Прирождённый дипломат

      – Попался!       Уран только рассмеялся, когда я его поймал.       Славный малый. Возможно, когда-нибудь – жив буду – напишу и о его приключениях. Если он, конечно, захочет участвовать в каких-нибудь приключениях.       – Не устал ещё? – спросил я.       Мальчишка только головой помотал.       – Ну, хорошо. – Я отошёл к стене и начал считать достаточно громко, чтобы слышал даже ребёнок, который сейчас от меня убегал: – Раз, два, три…       Объявив "иду искать", я повернулся и оглядел открывшееся зрелище.       Разнообразные лавки с сувенирами, экзотические товары с соседних и дальних миров, инопланетные животные в клетках, отдельные музыканты и целые труппы бродячих артистов.       В тот день чета ван Дейков выбралась на прогулочную палубу орбитальной станции, и я составил им компанию. Техножрецы Дитрита не одобряли развлечения, но не мешали развлекаться гостям их сурового мира.       Неподалёку на подмостках как раз началось представление под названием "Неодолимый Крестовый Поход", если судить по вывеске.       Высокий блондин с лавровым венком на голове и в бутафорских синих доспехах из самого дешёвого пластика преклонил колено перед мумией на позолоченном троне.       Вот у капеллана Ор’ноко неплохо получалось изображать Бога-Императора, здесь же артисты рисковали получить обвинение в ереси за столь оскорбительный образ Его. Ни единой толики Силы с большой буквы, а только рухлядь, которая вот-вот развалится.       – Отец! – воскликнул неизвестный мне блондин в роли Робаута Жиллимана. – Я подвёл Тебя! Но клянусь! Я верну всё, что утрачено! Я построю такой Империум…       Прослушав пылкий и продолжительный монолог до конца, я несколько смягчился. Ну ладно, играют здесь, похоже, от души, а то, что реквизит ужасный… Ну где вы видели дорого выглядящий театр?! Только если с государственной поддержкой или под опекой какого-нибудь аристократишки, который увлекался бы всем этим делом.       В следующую секунду я понял, что снова ошибся с оценкой. Внезапно рухлядь на позолоченном троне ожила и рывками, но всё-таки протянула меч "Робауту Жиллиману", и меч этот воспламенился! Блондин в лавровом венке принял оружие, повернулся к зрителям на скамейках внизу, салютовал им и воскликнул:       – Крестовый Поход начинается! К звёздам!       Ну нихрена себе! Надо как-нибудь оценить представление, пока театр не отправился туда, куда "Амбиция" не заходила.       Я подобрался к девушке с корзинкой, которая принимала от зрителей подношения, потянулся к мошне и выудил оттуда целый золотой трон.       – Спасибо!       Девушка ещё и подмигнула мне напоследок, напоминая, чего же я лишён по понятным причинам.       Кровь с молоком, щёки алые, вся такая приятная пышечка, ещё и блузку наполовину расстегнула…       Ох.       Схожу, наверное, в бордель, просто полежать рядом с какой-нибудь юной красавицей, потискать её и поцеловать.       Но это всё потом. А пока я достал ещё одну монетку и покрутил в пальцах на виду у работницы театра.       – Милочка, если подскажешь мне, куда пробежал вот такой сорванец, – я показал какой, – то получишь чаевые.       Пышечка обезоруживающе улыбнулась и ответила:       – Дед, слушай, да тут полно разных детей!       – Одноглазый, перекошенная физиономия. – На себе не показывают, но мне уже нестрашно.       – А! Видела-видела! Сразу в глаза бросился! – Она указала направление. – Спрятался там, за памятником!       Пышечка тут же захихикала, а потом выпятила почти ничем не скрытую грудь, решив, наверное, так меня смутить.       Не на того напала, – я высвободил руку из креплений экзоскелета и сунул ей монету прямо за чашечку тугого бюстгальтера. Пышечка расхохоталась, поцеловала меня в щёку, да и была такова.       Вертихвостка, чёрт побери!       Я направился к памятнику, который находился в нише стены, противоположной витражным иллюминаторам, откуда открывался прекрасный вид на космос, звездолёты, Нагару, Отарио-II и красный гигант, освещающий все эти объекты.       Памятник изображал согбенного техножреца. Он навалился на силовой топор и свободной рукой тянулся к чему-то далёкому. Кто этот святой мученик или легендарный герой, я не знал, да и, в общем, неинтересно. Будет заказ на статью о местных достопримечательностях, вот тогда и разберусь.       Работу сервоприводов экзоскелета слышно далеко, но Уран не спешил покинуть укрытие и перебраться куда-нибудь ещё. Либо же его там никогда и не было, а пышечка просто развела меня на золотой.       По мере приближения, словно бы температура упала. Я остановился, вдохнул поглубже и двинулся дальше, – ветерана звёздных войн так просто не напугать.       В узком проёме за памятником я и нашёл Урана. Он стоял ко мне спиной и смотрел на ровную металлическую поверхность, подрагивая. Я ничего страшного не заметил, но чувства не обманывали, – происходило нечто нехорошее.       Я сотворил в воздухе символ, который, как рассказывала мне Ийдана, должен отпугивать мелких бесов. Истово верующий в Бога-Императора прочёл бы молитву, но я за долгую жизнь успел сделать много такого, из-за чего рассчитывать на помощь Его в высшей степени наивно.       Мороз спал, но не ушёл до конца. Я добавил ругательство на тёмном наречии, – снова спасибо Ийдане.       Она говорила:       "Прогонит слабых. А тех, кого не прогонит… ну, тебе всё равно конец, попробуй".       Голова закружилась, затошнило, но со мной чудо Омниссии, и я всё равно устою на ногах, что бы ни случилось. Перед глазами появились кровавые мушки, а на стене образовалась самая настоящая вмятина, как от удара кулаком.       Однако… сработало.       Я встряхнулся, взял Урана на руки. Ребёнок весь холодный и бледный, но ничего не поделаешь, такова доля псайкера – всегда быть рядом с потусторонним и непостижимым.       – Ну, всё-всё, – пообещал я. – Вспомни, чему тебя учил дядя Котар и тётя Ийдана. Всё будет хорошо.       Сбивчивым слабым голосом Уран пищал молитву Богу-Императору, пока я нёс его родителям. Надеюсь, Сера не накинется на меня с кулаками за то, в каком состоянии я ребёнка возвращаю.       Но не успел я приблизиться ни к Вилхелму, ни к Сере, которая гуляла с маленькой Астат, когда случайно бросил взгляд в иллюминатор и увидел там уже своего призрака.       Встал как вкопанный.       За иллюминатором, на расстоянии нескольких километров от ближайшего причала в пустоте плыла эскадра с линейным крейсером "Марс" во главе.       Нос украшен барельефом с символом Бога-Машины. Слева на клинообразном носу механическая половина черепа, справа будто бы из кости. Под острым носом могучего звездолёта висела не менее могучая пушка "Нова". Вдоль бортов и жерла орудий, и ангары для малых летательных аппаратов, и спешу поведать, что в своём классе "Марс" – самый универсальный.       Этот корабль и назывался "Марс", кстати. Ничего не напоминает?       Крейсер "Амбиция", тип тоже – "Амбиция".       Вот когда-то под знамёнами семьи Хокбергов я и перемещался с одного театра военных действий на другой на борту линейного крейсера "Марс" под названием "Марс", – у предков Георга было туго с фантазией.       После кошмарной кампании в звёздах Грендль этот корабль продали, и теперь он служил кому-то другому.       Вызовет ли его появление интерес Георга – однозначно.       К добру ли это?       Нет.