Красную нить я повяжу на твоём запястье

      — Я зайду за тобой после отбоя, не усни, бельчонок. Шепчет Минхо на ушко, наконец-то отпуская руку Джисона и уходя в сторону своего отряда. Хан же поплелся к своим кое-как, перебирая ногами. Он не сильно устал, но все же хотелось хоть немного полежать. Полежать и подумать о том, зачем вообще нужно было соглашаться на такую авантюру. Был какой-то внутренний страх, что их спалят, как только Джисон покинет пределы комнаты, и тогда вожатые надерут ему зад, а этого ой как не хотелось.       — Зачем вообще вечером чистить зубы?  Недовольно ворчит Джон, у которого вместо зубной пасты на щетке смазка. Возможно, не стоило так грубить вожатой, раз теперь ему приходится так унижаться каждые водные процедуры. Грустно всё это, но в какой-то степени вкусно.       — Чтобы черная вдова тебя к себе не утащила. Чисть давай. Ён приходилось стоять в дверном проеме небольшой умывальной, где ребята утром и вечером занимались водными процедурами. Конечно, она не собиралась всю смену так ходить, возможно, завтра уже отдаст зубную пасту этому несчастному, если тот будет хорошо себя вести.       — Черная вдова?  С опаской спросил другой парень, что уже закончил умываться и вытирал лицо полотенцем. Джисон не подал виду, что ему это интересно, но все же, нехотя, прислушался к разговору.       — Да. Каждое полнолуние по этим лесам бродит труп старой женщины, она выбирает себе мужа, а после церемонии, чтобы закрепить брак, целует жениха, и, если ей не угодить, то всё… Вожатая проводит большим пальцем по своей шее, демонстрируя, что может случиться после встречи с вдовой. Парни шумно сглатывают, стараясь не подавать вида, что их подобное напугает.       — Это все байки.        — Может быть, вы у Хёнджина спросите, правда или нет. Ён ухмыляется и, довольная собой, уходит в сторону домика, пока бедного Хвана атакуют вопросами по поводу услышанного. Хёнджин лишь отмахивается и старается побыстрее удрать, так как воспоминания двухлетней давности неприятно охватывают, сердце, словно царапая по нему острыми и длинными ногтями. Хван уже не маленький мальчик, который будет бояться того, чего нет, но ноги сами несут его в комнату. В ту ночь, когда он решил сходить в туалет, Хёнджин заметил едва различимый силуэт у единственного фонаря за воротами. Через тонкую сетку вуали, что покрывала тело с головы до пят, блестели белые глаза, в которых заключался невыразимый ужас, заставлявший его ноги застыть на месте. Хван в тот момент словно был скован, не мог совершить даже малейшего движения, и продолжал глядеть прямо на неё, ощущая, как его сердце бьется в ускоренном ритме. Что было потом, парень не помнит. Возможно, всё это было лишь плодом его воображения, которое разыгралось под влиянием алкоголя. Так хотелось верить Хёнджину. Так он убедил себя.       — Джисон.  Тихо слышно возле окна, и Хан неохотно открывает один глаз, поворачивая голову в сторону звука. Минхо почти не видно из-за штор, но это не мешает Джисону почувствовать, как тот улыбается.       — Вставай, спящая красавица.       — Встаю. Хан протягивает тело и поднимается с постели.Его соседи спят спокойным сном, и он ощущает некоторую зависть к ним, но, преодолевая сонливость, парень подходит к окну, отодвигая занавеску. Минхо, как и ожидалось, встречает Джи с улыбкой на лице и протягивает ему руку. Он спокоен, в отличие от младшего, у которого колени дрожат, когда он поднимается на подоконник. Конечно, ему страшно, он из комнаты сбегает, чтобы погулять с парнем, о котором почти ничего не знает, благо имя запомнил, и на том спасибо. На душе беспокойно, но как только он ощущает твердую почву под ногами, тревожность начинает постепенно уходить, и Джисон вдыхает ночной, немного прохладный воздух полной грудью.       — Куда пойдем?  Шепотом спрашивает Хан, сильнее сжимая чужую ладонь в своей. Наверное для того, чтобы Ли не вздумал бежать, а может быть, ему просто нравится держаться за руки.       — Как насчет прогуляться до летнего кинотеатра? Или на стадион?       — Давай туда, где есть хоть немного света.       — Страшно в темноте быть?       — Немного. Минхо ничего не отвечает, лишь ведет юношу за собой. Ему не страшно, наоборот, спокойно, и лишь легкий трепет тревожит его сердце, когда Джисон решает переплести их пальцы, образуя замок. В отличие от Хана, старший привык наслаждаться этой жизнью в полной мере. Можно сказать, он берет все, не оставляя ничего, и никогда не пожалеет об этом. Джисон кажется ему полной противоположностью, и, вероятно, именно поэтому так запал в душу, ведь не зря говорят, что противоположности притягиваются.       — Слушай, почему ты такой спокойный?  Наконец-то решает прервать тишину Хан, оглядываясь на каждый шорох, пока они идут к стадиону. В голове все еще свежо воспоминание о байке про вдову, и от этого не легче. Глупо верить в сказки, особенно в семнадцать-то лет, но фантазия отчаянно рисует образ старой страшной женщины в каждом криво растущем кусте.       — А кого бояться? Вожатые, даже если и не спят, то точно сидят в своей комнате. Не переживай, нас не поймают. Минхо выводит их на небольшой стадион, от которого, наверное, осталось только название. Беговая тропа давно изжила себя и превратилась в не пойми что. Поле немного заросло, а футбольные ворота, хотя и находятся в далеке, выглядят такими же запущенными, как и ржавые ворота лагеря - настоящая рухлядь. Старший снимает с себя олимпийку, что явно была на два размера больше его самого, и стелет рядом с еле работающим фонарем.       — Я не о них волнуюсь…        — А что тогда тебя тревожит? Минхо садится на олимпийку, приглашая Хана присесть рядом, и тот послушно поддается. Он устраивается намного ближе, чем Ли мог ожидать.       — Вдруг тут кто-то бродит, например? Джисон не может напрямую сказать о том, что боится какой-то бабки, которой, скорее всего, не существует. Он не хочет выглядеть трусом и каким-то ссыклом, который в случае чего готов дать деру и орать, как истеричка. А ему сейчас очень хочется так сделать.       — Тебе что, вожатые про бабку шестипалку рассказали? У Джисона внутри всё рухнуло, и кажется, что он сейчас ничем не отличается от трупа. От слов Хо стало ещё страшнее, но парень, пусть и с трудом, но всё же спрашивает:       — Б-бабка шестипалка?       — Не слышал?  Младший качает головой и, отпустив руку Минхо, обнимает себя за плечи, чувствуя, как мурашки табуном бегают по его телу. Нет, ему не холодно, но он до усрачки боится того, что сейчас ему может сказать парень.       — Это всего лишь байка, ничего из того, что рассказывают старшие, не существует. Бояться нужно только живых, а не мертвых. Рука аккуратно проводит по крашенным в голубой цвет волосам, пока пальцы прячутся в прядях и немного взъерошивают их, создавая на голове Джисона небольшой беспорядок. Это успокаивает, подросток закрывает глаза, глубоко вздыхая и выдыхая. Минхо прав, его слова звучат логично и убедительно, поэтому Хан позволяет себе расслабиться, пока тот копошится в его волосах.       — Ты со всеми такой?        — Какой?  Джисон открывает глаза и смотрит на Ли, который немного застыл, ожидая ответа. Старший прищурился и, кажется, немного напоминает любопытного кота. Это мило. Это вызывает улыбку.       — Ненормальный.  Наконец-то отвечает Хан, выдержав небольшую паузу. Теперь молчит Минхо, он явно задумывается над словами парня и даже убирает руку, тут же облокачиваясь на неё. Ли не совсем согласен с тем, что он ненормальный, наоборот, он такой же, как и все, просто слегка с придурью, а так самый обычный. Он понимал, что многие видят его странным или непредсказуемым, но на самом деле он всегда старался быть просто собой. Возможно, его чувство юмора или способ восприятия мира отличались от других, просто у него был свой взгляд на жизнь, свои привычки и особенности. Минхо медленно поднимает глаза и встречает взгляд Хана, который казался ему понимающим. Это было редкостью для Минхо, обычно его окружали люди, которые смотрели на него как на клоуна, который отбился от своего цирка. Но Джисон не считает его таким, и это ясно отражается в карих глазах.       — Забудь. Просто, видно, я слишком нормальный на твоём фоне. Джисон тихо усмехается и укладывается на спину, устремив свой взор на ночной небосвод. Звезды разбросаны по темному полотну, словно бисер на черной ткани, такие крошечные, но их так много, что глазам сложно ухватить их все в одно целое созвездие. Ночное небо продолжало колдовать своими чарами, погружая Джисона в мир мечтаний и возможностей. Он ощутил, что звезды как будто шепчут ему что-то важное, что они хранят в себе ответы на многие вопросы, которые могут возникнуть у него в этот момент.       — Мне нравится все нормальное.  Ли говорит тихо, нарушая молчание, и ложится рядом. Однако звёзды его не интересуют. Он смотрит на профиль Джисона, не в силах отвести взгляд. Минхо хотелось бы знать, какие мысли сейчас в голове у младшего. О чём он думает? Особенно ему хотелось бы узнать, что Джисон думает о нём самом. Луна сквозь редкие облака освещает молчаливый лес своим бледным светом, создавая загадочную и умиротворенную атмосферу. Вдалеке слышится тихий шепот листвы, что наполняет воздух мелодичными звуками природы. Ночь так часто приносит нам спокойствие и вдохновение, завораживая своей таинственной энергией откровений.       — А ещё я стараюсь избегать драк, особенно тех моментов, где оппонент может быть сильнее меня. Ты не подумай, я не боюсь быть избитым, просто вдруг он начнет меня душить, а мне понравится и я кончу. В расслабленной обстановке Джисон не замечает, как начинает нести всякий бред, он лишь опирается на эмоции Минхо, что продолжает на него с заинтересованностью смотреть. Ли не подает виду, что Хан сморозил глупость, он лишь приподнимает уголки губ, вытягивая их в улыбку. Не важно, что говорит младший, лишь бы ему было комфортно.       — У тебя фетиш на удушье?        — Просто, мечтаю, чтоб меня задушили. Джисон смеется, в то время как Минхо, по всей видимости, не уловил смысл шутки и напряженно смотрит на юношу, что заставляет того еще сильнее рассмеяться. Джисон привык, что не все откликаются на его шутки одинаково положительно, но в данном случае Хан действительно поддавался юмору, а не пытался скрыть правду. Тема самоубийства никогда не вызывала его интереса или волновала.       — Я шучу, расслабься, Хо, а то морщины раньше времени появятся.       — Когда будешь в следующий раз шутить, не делай лицо таким серьезным. Минхо бурчит, словно в нем проснулся старый дед, готовый заводить шарманку «а вот в наше время», но Хан быстро останавливает такой поток, слегка ударяя ладонью по плечу. Парню совсем не больно, нет, он был бы рад, если бы Джисон его еще раз коснулся, но торопить события не хочется. Хотя, если быть честным с самим собой, то Минхо уже бы лежал и целовался, но ему кажется, если поспешит, то испортит всё, что только можно.       — Почему?... Джисон останавливается, стараясь подобрать правильные слова. Ему трудно сосредоточиться, когда Минхо так смотрит, младший готов поклясться, что у него на лбу написан вопрос, который нужно озвучить, но язык вновь не слушается, а мозг не генерирует нужный поток мыслей.       — Почему ты позвал меня смотреть на звезды?       — Ты мне понравился, вот и позвал, а что? Хан понимал, что нужно что-то сказать, но предпочел сохранить молчание, и Минхо не настаивал, ибо все было понятно по его глазам. Возможно, младший чувствовал некоторую долю стеснения и осторожности, как это обычно бывает с незнакомыми людьми. Но Джисон вскоре проявит себя, а Минхо будет ждать этого момента.       — Ты куришь? Джисон отвлекается от разглядывания скорого рассвета и поворачивает голову к парню, что застыл с сигаретой во рту, невинно моргая. Минхо даже и не знал, что ответить, очевидно же, что курит, не поиграться же он решил.       — Будешь? Хан отрицательно качает головой и, поднимаясь, садится в позу поудобнее. Он никогда не пробовал, да и отец говорил, что если сын начнет курить, то помимо отбитой ремнём задницы у Джисона еще и член усохнет. Проверять подобное не хотелось, поэтому парень всегда держал вид усохшего стручка в своей голове. Минхо же просто умиляется с такого поведения, поджигая сигарету и затягиваясь, перед этим лопнув кнопку.       — Хочешь, сыграем в цыганочку?       — Что это? Джисон лишь хлопает ресницами, с удивлением и интересом смотря на старшего, ожидая, что ему сейчас объяснят правила игры.       — Ни разу не играл? В ответ лишь отрицательное мотание головой, которое забавляет Ли, и тот, тихо хихикая, пододвигается ближе к другу. Хотя,  можно ли назвать его другом, учитывая то, во что предложил поиграть старший.       — Тебе нужно просто не двигаться и попытаться вдохнуть дым. Понял?       — Вроде бы. Неуверенно отвечает Хан, который на самом деле ничего не понял, в надежде, что он уже по ходу действий разберется, что нужно делать. Минхо делает сильную затяжку, оставляя весь дым во рту, а не в легких. Он наклоняется к Джисону совсем близко. Настолько, что их губы находятся в опасном расстоянии друг от друга. У Хана сбивается сердечный ритм, и кажется, что оно скоро вырвется из груди, ломая при этом ребра, чтобы выбраться наружу. Ли приоткрывает рот, выпуская дым, и младший жмурит глаза, потому что неприятно щиплет слизистую. Минхо улыбается, припадая к губам Хана. Поцелуй выходит нежным, трепетным, из-за чего Джисон готов потерять сознание, когда до него доходит, как губы парня сминают его, словно изучая и пробуя. Чужие губы ощущаются настоящим пожаром, разгорающимся внутри с каждой секундой. Это мгновение наполнено магией, волнением и неожиданностью, словно запретный плод, который так и манит испробовать его вкус. В этот момент Хан забывает обо всем на свете, кроме ощущений, которые захлестывают его, словно волны океана.       — Ты проиграл. Тихо шепчет Минхо, прерывая поцелуй, но все еще остается в опасной близости.       — Нужно было вдыхать дым. Попробуем еще раз?       — Д-да? Немного заикаясь отвечает Джисон, боясь громко вдохнуть, чтобы не спугнуть такой момент. Он словно пьянеет сразу же, когда Минхо вновь делает затяжку и выдыхает рядом с губами парня. Тот делает вздох, затягивая ниточку дыма в легкие. Их губы каждый раз касаются друг друга, когда кто-то из них делает легкое движение. Джисон ощущает, как его сердце начинает биться быстрее, пытаясь сдержать волнение, которое захлестнуло его с головой. Он не может оторвать взгляд от губ Минхо, погружаясь в мир собственных чувств и желаний. От каждого их прикосновения в воздухе словно проскакивают искры.