Let there be light

Тогда была глубокая ночь, правда Петуния никогда не думала, что все судьбоносные встречи действительно происходят настолько спонтанно. Тем не менее, ночь действительно "была", и вспоминая события минувшие с того тяжелого для ее семьи периода, она не могла ограничиться банальной предысторией, не могла удержать себя от романтической патетики, пусть и не считала себя влюбленной в филологическую причуду, которой часто переедают молодые писатели за завтраком. В любом другом случае, конечно, женщина предпочла бы промолчать, но ситуация действительно требовала разъяснения, хотя бы для ее не так давно проснувшейся совести, и дама с огорчением понимала, что вспомнить все придется довольно подробно, дабы после объяснений у ее мужа не оставалось сомнений в ее благопристойном желание помочь бедному ребенку. Ее глаза, как говорил Вернон, в ту ночь были наполнены слезами, а общая бледность создавала довольно прискорбное впечатление. Ребенок на руках подозрительно тих, но Вернон, храни господь этого славного человека, был обеспокоен больше состоянием своей жены, нежели терзался за маленький сверток на ее трясущихся руках. Петуния не хотела напрягать свою память. Существуют вещи, которые лучше забыть. И именно ЭТО она и делала все последующие годы. Но проблема себя не могла исчерпать сама собою. Следовало подойти к вопросу иначе. Нужно было просто поговорить. И кажется теперь, она действительно могла настроиться на этот разговор. Не сказать, что сделала она это по своей воле, скорее к этому принудили обстоятельства, причем принудили довольно основательно, а такая трусливая женщина как Петуния Дурсль будет молчать до самого последнего своего вздоха, если за этим не последуют большие последствия. Так и произошло пару лет назад. Собственно, потому она и напрягала память, вспоминала "ту ночь", ведь мужчина напротив ожидал от нее каких бы то ни было адекватных разъяснений. Знаете, а ведь забрать ребенка на воспитание, дело чаще всего неблагодарное, но мальчиков она желала вырастить настоящими джентльменами, и к ее облегчению Мистер Дурсль ей в этом помогал. И все же, серые глаза Вернона сейчас опасно похолодели. Напряжение росло, тишина затягивалась. Он не выдержал первым. —И когда ты собиралась мне рассказать об этом?— голос его был тихим. Наверху спали мальчики. Никто из них не хотел их разбудить, собственно как никто и не хотел устраивать скандала. Слишком хорошо Петуния знала своего мужа для этого. Но прямо сейчас, видя, как супруг сжимает ладони в кулак, видя, как напрягается его спина, она понимала, что еще долго будет жалеть об этом промахе. Врать надо было лучше. Но помимо трусости, особых талантов она не имела. Как и удачи. Женщина опустила глаза на приторно светлый столик, который этим утром она тщательно оттирала, после жуткого пожара, устроенного ее мальчиком. По черным выжженным пятнам, что обглодали столик по краям, она уже понимала, куда поставит его в будущем... В гараж. И забудет. Как и делала всегда, когда подобное происходило. Но даже при этом, просто удивительно насколько сильно человек может поверить в свои фантазии, в ту правду которую желает увидеть. Ведь такой скептик как Вернон, смог заметить особенность Гарри только сейчас. Возможно капелька везения все же и была у Петунии в крови, что не сказать о малыше. Пожар, кстати, закончился также внезапно как и начался, стоило Петунии испуганным визгом привлечь внимание ревущего ребенка. Малыш округлил свои покрасневшие глазки и кажется испугался не меньше мамы, тогда-то огонь и исчез, словно его совсем и не было. Пожарная сигнализация не сработала и женщина была бы рада этому факту, если бы не заметила фигуру Вернона в проходе. Его глаза, его красивые серые глаза пылали не от страха или шока, а от банальной обреченности, от усталости. Женщина прижимала мальчика к груди, едва стоя на ногах, ребенок цеплялся за нее, а Вернон все смотрел. И Петуния не могла не смотреть в ответ. В какой-то момент, глаза Мистера Дурсля потухли и он оперся плечом о край дверного проема. Он был полностью одет и обут. "Видимо услышав крик мгновенно вбежал в дом", подумала Петуния тогда. Примерно тогда же, она и осознала свой промах. И сейчас, Вернон все больше и больше терял к ней доверие. Было просто невыносимо видеть как быстро их счастливая и тихая жизнь, погибала из-за ее мелочного обмана. Нет, не этого она хотела для их семьи. —Ты мне не сказала!—чуть громче прошептал Дурсль и наклонился к жене ближе. Ей просто пришлось вновь посмотреть на него. Глаза сами собою нашли знакомое до дрожи лицо. —Вернон,—своего голоса, увы, узнать не получалось. Прискорбный, какой-то посеревший, тихий—Я просто не могу иначе,— и все же, даже так у Петунии был красивый, пусть и несколько высокий голосок, однако сейчас, лишенный былого очарования, он потускнел, в какой-то мере испортился. Лишился своего магического обаяния. Вернон хмурился все сильнее. И скольких трудов ей стоило молчать, хранить эту тайну, растить своих детей вдали от этой скверны. Просто любить их. Быть обычной мамой, учить их, радовать и воспитывать. Дарить всю себя этой семьей. Это было ее счастьем после всего, что случилось. —Я сейчас действительно очень зол, Туни,—прошептал Вернон, обрывая ее мысли. Вернон был тучным мужчиной, но довольно высоким и с твердым нравом. Петуния любила эту его черту, эту его убежденность, уверенность. В отличие от нее самой, супруг отличался настоящей храбростью, которая нередко спасала их от опасности. Она уважала его и лишь поэтому сейчас молчала. Давала шанс победить свои эмоции. Мужчина глубоко вздохнул и потер виски правой рукой. Петуния помнила о частой мигрени супруга, но рта открывать более не посмела. На эту злость Мистер Дурсль был более чем оправдан, ведь она действительно поступила не лучшим образом. Однако, побудили ее на это лишь материнский инстинкт и желание защитить невинное дитя. Без их с Верноном помощи, без их защиты, без их терпения и внимания, юный Гарри Поттер просто не выжил бы в этом жестоком мире. Однако, опять же, все не так как кажется на первый взгляд. Все куда более трудно, тяжелее для восприятия. И потому, Петуния до сих пор пыталась вспомнить все мельчайшие детали. Каждую мелочь, все свои эмоции от пережитого, все свои впечатления. Да, тогда была глубокая ночь. Она именно, что "была".