ЧАЙ С МЕДОМ

Даоджан вернулся, когда солнце уже было высоко. Около деревни он упокоил парочку ходячих мертвецов, что поднялись с ближайшего кладбища, поставил охранные заклинания на дома. Да уже на подходе к городу какая-то мелкая тварь попалась. Шуанхуа чутко реагировал на все движения тёмной энергии, безошибочно указывая направление. Даоджан ещё обошёл вокруг городской стены, обновив заклинания, и только потом вернулся домой. – А-Цин! – позвал он. Но ему ответил Чэнмэй: – Её нет. Она ушла в город. – Я пойду, её встречу, – Сяо Синчэнь не хотел обижать Чэнмэя недоверием, но волнение в душе нарастало – неужели он допустил непоправимую ошибку? Неужели девочка была неосторожна?! – Даоджан! Не надо делать такое лицо! С ней ничего не случилось. Она даже близко ко мне не подходила. Вон у двери циновка лежит, там она и сидела. Мы поболтали вечером, и она ушла спать. Успокойся! А то смотреть на тебя страшно – того и гляди, кого-нибудь убьёшь. А тут только я. И я начинаю уже волноваться, как бы со мной чего не случилось! Сюэ Ян наблюдал, как расслабляется заледеневшее лицо даоджана и уголки губ ползут вверх. – Кстати, ты знаешь, что завтра праздник? – Да, конечно. Только для меня уже давно нет праздников, – Сяо Синчэнь почувствовал, как в душе шевельнулась застарелая боль: последний праздник он отмечал с Сун Ланем, и это было давно, в прошлой жизни. – Ну, это твоё дело, не мне судить. А вот то, что твоя А-Цин тоже без праздника остаётся, ты не подумал? Не ты ли мне говорил, что она единственный близкий тебе человек? Сяо Синчэнь в который раз подумал, что защитник из него может и неплохой, а вот опекун так себе… – Даоджан, ты ребёнком то хоть был? Или сразу даосом родился? – Да, Чэнмэй, вынужден признать, я забыл, что когда-то был ребёнком. – Так давай вспоминать вместе! – Чэнмэй уже откровенно смеялся и Даоджан вместе с ним. – Надо сходить в город, – отсмеявшись, наконец смог заговорить Сяо Синчэнь. – Забрать А-Цин и купить пряников… – Даоджан, – перебил его Чэнмэй, – Слепышка всё купит. – У неё нет денег. – Уже есть. Мои. Тут такое дело… Ты не расстраивайся и не ругайся! У меня, оказывается, был кошелёк. И она мне его отдала. – Сама? – Конечно! Я же о нём не помнил. Она нашла его, когда убирала одежду, и вот – отдала. – Она очень хорошая, добрая девочка! «Ага! Главное – честная!» – Сюэ Ян криво улыбнулся, радуясь, что Сяо Синчэнь его не видит. Доверчивость даоджана, бесспорно, не знала границ. – Как твоя нога? – Синчэнь присел на край кровати и откинул одеяло, укрывающее ноги Чэнмэя. – Хорошо. Если не трогать, то и не болит. Скоро бегать буду! – Сюэ Ян в доказательство своих слов согнул и выпрямил ногу. При этом лицо его перекосило от боли, но ведь даоджан этого не видел! – А вот это ты погорячился. Бегать ты будешь ещё не скоро. Но вставать можно попробовать уже через пару дней. Ты медитировал? Сюэ Ян скривился – не любил он это скучное занятие! Он был тёмным заклинателем. И Золотое ядро ему было необходимо для управления мечом. Да и тело после использования тёмной энергии нужно было восстанавливать. Но всё-таки больших запасов духовных сил у него никогда не было. – Да, – соврал он. Даоджан провел над его телом рукой: – Странно… Ци в твоем теле становится меньше и ядро слабее, чем я чувствовал в последний раз. Тебе надо больше медитировать, чтобы не остаться хромым на всю жизнь. Ты же заклинатель! « А уж какой я заклинатель, тебе хорошо известно». ************************************ А-Цин вернулась с полной корзиной продуктов. – Слепышка, – позвал Сюэ Ян. – Зайди-ка сюда. Кое-что сказать надо, пока Даоджан нас не слышит. – В общем, так – Даоджан знает, что ты взяла кошелёк. Не дергайся! Слушай. Ты его нашла, когда убирала мою одежду. Взяла, а потом забыла сказать Даоджану. А когда я очнулся – вспомнила и отдала мне. Сама. И не хватайся за свою палку! «Лежачих не бьют», – так бы тебе Даоджан сказал, а я тебе скажу: «Бьют тех, кто заслуживает». Так вот, я не заслуживаю – я тебе помог. Сама посуди, как долго ты бы ещё жила в страхе, что я вспомню о деньгах? Как долго бы ты боялась, что правда откроется и Даоджан в тебе разочаруется? Ты бы даже одной монеты из них потратить не смогла, боясь разоблачения! Ты ежедневно чувствовала бы страх и вину. Нет, не за то, что взяла чужое, а за то, что обманываешь своего доверчивого Даоджана. А-Цин стояла, покусывая губы. Во многом этот Таракан был прав, хотя стукнуть пару раз палкой его очень хотелось! – А теперь, – продолжал Сюэ Ян, – эти деньги есть. – У тебя! – Конечно, – рассмеялся Сюэ Ян. – Они же мои! Давай, рассказывай, что ты там принесла. Будем готовиться к празднику! ************************************* Вечер прошёл весело. Даоджан не поминал А-Цин её «забывчивость», а она Чэнмэю – его «предательство». Они вместе колдовали над ужином – А-Цин с Даоджаном на кухне, а Чэнмэй давал «ценные указания» из комнаты. – Слепышка, не подпускай Даоджана к готовке – нам это ещё есть! – и они хором смеялись. – Даоджан, ты там смотри, не отрежь себе пальцы! – и новый взрыв смеха. Когда стемнело, Даоджан ушёл проверить окрестности города, пообещав прийти пораньше. Утомившиеся босяки тоже долго не засиживались. Лёжа в своей кровати, А-Цин с улыбкой на лице думала: «Скорее бы наступил завтрашний день». День, когда она будет отмечать праздник Середины осени как обычные дети, со своей семьёй. Сюэ Ян в своей постели ворочался, ища удобное положение, и никак не мог его найти. То ли нога ныла, то ли на душе кошки скребли. ************************************ Сюэ Ян проснулся из-за громкого голоса А-Цин, выговаривавшей Даоджану за то, что он «умудрился так изгваздаться в какой-то дряни». Даоджан в ответ что-то тихо говорил, оправдываясь. – Эй, мелкая! Ты чего так вопишь, как кошка, которой на хвост наступили? – Ты только посмотри! – А-Цин влетела в комнату. – Это как так надо было упасть, чтобы весь ханьфу уделать! Теперь сидит там в одном халате, Шуанхуа отмывает. И повязка опять в крови. Сюэ Яну одного взгляда на одежду Даоджана хватило, чтобы понять, как «умудрился упасть» тот. Белоснежный некогда ханьфу был залит серо-буро-зелёной жижей. Да-а… тяжелая выдалась Ночная охота! – А сам он в порядке? – встревоженный тон удивил самого Сюэ Яна. – Не ранен? – Нет, кажется…Только уставший очень. Даже от завтрака отказался. – А-Цин, попроси Даоджана зайти ко мне. Даоджан зашёл в комнату только спустя полпалочки благовоний. Повязка была чистой, видимо, успел умыться и сменить. А вот лицо было измождённым. – Ну и сколько их было? – не ходя вокруг да около, хмуро спросил Сюэ Ян. – Много. На деревню в нескольких ли на север от города напали тёмные твари, размером с медведя, – усталым голосом ответил Даоджан – врать заклинателю о том, что «упал» смысла не было. – И ты был там один, – в голосе Чэнмэя звенела злость. – Даоджан, ты мог погибнуть! – Кроме меня здесь некому бороться с ними, Чэнмэй! Простые крестьяне и горожане беззащитны перед всей этой нечистью. И это мой Путь… Конечно! Как же он забыл про этот гуев Путь! Сюэ Ян чувствовал, как кулаки сжимаются в бессильной злобе. Этих высоконравственных даосов рисом не корми, дай только голову сложить, защищая людей! В комнату заглянула злющая А-Цин: – Я сегодня думала, что мы в город сходим. Там на рыночной площади бродячие артисты остановились, представление давать будут. А тут … Одежда до завтра не просохнет! Чуть руки не стёрла, пока отстирала. Сюэ Ян подумал, что пара заклинаний и нет проблем. Но то ли даоджан о них не знает, то ли они каким-то образом не устраивают его благородный Путь. – Ты могла бы сходить одна посмотреть представление, а мы с Даоджаном здесь тебя подождём. Даоджан, ты же не против отпустить А-Цин? Ты бы помедитировал, отдохнул. А то к ночи вообще свалишься. А нам ещё луной любоваться! Даоджан фыркнул. – Чего ты смеёшься? – Сюэ Ян с удовольствием отметил, что Даоджан реагирует на его шутки правильно и не обижается. – Мы со Слепышкой посмотрим, а тебе расскажем. Будешь смотреть нашими глазами! – Хорошо, – согласился Даоджан. – Только не долго. Шичень - полтора и назад. Чтобы до сумерек была дома! – Обещаю! – А-Цин уже развернулась на пятках, собираясь бежать. – Стой! – остановил её Даоджан. – Вот немного монет тебе на сладости и развлечения. *********************************** – Даоджан, может, мы чаю попьём? С пряниками. Сладкими, – спросил Сюэ Ян, когда они остались вдвоём. – Да-да! Я сейчас принесу. А-Цин заварила…. Они сидели – Сюэ Ян на кровати, а Даоджан на циновке у придвинутого столика – и пили чай. С пряниками. – Даоджан, скажи, почему ты не используешь заклинания для очищения одежды? Это связано с Дао? Типа, «мы не ищем лёгких путей, а стойко преодолеваем трудности»? – Сюэ Ян старался говорить весело. Сяо Синчэнь смутился, поставил чашку на стол и закрыл лицо ладонями. Плечи его затряслись. – Даоджан! Я не хотел тебя обидеть! – Сюэ Ян даже наклонился к Даоджану, пытаясь отвести его руки от лица, но тут же понял, что тот не плачет, а смеётся. – О нет! Я не обижаюсь. Мне просто стыдно. Ещё в самом начале, после того, как я … ослеп, я попытался использовать это заклинание. Оно не сложное, но есть особенности, – даоджан замолчал. И тут Сюэ Яна осенило! Заклинание-то не сложное, но вот чтобы его активировать, нужно приложить Ци в строго определённую точку. – Погоди ... Не говори ... Я сам угадаю! – Сюэ Ян уже откровенно ржал. – Ты прожёг дыру в одежде! – Да, – простонал Сяо Синчэнь, опять закрывая лицо руками. – Давай сделаем так – ты нарисуешь это заклинание, а я сделаю всё остальное. Я же хоть и беспамятный, но всё же заклинатель! Тащи какую-нибудь тряпку, будем тренироваться. Тренировались на полотенце. Сюэ Ян, в целях конспирации (он же ничего не помнит о своих способностях. Главное, об этом не забывать!), прожёг пару дыр, пока наконец общими усилиями полотенце не засверкало первозданной чистотой. – Вот будет подарок А-Цин к празднику! Она каждую стирку плачет, что в прачку превратилась. – Даоджан радовался не меньше той А-Цин. – Что, может, ханьфу твой попробуем почистить? – Потом. Давай-ка и правда помедитируем, – голос Даоджана подозрительно охрип. А это что за новости? Сюэ Ян внимательно посмотрел в лицо Сяо Синчэня. Тот аккуратно отодвинул столик и сел на циновке в позу для медитации. Сюэ Ян, тяжко вздохнув, уселся на кровати. Медитировать, так медитировать… С первых же секунд Сюэ Ян почувствовал, что что-то не так. Раньше, во время его нечастых вынужденных медитаций, Ци душной, как будто вязкой, волной поднималась к ядру, вызывая противное ощущение липкой горечи. И волна эта нарастала с увеличением духовных сил в теле. Только после медитации очень хотелось пойти и оторвать кому-нибудь голову, сбросить излишек горечи. Сейчас всё было иначе. Он только сконцентрировался, как лёгкий поток Ци поднялся, омыл ядро (Сюэ Ян буквально почувствовал её очищающее воздействие, как будто его умыли) и далее вверх и затем опять к ногам. В голове было светло и … пусто. И только вкус ... какой-то терпкий, пряный, как крепкий чёрный чай с мёдом и оттенком какого-то лекарства. Тело становилось невесомым, казалось, дунь хорошенько ветер и его, Сюэ Яна, вынесет в окно. Ничего себе, как его по голове приложило! Сюэ Ян сидел, отрешённый от мира, в голове не было никаких мыслей, и только этот вкус и запах удерживали его на этой земле.