Приключения Аллы Парамоновой, журналистки и девицы на выданье

Когда Роман выгрузил вещи из машины, родители очень обрадовались моему желанию пожить на даче. — Вот и правильно, — одобрил отец, — лето всё же, и нам веселей. А давайте-ка к столу, обедать! В честь гостя была накрыта белоснежная скатерть, я помогла маме поставить посуду, принесла фарфоровую супницу, и мы дружно начали расхваливать хозяйкин борщ. — Я прослежу за тем, чтобы ты не забывала завтракать, — пообещала мама, — и витамины с грядки непременно... Как вы считаете, Роман? — Витамины — это да, в красном вине их не так много, — тут же продал меня Максимовский. — И редактура к моей статье дожидается, — напомнил отец. — Позвольте спросить, о чем статья? — проявил интерес Роман. — Новейшая методика проведения раскопок в скифских захоронениях, — наскоро выложила я, — Геннадий Ильич доктор наук и профессор археологии. — В детстве я мечтал стать археологом, — признался Максимовский, — меня привлекала египтология. — Почему не сложилось? — с участием спросил отец. — Работа с печатным словом мне показалась более современной, ценной и, если хотите, необходимой. — В желтой газете? — Строго говоря, Геннадий Ильич, наша «контора» имеет широкий спектр выпускаемых изданий. Конкретно я занимаюсь журналистской аналитикой. Но... есть темы, которые печатаются под флагом так называемых «гепатитных» страничек, затрагивающие важные аспекты социальной жизни москвичей. Вот над ними в данный момент мы и работаем. Уверен, наше расследование вызовет большой интерес в масс-медиа. — Заголовок у вашего труда имеется? — «Благие намерения или дорога в Ад». Ждем вечерний выпуск. — Как интересно... — вступила мама. — Какова тема расследования, если коротко? — Услуги брачных агентств, — опередила я Романа. — Добро или зло? С одной стороны, на спрос всегда будет предложение и подобные агентства востребованы, а с другой удобренная почва для всякого рода сексуальных, и не только, преступлений. — Я рад, что моя дочь занимается серьёзным делом, а то я, честно говоря, боялся её стремления копаться в городских отходах. Ай да папка! Ну, слава богу, в этот раз не о проституции... Кажется Роман понравился моим родителям, еще бы: положительный, рассудительный, и просто красавец! Хотя мама шепнула мне, что он «симпатичный, но не Вересов, не Вересов». В общем наступило всеобщее благоденствие. Отец даже предложил купить автомобиль, чтобы я не тратила много времени на работу и не возвращалась затемно на общественном транспорте. Я отказалась, сославшись на моего партнера, любезно согласившегося доставлять меня туда-обратно. Водительские права у меня были, получила я их сразу после школы, но одна история, случившаяся с неопытной автомобилисткой, отбила всё желание покорять московские просторы. Дело было так. Возвращалась я из Малино, Ленинградское шоссе ранним утром буднего дня было еще свободно, сентябрьское солнце освещало деревеньки, стоявшие по обе стороны трассы, было тихо и умиротворенно. Впереди меня пылил небольшой армейский УАЗик с надписью на кузове «люди». Я решила его обойти, но, как оказалось в дальнейшем, у солдатика-первогодки был свой план. Не включая огней, он вдруг начал поворот в неположенном месте, и я оказалась несущейся, прибавив для обгона газу, прямо на него! От ужаса я впилась в руль и не придумала ничего лучше, как уйти на встречную полосу. Там пересекающий двойную сплошную УАЗик боднул меня в правый борт, отчего я сделала прыжок и оказалась в кювете лицом к области и к столице задом. Правая сторона моего автомобиля была смята, кресла в стекле, разбившемся на мелкие осколки, а я в шоке. Мне еще повезло, что движение на оживленной обычно трассе было в тот час минимальным. Экипажи машин, ставших свидетелями моего крушения, тут же вызвали помощь и дорожную инспекцию. Я не пострадала физически, но долгое время не могла ездить на авто даже в качестве пассажира. Звонок раздался, когда я уже отходила ко сну. Снова новый, неизвестный мне номер. Когда ему надоест менять симки? Наверное, когда я заберу свои заявления из полиции помахав им на прощание свеженькой печатью в паспорте. — Дорогая, — начал Константин, — спешу поздравить с законным браком! — Брак фиктивный, поздравлений не требуется. Паспорт верни. — Заброшу на ваш ресепшен. Или лично передать? — Ох, нет, увольте! И постарайся не попадаться мне на глаза, — предупредила я, — а то с нервами у меня... Надеюсь после того, как я выполню последний пункт нашего договора, ты оставишь нас в покое? — Если будешь хорошей девочкой, Долли, — вкрадчиво сказал он. — Стань мне верной женой не будет и претензий. — Ты верно белены объелся, раз решил регулировать мою сексуальную жизнь. — Не телефонный разговор, женушка, как-нибудь побеседуем. Спокойной ночи, любимая. Кстати, красивая пижамка... Вот так-так... Ему известно, что я ночевала не одна, да и пижаму мою он каким-то образом рассмотрел... Каким? Очнись, Парамонова! Скорее всего дом напихан жучками и камерами, вряд ли Костик угнездился на соседнем дереве и ведет оттуда наблюдение. Надо проверить внезапную догадку... С кем поделиться открытием? С Борисом Лариным из технического отдела или...? Лучше с Лариным, а то Роману придется и еще кое-что объяснять. Эти мысли прогнали мой сон, и я долго ворочалась и считала овец, и среди них была одна подозрительно похожая на волка... Пятничным настроением нашего отдела являлся полный игнор дресс-кода сотрудниками и почти ощутимое желание жаркого уикенда. В отличие от зимней поры, когда отдел в полном составе отрывался в близлежащем спорт-баре «Прожектор», летом большая часть Двора Чудес, как и многие москвичи, разъезжалась по дачам. «Прожектор» был лучом света, который освещал неисповедимые пути заблудшим душам нашей редакции. Там знали наши секреты, наши мечты и чаяния, бармен был духовным наставником, а официанты и вышибалы — архангелами, укладывающими бренные тела грешников в гостеприимные салоны такси. Сегодняшняя пятница отличалась тем, что с утра к нам пожаловала делегация, возглавляемая главным редактором, хотя конец недели считался неудачной идеей для проведения серьёзных мероприятий. Плавный оглядел наш сброд — гавайки и топики, сафари и капри — покачал головой и провел гостей в кабинет Михалыча. — По чью душу такие персоны? — Знамо дело по чью... — Вечерний выпуск? — Выскочка Парамонова... — я уловила в общем гомоне недовольное бормотание Шваревой. — Зря придираетесь. Статья — бомба, — выступил в защиту Лопатин. — Парамонова здесь ни-при-чем! — радостно объявила Горобцова. — Стилистика другая. Сразу видно руку Максимовского. — Название банальнейшее, сразу видно руку Парамоновой, — съязвила Лика. — Не согласен, оно отражает суть, к тому же просто и броско, — парировал Лопатин. Понеслась. Коллеги разбились на два лагеря и теперь осталось дождаться «барина», который, как принято, всех рассудит. — Парамонова, звонят с ресепшена, там для тебя конвертик, — сообщила мне Лена Савкина, ответственная за делопроизводство. — Сама заберешь? Я за корреспонденцией только после обеда загляну. — Я заберу, спасибо, Лен. Дверь кабинета Михалыча открылась, и журналистская братия замерла в ожидании. Главред Плавный довольно улыбался и похлопывал нашего шефа по плечу. От сердца отлегло. — Ну, и где наша героиня? — спросил он. Народ отступил, и я оказалась в середине небольшого полукруга. — Вот, знакомьтесь, — обратился он к сопровождающим, — журналистка Парамонова. Алла, поздравляю! Вечерний выпуск порвал все рейтинги! Хорошая работа, так держать, — похвалил Плавный, и тут же спросил: — Что-то я Максимовского не вижу... — Он в своем отделе, — доложила я. — Разбирает бумаги, ну и прочие важные мелочи. — Передай ему мою благодарность, это была удачная мысль объединить вас, хотя... — он обернулся на Михалыча и признался: — вначале я сомневался... Успехов вам. — Спасибо, Аркадий Витальевич. Делегация двинулась на выход, а я увязалась за шеф-редактором. — Владимир Михайлович, мне нужно уехать на часок, — затараторила я, — срочно, по делу... — Не задерживаю. И вот еще... Руководство решило поощрить вас. Зайди в бухгалтерию. — Премия? — За эффективность. — Ура, — тихо возрадовалась я, сразу вспомнив о желтых босоножках. А может... лабутены..? День предстоял быть насыщенным, я позвонила Роману, передала поздравления, сказалась очень занятой и договорилась о встрече в «Прожекторе». До линейного отделения полиции я добралась на такси. Частым гостем я стала тут, не скажу, что стены стали мне родными, но ориентировалась я на местности великолепно. — Александр Анатольевич принимает? — поинтересовалась я у дежурного о графике работы начальника ЛОП. — Минуточку, — попросил дежурный, увидев знакомое лицо, — как доложить? — Журналистка Парамонова. Дежурный набрал номер, бодро отрапортовал в трубку о моем визите, и негромко добавил: — Да, та самая... — и теперь уже обращаясь ко мне: — вас ждут, пройдите. — Спасибо. Я прошла мимо знакомого мне «обезьянника», мимо кабинетов, похожих на близнецов и подошла к крепкой двери с табличкой, оповещающей о том, что здесь трудится целый полковник полиции. — Ну в этот-то раз вы к нам с добрыми вестями? — спросил Александр Анатольевич. — Более чем. Хочу отозвать свое заявление. — В смысле? Не далее, как пару дней назад ваш ээ... руководитель... — Шеф-редактор. — Именно! Упрекал нас в бездействии и даже чуть ли не содействии преступнику! — Прошу прощения, здесь только моя вина, — я достала паспорт и предъявила полковнику штамп о браке, — вот видите «произведена государственная регистрация заключения брака с гр. Астаховым Константином Дмитриевичем», в моей объяснительной записке этот гражданин именуется как правонарушитель. — Однако. Вы хотите сказать, что... — он снова начал разглядывать штамп, и продолжил: — в среду вы здесь изображаете из себя жертву, а в четверг выходите замуж за насильника? — Бывает... сегодня нет, а завтра «привет» ... — я не знала, как словами описать эту глупость, и выражалась, как дебилка. — Перегнули, такое дело... поругались, захотела наказать его, а потом... ну вы понимаете... помирились, дело такое... — Не понимаю. Устроили балаган, однако, столько народу мы задействовали в операции по вашему освобождению! Позвольте, — вдруг вспомнил он, — а там еще один потерпевший был, охранник... — Он уже отозвал свое заявление. Александр Анатольевич, простите меня, — сердечно покаялась я, — только не могу я против мужа ни показаний давать, ни свидетельствовать. Дела нет. Я говорила абсолютную правду, и он мне поверил. Велел убираться, и чтобы духу моего в его отделении не было. Борис Ларин был лучшим специалистом в своей области. Для того, чтобы появиться на пороге его лаборатории в техническом отделе холдинга, нужно было пройти фильтрацию: сдать личные вещи, и обследоваться сканером. И вот теперь можно было смело говорить, не опасаясь чужих ушей. Я поделилась с ним своими мыслями о шпионских гаджетах в моем загородном доме. Борис отнесся к ним весьма скептически, я же не влиятельный игрок на гипотетической арене, но не пренебрег. — Видишь ли, Алла, для эффективного видео наблюдения требуется наличие бесперебойного питания, сеть три-джи или вай-фай. — Последний в доме имеется. — И самый лучший способ аудио слежения посредством телефона, это джи-эс-эм-жучок или спутниковая прослушка с передачей координат объекта. — И что делать? — Можно поработать детектором, установить подавитель радиосигнала... но, я бы посоветовал не разоблачать — кому надо понаставят новых — а попросту уходить или сливать дезуху. И небольшая осторожность. Я дам инструкции. — Спасибо, выручил! — Нема за шо. Максу привет, — попрощался Борис, передав мне увесистый пакет с миниатюрным детектором и руководством по использованию. Вернувшись к себе, я застала на рабочем месте своего невезучего товарища Юрия Лопатина. С угрюмым видом он сидел у компьютера и грыз колпачок ручки. — Что опять? — спросила я. — Картридж сдох. — Звони в «Хелп деск», пусть заменят. — Думаю, а надо ли? Сегодня пятница, им неохота и мне неохота... Я закатила глаза и набрала заветный номер. Юрка был прав — рады мне не были. — Послушайте, сэр... — прервала я стенания о том, что нужно иметь совесть, — флаг вам в кулак, и чтоб через минуту были на месте с новеньким картриджем, у редактора чумовая тема прокиснет и тогда настанет всем лютая жопа. Меня услышали, и не только в «Хелп деск». — Вы только посмотрите, как Парамонова вознеслась! Подумаешь рейтинг... Оседлать волну бурного общественного интереса — тут она сделала кавычки пальцами с дизайнерским маникюром и с пафосом произнесла: — это еще не всё, главное — на ней удержаться. Народ замер и воззрился на Швареву. Лопатин бросил грызть колпачок, подпер щеку ладонью и приготовился смотреть шоу. — Не будем далеко ходить, — получив поддержку в виде увеличения зрительской аудитории Лика продолжила: — Такой монстр как «Коммерсантъ» с улетной статьей по делу об убийстве Немцова, с версиями и даже указанием возможных заказчиков продержался на вершине топа всего-то до конца марта. — Собчак намеревалась временно покинуть родину — дня три не более, — подлила в огонь Горобцова. — Дело Светланы Давыдовой, многодетная мать, госизмена и шпионаж, ого какой резонанс! И что? Пару недель интереса и плюс прирост по прекращению дела за отсутствием состава преступления. — И еще поляки массово скупали подешевевшие продукты питания... — вспомнила Настенька, — ослабление курса рубля... — Так что новость о подпольных борделях и прочих местах увеселения граждан, продержится в топе пару часов минимум. Спорим? — Юрец, открывай тотализатор, — хохотнул Димка Казаков, — Шварева ставит на пару часов, я на сутки. Кто следующий? — Мой прогноз — весь уикенд. Прости, Ал, — добавил Лопатин, — статистика суровая вещь. — Пипл, ставки принимаются до конца рабочего дня, торопитесь! Говорят, что если не можешь предотвратить, то надо возглавить... — Ну что ж... коллеги, кто не успеет запрыгнуть на подножку, есть шанс присоединится к нашему экспрессу в «Прожекторе», — объявила я собравшимся, — всем по бокалу пива или что покрепче... пропьем часть начальственной премии! — Вот это дело! — Ура Парамоновой! Тотализатор заработал на полную мощь, но сквозь гомон и толчею я видела перекошенное лицо моей врагини и даже слышала её зубовный скрежет. Премиальные пропивались шумно и весело. Горобцова, направленная шпионить в пользу Лики, гордо отказавшейся от бесплатной выпивки, приставала ко всем с опросом. Народ отмахивался, но все же в игре участвовал. — Немо, кто или что? — Никто, — тут же отозвался Лопатин, и уточнил: - по латыни «никто». — Капитан Наутилуса! - блеснула знаниями большая часть нашего коллектива. — Рыбка из мультика... — Псевдоним Одиссея, — был более оригинальный ответ. — Вулкан Курильских островов! Максимовский опаздывал. Журналисты, прощаясь, уже потянулись к выходу, заглох тотализатор, лишь пара эрзацев и Лопатин стойко напивались в моей компании, да вездесущая Настенька сидела над чашкою чая. — А что? — отвечала она на насмешки, — Чаем на Руси еще никто не подавился... А пиво я не люблю. И водку. И... И вот тогда явился он. Моя конфета для глаз... Не был бы мой, отбила бы. Серьезно — отбила! Он махнул мне рукой, остановился у бара, перекинулся шуткой с барменом — я поняла это по раздавшемуся смеху — и подошел к нашему столику в сопровождении официантки. Девушка принесла чайную пару и исходящий ароматом чайник. — За рулём? — спросил Лопатин. — Да, — ответил Максимовский, присаживаясь рядом со мной, — еще загород ехать. — А мы выпили за наш успех, — гордо сообщила я. Роман наклонился ко мне и тихо сказал: — Судя по твоему счету, дорогая, ты уже должна быть в кондиции «ни петь, ни танцевать». — Зачем ты интересовался моим счётом? — сердито прошептала я в ответ. — Ты моя девушка. Нет? — Я его девушка, — тут же объявила я всем. Эта информация заинтересовала только Настеньку. Остальным было абсолютно всё равно. — Мадемуазель, здесь шикарный ройбос, — предложил Роман очередную чашку чаю Горобцовой. Та отказалась и поспешила откланяться, унося в клювике новость о том, что я теперь официально девушка Максимовского и он оплачивает мои счета. Лопатин со товарищи засобирались тоже. Максимовского в нашем отделе уважали, но относились с ревностью, поэтому очень скоро за столиком мы оказались одни. — А теперь мы можем поговорить о нашем следующем расследовании, — сказала я. — Излагай. — Слышал ли ты когда-нибудь о Диогене Луноликом? — О ком? — переспросил Роман. — Столичный шоумен со страстью к эпатажу, этакий темный демон... — Интерес-то в чем? Таких шоуменов в нашей стране не то, что десятки — сотни. — Не скажи, — интриговала я. — Диоген имеет свойство притягивать к себе странных людей с... скажем так... с аномалиями, его мистическая популярность сейчас набирает обороты, и потому стали известны некоторое подробности. — Какие? — Везет мне на такие штуки, — похвасталась я. — Так вот, на авансцене все атрибуты циркового действа: шпагоглотатели, ходулисты, лилипуты, бородатая женщина и прочие уродцы... Но за кулисами... — тут я сделала паузу, и заговорщицки прошептала: — Секта. Вернее, Орден. — Уверена? — усомнился Максимовский. — Абсолютно. Присутствуют манипуляции разумом, сексуальные ритуалы, психологическая зависимость инвалидов — ведь именно они, — уточнила я, — являются той массой, на которую Диоген распространяет свое влияние. У меня есть инсайдер, так что информация можно сказать из первых рук. — Что за инсайдер? — Да так, мелкая сошка, он уже уволился, потому и болтает, — поделилась я. — Раз Орден, то должны быть цели. — Великая миссия? А как же. Диоген написал целый трактат, так вот богоискатели возвели эту параноидальную личность в ранг мессии. Сам образ новоявленного и его вероучение обладают для них эффектом очарования, они целуют ему руки, возносят мольбы... — Новая религия? — Все признаки, — заключила я. — Беремся развенчать этот паноптикум? — Безусловно, — согласился Максимовский. — Теперь остался один важный вопрос... — Я вся внимание. — К тебе или ко мне? — К тебе, — без раздумий ответила я, — у меня еще банка из-под ос на подоконнике. — Трусиха, — сказал любимый и нежно поцеловал меня в губы.