понимание… они заставляют меня верить, что всё не так плохо. Что будет лучше. И с ним всегда так. Хорошо. Само его присутствие действует на меня успокаивающе. Он поднимает наши сплетённые руки к своему лицу и целует тыльную сторону моей ладони. — Не стоит жалеть себя после первой же неудачи. У тебя ужасный характер, огромное упорство и светлое будущее. Всё получится, вот увидишь. Я позволяю вырваться тихому смешку. Не знаю, обидеться на такие слова или принять их в качестве комплимента. Но от услышанного почему-то стало легче, а после того как он оставляет нежный поцелуй у меня на лбу, становится и вовсе хорошо. — Очень хочется тебе верить. — А кому верить, как не мне? Я же в этом болотце самый умный! Я отодвигаюсь от него, чтобы смерить его снисходительным взглядом, но в конце не выдерживаю и тихо смеюсь. Лицо герцога становится довольным. Его мягкая улыбка разжигает во мне пламя интереса. Он прав, я сдаваться уж точно не буду! — Так, о каком там эксперименте ты говорил? Хочу узнать о нём. Буду честной, я обожаю это его выражение лица. Когда голубые радужки светятся волнением, а сам он, кажется, вот-вот запрыгает на месте. Больше слов ему не требуется. Он вскакивает на ноги и протягивает мне руку. — Это легко устроить. Приходи в лабораторию через сорок минут. Я киваю, разглаживая складки на платье, и стряхиваю пару сухих листиков, прицепившихся к подолу. — Хорошо. — Тебе понравится, обещаю! Не могу сдержать довольной улыбки от его вида. А потом, когда он резво отступает в сторону, чтобы уйти, задерживаю, сжимая пальцы на его запястье. Его лицо в миг становится взволнованным, и он как-то чересчур быстро оказывается прямо передо мной. Близко-близко. — Спасибо. Шепчу и тянусь к его лицу, чтобы запечатлеть нежный поцелуй в уголке его губ. Герцог успокаивающе улыбается и щёлкает меня по носу. — Сорок минут. Решительно киваю и отпускаю его руку, позволяя уйти. *** Спустя недолгих сорок минут, я уже тихонько проскальзывала в дверь лаборатории, запирая её на замок. Так и не решила для чего именно: прятаться от случайных свидетелей или призрачных убийц. — Алекс? В помещении было почти совсем темно, так что я уже и засомневалась здесь ли он вообще. Лунный свет по обыкновению лился из окна в потолке, и я прищурилась, чтобы разглядеть обстановку. — Я внизу. Иди сюда. Внизу, как он выразился, что-то гремит, и я делаю шаг, хватаясь рукой за перила лестницы. Не хватало ещё свернуть себе шею. — Подожди, я свет включу. Проходит пара секунд, а потом щёлкает выключатель, и посреди комнаты загорается маленький светильник. Освещённая его светом, лестница больше не кажется такой опасной, и я аккуратно спускаюсь вниз, где Александр галантно подаёт мне руку. Комната заставлена зеркалами. Снова. Я даже успеваю допустить мысль о том, что он поставил их здесь из-за моих слов о том его «солнце». Но он заговаривает, и эта догадка растворяется в глубоком тембре его голоса. — Итак, леди. Когда мы ходили на спиритический сеанс, все мы видели перед собой «призрака». Полупрозрачную фигуру посреди комнаты. Я, как ты знаешь, в призраков не верю. Так что я начал проводить эксперименты, чтобы выяснить как можно провернуть что-то подобное. Он проводит меня к столу, чтобы отсюда хорошо проглядывалось всё помещение и конструкция, которую он соорудил. — Ты хочешь сказать, что… — Что сейчас у тебя будет уникальна возможность посмотреть в действии, как выманивают деньги у наивного народа. Я фыркаю и складываю руки на груди, пока он отходит. Не буду скрывать, я заинтригована, если Александру и вправду получилось сотворить что-то подобное… Не знаю, как буду держать себя в руках рядом с этим мужчиной. — Сейчас. Он тихонько бубнит себе под нос, пока ставит блюдо, наполненное водой, перед зеркалом, что стоит в центре. Снова щёлкает выключатель. Лампа, которая освещала комнату до этого момента, гаснет. Вместо неё загорается другая. Её свет холодный, почти лунный. Из-за её специального расположения, зеркала вокруг отбивают и множат лучи, рассеивая их вокруг. Позволяя им подхватить рябь воды из посудины, расплескать её по пространству. — Я пробовал разные комбинации. И наконец нашёл правильную, вот она. Я заворожённо осмотрелась вокруг, рассматривая эти туманные разводы. Казалось, он привёл меня в подводное царство из детской сказки, а не скучную для большинства лабораторию. — А теперь… Он оглянулся по сторонам в поисках чего-то и уже через пару секунд потянулся к вазе, полной роз, стоящей у окна. Ловким движением выдернул оттуда один цветок и расположил каким-то специальным образом у лампы. Мне показалось, что весь Честерфилд хаус слышал, как громко я охнула, когда в воздухе передо мной появилась призрачная роза. Полупрозрачная, почти магическая. Она висела перед моим лицом, между потолком и полом, и я не могла отвести взгляд. Всё глазела на волшебный цветок, обрывок ладони, так же захваченный потусторонним сиянием, удивляясь, как это вообще возможно. Полусонный от чудес, взгляд перешёл на напряженное лицо герцога. Я видела как он замер, изучая мою реакцию, опасаясь чего-то. Стоило нашим взглядам пересечься на каких-то пару секунд, и Александр прокашлялся, а потом опасливо протянул: — Таких цветов ещё никому не дарили… — он замялся, будто боясь отвести взгляд от цветка в руке. — Он твой. Я притихла от того, как сказочно выглядел этот момент. Мужчина, которого я люблю, которому доверяю больше всех на свете, сейчас предлагал мне невообразимое. Я не смогла бы отказаться даже если бы хотела. — Самый восхитительный подарок. Герцог повернул ко мне голову, наконец, глядя без сомнений. Благодарно. Чёрт возьми, как часто ему приходилось слушать о том, что его эксперименты никому не интересны? Не знаю и знать не желаю, но я не позволю больше никому его расстроить. — Ты кому-то уже показывал? Он машет головой и опускает руку с розой, призрак которой, тут же исчезает. Я подхожу ближе и обхватываю одну его ладонь своими. Не скрываю восторга, когда произношу: — Покажи им. Я хочу, чтобы они увидели насколько ты гениален и наконец признали это! Из его груди вырывается тихий смех, и я улыбаюсь, глядя на него с вызовом. — Правда, это невероятно! Ты понял схему, просто увидев это… Это достойно признания и восхищения! Герцог хмыкает и крутит меж пальцами стебель розы, будто не зная что с ней делать, а потом протягивает цветок мне. Я беру его и, так же покрутив за стебель, поглядываю на вазу. Роза снова материальная, столь же реальна, сколь и мир вокруг. Герцог смог превратить её во что-то необычное. Вдохнув напоследок нежный аромат, аккуратно возвращаю цветок в вазу к остальным. Задумчиво рассматриваю алые бутоны, бережно поправляю форму всего букета. Рейчел старалась, когда собирала его, не хочется портить красоту. — Тебе уже лучше? Расслабляюсь, когда чувствую руки, обвивающие талию крепкими кольцами. О да, теперь мне значительно лучше. Послушно склоняю голову, оставляя ему пространство для того, чтобы опустить подбородок мне на плечо. — Немного. — Если я скажу, что не стоит переживать, ты успокоишься? — Нет. — фыркаю и разворачиваюсь к нему лицом. Он кажется мне взволнованным, и я не хочу расстраивать его ещё больше. Провожу пальцами по его лицу, разглаживая собравшиеся морщинки. — О чём ты думаешь? Герцог выпячивает губу и размыто машет головой, сгребая меня в охапку для объятий, и я не возражаю. Льну ближе, глажу руками его спину. Может мы и облажались с мадам д’Эсперанс, и может быть это и вправду подпортит мне репутацию, но в целом всё складывается очень даже хорошо. Наверное. По крайней мере, пока руки Александра обнимают меня так крепко, я готова в это поверить. — А ты как? Над ухом раздаётся слегка раздражённый выдох. — Хорошо. Отодвигаюсь на расстояние вытянутой руки, смеряя его показательно скептическим взглядом. — Чего тогда так грустно смотришь? Пару раз верчу головой в разные стороны, вслед за ним, когда он старается уворачиваться от моего взора. Ну уж нет. Я ему всё рассказываю, почему он считает что не может довериться мне? — Так! Наконец, его упёртый взгляд впивается в мои глаза. Ни капли грусти — сама строгость. — Леди Харрингтон, единственная причина моей головной боли прямо сейчас стоит передо мной. И я ни капли не грущу по этому поводу. Ошарашено открываю рот, а он продолжает: — Я думал, что мы могли бы заняться чем-то веселее моих, несомненно гениальных, экспериментов. Но тебе грустно, и поэтому я стараюсь тебя поддержать. Горячие пальцы ложатся на мою талию, поглаживая кожу сквозь тонкую ткань домашнего платья. Я всё так же молчу, вглядываясь в его голубые радужки, которые теперь сверкали озорством. Весело ему сбивать меня с толку. Вот же… А впрочем, он прав. Мы могли бы заняться чем-то не менее интересным. Усилием воли убираю его руки со своей талии и делаю несколько шагов назад, пока не оказываюсь у стола. Теперь Александр кажется мне и вовсе напуганным, и я предвкушаю тот момент, когда его лицо измениться. Когда он поймёт к чему я веду. — Впрочем, ты прав, — провожу пальцами по деревянной поверхности. — если бы не моя драматичность, мы могли бы делать что-нибудь… увлекательнее… веселее. Вместо этого приходится выслушивать моё нытье. — Агата, это не то… Он подаётся ко мне, но я останавливаю его коротким жестом руки. Я наблюдаю, как он сжимает кулаки, стараясь удержать собственное тело на месте. И всё-таки, иногда увлекательно немного поиздеваться над ним. — Я знаю. Мой взгляд поднимается к его лицу, и я тяну лёгкую ткань платья наверх. Смело отвечаю на всё то, что отражают его глаза, и откладываю платье на стул, оставаясь в одной нижней сорочке. — Это ты имел ввиду? Он машет головой из стороны в сторону, но я вижу каким тяжёлым стало его дыхание. Он по-прежнему борется с собой, а я не хочу, чтобы нам сегодня приходилось бороться хоть с кем-то. Даже с самими собой. Уверенно подхожу к нему, подняв голову. Если для того, чтобы убедить его потребуется быть смелой, я буду. Дотягиваюсь к одной его руке, тяну её наверх, устраивая на свою грудь. Он протестует, и я обхватываю другой рукой его затылок, чтобы направить его голову к своей шее. Туда, где его поцелуи нужны мне больше всего. Его дыхание такое горячее на моей коже, и я тяжело выдыхаю ему на ухо, разбивая его выдержку в пух и прах. — Агата, это неправильно. — он водит носом по моей шее, когда произносит это. Всё ещё не уверен стоит ли ступать на эту тропу, но я уже тяну нас вперёд. Скулю в его плечо. — у меня такое впечатление, будто я пользуюсь тобой. Так нельзя, у тебя был тяжёлый день. За остатками самообладания в пропасть отправляется и терпение. Я притягиваю его голову ещё ближе, вдавливая его губы себе куда-то в область ключиц. Шиплю в самое его ухо: — Ты не пользуешься мной. Не сейчас, когда я стою перед тобой и прошу, нет — путаюсь в словах от ощущения его кожи на своей, — умоляю тебя сделать этот день лучше. — Что ты… — он произносит это обречённо, на самой грани. Я отодвигаюсь, чтобы столкнуть его в пропасть, надрывно шепчу: — Александр, пожалуйста. Это становится последней каплей. Той самой, которая перевешивает чашу весов. Желание берёт верх, до проблем больше нет дела. Теперь я думаю лишь о его горячих губах, покрывающих мою шею грубоватыми поцелуями. А ещё о его руках, поднимающих меня над полом. — Пожалуйста, что? Я не нахожу сил сфокусировать взгляд на чём-то одном, он блуждает от его губ до глаз, и я не могу остановиться. Я не могу говорить. Хнычу: — Пожалуйста… — Чего ты хочешь? Он усаживает меня на стол, и я даже не обращаю внимание на то, как мы преодолели это расстояние. — М? Он ласково трётся носом о мою ключицу, а я не знаю какую из своих мыслей озвучить. Их слишком много… или мало, впрочем, они все размытые и нечёткие. Я знаю, что хочу его. Полностью, для себя, здесь и сейчас. — Может тебе нужно время подумать? Киваю, словно несознательная, и наблюдаю, как он избавляется от жилетки. Вслед за ней летит рубашка. За ними мой разум. — Я хочу, чтобы ты взял меня на этом столе. Губы и язык делают всё за меня. Сами отвечают на его вопрос. Мы с Александром замираем одиноково. Оба от стыда или возбуждения. Странно осознавать, что формулировка «взять», которая никогда мне не нравилась, сейчас очень чётко описывала мои желания. Я хотела, чтобы он делал всё так, как считает нужным. Так, как захочется ему. Потому что знала, что все его желания совпадают с моими. Я чувствовала себя самой защищённой девушкой на планете. В его руках я готова была растаять. — Ты с ума меня сведёшь. Он прямо накинулся на меня. Двигался рядом так резко, как никогда себе не позволял. Раньше мы оба боялись. Не хотели напугать друг друга. Сейчас над нами было властно лишь желание. Его рука легла на мою шею, несильно сжимая. Достаточно для лёгкого помутнения в голове, но не перекрывая кислород полностью. Наши губы двигались хаотично, я больше не следила за техникой и всем, что мне рассказывали старшие девочки. Были он, я и наши тела, и без нас знающие что делать. В какой-то момент я толкнула его в плечо, чтобы между нами образовалась хоть толика пространства. Схватила сорочку и, привстав, стянула её, выбрасывая прочь. Я хотела его прямо сейчас. Без долгих бесед и прелюдий, которыми мы баловались предыдущие вечера. Я хотела его так, как сказала вслух. Быстро и горячо. — Ты такая красивая. Самодовольная улыбка, которая поразила мои губы, кажется, его раззадорила. Руки герцога сжали мои бёдра, чтобы тут же резко притянуть меня к краю. Краю стола или сумасшествия — непонятно. — Скажите мне, леди Харрингтон, как вы себе это представляете, м? Может вот так? Я перестаю думать, тупо следую его указаниям, укладываясь на спину, поверх всех бумаг, что лежат на столе. Александр грубо разводит мои ноги в стороны, по бокам от себя, и я нахожу в себе наглость краснеть. — Как вам такая поза, леди? Я просто лихорадочно киваю, не зная куда себя деть. Герцог же выглядит на чудо спокойным и сосредоточенным. Будто снова проводит эксперимент, а в данный момент предметом его наблюдения была я. И мне даже не хотелось возражать. Он наклоняется ко мне за поцелуем или одобрением. В любом случае я тянусь к его губам, отчаянно сжимаю пальцами его волосы. Мне нравится его тихий голос, когда он произносит что-то, чего я не понимаю ведь не владею шведским. Мне нравятся его аккуратные прикосновения, когда он умудряется ласкать моё тело одновременно в тысяче местах. Мне до безумия нравится он и всё что он делает. Но стоит ему поднять меня на ноги, развернуть к себе спиной, и я вдруг просыпаюсь. Стою на носочках поверх его идеально начищенных ботинок. Его твёрдая грудь плотно и горячо прижимается к моим лопаткам. Я боюсь дышать, лишь прислушиваюсь к нашему тяжёлому дыханию. Сейчас ничего на свете не имело значения. Никаких приличий, никаких рамок, никаких проблем. Я двигаюсь, лишь когда он нагибается к столу, вынуждая меня подчиниться этому жесту, прогнуться под его весом. Сейчас я чётко понимаю что делаю. Чего хочу. И больше всего на свете, я хочу, чтобы он продолжал. — Агата, ты слышишь меня? — его губы замирают в паре сантиметров от моего уха. Мои соски уже касаются холодной поверхности стола. Я слышу грохот с которым бьётся мое сердце и перекрикиваю его, отзываясь на его голос. — Да. — Умница. — в обычное время я бы возмутилась на это прозвище, но сейчас я прислушиваюсь ещё внимательнее. Я хочу слышать этот одобрительный тон ещё. Потому сильнее прогибаюсь, укладываясь грудью на холодное дерево. — А как тебе такая поза, Агата? — я сглатываю. — Ты бы хотела, чтобы я взял тебя на этом столе, в этой позе? Он повторил мои слова, и от этого в горле пересохло ещё сильнее. А от понимания что он правда интересуется, хоть и с издёвкой, в который раз перехватывает дыхание. Впрочем, осознание ответа тоже не оставляет мне много пространства для вдоха. — Да. — Ты даже не представляешь как мне льстит то, что наши желания совпадают. Его губы касаются кожи за моим ухом — горячий отпечаток, заставляющий мурашки пробежать по голой спине. Я хочу, чтобы его губы повторили их путь, и каким-то чудом Александр делает именно это. Маршрут, которому следуют его мокрые поцелуи, предсказуем, но от этого не становится менее приятным или волнующим. Я всё так же подрагиваю от каждого мокрого прикосновения. В какой-то момент его губы возвращаются к моим плечам, а вот пальцы скользят дальше. К внутренней стороне бедра, где я жду их больше всего, и плут точно об этом знает. Точно так же, как знает о моей слабости перед его грязными словами. — Неужели тебя так сильно возбуждает идея секса на этом столе? Я хнычу, упрямо не желая вестись на провокацию. Его пальцы тем временем настойчиво ласкают меня, иногда как бы случайно проникая внутрь. Не глубоко, лишь растягивая вход. Я злюсь и плавлюсь одновременно. Не замечаю как сама начинаю двигать бёдрами, скользя по его пальцам. Удовлетворяя себя его руками. — Как насчёт главного? Ты готова? — Да. — ответ вылетает на выдохе от чего безобразно походит на стон, и я слышу смешок Александра. — Будь умницей, раздвинь ноги шире. Живот снова хватает спазм, но я послушно выполняю поручение. Параллельно прислушиваюсь к шороху ткани за спиной. От предвкушения я закусываю губу и стараюсь поудобнее лечь на руки, но тут мне на помощь приходит Александр. Велит мне приподняться и подкладывает свою руку между мной и столом. Под бёдра, как он объяснил: — Чтобы стол больно не впивался. Я кивнула, даже не пытаясь выдавливать из себя слова. А вот у герцога, похоже, сегодня была задача разговорить меня по максимуму. Так что, когда он уже проник в меня, замирая, чтобы я могла привыкнуть, он наклонился к моему лицу: — Посмотри на меня. Давай, вот так. Нечёткий взгляд, размытый яркостью ощущений, медленно обратился к его ледяным радужкам. — Сейчас я начну двигаться, и я хочу, чтобы ты подсказывала мне как лучше. Договорились? — Хорошо. — он успокаивающе улыбнулся, и я не удержалась от короткого поцелуя. А потом он начал двигаться, и я растаяла окончательно. Ноги больше меня не держали, и со стола я не упала лишь по той причине, что меня удерживали руки Александра. Он начал неспешно и осторожно, всё как всегда. Но потом, когда это затянулось, я поняла свою оплошность. Поспешила исправиться: — Быстрее. Пожалуйста. Моя просьба тут же оказалась выполненной. — Как скажешь. Из меня вырвалась смесь стона и вскрика ликования. Я готова кричать, если он всё будет выполнять. — Чуть грубее? Я сама не знала спрашивала или утверждала. Я не знала как будет удобнее и приятнее ему. — Вот так? Его голос, такой до трясучки приятный, глубокий и хриплый, и я вновь не сдержала стона. Его голос и несдержанные движения бёдрами уносили меня куда-то далеко. Туда, где никакие расследования не имели значения. — Да-да-да… — Чёрт, Агата. Его свободная рука, которая до этого лежала у меня на пояснице, вдруг протиснулась под мою грудь, поднимая меня со стола. Заставляя принять вертикальное положение. И это было новое самое невероятное ощущение. Я чувствовала, как он всё так же толкается в меня, как тяжело дышит мне на ухо, и теряла связь с реальностью. Когда я уже решила, будто лучше быть не может, его рука от моих бёдер скользнула к клитору. Стон, который последовал за этим, оказался наиболее громким за этот вечер. И больше ничего не имело значение. Только оргазм, окативший меня, как ледяной водой. Я вытянулась стрункой, откидывая голову Александру на плечо, чувствуя как он пульсирует во мне. Ощущая его загнанное дыхание у себя на шее. Герцог выскользнул из меня перед тем как кончить, и я устало упёрлась двумя руками в стол. — Ты как? Подбородок Александра снова лёг мне на плечо, и я закинула голову, заваливаясь на него всем весом. — Замечательно. Он чмокнул меня в довольно раскрасневшуюся щеку, а потом приобнял одной рукой за талию. — Посидишь минутку на столе, пока я тут приберусь? Кивнув, я потянулась за лежащей недалеко сорочкой и натянула её на влажное тело. Этот наш раз был потрясающим, и моё загнанное дыхание было тому доказательством. Усевшись на стол, как он и велел, я принялась болтать ногами в воздухе, как делала в детстве, а герцог тем временем привёл себя в порядок. — У меня где-то тут была вода. По комнате разнёсся его хрипловатый голос, а потом что-то упало, сопровождаемое недовольным шипением Александра. — Нет. Воды нет. Он запустил руку себе в волосы, небрежно откидывая растрёпанную чёлку. Всё ещё не застёгнутая рубашка неспокойно болталась на его плечах, соблазнительно демонстрируя ключицы и торс, и мне до дрожи захотелось прикоснуться к нему снова. Александр, словно прочитав мои мысли, подошёл ближе. Я тут же обвила руки вокруг его шеи. — Не страшно. Я первая потянулась к его лицу. Поцеловала щёку, уголок губ, подбородок, а оттуда перебралась на шею и ключицы, довольно впитывая его тихие вздохи. Его пальцы запутались в моих волосах, мягко поглаживая кожу, и я вновь откинула голову, довольно улыбаясь. — Ты будто вот-вот замурчишь. Отвечать я не стала, лишь еще больше отдалась ощущениям. Даже с закрытыми глазами, я чувствовала на себе его тёплый взгляд. То как он гладит моё лицо одними лишь глазами, и таяла. Это точно приятнее расследований. — Знаешь, мы со всем разберёмся. Решительность в его голосе прибавила мне сил. Он никогда не сомневался во мне, и я не стану давать причин. Шестерёнки в голове закрутились по новой. — Восстановим репутацию и найдём доказательства причастности Эллы. Я открыла глаза, недобро ухмыльнувшись в его спокойное лицо. — И я даже знаю как. На его вопросительный взгляд я лишь виновато поджала губы. Ему не понравится моя идея, но когда у тебя есть связи в полиции, грех ими не воспользоваться.