Blood on the Altar

      Се Лянь чувствует себя беспомощным в руках демона, а мир вокруг него словно расплывается. Сначала он думает, что из-за потери крови его чувства потупились, но затем мир снова начинает обретать четкость. Его зрение остается затуманенным, и причиной тому действительно является потеря крови, но когда он снова видит окружение, оно оказывается совершенно другим.       Он находится в большой и роскошной спальне, в центре которой стоит большая кровать, застеленная красными простынями и украшенная балдахином. «Собиратель Цветов Под Кровавым Дождём» — титул демона эхом отдается в его голове. Это его логово?       Демон быстро пересекает комнату, отодвигает полог и осторожно опускает Се Ляня на кровать. Се Лянь напрягается, его охватывает новый страх. Зачем демону приносить свою жертву в постель, если только…       Он не в состоянии сопротивляться. Он не в состоянии что-либо предпринять. Он не может защитить ни себя, ни свое тело, ни свое самосовершенствование, ни…       Когда демон склоняется над ним, Се Лянь пытается отодвинуться, насколько может, но потеря крови ослабила его, и у него кружится голова от недостатка воздуха, большая часть которого вышла из-за разорванного горла, а повреждения плеч, должно быть, были серьезнее, чем он думал, потому что он, кажется, не может шевелить его руками. Потеря сознания была бы подарком, а смерть — благословением, но Се Лянь — самый невезучий человек на свете, и его тело не спасет его от этого.       — Пожалуйста, лежи спокойно. Ваше высочество.       В голосе демона слышатся какие-то глубокие эмоции, но прежде чем Се Лянь успевает понять, какие именно, его отвлекают руки демона, хватающие его за ворот ханьфу и стаскивающие её вниз, обнажая кожу. Се Лянь вздрагивает от прикосновения, страх и ужас в равной мере охватывают его. Демон замирает, его единственный глаз темнеет, выражение лица непроницаемо.       — Я не причиню тебе вреда, — слова произнесены так мягко, словно он обращался к испуганному животному. Что-то в Се Ляне хочет довериться ему, но, возможно, это просто боль и страх, сломленная часть его самого, все еще прикованная к алтарю, отчаянно нуждающаяся в любом утешении, но он знал, что не стоит полагаться на такое утешение, в конце концов, Безликий Бай тоже мог быть добрым.       Руки демона возвращаются к его одежде, стягивая ее достаточно низко, чтобы полностью обнажить плечи. Глаза Се Ляня наполняются слезами боли и беспомощности. Но затем демон выпрямляется и поднимает руку, заставляя серебряных бабочек слететь с его наручей и заполнить пространство вокруг них. Глаза Се Ляня расширяются от восхищения при виде прекрасных бабочек. Они действительно прекрасны, и он удивляется, как нечто столь злобное могло породить нечто столь прекрасное.       Затем бабочки опускаются на него, легко садясь на грудь, плечи и шею. Се Лянь чувствует легкое покалывание на коже, когда они двигаются вдоль его тела, задевая его своими крошечными лапками. Он пытается разглядеть их, даже несмотря на затуманенное зрение, но это трудно, когда они скапливаются у него на плечах и шее.       ...Его плечах и шеи. Могли ли они питаться его кровью? Это ли имел в виду демон, когда сказал, что не причинит вреда Се Ляню, что он не собирался этого делать, потому что Се Лянь должен был стать пищей для его прекрасных питомцев?       В местах соприкосновения бабочек появляется зуд. Это знакомое чувство, которое он испытывал много раз за эти годы, когда кожа начинала заживать. И внезапная мысль пришла в голову Се Ляня.       — ...Ч-что? — слово инстинктивно слетает с его губ, и, к своему удивлению, он действительно слышит его, его голос хриплый и скрипучий, все еще едва слышимый, но все же он есть.       ...Бабочки исцеляют его.       ...Зачем демону понадобилось исцелять его?       — Ваше высочество? — спрашивает демон, но мысли Се Ляня витают где-то далеко.       Он помнит, как очнулся на алтаре в разрушенном, сгоревшем храме, сжимая в руке черный меч. Он помнит улыбающуюся маску человека, который дал ему этот меч. На его теле не было ни единой царапины, и он помнил, как несколько дней спустя стоял перед зеркалом, разглядывая свою кожу. Он обнаружил, что на ней нет ни отметин, ни шрамов. Как будто ему навязали маску, чтобы скрыть правду о том, что черный меч сделал с его телом, которое было изломано и осквернено, но было без единого шрама.       — Шрамы... — слово вырывается хриплым шепотом, и демон поддаётся вперед с озадаченным выражением лица.       — Что?       — Оставь… Шрамы... — ему все еще трудно говорить, но он все равно выдавливает из себя слова. Может быть, демон проигнорирует его, может быть, он будет смеяться и издеваться над Се Лянем за его слова, но он должен попытаться, он должен, — Пожалуйста...       Демон не смеется, вместо этого его глаз расширяется, и что-то мелькает на его лице, может быть замешательство, а может быть и боль.       — Как пожелаешь.       После этого Се Лянь начинает терять рассудок. Дышать ему становится легче, рана на горле быстро заживает, но бабочки могут только собрать его тело воедино, а не вернуть кровь, которая теперь окрашивает тело демона. Через некоторое время зуд проходит, и бабочки взлетают с его тела, порхая обратно в наручи демона.       — Ты хотел этого? Или мне попросить их продолжить?       — Я... — начинает Се Лянь и замолкает. Его голос все еще слегка хриплый, как будто, возможно, оставшиеся шрамы все еще слишком велики, чтобы полностью их не вылечить, но Се Лянь не хочет их вылечивать и поэтому кивает, хотя у него от этого кружится голова, — Да.       Он пытается пошевелить руками и обнаруживает, что да, его пальцы слушаются его сейчас так же хорошо, как и прежде.       — ...Спасибо, — странно благодарить демона, Князя, обладающего силой Безликого Бая, Князя, ради которого Се Лянь был принесен в жертву, но демон исцелил его, и он послушался, когда Се Лянь попросил его оставить шрамы, поэтому что ещё Се Лянь должен был сказать?       Он ожидает смеха, издевательств или даже того, что ему скажут, что он в долгу перед ним по гроб своей жизни, но, к его удивлению, демон просто склоняет голову и говорит:       — Вашему высочеству не нужно благодарить меня. Это случилось из-за моей собственной беспечности.       — Что ты собираешься со мной делать?       Какое бы выражение лица ни было на лице демона, оно теряется из-за затуманенности его сознания и темноты, быстро застилающей его зрение, но когда он говорит, его голос звучит мягко.       — Я ничего тебе не сделаю. А теперь отдохни, Ваше высочество. Здесь ты будешь в безопасности. Клянусь своим прахом.       Се Лянь пытается бороться, пытается цепляться за сознание, но его тело предает его, как это уже бывало: поддерживает в нем жизнь, когда он хочет умереть, и погружает его в сон, когда он хочет бодрствовать.       Когда Се Лянь погружается в черное небытие, он осознаёт, что если у демона есть прах, то он должно быть является призраком.