Мелькало много раз

      — То есть ЦСС просто вырубили? — спросонья Ваня всеми силами пытался переварить информацию, что Саня выдал ему за раз.       Потирая переносицу, парень сидел рядом с закинувшим ноги на стол и потихоньку вникающим во всё Максом, рассматривающим зама вместе со Славой, которого друг назвал лучшим снайпером, на что брюнет усмехнулся, и Антоном — он хорошо запомнился по тому, что его поставили временным командиром оборонного батальона; и на фоне всех этот человек выделялся своей мышечной массой, не присущей юркому и выносливому разведчику, которых Макс привык видеть и которым является сам.       — Просто вырубили. Не резали провода, не ломали.       — Уходили в спешке, — добавил Слава.       — И вы просто шмонали всех бойцов на постах, так? — ещё раз спросил Ваня, на что Саня уже неоднократно отвечал.       — Никто не сопротивлялся, ни у кого не было нештатной рации, — для уверенности решил добавить он.       Все, как один, нервно постукивали ступнёй. Их более мелкое военное формирование не может ничего поделать с тем, что из десятка тысяч солдат в обороне некоторые в любой момент могут переметнуться. Теперь такая же внезапная пропажа Сергея казалась прямо связанной с тем, что пропали и бойцы с постов. Но никто не делал поспешных выводов, хоть и сидели прямо сейчас в обнимку с оружием, где Антон щёлкал крышкой вечно любимого им ПКП. Макс же сидел спокойнее всех, мысленно посмеиваясь с того, что с таким же детским интересом решал ребусы в начальных классах; но какая-то, по его мнению, отсутствующая важная деталь из всей этой загадки не давала ему покоя.       — Эти три поста, — басом начал Антон, — не сменялись командиром никогда. Никто из тех, кого я хорошо знаю, не заступал туда.       — Опа! — брюнет вскочил со стула. — А ваш сервак обслуживают сами караульные или определённые лица?       — Только определённые лица.       — Условно… это одна группа: ваш лысый и его кентозавры. Разом три поста — не совпадение, и эти пропавшие челы могли иметь рацию, — Макс обратил на себя все задумчивые взгляды. — Они получают команду от чёрных резко уйти. Красным вы не сдались, — решил пояснить он, — вы с ними торгуете и всё у вас хорошо. А вот кинуть сигнал именно чёрные могли с нехилого расстояния.       — Да ну, — не поверил Ваня, так как в его время там не было подобного устройства, что смогло бы обеспечить связь дальше хотя бы полусотни километров.       — Относительно недавно они сделали шнягу, что добивает за половину мили. Это чисто блок, который работает по принципу ионосферки. А возят его в кузове внедорожника. И не надо изъёбываться с вашими пунктами передач.       — Ладно, к сути, — попросил командир.       — Эти определённые лица никак с постовыми не пересекаются? — спросил Макс, глядя на исполняющего обязанности.       — Никак, — твёрдо ответил тот.       — Вскрыть ЦСС быстро нельзя, так как у них нет инструмента, а замки не отстрелишь — не получится и просто, блять, нашумишь, — брюнет развёл руками.       — Ну да, серв просто потух, — Антон пожал плечами.       — То есть пока все ебланили или спали, типы зашли, вырубили серв и свалили, не став возиться с проводами. У них же нет времени…       — Ну и?! — уже не выдержал Слава, ребром ладони ударив в стол.       — Какой вывод? — Макс вытаращил на него глаза.       — В обороне не было больше предателей, — сообразил Ваня. — Будь их много, то кто-то бы что-то где-то достал и сервер сейчас бы чинили, а не просто включили генераторы. А вырубили они его только чтобы спокойно уйти.       — Вуаля! — Макс по-дружески шлёпнул Ваню между лопаток.       — То есть… в этой операции не было смысла? — Саша расстроился, ведь вчера изрядно помотался со всеми по городу. Не хотелось признавать, что силы были потрачены зря.       — Ну не скажи, — успокоил брюнет. — Всё же это просто теория. Не лишним было удостовериться.       — Ну хоть так, — тихо проговорил зам, чувствуя себя теперь слегка лучше.       — Вердикт таков, — Ваня встал со всеми, уперев руки в стол, — заслать группу с другой фракции просто невозможно.       Недавно формально относящийся к враждебной для белых фракции Макс подтвердил слова друга медленным кивком.       — Походу, рано я решил официально примкнуть к вам, — усмехнулся брюнет.       — Ладно, расход.       Под звучное удаление ребят Макс стал неспешно прихлопывать себя по всем карманам на одежде, нащупывая пачку, сигарет в которой едва ли хватило бы ему на дорогу до севера.       — У Сани вроде остались ещё, — усмехнулся Ваня с реакции друга, возмущённо взглянувшего внутрь бумажного короба.       — Пойду стрельну и поеду.       — Стой-стой, — парень остановил ступившего к выходу друга. — Так сразу уедешь? — никакой сентиментальности, но всё же из желания как-то вспомнить их времяпрепровождение, Ваня применил свой загадочно-расстроенный тон.       — М-да, — Макс смиренно поджал губу. — Хотел уйти по-английски, но твоё это медленное моргание в стиле Томаса Шелби явно говорит, что у тебя есть ко мне какое-то дело.       — Сорян, — от усмешки Ваня закрыл глаза, став смотреть по-обычному. — Может, посмотришь новобранцев наших. Перспективные ребята. Да и крюк к ОСВ надо приварить.       — Ну не! — поморщившись, отмахнулся Макс. — Я же просил меня инструктором не пихать.       — Да это не учения, — успокаивающе обозначил Ваня, хотя был уверен, что Макс всё равно бы не удержался и включил злого дядю для пацанов, которые даже толком ноги не умеют переставлять. — Там движ интереснее…

***

      — Серьёзно?       Брюнет сейчас стоял в полном недоумении, думая о том, шутит ли Ваня. Серьёзно он стал бы звать его на поверхность, где они фракцией надумали отстроить здание поверх того, где оно когда-то до взрывов стояло? Как раз по бетонным плитам и строительным лесам копошились ребята из стройбригады и те самые новобранцы, сейчас под солнцем потеющие и пыхтящие на поднятии инструмента, вёдер, мешков с цементом и более тяжёлой фигни, что приказывал делать стоящий и надзирающий мужчина, которого, кажется, Ваня пока что назвал просто Никонор.       — Ага, — заворожённо промычал Ваня, не смотря на Макса, но ловко остановив его страдальческий разворот за плечо. — Да стой ты!       — Стою, — пихнув руки в карманы, парень принялся потягиваться на носочках.       — Это будет нормальная казарма… — очертив рукой воображаемые размеры здания, он перевёл взгляд на друга.       — А… ху… еть… — пытался изобразить удивление Макс. — Я пойду?       — Ой… — цокнул Ваня, — у нас там нормальное убежище было. А тут все ютятся в тёмном метро. Пускай хоть у подрастающих младших братьев по оружию будет нормальное место.       — Хм, — брюнет даже немного тронулся с этих слов, ведь дело реально благое, а в метро на тебя тоской давят эти округлые потолки и мрамор в полу. — Пф-ф, у вас сентябрь супер-душный какой-то! В Архангельске уже был бы снег, — махая себе горлом футболки, парень пытался скрыть своё неловкое смущение. От воспоминаний о своей семье в Екатеринбурге, когда он вместе с батей делал ремонт в доме, а мама с мелкими любопытно наблюдали из дверного проёма, в нём проснулся любящий старший братик.       — Подсобим? Парням это для физухи хорошо, а ты хоть сам от складской накипи отойдёшь.       — Похуй, погнали! — после недолгого молчания, решительно стянув с себя футболку, Макс выдвинулся вперёд, уже своим энергичным разминанием локтей заряжая Ваню поступить так же.

***

      Несколько дней подряд, сплотившись огромной толпой, народ не покидал объект, как не покидала Смоленск жара от сместившегося на месяц лета, но все сошлись на том, что это просто осень такая. Парни вместе с бригадой, спасающиеся от высокой температуры, но обессиленные куда-то идти, ночевали прямо на объекте, под голову подкладывая смятые упаковки от мешков клея на цементной основе и укрывая эту пыльную «перину» целлофаном от раскрытых стопок гипсокартона; а по утру все снова поднимались, продолжая работать, как муравьи. Старшие частенько стебали мальцев, всё приговаривая, что если сделал что-то своими руками, то и относиться будешь с должной бережностью. Подключилась даже недюжинная орава бойцов из обороны, что первые дни оставались в стороне и просто наблюдали. То ли им надоело зависать в штабе за очередной партией в «дурака», то ли с пропажей не самого доброжелательного человека в командовании они стали добрее, то ли пытались расположить себя ближе к командиру передовиков, чтобы не повторилась та ситуация, когда, залетая с ноги на пост, его люди тыкают твоё лицо в пол ботинком или автоматом, оставляя на щеке круглый след от компенсатора или отпечаток протектора подошвы; но большинство из них всё же оставалось хорошими и преданными фракции людьми, хоть и боялось сражаться в духе Вани Калашникова или Драницына Ярика.       — Витёк, следующую! — громко проговорил Степан Андреевич, пытаясь дозваться парня, из вида пропавшего в оконном проёме.       — Добро! — прошмыгнув по лесам наверх, ответил тот, после чего Никонор залез в автокран.       Гудящий от работы старый «Ивановец» ещё уверенно поднимал подвешенную на его кране плиту перекрытия на второй этаж будущей казармы. С улыбкой на лице, какую он сам на себе не замечал в будние дни простого мирного времени, мужчина высматривал жесты рук Вити, стараясь изначально точно уложить полтонны прямоугольного бетона, пускай ребята и сами наловчившись подгоняли её к месту.       — Вау… — проговорила Настя, уже полчаса наблюдая выросший на сколовшемся фундаменте дом.       В прошлый понедельник, когда Ваня выдернул её из загружающейся в ЗИЛ толпы отделения, тут было целое ничего. И сейчас она, пришедшая встретить после недельной отлучки подруг, просто не могла не замереть в удивлении от этой продуктивности. Все работали в поте лица, где на фоне остальных стоящий на крыше Ваня выделялся своим оголённым торсом особенно. Хоть и наблюдая с расстояния сотни метров, Настя чётко улавливала каждый блик его мокрого рельефного тела, отмечая то, как классно на нём сидят заворачивающиеся во внутрь над высокими чёрными берцами штаны, удерживаемые на талии широким мощным ремнём, за который парень просовывал большие пальцы, по-сержантски держа руки у пояса. Рвано вздохнув и прикусив губу, она почувствовала, что сама немного вспотела; и никакое солнце тут не виновато.       — Вау… — возбуждённым вздохом повторила реакцию Насти подошедшая девушка.       — Юль, ты иди… — не сводя глаз с парня, начала Настя, забыв напрочь, что вообще хотела сказать, и до сих пор не догнав, что машина с её отделением уже прибыла.       Но ни Юля, ни столпившиеся сзади девушки не думали уходить, смотря туда же, куда и командир отделения. И все как одна возбуждённо вздыхали раз за разом, когда Ваня принимал и складывал на крыше подаваемые Максом из окна рулоны паро и гидроизоляции: стоя на коленях у края, парень глубоко вздыхал сильной грудью, перед тем как наклониться и схватить очередной рулон, после чего налитые кровью бицепсы уверенно утягивали тяжесть, словно металлические канаты; на миг частично скрываясь из обзора в закрытой от девичьего взгляда части крыши, он разворачивался, на пару секунд полностью открываясь к девушкам своим прессом, и вновь припадал на колени. И так по кругу. Сидящий и обнимающий ногами оконный проём, судя по таким же забитым от постоянной подачи тяжести рукам, где трицепс расходился с бицепсом острой дельтой, Макс по форме не отставал от друга, заставляя своим хоть и сгорбившимся, но таким же сексуальным и блестящим на солнце торсом, в боку которого чётко виднелись проработанные косые мышцы, метаться девушек глазами то вверх, то вниз.       Терпящие многие лишения от фракционной жизни в постапокалипсисе девушки давно сексуализировали командира передовиков, как самую яркую личность среди военных, но так заиметь с ним контакта не могли.       — Так бы и отдалась им обоим… одновременно…       Никто даже и не понял, от кого послышались эти слова, когда все только и хотели оказаться на месте очередного рулона рубероида, лишь тебя подобным образом приподняли за талию или закинули на плечо. А может, и всё сразу и с последующими самыми грязными непотребствами.       — Так и будем… а неважно…       Сейчас каждая желающая их особа готова была выжечь себе от палящего солнца глаза, лишь бы вдоволь наглядеться на потные тела молодых парней.       — А кто тот, что в окне?       — Так, всё! Стоп! — ревниво опомнилась Настя.       На Макса ей всё равно — пусть смотрят, но вместе с этим никто не мог не задрать глаз выше и смотреть уже на объект только её внимания.       — Ой, ну ты права ещё на них заяви! — разом стали возникать толкаемые Настей девчонки.       — Всё! Брысь! Кыш! — громким тоном подгоняла она цокающих подруг.       В конце концов, тупо пялиться было бы не культурно, хотя это слово потеряет смысл на долгие годы, как девчонки начнут выкладывать друг другу свои самые смелые фантазии с этими двумя, сейчас заслышавших их вопли через гул автокрана и звонко с них рассмеявшись, заражая смехом всю смекнувшую бригаду, облепившую работой здание по всем местам.       — Слышь, Вань, — Макс подъемом с переворотом залез на крышу, словно на перекладину, присев и свесив ноги вниз. — А сегодня что уже?       — Понедельник, — коротко выдохнув, Ваня присел рядом.       И так в тяжкой работе не отступающее солнце продолжало убивать жарой. Брюнет стянул футболку с качающейся болванчиком головы, став вытирать ею скатывающиеся по шее капли пота.       — Это мы… а-а-а… — Макс страдальчески лёг на бетон, где какая-то острая фигня назойливо упиралась в спину, но от усталости парню было так всё равно. — Это мы ебашили тут почти пять дней?       — Ага, — Ваня подпёр свой корпус руками, совершенно не жалея о проведённом таким образом времени, хоть и от солнца мерзким чувством забалдевала голова.       Василий Никитич приказал ему обучить новобранцев по своему образу и подобию. Но их дислокация только усугубляла психо-физическое состояние роты, поэтому было принято решение построить казарму. Возможно, это станет началом процесса полномасштабной отстройки всего города.       — Так и загнуться можно… — Макс накрыл лицо потной футболкой.       — Сегодня раньше закончим.       — Чё так? — из-за ткани он спросил это приглушённым тоном, у груди сложив руки в замок, слово лежал в гробу.       — Вечером будем пить за наше возвращение с вылазки… хотя с этим мы сильно запоздали. А сейчас вставай, раскатывать надо.

***

      К вечеру жара спадала, но безветренная погода продолжала держать город в относительной духоте. Хорошенько отскоблив грязь с кожи и изрядно устав на том, чтобы вымыть налипшую на жирные волосы строительную пыль, парни облегчённо двинулись отдыхать, как Макс понял, на какое мероприятие хочет затащить его Ваня.       — Сколько их там будет?! — упирался брюнет, пока друг толкал его в спину.       Его крики протеста отдавались эхом по всему пути, через который они добирались к нужной станции.       — Двадцать с лишним, ты же слышал.       — Да ты ебанулся! Я же из чёрных типа буду…       — Заебёшь ты ныть, — усмехнулся Ваня, толкая друга к перрону. — Не знают там никто, кроме Сани, Славы и Насти. Посидишь, пообщаешься со всеми. Всё нормально будет!       Ваня, пихнув Макса последний раз, уже оказался с другом внутри огромной палатки, что они компанией часом ранее подготовили прямо по середине станции, где сам Ваня, Слава и Саня обычно обитают. Тут тише всего, так как нет никого лишнего, не считая трёх ротных передового батальона, что сейчас находились на корпоративе.       Макс, вставший в ступоре от неловкости того, что влетел из-за сильного толчка внутрь, удивился обстановке внутри: зажжённые свечи, по-царски накрытый длинный стол, скамьи вокруг, на которых расселись все из шестого отделения фельдшеров с Марьей Ивановной, а также парни с вылазки.       — Знакомьтесь, это Макс! — выйдя из-за друга, проговорил Ваня.       Девушки ещё с утра обратили на него внимание, но в такой близи он казался привлекательнее: хоть и нелепый от того, что влетевши стоит неровно, но явно живой, красивый, наверняка с непростой судьбой, судя насупившимся плечам, хотя тут были все такие, но отличающийся от остальных солдат фракции плавностью и лёгкостью движений тела. Таких ярко выраженных брюнетов тут ещё никто не встречал.       — Ну здорова! — возмущённо взглянув на друга, сказал Макс.       — Чё стоишь как не родной? — явно уже подвыпивший Слава привстал, став размахивать руками. — Ты давай садись, тут всё есть: огурчики, помидорчики, — его закос под ломанный русский заставил всех невольно посмеяться, — рыбка даже есть.       — А рыба откуда? — Ваня сам удивился, занимая место рядом с парнями.       — Наши с востока с красными перетёрли на этот счёт, — стал рассказывать Саня. — Те просто взяли еврокубы, грань срезали — и в этом типа бассейне и разводят. Но там муторно: насосы и всякие очистные приблуды.       — М! — кивнул Ваня, накалывая на вилку и отправляя один кусочек себе в рот.       — Это что за сабантуй?! — пьяным и грозным тоном Степан Андреевич влетел внутрь, держа что-то за спиной.       Пришедшие совсем недавно девушки стали виновато озираться по сторонам, ведь им никто вообще не позволил бы собраться таким образом, чтобы за одно обмыть новую должность Насти. А молодые парни тупо стали шептаться, гадая над тем, что такое «сабантуй».       — Да ладно вы! — успокаивающе заговорил он в сторону девушек, пока Марья Ивановна посмеивалась с их непонятливых взглядов. — Я же вот мясо принёс, — мужчина положил огромную охапку шампуров в центр пиршества. Даже удивительно то, что он смог держать столько веса в одной руке так спокойно. — Кстати, чем питалась свинка-то?       — Не знаю, — начал Ваня, — я ему рубль давал, он сам в столовую ходил.       Его самого, Саню, Макса, Славу, Марью Ивановну и Никонора накрыло смехом одновременно, пока все остальные, робко поклёвывая еду, недоумевающе смотрели на них.       — А в чём прикол? — почти шепотом поинтересовался сидящий напротив зама Игорь.       Парнишку решили пригласить, чтобы отметить повышение, так как уже окончательно решилось, что он будет ротным.       — Да это анекдот старый, — привставая ответил Саша. — Так, всё! Раз все собрались, то тост!       — Я смотрю, тут все наебенились уже, — шептал Макс другу.       — Ты если бы не упирался, то пришли бы раньше, — быстро буркнул Ваня, став смотреть на вышедшего ко взгляду всех Сашу.       — В общем-то, мы тут такой толпой собрались, так как повод не один, — стал говорить зам, приняв стакан из рук налившей ему алкоголя Марьи Ивановны. На другом конце стола разливал Никонор и Макс, по просьбе девчонок. — Сейчас мы можем выпить потому, что Слава поделился с нами из своего запаса. Этот чудик в первые месяцы в противогазе бегал по магазинам, сгребая алкоголь, а теперь держит в каком-то секретном месте. Но за это снисхождение ему благодарность. Теперь, пожалуй, начнём от меньших к большим…       — Хера он стелит ровно, — прошептал Макс, долив бутылку Ване. На застольях компаний гораздо меньше, чем эта, парню доводилось слушать лишь скомканные пару слов в качестве тоста, когда Саня же говорит не зажимаясь.       — А то! На севере ему и дали позывной «Маэстро», — усмехнулся друг.       — Сегодня у нас, военных, остро обстоит вопрос о воспитании молодого поколения. Я, как заместитель комбата, кладя руку на сердце, не ожидал, что многие из новобранцев будут проявлять необычайную прыть и желание обучаться, где самым примерным же является данный молодой человек, — отведя указательный палец от стекла стакана, Саша указал на пятнадцатилетнего парня. — Так выпьем же за нового командира роты!       — Будем! — подговорила Лена, первой вынося руку, чтобы чокнуться стаканом.       Звоном стекла совершив ритуал, народ разом опустошил ёмкости, став закусывать чем-то, что первым попало под руку, когда Ваня, Слава, Света и старшие вовсе не посмотрели на еду. Игорь сморщился, а Настя даже удивилась со вкуса, как ей казалось, простой водки. В последний раз, когда она пила с сейчас рядом сидящей Светой, это был спирт с водой, а этот же напиток можно было причмокнуть, лучше чувствуя его малиновый вкус.       — Теперь о фельдшерах, — ставя стакан перед главврачом, продолжил Саша. — Вашим командиром была назначена Швецова Анастасия. Все согласны с данным решением?       — Что за пауза? — не поняв этой тишины, спросила Марья Ивановна, наливая и себе тоже. Все тут же звонко рассмеялись, подхватывая стаканы в руку.       — Ну так будем!

***

      Обстановка была совсем разряжённой, где на протяжении уже нескольких часов народ выпивал и закусывал, болтая обо всём, громко смеясь, а затем снова выпивая. Все первым делом накинулись на мясо, так как в такое время при только становящимся более или менее нормальным разводе скота это — продукт в дефиците, поэтому солдат на южных точках едва ли меньше, чем на севере. Ваня же особо на свинину не налегал, а точнее — вообще к нему не притронулся, ибо в его рационе, как и у всех военных, мясо было всегда. Поэтому всё что он поставил перед собой — бутылка бананового ликёра, тем самым отдавая свою порцию полезной пищи остальным и ограничивая их же от алкоголя, хотя Слава был довольно щедр, чтобы каждый тут остался доволен.       — М! — допив стакан, Даня прервал Степана Андреевича на его очередной истории. — А чё у тебя по образованию? — причмокнув спросил он.       — А, ну… сначала в аграрный пошёл, — мужчина указал рукой куда-то от себя, — в техникум этот задрипанный… ну ты понял где, я уже говорил про него.       — Ага, и что там?       — Ну… на тракториста-машиниста учился. Пару корпусов было, как я поступил. Там и двигатель в разрезе, чтобы наглядно показать работу, и прочее… разные модели тракторов: гусеничные, колёсные. Вот эта вся тема. А под конец обучения половина зданий стали аварийно-опасными. Они только во времена совдепа ремонт видели. Стены по диагонали все потрескались, разошлись. И нас туда, в общем, изначально неохотно водили, — мужчина немного скривил лицо, отрицательно помотав головой, — да и объясняли всё как-то скомкано.       — Так, ну это трактор, нахуй, — начал Ваня, пытаясь изобразить из себя тогдашнего случайного преподавателя. — Идём дальше! — быстро добавил он, махнув рукой.       Всю слушающую компанию накрыло смехом, после которого последовала очередная доза алкоголя, заранее разлитая по ёмкостям. С таким времяпрепровождением каждый тут пил тогда, когда хотел, больше общаясь.       — Ну я думал, — продолжил Степан, — что прикольно на тракторе… Да, клёво было по полю так рассекать, сидишь высоко, но потом ковыряться в нём, в этой мазуте-хуюте. Гайки, болтики тягать. Да нахуй надо! Срочку отмаршировал и поехал в Воронеж уже на вышку. На стройку родимую!       — Бля, я вот вообще удивляюсь! — на повышенных тонах заговорил уже значительно пьяный Юра. — Хер знает, что бы я делал, если бы не… — он тяжко вздохнул, — война, взрывы эти… Я вот мелким общался с знакомыми. Ну… они старше значительнее были. В общем, один говорил, что батя у него… в двадцать один год… — ещё чуть повысив тон, он помотал кулаком перед собой, демонстрируя всем свой указательный палец, — после срочки успевает дом отстроить, ребёнка сделать, в двадцать два — уже о втором думать, и жить счастливо. А сам мой кент в двадцать не может решить, с каким скином в катку запуститься.       — Старая закалка, ёбаный в рот! — усмехнулся Степан, пригубив рюмку.       Все успели перезнакомиться друг с другом, когда Макс рассказывал о себе коротко, отводя рукой: «Я с севера прибыть». За эту скромность сейчас некоторые особо смелые девчонки и облепили его с двух сторон на скамье, обхватив обе руки и выпытывая информацию, что заставило скучать и завидовать остальных парней.       — Ну так откуда ты?       — Юль, отстань от него, — требовательно просила Настя через пьяный гул громко общающихся людей.       Но интересно было не только девушкам. Макс смотрел на парней, сидящих напротив него. Все показались ему классными ребятами, даже отличными ребятами, если вспомнить то, что последние десять лет он жил среди полных отморозков. Со всеми же тут брюнет захотел остаться подольше, хоть изначально и был против идеи вообще приходить. Даже было такое желание, как сделать общий снимок на фоне танка или БМП, где все ещё такие молодые, в форме и с автоматами, а он улыбаясь стоял бы в сторонке, опираясь на свою винтовку. И с тем, что он уже так думает о них, Макс не мог себе позволить никого дурачить: буквально на мгновение, отведя взгляд в сторону, он приподнял жетоны, что висели всё это время на его шее, а затем быстро убрал обратно за ткань.       — Аху… — тут же удивился Сава.       — Тихо, — басом перебил Ваня, пока остальные ребята ещё не успели обратить на них внимания, весело хохоча в разных местах. Он знает, что парню не показалось увидеть на двух жетонах один с выбитым на нём черепом, который им доводилось снимать с убитых солдат фракции чёрных в качестве трофея. Макс по привычке забыл их снять. — Ты это дело запей, вот, — успокаивающе говорил командир, придвигая стакан к подчинённому.       Остальные лишь кинули свои косые туманные взгляды, но решили просто забить.       — А Игорёк-то уже всё! — посмеялся Степан Андреевич. Мальчик просто сполз под стол, сейчас вяло поднимая глаза и сам с собой соглашаясь, что лучше бы пил компот, как ему в процессе и советовали взрослые.       — О-о-ой! Я же забыл! — Слава отвлёк всех, хотя сказал это сам себе, резко выйдя из палатки.       Снайпер не долго находился за пределами застолья, по возвращении принеся колонку, и, пьяными движениями раздвинув тарелки, поставил устройство в центре. Слава стал проматывать треки один за одним, так как, наслушавшись их скучными днями, уже знал, где что находится, сейчас остановив на том, который больше всего ему понравился…

Полюби, полюби, мои розовые сны Мои демоны в постели не дают мне дальше жить

      — М-м, — достав сигареты, Саша закурил. — 20TOKENS.       Мотив рока заставил непроизвольно пристукивать ступнёй в ритм у каждого, пока Ваня неподвижно смотрел на качающую головой Настю. Что-то подобное ему подвластно исполнить самому, если уж ей так нравится. Девушка, в силу знания о своей неопытности в распитии горячительных напитков, решила несколько раз пропускать, когда парня даже такое выпитое количество просто не берёт, поэтому думал он пении ещё трезво.       — Слав, проматывай. Надо чё-то веселее, — махнул Саша рукой с сигаретой в ней.       — Ай, блять… — буркнул он себе под нос, но согласился, вдавив кнопку несколько раз.       — Стой! Оставь… — резко попросила Света, став прислушиваться к начинающейся песне…

Bo-oy, tell me can you take… my breath… away?

      — О-о-о! Это Кэти Пэри! Я вообще фанатела, — довольная она стала припевать, беззвучно, но чувственно двигая губами и всем телом. — Только это замедленный варик. Станцуем? — такую милую улыбку на девушке даже Слава видел не часто.       — Похоже на медляк. Давай, — согласился он, подхватывая её руку…

I'll be your ba-aby, on a Su-unday O-oh, why don't we get out of town?

      — Марья Ивановна, позволите? — Степан Андреевич, в свойственной воспитанному джентльмену манере протянув правую руку к женщине, а левую отведя за спину, пригласил главврача на танец.       — С удовольствием, — кладя ладонь поверх его, она встала со скамьи.       В атмосфере зажжённых свечей медленно крутящиеся пары навивали романтику каждому смотрящему, тем более и каждому, кто танцевал. Будь включён генератор, питающий обычные лампы накаливания, нормально посидеть под его шумную работу было бы невозможно.       — Саш, а ты чего не танцуешь? — спросила Настя, вспомнив тот разговор с Леной и Светой на складе.       — А я — сигма! — пьяно улыбнулся он, затягиваясь дымом.       — Пф-ф, тоже мне «сигма»! — рассмеялась обиженная на его бездействие Лена, нагло выдёргивая сигарету и сама затягиваясь.       Настя отступила, предоставляя запущенный ею процесс им двоим, считая себя тем ещё амуром, ведь с полуслова смогла завязать диалог у подруги с симпатичным той парнем.       — Не понял, — полубоком повернувшись к девушке, заинтересованно начал Саша. — Ты кем будешь, солдат?       — Анисимова Елена Павловна, — улыбаясь и вынося растопыренную в его сторону пальцами руку вперёд и вверх, представилась она.       — О, ну тогда позвольте представиться лично, — пожимая руку снизу вверх, проговорил зам, другой рукой вернув сигарету, — Черненков Александр Романович.       Факт непрямого поцелуя сейчас будоражил Лену, словно маленькую девочку. И теперь уже и не нужен был танец, ведь она была довольна от одной непринуждённой короткой беседы в её пьяном оптимистичном стиле.       — Ой, я пока выйду. Не могу дым нюхать, — вдруг вспомнила Настя, как хоть и слегка шоколадный, но горький запах дошёл до неё.       — Да я могу и не… — хотел было извиниться Саша своей готовностью затушить сигарету, но Настя, наспех опрокинув стопку в себя, перебила его:       — Не-не, ты кури, я пока проветрюсь немного, — она неспешно вышла.       — Спасибо, что ли… — прошептал Ваня, с готовностью двинувшись следом.       — Беги-беги! — постебался брюнет, жестом руки прося зама дать ему покурить.       От этой усмешки и чьей-то помешавшейся ноги Ваня слегка оступился, ударившись бедром об угол стола и пошатнув почти всю посуду на нём, чем вызвал ещё более насмешливую реакцию на лицах Макса и Сани.       — Вот суки, блять, — улыбаясь прошипел он сквозь зубы, держась за ногу и глядя на двух синхронно хохочущих над ним друзей.       Юрко миновав медленно кружащихся в обнимку пар, он вышел наружу, где обнаружил о чём-то мечтающую Настю, сидящую и свесившую с перрона к рельсам ноги.       — Кхм… — присаживаясь рядом, этим звуком он дал понять, что это именно он.       Но девушка сама его ждала: это ясно по её большим глазам, трепетно смотрящим на него, и округлым от улыбки щёчкам.       — Вот теперь, да? — нарочито она отвернула голову, смотря куда-то в потолок.       — Ты про то, что сейчас самое время ответить на много твоих вопросов? — спросил Ваня, приняв свою излюбленную позу, где локоть положил на поднятое к себе колено.       Она посмотрела на него с наигранным возмущением. Будто можно было подумать, что у неё крыша едет от любопытства. Но да, если признаваться самой себе, то довольно любопытной она была.       — Знаешь, а мне тоже интересно, почему ты все десять лет жила отчужденно, что даже некому подтвердить внятно, что такой человек жил на территории белых всё время. Расскажешь?

You and I, I Riding' Harleys in Hawaii-i-i

      — Да что тут рассказывать? — потеряв всякую свою милую улыбку, Настя закинула ногу на ногу. — Может прозвучать обиженно, но не я такая — люди такие. Ещё в первые месяцы постапокалипсиса все дали понять, насколько они хуёвые.       Ваня молча смотрел на неё понимающим взглядом. Даже такое резкое слово недостаточно описывает суть вещей.       — Многие стали воровать. Крали ценные для всех вещи и даже те, что были дороги сугубо одному… как память, — пожала плечами она. — Это было до тех пор, пока военные не решили наблюдать за людьми, дабы решать такие спорные моменты. Но пока никакого подобия «полиции» не было, я попала под раздачу. Стану я кому-то жаловаться? Ха, да я просто пошла и забрала своё! Уже не помню, что это было, но прикол в том, что никто не спрашивал, чьё это. Они просто увидели, что я беру что-то у кого-то. Вот два плюс два сложилось — и теперь я воровка, хотя в жизни ничего не украла. И дружбу водить с такими дебилами не очень-то интересно, а мои оставшиеся друзья… — Настя томно вздохнула, — все погибли от голода. Ну ладно, — быстро опомнилась девушка. — Я решилась пойти в госпиталь. Тут классно, познакомилась со всеми. И вот мы тут, я теперь — командир отделения и хочу, чтобы ты не отвлекал и просто уже рассказал то, что мне интересно знать.       Парень рассмеялся с того, как девушка тыкала пальцем в его плечо на последние несколько слов. Значит ли это, что она призналась и ему, что очень любопытная?       — Ну… — Ваня уселся удобнее, пытаясь подобрать подходящее начало для своей истории. — Это будет долго…       — О-у, я не тороплюсь! — положив руку на грудь, моментально проговорила Настя. — Они вон музыку на повтор поставили, танцуют ещё.       — Ну, как ты могла догадаться, Макс из чёрных, — аккуратно начал парень.       — Ага, и ты тоже, так что расслабься.       — И тебя это вообще не смущает? Мы типа воевали против тех, на чьей стороне теперь, — непонятливо он посмотрел на девушку.       — Военные конфликты меня мало волнуют, я тогда ведь сидела и шила одежду. Ты лучше скажи: как так вышло, что ты теперь тут? Как оказался там? Что вы там делали вообще?       — Пф-ф, — почёсывая затылок, Ваня стал вспоминать. — Ну… родом я отсюда. Закончил девять классов и поступил в строительный…       — Так, — поменяв ноги, Настя повернулась туловищем к парню, улыбкой дав понять, что её удовлетворяет такое начало.       — Учился нормально, но так вышло, что сильно приболела моя бабушка. На её пенсию купить такие лекарства просто нельзя было. Моя мать куда-то делась… вместе с батей, хотя я сам не особо хотел их просить, поэтому пошёл на работу, забил на учёбу. Меня быстренько отчислили, а там и военкомат нарисовался. Таким образом я и пошёл служить.       — Расскажи про службу, — немного тихо попросила она.       — Ты могла слышать, как я рассказывал про Макса, — он не стал спрашивать, зачем ей знать это, ведь Настя смотрела на него как ребёнок, который ожидает обещанный подарок. — Про два сломанных ребра… это правда. Из нас делали — не знаю кого, и за косяки не ставили в наряды… а просто избивали. Бывало и прямо всем офицерским составом.       — И тебя тоже?       — Пару раз… да, — усмехнулся Ваня.       — Это, вообще, нормально? — сейчас услышанное казалось ей бредом, но то, с какой опечаленной ухмылкой и грустными голубыми глазами парень слегка кивал сам себе, заставляло верить.       — А кому какое дело? У нас же война — нам нужны супер-солдаты, — разведя руки, цитировал он одного из своих офицеров. — Учёба английского (этому выделялось огромное внимание), стрельбы, физподготовка, учения. Произнёс слово неправильно — избивают. Не уложился в норматив — избивают, а если ты утром не поднялся, потому что кости ломит от боли, то приходят и ещё раз избивают. Строевой толком не было, но даже за неё били нещадно. И все ходили по струнке, от этого ломалась психика. И никого, — усмехнулся он, — не волновали твои проблемы условно с акклиматизацией. Не забуду, как здоровые лбы всхлипывали ночью, умоляя какие-то высшие силы сделать так, чтобы они не проснулись. Некоторым же хватало сил — вскрывались, вешались на ремнях…       — Ужас… — девушка вжалась в себя.       — Точно хочешь, чтобы я рассказывал дальше?       — Да… — тихо выдавила она из себя. — Всё же как ты попал к чёрным?       — Военная часть, в которой я служил, находилась в Архангельской области, — с готовностью стал рассказывать он. — Для нас было место, где мы переждали первое время апокалипсиса. Но по нам не сильно прилетело, поэтому даже в Карелии что-то зелёное сохранилось. И после того, как все вышли, наши офицеры смекнули, что у власти… власти-то нету. Теперь целый мир был предоставлен им. Просто бери и всё. Офицеры вновь собрались, приняв к себе в командование приближённых. Так и появилась эта злоебучая фракция. Ну а мы, бывшие срочники, остались с ними. Командование пообещало всем вообще всё, что захочешь, а им это было по нраву. Полная анархия, убийства и… и всё на этом.       — И ты тоже… убивал?       — Я сам был не в восторге, но либо с ними, либо против. Если против — умрёшь. Куда деваться? Но вот мои сослуживцы без зазрений совести убивали и детей. Я не чист душой, но на такую херню не вызывался никогда, меня только и перебрасывали с точки на точку, где мы уничтожали…       — Остатки армии, — договорила Настя, выстраивая хронологию. Сейчас Ваня говорил про тридцать первый — тридцать второй год.       — С Максом я был знаком ещё до взрывов. Он пришёл в часть, когда я отслужил полгода. И кстати, очень многие употребляли наркотики… включая меня.       — Серьёзно?! — удивилась девушка, ведь по его форме не скажешь, что он совсем уж высохший наркоман.       — Даже при том, что я убивал в схватке за жизнь, спать нормально я не мог. Но это длилось не долго. Когда я познакомился с Ирой… ну то есть когда у нас были какие-то отношения, я попросил Макса мне помочь. Он закрыл меня в комнате, чтобы я переломался. Ну а когда я вышел уже относительно свободным человеком, то сам помог Ире, потому что видеть её такую не мог: я просто держал её, чтобы она не вырывалась и не убегала.       — Расскажи про неё.       — Что-то им песня прям зашла, — обернувшись проговорил Ваня, так как одна и та же мелодия играла третий раз. — Слова про «Харлей» в тему. Ира водила «Харлей».       — Какая она? — чуть более требовательно спросила Настя, смекнув, что он хочет увильнуть от ответа.       Ваня тяжело вздохнул. Такой неподдельный интерес в глазах девушки сам тянул за язык, но всё, что связано с его прошлым, до этого разговора он пытался забыть.       — До безумия красивая, чем-то похожа на тебя, только гораздо ниже. Чуткости была не лишена, но из-за психологической травмы Ира жила в постоянных всплесках агрессии и беспамятства. В этих приступах он не понимала кто вообще с ней сейчас рядом. Она частенько меня била, пыталась задушить.       — Откуда травма? — полушепотом продолжала спрашивать Настя, придвигаясь и вглядываясь в лицо парня лучше, когда он на протяжении всего рассказа смотрел перед собой, говоря такие вещи так просто и непринуждённо, будто это норма.       — Я не поднимал с ней эту тему, но, кажись, изнасилование. Один из наших бывших офицеров просто надругался над ней. Ира ведь тоже служила со мной, но даже умеющая хорошо драться девушка не попрёт против простой массы. Увы.       — Бедная, — жалостливо проговорила девушка.       — Потом она просто расстреляла его… насколько я мог верить слухам. Но травма со смертью того человека не ушла. Наркотики успокаивали, но также она любила рисовать. Мне нравилось видеть её совершенно обычной, пока она сидела и увлечённо рисовала, а потом переводила эскизы на своё тело и татуировала. Даже, блин, мне наколола!       — Реально?! — она тут же загорелась желанием увидеть это.       Под добрящим действием алкоголя он не мог отказать ей ни в чём и молча поднял футболку вдоль бока, где прямо на косых, на уровне сердца, был оформлен аккуратный четырёхлистный клевер в цвете.       — Первое ранение всё-таки. Повезло, что жив остался. Рисунок выбирала она. И почему-то это было нереально больно для такой маленькой татуировки.       — Потому что тут кожа тонкая, — заворожённо проговорила Настя, не удержавшись и проведя ладонью по рисунку. Странно было не разглядеть его утром.       — Кхм, — Ваня опустил футболку. — Ну а я, по её эскизу, наколол ей «Вихрь» во всё бедро. Это автомат такой, Ире очень нравился.       — Звучит так, будто у тебя было всё хорошо.       — Это всё бред. Да, мне спалось с ней хорошо, и не нужны были наркотики, чтобы забыть о том, что я приехал с очередного рейда, так как она просто любила меня. Да, лежать холодной ядерной зимой в обнимку с ней было просто волшебно, но так много убивать я не мог. Как только до меня дошла информация, что прямо тут, в моей родной области, возникла фракция, я предложил ей уехать вместе. Но она не видела себя в битве за право выбора, что белые и дают. Ей нужно было господство, как и всем, кто у власти чёрных.       — И потом она…       — Я много с ней говорил, пытался переубедить, но не получилось. Говорил и с Максом, но он предложил идею лучше: сливать мне информацию при ежегодной такой встрече, как недавно. А ему, в свою очередь, этот фракционный строй был, цитирую, до пизды. Тогда я решил ехать один, — усмехнулся он, — как раз на этой самой Ауди. Приехал, меня стали пытать. Не просто бить, а пытать, — парень тоном выделил это слово. — Времена были тяжёлые. Благо тут был Слава — друг детства. Ну и Никонор, он был знаком с моим дедом и меня он знал пацаном. Не доживи они до того дня и не прибеги сразу, услышав, что я, Ванька, блин, Калашников, очутился тут, меня бы, наверное, убили. Ну ладно… определили на север. Повоевал три годика там. До смешного доходило, когда только прибыл, все вздумали доёбывать типа «сколько жмёшь?» или «давай кто быстрее лёжа с пулемётом развернётся по команде».       — И ты что, сразу в игру или тебя на понт не взять? — широко улыбаясь, спросила Настя.       — Ну, когда раз десять за минуту спросят, то уже надоедает, — так же улыбаясь, ответил Ваня. — Мало кого убеждает заявление, что я — типа лучший. Хотя у всех всегда будут вопросы к переметнувшимся.       — И что, прям вообще никого близкого, скажем, по силе к тебе нет? — продолжала спрашивать она, потому что ей не меньше нравилось, как парень рассказывает о себе не в плане хронологии событий, чем просто его история.       Её удивляло, как ему не надоело зыркать в её сторону одними глазами, не поворачивая головы, что невольно возникало желание сказать: «Эй, я сижу тут». Хотя ничего не говорить было даже лучше, ведь Настя могла вдоволь наглядеться в его профиль, пока Ваня, моментами подолгу задумываясь, смотрел в потолок, чуть задирая голову, то и дело непроизвольно заставляя цепляться взглядом за свою чётко видную линию челюсти. Она хотела слушать его и просто так, забыв о том, что изначально просила рассказать из-за своего любопытства. Совсем зачаровавшись сейчас его спокойным и низковатым тоном, девушка глядела исподлобья, уже и не зная, как долго держит улыбку от того, что просто смотрит, зрачками больших круглых глаз пробегая от самих его волос до прорисовывающихся через футболку контуров плеч, опускаясь на предплечья, но быстро поднимая глаза обратно, ведь он может посмотреть в ответ и, возможно, перестать говорить. И сейчас она не замечала, что таким же образом подняла к себе колено, только обняв его двумя руками.       — Ну, прям близкого… — задумался парень. — Конечно, я много мужиков тут знал и знаю, которые имеют большой опыт, хотя даже не служили, чтобы просто стояла галочка «прошёл НВП», но меня же всему обучили. Причём обучили самые знающие люди самым действенным методом, которым денег давали немерено за это. Потом же… с самого начала этой новой эпохи я воевал — у меня тот же боевой опыт, что и у любого. Разве что такие, как Ярик, кто воевал ещё до взрывов, могут рассказать то, чего я не знаю, но в этом случае я беру молодостью. А так, никого близкого «по силе» ко мне нет, я — лучший… — одной рукой показав кавычки, усмехнулся Ваня. — Как бы ЧСВ-шно это не звучало, — после недолгой паузы добавил он, надеясь не спровоцировать её косой взгляд.       — Понимаю, — закивала девушка, пытаясь спрятать улыбку за действительно «понимающим» выражением лица, с хитрым прищуром.       — Ну, блин! — пристыженно заулыбался Ваня. — Мне вообще на это всё равно. Это просто данность… — не успел договорить парень, как брови Насти тут же вскочили от удивления.       — Это звучит ещё более ЧСВ-шно, чем до этого!       — Да ёпт твою мать! — усмешкой выругался он, ведь что бы ни говорил — теперь в её глазах выглядит так, будто у него завышена самооценка, хотя в действительности о себе он всегда думал чуть хуже, чем это было в норме.       Но оба понимали, что это просто шуточки, и, быстро успокоившись, перестали смеяться.       — Хоть в той фракции я был таким… — немного стесняясь говорить, задумался Ваня, — не то что бы высокопоставленным лицом, но отделений на меня одного хватало, то тут уж я упал в «рядовые», так скажем. А учитывая то, что большинство на севере дай бог просто служило в стройбате, когда появился я с какой-то спецуры, то в мою сторону это влекло либо подозрения, либо восхищение. Но в любом случае доверие заслужить я смог не прям сразу. Пришлось и тут знатно повоевать. Тогда уж командиры пораскинули мозгами и решили, что мой опыт зазря пропадёт, если я умру, поэтому отправили на базу решать все бытовые дела, иногда мотаться вдаль, чтобы разведать, и, само собой, — интонацией он выделил слова, — подготавливать все последующие поколения войнов. Ну и вот — я тут, командир батальона, объясняюсь перед командиром отделения.       Они одновременно посмеялись.       — Ты говорил про бабушку и дедушку, а родители что? — убирая прядь волос за ухо, спросила Настя. — Ну вот мои на фронте… — она поникла в тоне. — Оба, блин, тоже фельдшеры были, — с иронией добавила девушка.       — Я не знаю, что с моими, — безразлично ответил Ваня. — Они развелись и забросили меня совсем ещё мелким. Я жил у бабы с дедом и всё было классно. Возможно, родители и живы… и даже тут — в метро. Но я их не искал.       — Глупый ты, зря сторонишься. Я думаю, что за это время они десять раз всё обдумали…       — Серьёзно глупый? — удивился он, косо взглянув на Настю. — Извини меня, но я не лезу по пунктам в чужое прошлое такими прямыми «расскажи».       — А вот мне очень интересно!       — Да? Что-то ты не очень была заинтересована в том, чтобы просто поговорить после того, как я в тебя стрелял, — спокойно проговорил Ваня, вставая с мрамора.       — Ну прости! Я из гордости бегала от тебя! — играючи заговорила он, поднимаясь следом. — И, знаешь что? Я тут вспомнила, что у меня есть третье желание…       — Да? — снова спросил он этим словом, сейчас подойдя в упор и став смотреть прямо в её зелёные глаза.       Такой мягкий, но пристальный взгляд заставил девушку замяться, а руки непроизвольно потянуться друг к другу, чтобы смущённо заламывать пальцы.       — В общем… — тихо начала она, не веря, что сейчас скажет то, что думает и хочет, — я… — но говорить прямо было как-то стрёмно, поэтому Настя решила завуалировать: — мне на моё место обитания выдали кровать, — такое начало слегка улыбнуло парня. — До жути неудобную, — решила добавить она, так как он не предпринимал никаких действий.       — Вот как… — тихо проговорил Ваня, одной рукой уверено притянув девушку за талию и слегка ударив о себя. — Моя тебя устроит? — уже прошептал он, сильно приблизив лицо к ней.       — Непременно, — коротким выдохом ответила Настя, касаясь его губ своими.

***

      — Сань, выкрути звук! — шипящим шёпотом, но с активной жестикуляцией и мимикой лица попросил Макс, когда мельком из палатки заметил друга, целующего и несущего куда-то на своих руках обвившую ногами его талию Настю, пока сам брюнет крутился в медленном танце с уже пятой по счёту девушкой.       — Чего? — привстав и придвинув искривлённое таким вопросом лицо, спросил зам.       — Ну выкрути ты звук, блять, ёбаный в рот! — уже более требовательно попросил он, нервно дёрнув ладонью.       Даже от повышения громкости спящий на коленях сестры Игорь не проснулся. Лена только усмехнулась с ёрзания братишки, придержав его за плечо, чтобы тот не упал со скамьи.

***

      Аккуратно и медленно внося девушку внутрь, чтобы в темноте случайно не оступиться, Ваня опустил её на кровать, зависнув над ней на локтях и вместе с ней находясь рекордное время без воздуха в поцелуе. Но даже так Настя не думала его отпускать, сейчас чётко держа в голове то, что, произойди любое бедствие в мире, она не отвлечётся. Девушка сильно обвила руками его плечи и шею, оставив возможность целовать только нежную кожу за ухом, когда Ваня, задрав её футболку, по плоскому животу скользнул рукой между ног, минуя вообще всю ткань. И чтобы до крови не искусать свои губы от того, как он умело играется с ней пальцами, Настя стала прикусывать пальцы подрагивающей правой руки, пока такую же дрожащую левую запускала в его волосы и довольно постанывала.       — Нет… — продохнула она, почувствовав, что всё продвигается очень стремительно. — Не хочу так быстро…       Согласившись с тем, что в порыве страсти поторопил события, Ваня, просунув руки между постелью и её спиной, поднял Настю, сев в кровати и уже привычно усадив девушку на себе. Наконец сняв свои футболки, они не спешили слиться в очередном поцелуе, сейчас неровно дыша и глазами и руками изучая тела друг друга в этой темноте. Тогда утром на крыше разгорячённый жарой и стройкой он казался ей просто огромным, но в совершенной близи парень не выглядел перекаченным куском мяса, сохраняя эстетику и красоту тела. Твёрдый торс, такой монолитный объект, что будто был выточен из камня. И при этом животной силы в нём достаточно, ведь он с лёгкостью может поднять её тело уровня начальной фитоняшки. Настя, с каждым своим и его прикосновением чувствуя, как становится более влажной, длинными тонкими пальцами проводила по его стальному прессу, всей ладонью поднималась к груди и плавно опускалась обратно, уголками распухших от поцелуев губ улыбаясь с того, как пальцы проецируют рельеф. Ваня же размашистыми движениями пытался описать всё её тело. Даже близкая к его росту, но, по сравнению с его шириной, она казалась миниатюрной, пока большими ладонями он передвигался от её стройной талии по гладкой коже спины, замедляясь на еле-еле начавших выпирать широчайших, к лопаткам, привыкшими к темноте глазами рассматривая её ключицы и трапеции до тех пор, пока сам не расстегнул петельную застёжку бюстгальтера. Как и он, подняв взгляд, Настя возбуждённо и ещё больше его возбуждающе перемяла губы, скинув лифчик с плеч. Девушка уселась удобнее, демонстрируя себя лучше и самодовольно смотря на его невольно опустившиеся глаза. Ваня крепко обнял её, обхватив вместе с руками, и лицом приблизился к груди, с торчащими от возбуждения сосками.       — Ах! — сладко взвизгнула она, почувствовав, как после лёгкого укуса он влажно прошёлся вокруг языком. — Дурак…       Не смотря на возмущённость, что в стонах казалась явно наигранной, ей нравилось, как Ваня целует её от груди до шеи и слегка кусает.       — Провоцируешь… — горячим выдохом произнёс он, на миг оторвавшись от её нежной кожи.       Высвободив руки, Настя сильно схватила его лицо, вновь зацеловав губы. Как и до этого, выпитый алкоголь всё еще немного чувствовался на их сплетающихся языках, заставляя девушку задаться вопросом: а кто из них больше пьян? Но даже при этом этиловом храбрящем чувстве желание отдаться друг другу следовало из самых трезвых мотивов.       Ваня сильно потянул её за талию, как девушка своей промежностью через ткань штанов почувствовала его каменный стояк. Соприкоснувшись лбами, они опустили головы, рвано выдыхая горячий воздух, пока расстёгивали ремни друг за друга. И наконец освободившись от уже совсем ставших тесными штанов, он снова завис над ней, мокрыми от слюней пальцами стимулируя и без того её влажную эрогенную зону. И раздвинув её ноги коленом, он медленно вошёл внутрь, остановившись на время, дабы дать девушке привыкнуть. Её прогнувшееся тело, вместе с лёгкой болью, пробрала приятная дрожь, что ушла в самые кончики пальцев, ногтями которых она оставляла красные полосы по его спине; как медик, она понимала, что это нормально, но, как девушка, не царапать в ответ просто не могла. Настя долго этого ждала не для того, чтобы сейчас взять и резко свернуть.       Он был обходителен, не позволяя себе двигаться так, как хотелось бы, ведь чувствовал, что пока что она предпочитает нежность грубости, поэтому стал читать желания в её дыхании, стонах, поцелуях и взгляде, проступивший вскоре голод которого можно было понять сразу. Парень свёл её длинные ноги вместе, расположив икры на своём сильном плече, и задвигался в новом темпе, заставляя Настю от удовольствия прогибаться в спине и головой проваливаться в подушке.       И к нему она привыкала быстро.       Он понял, что если это вызвало поток теперь более высоких стонов наслаждения, то может позволить себе не сдерживаться. И эти лёгкие взвизги, всхлипывания, стоны и продыхи после того, как она сглатывала заполняющую рот слюну, чертовски заводили и опьяняли лучше, чем самый крепкий спиртной напиток.       Парень развернул её спиной к себе, придавив рукой между лопаток, чтобы она припала к постели, а затем вошёл ещё глубже, словно пуская по её телу электрический разряд, заставивший прогнуться под него сильнее и выдохнуть так, будто сердце запустилось заново.       — Как же ты стонешь… — тяжело дыша, между своих стонов проговорил он, понимая, что такие манипуляции, когда ведёт он, ей нравятся, будто до этого она действительно провоцировала парня просто взять её.       Её каштановые волосы из-за влажности тела тонкими прядками прилипали к совсем румяной щеке, как Ваня, собрав их все в руку, потянул на себя. И такое ей тоже по нраву, ведь она сжала его внутри себя сильнее, чем до этого, всё больше распаляя парня шикарным видом своего с ума сводящего тела от открытой спины до мест их соприкосновения.       — Тебе нравится? — не сбавляя темп и притягивая её сильнее, спросил он прямо на ухо, решив этим отыграться за то, что, как на исповеди, покорно отвечал на её вопросы ранее.       — Да… — она выдохнула это слово, перебиваясь следующим за ним стоном.       — Точно? — добавил он, не сдержавшись и шлёпнув её по аппетитной попке, тем самым оставив чуть покрасневшую область на белой коже.       — Да! — взвизгнув окончательно ответила она, шеей чувствуя влажное прикосновение губ и свободные движения его ладоней по груди.       В её первый раз всё произошло очень быстро и в полном молчании, поэтому подобные расспросы дико смущали даже такую уверенную в себе, как Настя. Но сейчас ей действительно нравилось, что Ваня владеет ей, словно игрушкой. И это потому, что это именно он, кого она полюбила, наверное, за то, что он просто интересный, пока не узнав, как любил бы её он в ответ. Даже в лёгком опьянении ни одно мелкое и еле заметное движение не ушло от её взгляда; и это именно тот человек, которого она искала с тех пор, как ей понадобилась поддержка из-за утраты последних близких, если уж сейчас определять любовь по тому, как он понимает её тело и как до этого подстраивался, что стало ясно, когда она догадалась, что может манипулировать им одним лишь взглядом. Ваня никогда не распускал руки в подходящих для того ситуациях — проявление чуткости и осторожности, ведь будь Настя для него простой девочкой на ночь, то он бы давно сделал то, что хотел.       Возвращаясь к моменту, когда девушка, стоя на коленях, таяла в удовольствии от того, как интенсивно парень входит в неё, она приняла тот факт, что ни о каком высшем чувстве думать не может, пока в голове было лишь то, насколько Ваня горячий — в прямом и переносном смысле. Кровь закипала у обоих, пока Настя, сильно повернув голову влево, целовала его губы, пальцами зарываясь в короткие русые волосы, чтобы в сильных толчках не прервать поцелуй, который, с неистово жадным взглядом, шипя через слегка разомкнутые зубы, прекращала сама, чтобы набрать в лёгкие воздуха. И хоть разок, но ей хотелось взять инициативу. Она отстранилась от Вани, положив ладонь ему на грудь. Парень без сопротивления поддался толчку её тонкой руки, заваливаясь на спину и оставляя корпус приподнятым на локтях, пока девушка под его пожирающий взгляд усаживалась сверху. Он откинул голову назад, когда Настя своей рукой обхватила его член. Её нежная женская ладонь, в сравнении с его собственной грубой и мозолистой, определяет огромную разницу, заставляя парня обомлеть и полностью лечь на спину, пока неопытная девушка направляла его орган в себя, опускаясь ниже и впуская внутрь. В её скачках Ваня не мог не заметить, как она сексуально переминала грудь, трогая соски, хоть и смотрел на её довольное лицо, с закрытыми глазами. Настя подходила к оргазму, по помогающим ей и наращивающим темп рукам на её ягодицах понимая, что Ваня тоже скоро кончит. Она припала к нему, прижимаясь сильно, чтобы кожа к коже, и уже в его темпе двигаясь бёдрами навстречу. Заканчивая одновременно с ней, он прижал её к себе, дёргающуюся в конвульсиях, рукой обхватив шею сзади, прямо под волосами на затылке.       — Л-люблю… — прошептала она, всё ещё подёргиваясь над ним. Даже когда она удовлетворяла сама себя, так долго с ней этого не происходило.       — Даже не знаешь… за что… — шепотом ответил он, наслаждаясь слегка солёным вкусом пота на её шее, пока пытался целовать через тяжёлое дыхание, что обжигало сейчас особо чувствительную девушку.       Его ответ не показался ей странным, показалось странным то, что он так чётко это понял.       — Найду, — уверенно прошептала она, поднеся ладони к его таким же мокрым щекам и быстро прильнув к губам. Судорогами сводило даже скулы, поэтому, целуясь неосторожно и с частыми перерывами на отдышку, Настя прокусила его губу до крови, поняв это только тогда, когда Ваня, отстранившись и чуть нахмурив брови, стал причмокивать алую жидкость. — Прости, — прошептав виновато, она осторожно пыталась затереть ранку рукой.       — Хм, — усмехнулся он, схватив её ладонь и став облизывать окровавленные кончики тонких пальцев, ловя при этом снос крыши от смешения трёх вкусов во рту: приторного ликёра, который предпочёл водке; Настиного солёного пота и собственной отдающей железом крови.       — Да ты мазохист! — улыбаясь догадалась она о такой его внезапной черте, через непроизвольный прищур убеждаясь в этом.       — Теперь так заметно? — парень улыбался во всю свою самую широкую улыбку, даже не пытаясь скрыть.       — Поэтому ты с Валькирией не расставался? Она тебя била, а ты кайфовал? — ложась рядом, спросила она.       — Кто знает… — Ваня произнёс это таким тоном, что ответ «да» был очевиден.       — Психи… — цокнула она, щекой прижимаясь к его груди.       Дыхание восстановилось, мысли стали кучнее. Как раз парень заставил её задуматься о том, будет ли ему с ней хорошо, ведь не в повадках Насти избивать партнёра. А может, он просто пошутил?       Только сейчас они обратили внимание, насколько сильно долбит музыка со стороны всеобщего пьянства, но не договариваясь решили воздержаться от того, чтобы вернуться к столу, ведь какое до всех сейчас может быть дело?