План Агаты Харрингтон:

Следовало ожидать, что многочисленные прогулки с трупами до добра не доведут. Но, как говорится, имеем то что имеем. Просыпаться посреди ночи в холодном поту никогда не было моим любимым занятием, а сейчас тем более, когда вокруг всё больше сгущается тьма. Завтра утром мы должны разоблачить Эллу, завтра я должна буду встать перед ней и сказать, что всё знаю. И хотя друзья уверяли меня, что всё будет в порядке, я всё равно опасалась реакции Эллы. Что если она разозлится? Что если воткнёт мне нож в сердце, чтобы молчала? Тогда её непременно возьмут под стражу, и ей будет не сбежать. Но, согласитесь, будет обидно. Чтобы такую блестящую карьеру сгубил длинный язык! Что ж, а ведь кого-то этот язык и вправду уже сгубил. Во сне мадам д`Эсперанс кричала, что это я виновата в её смерти. Что моя беспечность её сгубила. И она была права. Если бы я была умнее, то не стала бы давать Элле причин думать, будто мы напали на её след. Александр успокаивал меня словами о том, что все совершают ошибки, и именно на них учишься лучше всего. Но не знаю сколько смогу выдержать в этом деле, если мои ошибки будут стоить людям жизни. Утерев лицо ладонями, я оглянулась по сторонам. За окном было совсем темно, значит до утра ещё долго, а сна у меня ни в одном глазу. Посидев на постели какую-то минуту, я подумала чем бы заняться, ведь пытаться уснуть очевидно гиблое дело. Откинув одеяло в сторону, я решительно поднялась на ноги и осмотрела комнату. Не придумав ничего лучше, вытолкала из-под кровати чемодан и стала скидывать туда вещи. Платья, платки, перчатки, блузки, всё летело туда бесформенными кучами. Я в этом деле самый настоящий дилетант, и лучше было бы поручить это прислуге или Еве, но сейчас мне нужно было занять руки. Лишь бы не думать о лице мадам и её колючих обвинениях. Вдруг за спиной раздался приглушённый кашель, и я испуганно подпрыгнула, стремительно оборачиваясь на звук. — Александр! Ты чего не стучишь? — шипеть на герцога наверное не слишком прилично, но сейчас я могла думать лишь о том, как вернуть на место сердце, почти выпрыгнувшее наружу. — Напугал как! Герцог не выглядел слишком виноватым. Он смело прошёл в комнату и закрыл за собой дверь, спокойно проговаривая: — Я стучал, ты не ответила. Но свет горел, я подумал что-то случилось. Кофточка осталась у меня в сжатом кулаке, когда я упёрла его в косточку таза. — Чего ты дёрганая такая? И чего не спишь? — Да так… просто. Я отвернулась, даже не дожидаясь его реакции. Вот ещё, чуть не угробил меня своим появлением и ещё объяснений ждёт. — Ты вещи собираешь? — Да. — произношу на выдохе, когда вновь склоняюсь над чемоданом. — Причина? Я слышу, как он подходит ко мне и так же склоняется над сумкой, где вещи больше скиданы в кучу, чем сложены в порядок. Мне даже стыдно стало. — Завтра мы разоблачим Эллу, и у меня больше не будет оправданий для того, чтобы оставаться здесь. Любое из них будет за рамками приличий. Я отхожу к креслу, чтобы забрать оттуда пару юбок. Неужели это я всё так разбросала? — Вот объясни мне. — он вытягивается во весь рост и принимается загибать пальцы. — Поцелуи украдкой, жаркие объятия ночами, тайные встречи в оранжерее… Что из этого кажется тебе недостаточной причиной для того, чтобы остаться здесь? — Именно об этом я и говорила. — Нарочно аккуратно стараюсь сложить юбки и отправляю их на кучу. — Всё за рамками приличий. Он цокает языком, и я не сдерживаю улыбки. Многозначительно поднимаю бровь и уже отворачиваюсь, чтобы пойти подобрать ещё какую-нибудь блузку, но он перехватывает меня за талию. И прежде чем я оказываюсь крепко припечатанной к его груди, успеваю схватить лишь лежащую поблизости перчатку. — Что ж, леди Харрингтон, если ты хочешь уйти, то я не стану тебя держать. Но, если ты делаешь это лишь потому, что тебе здесь не место… То я думал, что ты умнее… и смелее. Я отвлекаюсь на отчаянный блеск в его глазах и снова задаюсь вопросом о том, что правильно, а что нет. Есть ли смысл держаться за приличия, если каждый день старательно ломаю их все? Отворачиваюсь, разглядывая несуразную кучу в чемодане, и вновь делаю выбор. Сжимаю в пальцах перчатку, а затем бросаю её на кровать. Я хочу остаться в Честерфилде, и я останусь в Честерфилде! Плевать, что правильно. Я хочу, и я могу. А значит буду. — Умница, каттен, всегда стой на своём. Он отпускает мою талию, позволяя отдалиться. — Знаешь, я не думал, что тебе так сильно не нравится эта комната. Ты так стремишься из неё сбежать. Закатываю глаза и складываю руки на груди, пока он смело проходиться по моей комнате, оглядывая её в малейших деталях. — Во-первых, не преувеличивай. А во-вторых, могла бы и сбежать. Мне тут сны нехорошие снятся. Теперь он выглядит заинтересованным, слегка склоняет голову и смотрит на меня со странным предвкушением. О чём это он думает? — На что ты намекаешь, Агата? — Я? Ни на что, — и на что же это я могу намекать? — Да ладно… Хочешь в комнату к герцогу, так и скажи. Я прямо-таки задыхаюсь от его нахальства, походя ближе к этой наглой королевской особе, восседающей на моей кровати. — Если ты пришёл издеваться надо мной, то уходи. Он откидывается на руки и показательно задумывается, будто я спросила чего ему хочется. Как его такого вредного только воспитали? — Нет. Не успеваю среагировать. Только лишь пищу, оказываясь на его бёдрах. Сильные руки тут же обвивают мою талию, и я оказываюсь надёжно зафиксирована на его коленях. — Что ты делаешь? Снова шиплю, чувствуя как краснею. В голове вплывают отрывки сна. Те, где были я, он и холодный пол церкви. Да простит меня Господь, мысли в моей голове сейчас очень неблагочестивы. — Подумал, раз уж тебе тут нехорошие сны снятся, будет неплохо посадить тебя к себе на коленки и послушать, что же такое тебе снится. Я немею от стыда и страха. Качаю головой, надеясь что в тусклом свете свечей ему не будет видно мой румянец. — Погоди-ка… — его глаза открываются шире от удивления или шока, и я вся сжимаюсь. — Скажи мне, каттен… Неужели тебе снилось что-то другое? Я судорожно качаю головой. Слишком дёргано, он сразу понимает, а я принимаю поражение. — Ты выдаёшь себя, когда так ёрзаешь. Я почти скулю, чувствуя как выгибаются брови в недовольной манере. — Очень красиво, давай ещё жалостливей. Его руки ползут вниз, чтобы приподнять ночное платье. Тёплые пальцы скользят по бёдрам. Он даже не нажимает, позволяет самим кончикам слегка прикасаться, а я уже чувствую, как влажно между ног. И сон отыграл в этом не последнюю роль. — Расскажешь, что снилось? Может, мы могли бы воплотить это в реальность? Его предложение слишком заманчивое, но мне слишком стыдно. Я не знаю, как рассказать ему без слов. А как показывает практика, ему нравиться, когда я проговариваю всё в слух. — Алекс, я не могу. Я всхлипываю, ощущая его пальцы на внутренней стороне бедра, но всё ещё слишком далеко от эпицентра желания. — Ты можешь, каттен. Ты же умница. Его шёпот успокаивающе скользит у самого уха, и я прикрываю глаза, склоняясь к его плечу. — Там были мы… ты… твои пальцы. У меня не хватало смелости произнести в слух банальные слова. Я говорила ему вещи намного постыднее, но сегодня не могла выдавить из себя даже этого. Может быть из-за локации, в которой мы находились в том сне. — Мои пальцы, м? — я слышу его тихую усмешку, немного удивлённую. Да я и сама немного в шоке, что сами его пальцы могут вызвать во мне такую волну возбуждения. Именно в этот момент его руки исчезают с моего тела, и я открываю глаза. Обиженная и напуганная. Что не так? Я поднимаю взгляд на его ледяные глаза и с замиранием сердца выслушиваю приказы, не просьбы: — Ты сейчас поднимешься и сядешь обратно, но уже спиной ко мне, ясно? — Да. Мы молчим ещё секунду, а потом он накрывает мои губы в несдержанном поцелуе. Этого не было во сне, но я жадно отвечаю на его порыв, впитывая каждое мгновение. Он так нужен мне. Сейчас. Всегда. Герцог отрывается от моих губ и тяжело выдыхает. — Вставай. Я бросаю ещё один взгляд на его губы, почти ревниво запоминая каждый их изгиб, а потом послушно встаю на слабые ноги. Куда и подевалась Агата, готовая дерзить и припираться. Моих бёдер снова касаются руки и не позволяют сесть. Ткань снова медленно ползёт наверх, к талии. — Во сне на тебе что-то было? Прислушиваюсь к его словам, стараясь не упустить и звука. За шумом в ушах легко потеряться. — Нет. За спиной раздаётся удовлетворённое хмыканье, и пальцы скользят дальше. — Можем снять? Или замёрзнешь? Я киваю головой, а потом понимаю, что этот ответ не чёткий, он мог этого даже не увидеть. — Сними. Слушается. Аккуратно тянет платье ещё дальше, пока не снимает его полностью. — А на мне что-то было? Прохладный воздух проскальзывает между лопаток, а оттуда вдоль позвоночника, путая мысли. — Да, ты был одет. Мне даже стало досадно, на секунду захотелось исправиться. Сказать, что мы двое были голые, и избавится от всех преград, но решаю что могу позволить себе оба аттракциона. — Какая любопытная картина. Герцог выплывает из морока и встаёт передо мной. Теперь мне хочется коснуться его груди, избавиться от каждой пуговицы и почувствовать его кожу под подушечками, но я лишь стою, ожидая дальнейших указаний. — Мы были в этой комнате? Или в лаборатории? Где? Щёки снова становятся пунцовыми, я чувствую это по тому, как жарко становится в один момент. Невольно отворачиваюсь, будто это может спасти меня от ответа. — Агата, — два пальца возвращают мой подбородок на место, вынуждая смотреть чётко перед собой. Но, вместо того чтобы встретить его взгляд, как ожидала, чувствую его губы на своей шее. — Я попросил назвать место. Разве это стыдно? — Да. Выдавливаю и прикусываю губу, раздражённая тем, как жалобно это прозвучало. — Просто скажи. Его губы теперь исследуют зону декольте, и ему приходится обнять меня за талию двумя руками. Он аккуратно наклоняется вместе со мной, крепко удерживая над полом, будто мы замерли посреди танца. Теперь ему удобнее покрывать влажными касаниями мою грудь. — Где? — В церкви. Выдаю, прежде чем успею подумать и отругать себя за порочность. В кожу между грудей бьёт прохладный поток воздуха — шумный смешок герцога. — Вы не перестаёте меня удивлять, леди Харрингтон. — я снова прячу лицо от его озорных глаз. — Продолжайте в том же духе. Мне хочется рассмеяться и ударить его одновременно. Вместо этого тянусь к его лицу за поцелуем, но мне так и не удаётся осуществить задуманное. Герцог выравнивается, и веселье в его глазах перерождается в нетерпеливую жажду. Рука оттягивает мою голову за волосы, и я таки получаю свой поцелуй. Короткий и несдержанный. Совершенно недостаточный, но Александр непреклонен. Он отдаляется и уходит мне за спину, при этом тихо, но чётко проговаривая: — Садись. Теперь, совершенно обнажённая, я сажусь на его колени. Спиной к его груди, как и велел. Ягодицами чувствую его уже твёрдый член и невольно сжимаю бёдра. Я хочу его в себе. Немедленно, но герцог тянет. Его губы покрывают поцелуями мою шею и плечи, он шепчет на ухо какие-то нежности, а я лишь охотнее подставляю тело под его поцелуи. Его правая рука проскальзывает к груди, несильно сжимая каждую из них по очереди. Я загнанно дышу, нашёптывая невнятные просьбы туда, где, как я предполагаю, находится его голова. — Агата, открой глаза. Я слушаюсь, не слишком обращая внимание на всё то что вижу. Лепнина на потолке ещё никогда не была мне так побоку. Два его пальца обхватывают мой подбородок. — Смотри вон туда. Пальцы направляют моё лицо в нужном направлении, и я натыкаюсь взглядом на зеркало. Меня снова окатывают волны стыда. — Смотри на себя. В зеркале отражаемся мы. Очень чётко и ясно. Теперь, я смотрю со стороны на то, как я, полностью голая, сижу у него на коленях. На то, как его руки хозяйственно шарят по моему телу. Это красиво. — Раздвинь ноги. Над ухом раздаётся ещё один приказ, и из меня вырывается смесь стона и всхлипа. Стыдно. — Давай, будь умницей. Я внимательно слежу за тем, как моё отражение выполняет поручение, и прикусываю губу, чтобы не застонать. — Думаешь, мне легко каждый раз смотреть на тебя такую, красивую и возбуждённую, и не ехать крышей? Снова хнычу на его слова, сгорая от ожидания. — Пожалуйста… Герцог оставляет тень усмешки у меня за ухом, а потом я наблюдаю, как его рука скользит к низу живота и наконец ныряет между бёдер. Туда, где в свете свечей я могу разглядеть, как развратно блестит смазка. Длинные пальцы медленно проходятся вдоль промежности, оценивая степень возбуждения. Я слышу тяжёлый выдох Александра и чувствую то, как его член пульсирует подо мной. — Ты такая мокрая… наверное даже влажное пятно мне на брюках оставила. Я бы возмутилась, если бы не было так стыдно. Потому что это вполне могло произойти. Я слишком долго ждала и слишком сильно хочу. Пальцы Александра скользят по складкам, иногда задерживаясь на клиторе, и я жадно подаюсь на встречу им, желая насадиться. Получить как можно больше. Он поддерживает меня под грудью одной рукой, а два пальца другой наконец проникают внутрь, выбивая из меня долгожданный вздох. Я прикрываю глаза лишь на секунду, а затем открываю и присматриваюсь. Я нахожу в отражении его взгляд и перехватываю его именно тогда, когда он изучает моё лицо. Его глаза дикие, в них больше не лёд — арктический океан плещется своими беспокойными волнами. Я прикрываю глаза и двигаюсь на его пальцах, забирая своё удовольствие до остатка. Его хриплый голос шепчет мне на ухо о том, какая я молодец, и как хорошо двигаюсь. И мне этого достаточно. Я двигаюсь особенно остервенело пару последних рывков, а потом отдаюсь лишь его толчкам, не в силах контролировать подступающую разрядку. Почти падаю с его колен, когда всё тело сводит в оргазме, но Александр крепко удерживает меня, позволяя ни о чём не переживать. Я обмякаю в его руках, и мои колени сами съезжаются друг к другу. Герцог опирается на одну руку сзади, позволяя мне полу лечь на его грудь, и я пользуюсь возможностью восстановить дыхание. — Ты как? Усталая улыбка сама расползается по лицу, и я поворачиваю голову к нему, насколько это вообще возможно в этой позе. — Ты всегда спрашиваешь. — И не перестану. Мой довольный выдох тонет в шорохе ткани, когда я разворачиваюсь к нему лицом и призываю лечь на спину. Он не возражает, послушно падает на смятые одеяла, осматривая моё лицо. — Я намного лучше, чем просто в порядке. Склоняюсь над ним, одной рукой удерживая свисающие волосы, и оставляю аккуратный поцелуй на его губах. — А вот насчёт тебя у меня есть парочка вопросов. Его лицо теряет былые признаки озорства, и желваки, танцующие на его скулах, выдают напряжение. Даже обращать на них внимание отказываюсь. Скольжу ладонями вниз по его груди, соблазнительно предлагая: — Я могла бы помочь тебе с этим. И уже когда мои пальцы должны были сжать напряжённый член, он перехватил мои руки и вновь принял сидячее положение. — Нет, леди Харрингтон. Сейчас мы пойдём спать. Где он только берёт столько невозмутимости? То, с каким спокойным лицом он подбирает с постели моё ночное платье, а затем, вывернув его, надевает на моё тело — просто поразительно. Я бы так не смогла. — Убегаешь? Выпячиваю губу, даже не заботясь о том, как, наверное, капризно выгляжу. Сейчас можно. — Именно так. — Что произошло? Который час? Неужели пора превращаться назад в ужасного дракона? — Да. Он снова сильно обнимает меня за талию, и я с удовольствием затягиваю его в долгий поцелуй. Не такой долгий, как хотелось бы, но это тоже что-то. Он отрывается первым. — Правда, пора спать. Завтра насыщенный день, и нам нужно выспаться. Так что давай, — он кивает в сторону подушек, — дуй спать. Я досадно вздыхаю и всем своим видом показываю, что смирилась. А потом, когда он теряет бдительность, делаю резкий выпад, чтобы чмокнуть его в губы последний раз. Он дёргается от неожиданности и, прежде чем успевает сообразить, я стремительно ползу к подушкам. Недостаточно быстро, он успевает звонко шлёпнуть меня по ягодице. — Эй! Глушу возмущённый смех в одеяле, а потом поднимаю голову к нему, стоящему у дверей. — Укрывайся давай. Холодно здесь. — Как прикажете, милорд. Показательно укладываюсь на спину, и накрывшись одеялом до груди, чинно складываю руки на животе. — Доброй ночи, милорд. Он смотрит на меня ещё пару секунд, а потом легко качает головой. Не могу сдержать ещё одного смешка и перекладываюсь на бок, лицом к двери. Напоследок отправляю ему воздушный поцелуй, и герцог, как настоящий джентльмен, проводит рукой в воздухе, делая вид, что поймал его, а потом пару раз похлопывает по кармашку на жилете, якобы сохранит его там. Успеваю ещё помахать ему рукой из-под одеяла, а потом он выскальзывает в коридор, крепко закрывая за собой дверь. Он прав, завтра насыщенный день. Но я больше об этом не думаю. Задуваю свечи и засыпаю с мыслями о герцоге и его тёплых руках. Завтра может быть тяжёлый день, но я знаю, что Александр будет там, чтобы спасти меня из любой передряги. Если конечно мне не придётся спасать его раньше.