Мелькало много раз

      Трескучий мороз застал абсолютно все фракции в середине декабря, вынуждая людей перейти на пуховики, бушлаты и фуфайки. Никто даже не успел почувствовать осени, сейчас брешась на погоду, но смиренно расчищая до колен выросшие сугробы на выездах, так как ворота не поддавались.       — Ну Макс!       Очередным вечером в расположении на севере от базы белых брюнет убивал время на турнике, сейчас абсолютно голым выше пояса делая выходы силой и при каждом повторении выдыхая огромные клубы пара, застилающие его лицо.       — Заболеешь же! — не успокаивалась Надя, уже битый час припрыгивая с одной замёрзшей ноги на другую.       Красными щеками зарывшись в ворот накинутого на плечи бушлата, она удивлялась, как он вообще не мёрзнет: ладно ещё согревается от того, с какой взрывной силой и плавностью при этом он взлетает над перекладиной, будто на него не распространяется гравитация; но Макс успел вытоптать огромную площадку вокруг турника, когда периодически спускался, чтобы отдышаться.       Только сейчас девушка обратила внимание на то, какими же длинными стали его волосы, отросшие до самых мочек ушей и ещё длиннее сзади, когда он изредка мотал головой, будто выбрасывая какую-то дурную мысль. Выходя в разведку, он собирал их во что-то наподобие самурайского хвоста, оставляя вечно выпадающие пряди болтаться около глаз; но эти распущенные шторки по щекам смотрятся на нём не менее сексуально, чем короткая стрижка.       — Я сейчас… стрелять буду! — выкрикнула Надя, уже не зная, под каким предлогом заставить парня пойти отогреться.       Но Макс и слушать не хотел, зачесав волосы назад и поочерёдно руками схватившись за холодную трубу. Будто не чувствуя усталости, он снова подтянулся и занёс локти над перекладиной, стряхнув снег с подошвы берцев постукиванием их друг о друга, чем ясно дал понять свою незаинтересованность в просьбе Нади.       — Ну всё! — недовольно буркнула девушка себе под нос, быстрыми шажками захрустев снегом.       Обнимая себя за локти под бушлатом, Надя метнулась до склада, где выхватила автомат из ковыряющих его рук брата, оставив ему одну только крышку ствольной коробки, после чего выбежала обратно, теперь целясь в Макса.       — Слазь! — слишком уверенно взвизгнула она, хотя даже не сняла АК с предохранителя.       Не успевший сообразить, что происходит, Ярик в одной кофте и штанах выскочил вслед за сестрой, сейчас от ударившего мороза потирая плечи и понимая, что лучше бы дальше лежал у обогревателя.       — Хм, — Макс поднял на Надю глаза.       Всё же он спустился, сейчас как на подиуме стоя под турником: перенеся вес на одну ногу, а руки положив на пояс. Ему показалась смешной её гвардейская стойка: Надя чуть ли не свела пятки вместе, боком повернувшись к парню.       — Вот вроде выглядишь умной, — сказал он, задвигавшись к ней, — но это просто стыд.       Она томно выдохнула пар ноздрями, не опуская автомата и глазами сопровождая зашедшего ей за спину Макса.       — Ноги шире расставь! Левую чуть вперёд! — он стал говорить, словно грозный инструктор, берцем подталкивая ноги девушки. — К цели повернись фронтально — тогда начинает работать твоё снаряжение. Колени согни, таз — назад, корпус — вперёд. Автомат вскидываешь на линию взгляда, а не щёку к прикладу тянешь!       Она прекрасно понимала, как нужно стоять правильно, но всё же, встрепенувшись от такого резкого тона, покорно стала делать так, как он говорил, телом поддаваясь под усилия его рук. Её даже слегка смутили его прикосновения, хотя от её тела его отделял толстый военный бушлат. Теперь постукивание зубов прекратилось, потому что её челюсть слегка отвисла: хоть и красные, но его большие ладони даже на морозе были чуть тёплыми, пока он накрывал ими такие же красные, но полностью холодные кисти девушки, упирая приклад ей в плечо так, как это должно быть правильно.       — И не ори, парни только пригрелись, чтоб уснуть, — с мраком в глазах, но уже спокойным тоном добавил Макс, направившись обратно к турнику.       — С… стой!       — Надь, — позвал Ярик, заметив её тянущуюся руку к переводчику огня. — Оставь его.       — Но он же… — под просящий подойти взгляд она задвигалась к брату.       Ярик на четырнадцать лет старше. После пропажи отца без вести, как сообщили с фронта более пятнадцати лет назад, он сам растил сестру; пускай и через недовольство, но его она покорно слушалась, ведь в глазах Нади он оставался авторитетом.       — Да ничего с ним не будет, — успокоил мужчина. — Его в ночи будили, выбрасывали на снег, обливали водой, а потом били за каждый промах.       — Ну то есть тебе он рассказывает! — возмутилась девушка, пихнув автомат брату. — А мне не хочет!       — А кто ты ему?       — А ты ему кто?!       — Я так-то его командир, — расправив плечи шире, Ярик занял собою больше пространства на входе. — И вообще, что ты от него хочешь?       — Ничего… — обиженно фыркнув, она опустила нос. — Он хоть бы о других думал.       — Я понимаю, он молодой, сильный, красивый, но… больно ты ему нужна? — усмехнулся мужчина, глядя на покосившиеся в сторону парня сестринские глаза.       — А ведь в первую встречу…       — Угомонись, прошу, — поморщился Ярик. — Он приехал с психушки и ему надо было выпустить пар. Сейчас у него есть более важное дело.       — В смысле? — опомнилась Надя.       Её удивленный взгляд имеет место быть, ведь брюнет зачастил с манёврами, за пару месяцев успев ликвидировать почти полсотни вражеской пехоты, от чего ему было приказано отдыхать.       — Я замёрз уже.       Мужчина зашёл внутрь, расположившись на диване, как мирно лежал до этого и перебирал автомат.       — Какое дело? — Надя не хотела отставать, ведь какие у Макса могут быть задачи, когда он за пару месяцев в одиночку сделал то, что за это же время в самых горячих местах делало отделение?       — Он согласился присоединиться к нам, условившись с Ваней о том, что однажды они навестят красных.       — И зачем? — спросила девушка, присев на корточки, тем самым укрыв бушлатом и ноги.       — М-м… у него там остались родственники. Возможно.       — Возможно?       — Он сам не знает, поэтому и мрачный такой. Что ему чувствовать, пока он ждёт момента, где точно узнает, живы ли родные? Радоваться или горевать? Вот и он не знает, поэтому убивает время, пока Ваня не маякнёт, что красные дали добро на визит.       — А-а-а… — понимающе протянула Надя. — То есть он хочет своих родных забрать?       — Само собой хочет. Только ты не говори остальным. Я понимаю, что у много кого где-то там есть родные по миру. И это не проблема — узнать о том, что они живы или нет; только вот красные или там другие фракции с дальнего востока этой херни не поймут. С чего бы вдруг им людей отдавать просто так? Так что не обнадёживай пацанов.       — Хорошо, не буду… — проговорила она, вскочив и побежав наружу.       Макс стоял над перекладиной в горизонтальном упоре на руках, разведя прямые ноги в стороны. Это удержание идеального баланса завораживало, а отжимания прямо на турнике кому угодно давались бы явно тяжким трудом, раз уж Надя в очень-очень тусклом свете прожектора, установленного на проходной, могла различить каждое мышечное волокно на его круглых плечах и груди, когда по длине шеи от напряжения выступала крупная артерия.       — Макс…       — Никуда я не пойду, — спустившись с турника, одним выдохом опередил её парень.       — Да забудь уже, я поняла! — проговорив чуть более громким, чем нужно, тоном, она смущенно отвернула голову, ногтем почёсывая щёчку. — Я просто… хотела сказать…       — Что? — спросил Макс, поднятым выше головы локтем упёршись в столб.       — Что… — она пыталась выдавить из себя слова, зыркая на него и снова отводя глаза, будто боялась его проницательного взгляда, в котором, как было всегда, читалась лёгкая усмешка. — Что, в общем… даже если я… ну… не вызываю у тебя никаких чувств, то ты… своим умом… безразличием и харизмой… — смотря себе под ноги, Надя высоко подняла брови, удивляясь с того, какую не свойственную ей сейчас несёт чушь, — покорил моё с-сердце, — сама не понимая, от чего она запнулась: то ли от холода стукнув зубами, то ли потеряв голос от смущения, превратившего её в помидор, она, закусив губу, робко подняла на него глаза, смотря исподлобья и накручивая на палец прядь светлых волос, выросших до самой груди.       — Харизмой? — спросил он, сейчас в смехе изливаясь паром на холод.       — Не смейся! — возмутилась Надя, дрожащей ручкой тюкнув его в налитое кровью плечо.       Всё ещё слегка посмеиваясь, Макс выпрямился, полностью успокоившись от того, что Надя, вытащив руки из-под толстого бушлата, обняла его, щекой прислонившись к груди. Он не стал отпираться, понимая, что с чувствами она не шутит. Хоть при всех она разговаривает не зажимаясь, но для себя парень отметил, что ей чертовски идёт это смущение в голосе и только сейчас ставший заметным отказ от нецензурной лексики.       Девушка молча стояла так некоторое время, не двигаясь и почти не дыша. Голый торс парня был очень тёплым, отогревая её так, что она готова была растаять. Захотелось просто полежать так на нём без каких-либо обязательств или интимной близости; просто полежать и уснуть, наконец успокоившись за то, что заболеть он сможет с меньшей вероятностью, хотя такой крепкий парень явно отболел своё ещё в то время, когда только из худого мальчика становился тем, кем был сейчас.       — Это всё, что ты хотела сказать? — приподняв её румяное лицо за подбородок, спросил Макс. Непроизвольно он притянул девушку рукой, просунув её между бушлатом и плотно облегающим её стройную талию термобельём.       — Нет, я… — холодными ладошками упёршись в его грудь, шепотом начала она, пока влюблённо и бешено-быстро взглядом металась от одного его в темноте расширенного зрачка к другому, зависая на обветренных губах и поднимаясь обратно, — хотела вообще начать с того… — девушка сглотнула, став лучше чувствовать лицом тепло его дыхания, так как он придвинулся ближе, — что за родных нужно цепляться…       — Сам знаю… — прошептал он, приложив ладонь к её щеке и большим пальцем слегка придавив к зубам мягкие губы.       Этим жестом он заставил её замолчать, медленно проведя пальцем в сторону, будто прочь смахивая с её губ все слова про родню, ведь давно обдумал всё сам. Сейчас же Надя смогла закрасться в его мысли в самом ярком и милом образе мёрзнущей и беззащитной девушки, хотя по первости он мог перепутать её с низким парнем, если она была в шлеме.       Заметив его движение головы, Надя ответно чуть подалась вперёд, закрывая глаза. Сердце бешено колотилось ещё до этого медленного и нежного поцелуя, от которого она уже ловила нереальное наслаждение, ведь с самого сентября Макс вообще не подпускал её к себе, пытаясь свыкнуться с раскладом дел на новом месте и понять, кто тут есть кто. Хотя он в принципе не рассматривал её как девушку, пока не понял, какой застенчивой и предельно простой она может быть, без мата излагая то, что на духу.       В первый раз он затмил её разум, заставляя только и хотеть его, но в первую очередь она желала назвать его своим не в постели, а в мыслях каждого, кто обратил бы на них завистливый взгляд.       — О чем я думаю? — отстранившись и покраснев до самых ушей, вслух произнесла Надя.       — Ты чего? — не совсем поняв, что она имела в виду под этим вопросом, он расслабил руки, после чего девушка отскочила на шаг.       — Короче! — потоптавшись на месте, она помотала головой, колыхая распущенные волосы и собирая в кучу мысли. — Я иду спать! Если хочешь просто поспать, то приходи…       Надя, получше завернувшись в бушлат, развернулась и быстрыми шагами зашуршала снегом. Макс потеплел в глазах, не способный сейчас представить границы её милоты.       «Что за дичь ты сказала?! Дожила до двадцати пяти — теперь просто убейся!» — мысленно говорила она сама с собой, от смущения пытаясь с головой зарыться в вороте одежды.       Он умилился с её ритмичных коротких шагов, будто она пыталась скрыться от какого-то маньяка.       Снег и без того покрытую им территорию стал засыпать большими хлопьями, будто генерируясь откуда-то из беззвездного чёрного неба над головой, в котором смотреть было особо не на что. Став слегка замерзать без физической активности, Макс обратил взгляд на свои руки, где огрубевшие мозоли уже хотели оторваться вместе с кусками нормальной кожи ладоней. Он усмехнулся, поймав себя на мысли, что не сильно-то и похож на маньяка, раз Надя с такой нежностью и чувством целовала его так медленно и долго, при этом холодными ладошками робко обвивая сильную шею и плечи; если раньше она мёртвым грузом висела на нём, потому что нагло и непритягательно клеилась, то сейчас это совершенно на неё не похоже — она сильно изменилась.       Стянув кофту с турника, он двинулся вслед за девушкой, по дороге стряхивая снег с головы.

***

      Настя, словно вьюга, влетела в палатку. Хоть к концу месяца температура постепенно повышалась, но отголоски холода из-за перепадов накрыли её точку в самом начале недельной смены на западе, вынуждая вообще всех мёрзнуть на службе, так как с такой переменой сезонов никто не успел взять тёплую одежду. Благо на станции был включен тёплый пол, которого всё же не было достаточно, чтобы ей быстро отогреть своё тело: девушка, кинув сумку к шкафу, стала срывать с себя холодную одежду, чтобы быстрее забраться под толстое одеяло.       — Кхм… — тихо издал Ваня, когда Настя, стянув с себя футболку, схватилась за ремень.       Она беззвучно дёрнулась, потому что не знала, что парень тут, и, с солнечного утра снаружи не успев привыкнуть к темноте, даже не заметила очертания его тела под одеялом, сейчас продолжая стоять, с руками у пояса, и хлопая ресницами от удивления.       — Иди сюда уже, — улыбнулся он, одной рукой стащив футболку через голову.       Ваня приподнял одеяло и Настя, спустив и сняв штаны, почти что прыгнула к нему, будучи сразу укрытой, словно большим крылом.       — Там мороз… — дрожащим голосом проговорила она, всем телом вжимаясь в парня. Ваня был очень тёплым, тем самым заставляя сильнее липнуть к себе.       — Говорил же брать тёплую одежду, — улыбаясь он сильно прижимал к себе совсем замёрзшую и трясущуюся девушку, большой ладонью растирая её плечи и спину.       И Ваня был по-своему прав, ведь за всё время вылазок привык к неожиданной смене погоды, когда Настя сидела под землёй, на момент совершенно забыв про существование банального дождя.       Но наконец он приехал, что она может вновь потереться носом о его шею, как сейчас, в согревающих не только тело, но и душу, нежностях не смущаясь, чтобы его поцеловать.       — Я соскучилась… — руками притягиваясь за его шею, прошептала Настя.       — По-моему, больше замёрзла, — зависнув над ней, своим широким туловищем он укрывал её, словно это же одеяло на них.       Месяц ожидания, пока Ваня колесил от точки до точки по востоку от территории, стоил его прикосновений, где поцелуями от губ он переходил к ключицам. С таким несущественным времяпрепровождением вместе девушке совершенно его не хватало. Безумно томно было засыпать одной в большой кровати, что оставляло за собой вопрос, как она делала это относительно спокойно раньше, когда не была с ним знакома.       — И когда опять? — прошептала она, оказавшись сверху.       — Что?       — Когда ты уедешь? — Настя поджала губы, расстроенно заглянув в его оба глаза.       Придерживающий её за бока Ваня устало выдохнул от безнадёги, раскинув руки в стороны. Настя припала к нему, подбородком упираясь в его грудь.       Этот её взгляд… Исподлобья смотрящие большие зелёные глаза, но опечаленные, что хотелось сделать всё, чтобы она больше так не смотрела. Но он никогда не обещал впустую, ведь сам с точностью предсказать что-либо не мог.       — Скоро… — ответил он, подняв глаза в потолок. — Как Макс приедет… день или два.       — Обязательно вообще ехать? — приподнявшись за его взглядом, спросила Настя.       — Я обещал ему.       — Хм, — безразлично хмыкнула она, отведя глаза в сторону, после чего улыбнулась, загадочно посмотрев на парня. — И мне обещал приехать пораньше…       Кровь моментально утекла куда-то вниз, когда уже нехолодной ладонью она медленно-плавно спустилась по животу в его шорты.       — Но я… — обомлев от её нежных прикосновений, Ваня непроизвольно чуть приподнял подбородок, — постараюсь вернуться как можно скорее…       Он хотел было потянутся к ней руками, но она с головой укрылась одеялом, сползая ниже. Мышцы пресса сократились сами собой, когда Настя кончиками пальцев пробежалась по кубикам.       — Расслабься, — приподняв одеяло, усмехнулась она. — И не смотри… — добавила девушка, скрывшись и разом стянув с его ног всю одежду.       Одно круговое движение мокрого и горячего языка заставило парня сглотнуть накопившуюся от возбуждения слюну. Ваня ощутил волну наслаждения, что зудом уходила куда-то под рёбра и по всей спине, когда Настя взяла в рот его пульсирующий член, пальцами держа у основания; приятной дрожью пробрало всё тело, что чуть задвигались плечи, и он задышал вместе с ритмичными движениями её головы, где с каждым разом, стараясь не дотронуться зубами, она пыталась взять его глубже.       Хоть и гордая и такая яркая, но, в отличие от остальных девчонок, с которыми она хорошо знакома, Настя не такая смелая. И она совершенно не понимала, как оральными ласками может доставлять удовольствие и себе. Но безумно хотелось попробовать, а тот факт, что Ваня снова скоро отлучится на неопределённый срок, только подталкивал. И теперь, когда он, слышно дыша, потянулся руками к её голове, она поняла, что сама ловит кайф с того, какое сейчас приносит ему удовольствие. Он был полностью в её власти, в эйфории от её языка и мягких распухших от поцелуев губ.       Но надо остыть, ведь ему не катит получать удовольствие только самому, поэтому Ваня за плечи потянул Настю к себе, располагая на груди.       — Ну как? — продохнула она, облизывая сейчас безумно сексуальные губы.       Одним движением он завалил её на спину, на пару секунд зависнув взглядом на её широких зрачках. Девушка даже не успела засомневаться в том, поцелует ли он её сейчас, когда, плавно прильнув телом к ней сверху, парень коснулся её губ своими. И его непринципиальность в этом сильно возбуждала.       — Как морфий… — носом убрав её волосы в сторону, прошептал он на ухо, чем вызвал на лице Насти самодовольную улыбку.       Это звучало настолько убедительно, насколько нежно и трепетно Ваня покрывал поцелуями её шею, губами плавно спускаясь к груди, где застёжка на лифчике без проблем поддалась зубам, открывшись и обнажив Настину грудь; он изначально обратил внимание на то, что замок находится спереди, только и ожидая этого момента, ведь сам истосковался за нудный месяц переговоров с красными.       Под его ласками, заставляющими рвано дышать, девушка возбуждалась всё больше, переминая и кусая губы.       — Я не прошу… — зашептала она, когда он мокрой дорожкой по её животу спустился предельно низко. Хоть это и звучало как нежелание близости такого формата, но колени Насти давно поднялись сами собой, выдавая её желание.       — Расслабься… — усмехнулся Ваня, как это в начале сделала она. Поглаживая внутренние стороны бёдер, он чуть развёл её податливые ноги в стороны, после стягивая с неё влажные трусики. — Можешь смотреть, — улыбнулся он, большими пальцами раздвинув мягкие половые губы.       Настя только порхнула ресницами, после чего дёргано и глубоко вдохнула носом, почувствовав его язык; он был мягким и нежным, при смене движений становясь острым и тем самым снося крышу. Ещё больше девушку распалял пронзительный взгляд парня, когда он, редко отрываясь, посматривал на неё тонущую в экстазе, начиная активней работать головой, где в коротких волосах путались её тонкие пальцы. Она залилась ещё более сладкими стонами, когда Ваня вошёл в неё пальцами, по её рваному вздоху поняв, что нашёл в ней ту самую точку, после недолгой работы пальцев прогоняя по её прогнувшемуся телу поезд удовольствия.       Пускай и не имеющий времени показать себя с какой-либо слабой или негативной стороны, но какой бы настоящий он ни был: мазохист, псих или убийца, — он только её. Невозможно не хотеть во всех смыслах присвоить его себе; он слишком опытен, слишком хорош, что без слов понимает, что и как она хочет, сразу это осуществляя и ради забавы считая, сколько раз через тяжёлое дыхание она простонет слово «Да!». Упоминание этого количества всегда влекло за собой Настин смущённый взгляд или, что ему больше нравилось, возмущённый.       После того, как унялись подрагивания тела, она, приложив ладони к его щекам, отвела губы Вани от своих бёдер, нежно потянув парня на себя. Своим самым ласковым поцелуем девушка отблагодарила его за подаренное удовольствие, после заглядывая глубоко в расширенные зрачки голубых глаз. Её пара коротких кивков в глубоком вздохе прекрасно дала понять, что Настя хочет его всего…

***

      Пока на линиях фронта царила тишина, нарушаемая одиночными выстрелами Макса, что в одного вызывался в разведку, обучение молодых бойцов на базе не сбавляло темпа. В самую слякоть, в вихрь больших мокрых хлопьев снега и даже в град Ваня выводил пятую роту, где каждый — пусть и слишком юный солдат, но уже давно не напоминающий мальчишку, хотя в любом случае Ваня для них как пастух. И сейчас, когда он вернулся, все в полной готовности выстроились перед казармой в восемь утра, как и предписывал установленный им распорядок дня.       — Так, бойцы! — громко окликнул всех Ваня. — В связи с небольшим потеплением формат вашей физической подготовки будет иной.       Для парней такое заявление показалось странным, ведь обычно ротные не привыкли объяснять задачу сразу, равно как и сам Ваня. За последнее время чего только парни не делали: от нарабатывания моторики рук при установлении растяжек, с закрытыми глазами, до ориентирования на местности с имитированием акта разведки в ночи, где одна группа играла роль укрепившегося среди лесополос недруга; а от скуки всей ротой заводили Т-90 с толкача. Игорь же вопросительно хмыкнул, вспоминая, как, замаскировавшись на позиции, ел снег, потому что Саня в бинокль видел пар от его дыхания.       — Короче, разминаемся, — не став рассусоливать, начал Ваня, — игрой в снежки. Принцип командного боя вам понятен: два респавна условно за домами. Кого убили — оттаскиваем, там они считают минуту и возвращаются. Делитесь и погнали.       Закончив говорить, он прихлопнул в ладоши, как все тут же, будто с цепи сорвавшись, собрались в толпу, став спорить на счёт капитанства и кто кого себе заберёт, а вскоре сражение не заставило себя ждать.       — Э-у, пацаны! — Ваня свистнул парней, в голосину смеющихся и тянущих за ноги Игоря, что собою черпал под куртку снег и сам с этого смеялся. — Ну вы фигнёй не занимайтесь, — подняв руку, чтобы в него не прилетело, под обстрелом снежков он подошёл к троице. — За бока или за подмышки тянуть не удобно. Понимаю. Лучше его руку положите ему на грудь, ваши руки просуньте под мышки и над предплечьем и за него тяните. Вот сверху взялись, как за палку. Ну или если на нём бронежилет, то за него. Продолжайте, — закончив говорить, Ваня удалился в сторону.       Хоть это и выглядело похоже на командную работу, но командир нередко усмехался, как прикрывающие уносимых товарищей парни падали рядом. Победой считалось поражение всей живой силы одной из команд, но абсолютно каждый ротный на протяжении всего времени подготовки вбивал в головы бойцов одну истину: не бросать своих.       — Э! — уже рявкнул Ваня, затылком поймав здоровый и крепкий снежок. — Тренера не играют, блять!       Моментально прекратился смех и броски, когда он с грозным видом медленно обернулся в сторону, от которой стоило на секунду отвлечься. Ребята замерли в лёгком испуге, пальцем указывая на неожиданно для всех появившегося Макса, рядом с которым стояла Надя, еле сдерживая смех. Ваня махнул рукой, призывая продолжить битву, после чего отходил дальше в сторону, сближаясь с прибывшей парочкой.       — Хм… — Ваня загадочно улыбнулся, смотря на друга.       Для заросшего, сейчас похожего на малолетнего смазливого тиктокера, и кинувшего снежок в голову друга, он был сильно мрачным.       — Здоров… — брюнет протянул руку, как Ваня тут же перехватил её и со всей сладостью мести за попадание в затылок бросил парня через плечо, от чего рядом стоящую Надю обдало снегом с его ботинок.       — Ну вы дети! — удивилась девушка, сейчас с улыбкой наблюдая их нелепый спарринг. Хотя бы так Макс стал чуть бодрее в своём лице, пытаясь как-то выпутаться из захвата.       — А ты чего приехала? — подняв голову на Надю, проговорил Ваня, почти и не держа Макса на удушающем.       — Да я лет пять не возвращалась! — покружившись, она руками очертила уличную местность родного города. — Тут так всё… ничего не поменялось. А не, Европа сложилась, я видела! — рассмеялась она.       — Да фигня это всё! — кувыркнувшись через друга, продохнул Макс, в мгновение ногами зажав руку Вани на болевом. — Со мной напросилась, потому что я типа город не знаю, хер нашли бы тебя.       — Так на въездах спросили бы, — ладонью свободной руки Ваня стал быстро хлопать по колену друга, хотя тот и не намеревался прикладывать усилий, — парни по связи прозвонили бы.       — Да мы так и сделали, — вставая выдохнул Макс. — Только она меня сначала вообще по всему городу повела, — буркнул он, косо посмотрев на девушку.       Под Ванин хитрый прищур Надя смущённо отвела глаза, улыбаясь уголками губ; он усмехнулся от в первый раз за всё то время, что её знает, проступившей в ней сентиментальной женственности. И полугода не прошло с момента появления Макса на севере, как она с первых минут встречи казалась совершенно другим человеком.       — Ну мы же пришли! — воскликнула она в свою защиту, демонстративно притопнув ногой.       — Мы же пришли! — коверкая слова, передразнивал Макс.       — Да чё ты заладил?! Прогуляться нельзя мне?!       — Я, блять, сам уже поднялся к караульным, — игнорируя её громкий тон, брюнет нарочито повернулся к другу, нервно жестикулируя, — спрашиваю, где ты, а там чел медленно присел, выдохнул и так прискорбно заявил: «Товарищ командир разведбата в данный момент находится в эпицентре ледового побоища».       Склонив голову, Ваня рассмеялся под себя, от чего на смешок пробрало и Надю.       — Поехали уже. Время — монеты… или как там говорят? — проговорил Макс, отряхивая с куртки снег.       — Ты с этой шваброй на голове не поедешь.       — Пф-ф-ф! — страдальчески продохнул брюнет, не желая тратить времени на что-либо ещё.       — Кхм! — Надя дала знать о своём присутствии, таким грозным звуком будто защищая Макса, как своего парня, на что двое синхронно обернулись. — Ничё-ничё… — отвернувшись девушка развела руками, понимая, что пока ещё не его девушка.       Непонятливо ухмыльнувшись, Ваня переглянулся с Максом, после чего свистнул к себе командира разминающейся роты.       — Игорёк, с разминкой закончили. Сейчас задание… — Ваня задумался, сложив руки на груди, — будет такое: а запилите мне гору. В три моих роста, — усмешкой добавил он, на что обессиленно рухнувший на колени Игорь вытарашил глаза. — Вот прям тут. Как угодно, но лопаты не брать. Через час приду проверю.       — Есть… — на выдохе произнёс он, после чего поднялся и, собрав все остатки сил, развернулся и на ходу стал командовать. — Рота, катаем снежки, складываем в пирамиду! Это приказ!       — Да какого хера?! — синхронно возмутились парни в разных местах улицы, что вытоптанными следами и разбросанными уставшими телами напоминала реальное поле битвы.       — У нас час времени! Быстро встали, блять! — по-мужски рявкнул Игорь. — А ни то пойдёте остальные мосты расчищать!       Не то чтобы Ваня был горд собой, считая, что правильно определил будущего лидера, однако то, что по ходу подготовки этот парень разными способами вызывает послушание у ребят даже старше него заставляет командира самодовольно улыбаться.       — Думать умеет, — признал Макс, ведь идея с пирамидой, что всплыла в голове парнишки за пару секунд, выглядела намного лучше, чем сгребание снега в огромную кучу руками.       — А то! — прихлопнув себя по груди, сказал Ваня, после чего повернулся в сторону ближайшего павильона. — Пошли…

***

      — Юль… Юля… — нашёптывая имя, Настя робко толкала в плечо спящую подругу.       Размашистыми движениями приятных до дрожи потягушек проснувшаяся девушка очертила простынь, после чего, изрядно поморгав и потерев лицо, взглянула на Настю.       — М-м… сколько времени? — спросила Юля через лёгкий треск в голосе.       — Почти одиннадцать. Слушай…       — Опять подменить кого-то надо? — догадкой опередила девушка, сильно зазевавшись после.       — Нет… — монотонно ответила Настя, считая даже немного оскорбительным то, что можно подумать, что она заходит к ней только для решения рабочих вопросов. — Тут, в общем, подстричь кое-кого надо… — ей пришлось выдавить из себя эти слова, так как Юля противилась оказывать услуги парикмахера кому-то ещё, кроме как подругам, хотя и с ними порядком устала.       — Я понимаю, у нас в отделении каждая — модница, но будить ради такого — уже перебор, — отрезала Юля, закатав рукава колючего свитера, в котором еле как можно уснуть.       — Ну очень нужно, да и там, кхм… — сменив взгляд с умоляющего на подмигивающий, Настя притихнув продолжила, глазами указав на выход, — непростой для тебя человек.       Сперва прищурив свои ещё сонные глаза, затем откинув одеяло, Юля со звучным шлёпаньем босых ног подошла к выходу своей опочивальни, где, робко высунув голову, заметила трёх персон: комбата передовиков, незнакомую девушку и Макса, за которого зацепилась взглядом секунд на пять.       — Это что за прикол?! — шикнула Юля, за секунду подойдя в упор к подруге.       — Ну меня Ваня попросил, а я же лучше тебя не знаю, да и у тебя тут всё есть…       — Да я не про это. Я же выгляжу как кикимора! Одеться надо нормально.       — Да не надо, милые шортики, — улыбнулась девушка.       Некоторое время уже забывшая про сон Юля рассматривала себя в зеркале, думая, выглядит ли привлекательно в этом толстенном свитере с воротом по самые уши и рукавами, что длиннее её рук в два раза. Ну, может она смогла бы соблазнить его своими округлыми бёдрами, хотя вроде как парням нравятся длинные ноги, нежели её, что является довольно обидным стереотипом.       — И ты ко мне в ботинках зашла! — зацепившись взглядом за обувь Насти, упрекнула Юля. — Ну всё! Ты мне теперь нормальный свитер свяжешь!       — Как скажешь, — тихо усмехнулась девушка, наблюдая, как подруга стала скидывать с себя одежду и быстро рыскать в шкафу в поисках другой.       Спустя время Макс сидел перед зеркалом уже полностью готовый, с мокрыми волосами и в накидке, когда остальная толпа нагло решила не выходить, хотя саму Юлю явно смущало бы быть с парнем наедине, пускай в реалиях она не обращала на всех вокруг внимания.       — Как стричься будем? — мило улыбнувшись ему через зеркало, спросила девушка, разведя в стороны руки, в которых держала ножницы и расчёску.       — Под ноль еба… — безразлично начал брюнет, тут же ощутив пинок в ножку стула от Вани.       — Ты чё, дебил? Замёрзнешь. Ему покороче, чтобы в глаза там… в прицел не лезло, пожалуйста, — вежливо попросил друг за него.       Эта просьба звучала для девушки как «прояви себя», хотя никакого скрытого смысла Ваня туда не вкладывал. Мысленно примерив пару вариантов стрижек на голове Макса, она нерасторопно принялась отделять зоны заколками, чтобы из этого беспорядка сделать то, что ему непременно должно было понравиться.       — Так или ещё короче? — спросила Юля, в зеркале показав его зажатые тонкими пальцами волосы.       — Можно короче, — всунулся Ваня, на что Макс, закатив глаза, только кивнул.       — Макс, — позвала Настя, намереваясь вывести наступившую вскоре тишину в какой-то разговор.       С девчонками, которым оказывала такую же услугу, Юля болтала, шутила, пела в фен и что только не делала, однако сейчас она была неестественно для себя собрана, даже казалась слегка напряжённой.       — Как там на севере? — спросила сидящая на кровати Настя, чем вызвала на себя вопросительный взгляд Нади. Она пыталась выудить от него какую-то речь для подруги, хотя её нелепая минутная вражда с сестрой второго командира прекратилась с появлением Макса, исходя из чего они могли бы даже подружиться.       — На войне как на войне, — ответил брюнет, косо взглянув на друга, считая вопрос от его девушки происками его чувства опеки. — Работаем уверенно.       — Один… — буркнула Надя.       — М? — зыркнув на девушку, заинтересовалась Юля, расчёской выделяя очередную прядь под ножницы.       — Пф-ф, — страдальчески выдохнул парень. — Правда донимает одна пиз…       — Один работаешь! — повысила тон Надя, будто указав на смертельную ошибку.       Глазами Макс вернулся к зеркалу, пытаясь найти в отражении хоть одного человека, который бы не стремился опекать его как Ярик, Надя или Ваня, хотя последний переступал это чувство, когда того требовали боевые задачи, чем не вызывал отвращение, в отличие от остальных. И таким человеком была девушка, сейчас находящая нелепой ситуацию, где объект её симпатии, с давлением Вани согласившись, смирно сидит на стуле в её палатке.       — Вокруг сплошная опека… — через нервный выдох еле слышно проговорил Макс.       — А случись что — ты так там и останешься трупом? — спросила Надя, борясь с желанием перейти на крик, ведь её всегда выбешивало это чувство главного героя в парнях. Много она знала таких, но потерять Макса для неё было бы особенно больно.       — Блять! Ты понимаешь, что такое «снайпер»?! — не сдержавшись, Макс повернул голову, от чего Юля моментально одёрнула руки, чтобы не напортачить с его волосами. — Противнику конечно же не весело, когда их отрабатывают издалека. А с автомата снайперу ничего не противопоставишь, поэтому летят ракеты. И прилёты могут быть моментальными и продолжаться днями! — он тоном выделил последнее слово. — Ты думаешь, что я говорю: «Парни, не едьте туда», потому что сам хочу всех убить? Да нахуй оно надо, блять! Мне спокойней будет умереть одному, чем разъебать с собой двадцатку с лишним пацанов!       — Не вспоминай ты былое… и сиди ровно, — попросил Ваня, после чего Макс протяжно выдохнул.       Словно тяжёлую винтовку на весу, он навёл свой взгляд ровно на девушку в зеркале, что неоднократно ответно зыркала, с каждым разом делая это чаще, дольше, смелее. И в её карих глазах он видел одобрение в его отчуждённости, ведь ею он лишь стремился сохранить живыми хороших людей. По рассказам Насти, Ваня точно такой же защитник, что хотел любить, но сомневался, осознавая перспективу умереть и оставить любимых горевать. Да только сам Ваня прямо об этом говорил, а Макс вспылил в моменте. И такой характер часовой бомбы невольно возбуждал, когда мысли об этом уняли у Юли всякий тремор. Брюнет же был счастлив, что хоть один человек, который до него дотрагивается, не говорит о жалости к себе и чувстве самосохранения, тем самым пытаясь уберечь, словно родитель. Подобные мысли не возникают триггером от чрезмерной родительской опеки, ведь никогда предки Макса не подавляли в нём какое-то желание заняться чем-либо новым, нездоровым трепетом беспокоясь за его здоровье; просто его действия от порывов спасти собственную жизнь привели к последствиям, забравшим хороших парней, количество которых в его прежней фракции смогло бы уместиться на пальцах одной руки.       И если уж отсеивать всё назревающее платоническое, что невольно получается, когда Макс переводит взгляд с глаз Юли на черты лица и образ, то собранные крабиком волосы, аккуратно открытые уши, что собою держат светлые прядки, выглядят довольно сексуально. Наспех сделанная укладка смотрится бомбически как в случае с художниками, чьи эскизы вызывают больший «вау-эффект», чем готовая картина в цвете. В теме причёсок она явно продвинутая, поэтому Макс сел полностью расслабившись, уже даже сам захотев увидеть результат ее работы.       — Кхм… — закончив сушить его волосы, Юля отложила фен на тумбу, с которой стащила маленькое зеркальце, чтобы показать Максу получившиеся контуры волос сзади. — Ну, смотри. Потом там уложишь, как надо.       — Норм, — коротко ответил он, смотрев до этого в её глаза порядком дольше, чем на свой затылок. Больно уж его привлекало это безмолвное понимание в них.       — Нормальный такой закос на корейского айдола, — подметил Ваня.       Макс недолго покрутил головой, удивляясь тому, что эта шапочка с плавным переходом нравится ему самому, и к разделённой чуть левее середины лба чёлки он не стал притрагиваться, считая, что лучше не сделает.       — Женские стрижки у меня лучше выходят, так что уж… — пыталась оправдаться Юля, не различая в физиономии парня чёткого ответа, нравится ему или нет.       Но говорить что-то по этому поводу Макс не стал, кинув лишь короткое «пойду покурю», после чего вышел из палатки, когда всё время думающая над его словами Надя машинально поплелась следом.       — А-м… ну… — Юля не находилась в словах, так и стоя с зеркалом в руке.       — Забей, — успокоил Ваня, видя какую-то депрессивную ауру в девушке. — Он немногословный. Вот когда я его стриг, он говорил: «Ебать я чёрт». Так что всё хорошо, ему явно нравится. Мне даже обидно, — посмеялся парень.       Этот неподдельный оптимизм заражал, заставляя опустившиеся Юлины уголки губ подняться.       — Всё, пойдём, — попросив улёгшуюся на кровати Настю, уже на выходе он ещё раз обратился к Юле: — ещё раз извини за вторжение.       — Молодчинка, — проходя мимо, шепнула Настя подруге на ухо.       — Эй, стой! — окликнула Юля.       — М?       — Свитер! — с широкой улыбкой, но требовательным взглядом смотря на Настю, Юля направила на неё указательный палец.       — Да, да! — усмехнулась она. — Как и обещала. Всё, отдыхай, — добавила девушка, посылая подруге воздушный поцелуй, после чего скрылась за тканью.       Это маленькое зеркальце в такой же маленькой руке невольно прижалось к груди. Максу определённо понравилось, ибо хорошо его знающий командир выглядел искренне честным и ни капли не казался утешающим. И некоторое время Юля так молча и стояла, пережидая, когда все с наружи выйдут со станции, чтобы она наконец смогла завизжать от восторга.