Ты хотел, чтобы тебя любили

- мне всегда хотелось любви. Чтобы меня любили...       Эти слова я запомнил надолго. Мечты о любви... Как типично для омежки. Как мало для человека с амбициями. Как невозможно для кого-то. Любовь... Кому она сдалась?       Хотя... Может она и имеет некую силу, что помогает мне выживать каждый раз... Любовь к хрупкому рыжему созданию, которое теперь истекает кровью на кровати. Раны приходится зашивать самостоятельно. Аккуратно и наощупь. Ибо хлещет будь здоров. Неудивительно, что губы уже посинели. Надо будет капельницу поставить, если осталось еще что-то. Переливание сделать не смогу. Но вот вколоть что-то - стоит. Иначе все это спасение было бессмысленно. - все, жить будешь... Может не так здорово как раньше. Но зато жить...       Приходится самостоятельно протереть остатки крови с тела омежки. И убрать остатки из ротовой полости. Брезгливости у меня нет. А вот желание спасти - есть. Спасти это несчастное рыжее чудо, которое заслуживает нормальной жизни. А не мучений. И не быть подопытным кроликом для психованного врача.

***

      Я беру в руки баночку с лекарством и достаю одну таблетку фиолетового цвета. Надеюсь она поможет. Надеюсь, что побочек не будет. Ведь этот доктор как-то умудрялся купировать приступы. Но чем, не описал. Поэтому я пробую все лекарства из больничной карточки. Даже если там написаны витамины. Все будет испробовано. - только не фиолетовые таблетки. Они мне не помогали. только хуже делали. - я должен убедится. Пей, - я подношу таблетки ближе. - нет... прошу.       Я хватаю омежку за подбородок и насильно его открываю, чтобы опустить туда таблетку и затем закрыть рот и заставить проглотить лекарство. - вот и все. Ждем.       Все начиналось хорошо, пока из рта не пошла пена. Голубые глаза стали закатываться наверх, а хрупкое тело стали пробивать судороги. Эта картина выглядела так ужасно, что мне пришлось вскочить и тут же уложить рыжего лисенка на бок, чтобы язык не провалился в горло. И чтобы омежка не захлебнулся слюной. - прости... Это моя ошибка... Я исправлю.       Мне приходится уйти из комнаты за нужным лекарством, которого у меня не было с собой. Оно должно было помочь сразу. Но увы, по приходе мне пришлось обнаружить Серого без сознания. Просто без сознания в луже слюней. В миг показалось, что омежка мертв. Что все мои старания были бессмысленными. И что я убил то, что пытался так тщетно спасти. - Серый!       Тут же прислоняю руку к шее и чувствую слабый пульс. Очень слабый. Но пульс есть. Осмотр состояния глаз и рефлексов показывает, что человек просто потерял сознание. Это уже хорошо. Хорошо, что сердце не остановилось от приема этой дряни. Но теперь Надо сделать укол и ждать пробуждения. А еще развести марганцовку для промывания желудка от остатков лекарства, если они еще есть в организме. А лучше дать другое лекарство, которое выведет токсины. - фиолетовые таблетки вызывают эпилепсию... А черные... После них я вижу галлюцинации. Не Птицу. А другие... Там тени людей оживают. Не давай черную таблетку... И еще мне кололи синюю жидкость... Ее тоже не надо. У меня от нее...       По бледным щекам с россыпью веснушек потекли слезки. Тонкие, почти хрустальные слезки, которые поблескивали в тусклом свете желтой лампочки. - что случается от этого укола? - я не могу пошевелится. Но все чувствую... Это самое ужасное лекарство. И... Прошу, не бей током. - током? Тебя били током?       Омежка захлебывается в рыданиях. Мне приходится взять сухую салфетку и подать ее Серому. Пусть вытереть свои слезы и приведет себя немного в порядок, Пусть успокоится и расскажет, что там было. Тем более, что некоторые вещи из карточки или протоколов лечения могли убрать. - на мне испытвалпи разные методы лечения. И настоящего и прошлого. Обливали холодной водой, заматывали в мокрые простыни... И били током. Это было больно и мучительно. - а что-то было мучительнее этого?       Ответа я не получаю. Только испуганный взгляд и тихий стон. Омежка ложится на постель и укрывается одеялом. - все еще больно бывает... - тебе живот конкретно прошило. Пришлось все зашивать. Хотя... Швы уже сняты и все должно быть хорошо... Наверное... Это так, остаточное...       Кладу руку на плече своего омеги и смотрю на то, как снова по бледным щекам текут слезки. Такие хрупкие и такие... Горькие. - я принесу ужин пораньше сегодня... А потом дам снотворное. Тебе поспать надо.       Мне приходится забрать с собой эту тележку с таблетками и бумагами и вывести ее из комнаты. Сегодня хватит с таблетками. Серому надо очень сильно надо отдохнуть и восстановится после тех лекарств, что его чуть не отравили.

Прошло 3 недели

      В комнате стало пахнуть очень приятно. Сладковато и немного маняще. Это знакомый запах персика и карамели, которые сейчас ощущаются особенно ярко и густо. Мне приходится достать из кармана небольшую баночку с пахучим маслом ментола и немного понюхать его, чтобы сбить этот афродизиак на некоторое время. Ведь мне надо помочь омеге. - ну и чего ты скулишь? Что случилось? - Олег... У меня кажется... Течка... - течка? А я думал сушка, - улыбаюсь и сажусь рядом, понимая, что дело дрянь.       К течке я готовился с самого начала, понимая, что это неизбежно. Ведь Серый омежка. А у всех омежек есть течка. Это нормально. Я помню, как мы раньше переживали эти течки. Но тогда было проще. Во-первых, мне неизвестно как таблетки влияют на течку. Во-вторых, боюсь, что долгое воздержание может плохо сказаться над здоровьем. В-третьих, что будет, если я решу помочь привычным образом. - помоги мне, - Серый дрожит и тихо стонет. - Дай таблеток... Мне в больнице давали для подавления течек. - ага, рот открывай... Эти таблетки испортил тебе все здоровье. Я тебе другие дам.       Мне пришлось изучить, что за таблетки давали. И это ужас. Они вызывают столько побочек, что проще ничего не жрать и просто проживать так, как получится. Да и еще на здоровье плохо влияют. - что угодно, лишь бы легче стало. - станет, не переживай, - спокойно говорю я и достаю из кармана блистер с таблетками. - что это? - противозачаточные. А теперь приступим.       Достаю из кармана еще презерватив, чтобы точно обезопасить нас обоих. Да, я не сомневаюсь, что никаких заболеваний у нас нет. Мы верны были. Но вот... Я боюсь, что таблетка может не сработать. - нет, не надо... Олег... А если вернётся? - почему эта хтонь вернется? - возвращается, когда меня... Как омегу берут... Рубинштейн этим часто пользовался. - поподробнее...       Я чувствую, как закипает моя ярость. Представляю, как я отрываю голову голыми руками этому уроду, который использовал уязвимого человека в своих ужасных целях. И который не помогал. А лишь уничтожал и без того сломанную личность. - меня... Часто брал кто-то из медбратьев. Грубо и очень... Ужасно. И Птица... Это пробуждало Птицу. И потом начинались эксперименты. Рубенштейн часто... смотрел на это и ждал появление Птицы. А в этот момент... Со мной творили ужасные вещи. - и часто такое было? - вне течек... Иногда. В течку меня просто кормили таблетками. Чтобы не хотелось альфу. Но от таблеток бывали спазмы. Либо... Однажды меня нарочно не кормили и решили вызвать Птицу. И... Медбрат пострадал. - я понял... Для тебя близость - это травмирующий опыт?       Серый прикусывает губу и после распускает волосы, снимая с хвостика резинку. Рыжие, редкие волосы падают на лицо, прикрывая его. Хотя я по глазам вижу, что омеге страшно. - с тобой нет... Я боюсь, что Птица... - красные таблетки я давал утром. Могу дать еще одну. Ну так что? Я могу дать тебе противозачаточные и мы попробуем. Либо ослабитель. Другой. Без сильных побочек. Но не знаю, поможет ли он или нет.       Серый кивает и протягивает руку за блистером, что я держу в руках. Чтож, если вдруг омежка передует, то всегда можно дать ослабитель и оставить в одиночестве. Хотя... Нельзя душевнобольного оставлять одного. Но я часто так делаю. Не могу же сутки на пролет сидеть с Серым. Да и тем более состояние стабильное относительно. Психоза нет. Поэтому можно не боятся плохих последствий. Да и Птица не вредит никогда именно омежке. Только другим. И мне. Тварь пернатая. До сих пор помню слова про планы и отстреленное ухо. Было больно, к слову. Это прощать не хотелось. Хотелось дать пощечину. Но разве я могу ударить больного человека, который не воспринимает себя? Да и Птицу шлепать по лицу бессмысленно. Только озвереет сильнее. - если будет неприятно - говори. - угу...       Серый глотает таблетку и запивает водой, а потом ставит стакан. Я отодвигаю столик в сторону и после сажусь ближе. Таблетки подействуют через 15 минут. Поэтому надо сделать долгую прелюдию. И надо как-то помочь раскрепостится. Успокоить. Подарить любовь. - помнишь, как раньше мы... Вместе запирались в кладовке и тихонько, чтобы нас не услышали, - я кладу руки на плечи и наклоняюсь к ушку, чтобы немного подуть.       Но омежка сжимается и пытается закрыться. А после встает и начинает пытаться прикрыть тело руками. Хотя на Сером одежда. Обычные пижамные брюки и футболка. Даже обуви или носочков нет. Они не нравятся омежке. Поэтому ходит босыми пяточками. - как ты хочешь? - не знаю... - Серый дрожит и начинает трогать свою футболку. - давай начнем с поцелуев и без футболок. Как тебе? - нет... Давай... Так.       Омежка делает шаг ко мне и обнимает, целуя в щеку. А потом садится на кровать и позволяет мне поцеловать в ответ. А потом пытается погладить мои бедра. И это уже хорошо... Может у нас что-то получится. - тебе лучше видеть мое лицо?       Я провожу рукой по волосам и слышу всхлип. А затем... Затем Серый медленно ложится на мои колени и прикрывает лицо руками. - что случилось? - мне страшно... Дай другу таблетку. - дам... И оставлю в одиночестве.       Мне приходится погладить по голове омежку и остаться, пока слезы не перестанут течь по щекам. И пока Серый не успокоится. И пока моей любви не станет лучше... Может однажды, у нас все будет хорошо. - прости меня за все... - это ты прости... я ведь обещал вернутся... и не вернулся. Поэтому это дерьмо случилось. - нет... Птица виноват. Он... Он тобой притворялся. - надеюсь... Эта тварь сдохла.