Полуденный зной

Антон проснулся резко, внезапно. С часто бьющимся сердцем, словно из кошмара выдернули. Над ним нависал Рома; в руках брат держал сорванное с Антона покрывало. – Ч-что? – испугался Антон. А Рома беззаботно улыбнулся. – Вставай, Тоха, – бодро провозгласил он. – Петухи давно пропели. В голове зазвучал голос матери из далекого прошлого: «Петухи давно пропели Солнце, утро на дворе В радость нашей детворе». На мгновение вернувшись в детство, Антон зажмурился и сладко потянулся. Как же спать хотелось! Сейчас бы перевернуться на бок и окунуться в приятные утренние сны. Такие красочные, которые еще часто запоминаются и поднимают настроение на весь день. Но реальность давила утренней прохладой. Без простыни не заснуть – холодно. Зябко поежившись, Антон глянул в окно – еще даже солнце не заглянуло. – Сколько времени? – сонно спросил Антон, приподнимаясь. Рома усмехнулся. – Начало восьмого. Давай собирайся – съездим на пляж и до полудня вернемся. Нечего на солнце жариться. Нахмурившись, Антон с недовольством посмотрел на отобранное покрывало. – Каникулы у меня, – мрачно отозвался он. – Хочу спать до обеда. – Успеешь отоспаться. В голову Антона прилетело скомканное покрывало – парень только охнуть успел. – У тебя пять минут. С этими словами Рома вышел. Так заманчиво было размотать клубок простыни, укутаться и спать-спать-спать. Летом же самый сладкий сон получается как раз ранним утром, когда наконец становится прохладно, пахнет свежестью и убаюкивающе щебечут птицы. Но из коридора тянуло свежесваренным кофе, да и на море поехать хотелось. Провести время с братом. Вчера вроде бы неловкость отступила, и Антону снова стало легко с Ромой. Они вместе приготовили ужин – котлеты с пюрешкой, и по очереди вспоминали старые мемы. Рома смеялся от всей души, а Антон чувствовал, как внутри разливается тепло от того, что они просто проводят время вместе. Потом братья снова сидели на балконе и рассматривали созвездия. В каждом самолете, в каждом спутнике Роме виделась падающая звезда, и он дергал Антона, чтобы тот скорее загадал желание. Антон хмурился, повторял брату раз за разом, что это просто метеозонд, но желания все равно загадывал. На всякий случай. Надо вставать. И Антон все же собрался с духом. Затащил себя за уши в ванную, умылся, почистил зубы. А из кухни теперь аппетитно пахло разогретыми блинчиками. – Тох, давай завтракать и идем. Еще минут десять на короткий завтрак, пять, чтобы собрать вещи, и они, оставив маме записку, шли по пустому подъезду вниз. В машине было холодно. Всю ночь та простояла на улице, и теперь от металла тянуло холодом. Антон ежился, а Роме хоть бы хны! Еще и окно свое открыл, подставляя лицо свежему ветру. По телу прошла дрожь. – Замерз, что ли? Антон нехотя кивнул. Нехотя – потому что уже предвкушал реакцию Ромы. Тот ожидаемо хохотнул. – Лето на дворе, а ты мерзнешь, – со смешком удивился он. – Все потому, что одни косточки. Чтобы подкрепить свои слова доказательством, Рома перенес руку с коробки передач на колено брата и щекотно сжал пару раз. – Перестань, – ощетинился Антон, тут же отстраняясь. Надувшись, он уперся коленями в холодную дверь и мрачно посмотрел в подернутое конденсатом окно. Придорожный пейзаж расплывался. – Ну, не дуйся, – мягко сказал Рома, щипая брата за бок. – Ну, Тоха… Даже не собираясь вестись, Антон скрестил руки на груди и уткнулся взглядом в запотевшее окно. Рома продолжать не стал. А затем в ноги подул теплый воздух, и Антон сначала нехотя, а потом уже с большим желанием вытянул ноги. По телу прошла дрожь, как, когда намерзнешься на улице, а потом заходишь домой. В тепло. – Включи что-нибудь из музыки, а? Кивнув, Антон потянулся к панели. Среди помех и статики, Антон наконец-то нашел станцию, которая вещала. ♫Yolla yolla kaderim yolla Acıları bana yolla Ne de olsa Dert babasıyım ya ben♫ Рома рассмеялся. – Это еще что? – удивленно спросил он, и Антон не сдержал смешка от того, как комично поползли вверх брови Ромы. Даже несмотря на солнечные очки заметно. – А здесь постоянно Турцию ловит, – ответил он. Брат присвистнул. Так они и ехали под турецкие хиты. Дорога была почти пустой, только груженные КАМАЗы встречались, которые Рома с легкостью обгонял. Солнце поднялось выше, и от золотых лучей картина за окном повеселела. Редкие красные маки алели среди высохшей травы; даже через закрытое окно было слышно пение цикад. Казалось, Рома заразился этим утренним летним весельем: начал раскачивать головой, барабанить пальцами по рулю. Когда подъезжали к пляжу, брат уже во всю подпевал: – А-а-а! Сэн бэни ёлдюрдженми, чылдыртджанмы джаным! Антон прикрыл пылающее лицо ладонью. Дурацкое чувство – поет брат, а стыдно Антону. – Завязывай уже, – наконец не выдержал Антон и толкнул брата в плечо. Тот только рассмеялся. Остановил машину под единственным деревом, заглушил мотор. – Все, приехали. Антон закатил глаза. А то он не догадался! – Ну что, – Рома оглядел пляж. Дикий пляж вдали от города плавно перетекал из песчаного в скалистый. На песочке уже расположилось одно семейство. Чуть подальше, где начинались камни, сидел пожилой мужчина с транзистором. В прибрежной волне бегали дети. Антон уже присмотрел уютное местечко на песке подальше от всей этой возни, когда Рома сказал: – Пойдем, наверное, на скалки. С недовольством глянув на камни, Антон мотнул головой: – Да ну, ноги только поломать. А Рома уже вышел из машины и подошел к багажнику. – Я тебе помогу, если дорога плохая будет, – сказал он, надевая рюкзак. – Какая дорога! – возмутился Антон. – Тропа смерти! Рома только рассмеялся и головой покачал. – Не знаю, как ты, а я при детях плавать голым не собираюсь. Выбравшись из машины, Антон хлопнул дверцей. – Голым? – не понял он. – Чего голым-то? – Плавки не взял, – спокойно объяснил Рома. Теперь пришло время Антону удивляться. – Что?! – воскликнул он. – Как на пляж можно плавки не взять?! – Забыл, – пожал плечами Рома и выжидающе посмотрел на Антона: – Так идем? И Антон пошел. А что оставалось? Не светить же перед детьми голым задом. Сначала тропинка была ничего. Землистая, протоптанная. Только вот вела она все выше, все чаще осыпалась, а под ними обрыв и скалы. Рома пропустил брата вперед, пообещал, что будет страховать, но вопреки его словам Антон чувствовал себя так, словно именно на его плечах лежит ответственность за их маленькую группу. Он ведущий. От него зависит их темп, их эффективность. На небольших развилках Антон выбирал, как именно пойти: по скале, прижимаясь спиной к камню, или уже у самой кромки, придерживая себя за колючие ветки пыльных кустарников. Нервничая от внезапной ответственности, он просчитался. Нога подвернулась, земля осыпалась, и Антон взмахнул руками, хватая вместо ветки воздух. Он не успел испугаться, как его предплечье сжали пальцы брата. – Тихо-тихо, – успокоил он. – Аккуратно. А потом Антона накрыл страх. Он смотрел вниз на острые, покрытые белой пеной скалы – море под ними бурлило, лизало камни. Парень сглотнул и сделал шаг назад. Хотелось вернуться. Как же хотелось вернуться! На песок, где хорошо, спокойно и мягко лежать. Где рядом расположилась семья, а чуть поодаль дед слушает хрипящую музыку и читает газету. Только вот спиной Антон наткнулся на жесткое тело брата. – Давай, Тох, – поддержал он, – сейчас дорога вниз, и я пойду первым. Рома аккуратно обошел парня, и Антон сглотнул – на узкой развилке не было места, и Роме пришлось пройти буквально впритирку. От близости брата тело привычно покалывало расходящимся по нервам щекотным электричеством. – Если посыплется, держись за кустики – у них мощные корни. С тоской глянув назад, Антон сглотнул и тут же наткнулся на уверенный взгляд невозможно синих глаз. – Давай руку. «Дай ручку, Тоша». Воспоминания о недавней ночи обухом ударили Антона. Пошатнувшись, он вцепился в протянутую руку и позволил брату вести себя. А в голове пусто-пусто, только отголоски стыдного удовольствия и приглушенные жаркие стоны. – Смотри, какая красота! – Рома упер руки в бедра и обвел взглядом лагуну. – И вокруг ни души. – Еще бы, – отозвался Антон. А ноги тряслись так, словно он десять километров пешком прошел. Казалось бы, только спускался, да и не так уж и долго, а страх упасть заставлял мышцы каменеть, а сердце сжиматься. Все мышцы забились и так болели, что хотелось просто упасть и лежать, а думать о том, как они пойдут обратно, вообще было страшно. Антон обернулся и окинул взглядом пройденный путь – парню казалось, только горячая рука брата удерживала его от падения. Смог бы он спуститься сам? Пошел бы на дальний пляж? Или же остался в безопасности хорошо известного и много раз опробованного? Антон не знал. А Рома тем временем разложил полотенце и сбросил одежду. Весь такой ладный, словно бронзовая статуя на одном из местных пирсов. Задумчивый мыслитель, бесконечно прекрасный и немного печальный, который уже десятки лет не отводит взгляда от моря. То синего и манящего, то серого, ненастного, то темного, бурлящего, устрашающего. Брат обернулся, и морок рассеялся. Теперь перед Антоном вновь стоял человек, который окинул его насмешливым взглядом, что хотелось вцепиться в футболку и снова ее натянуть. – Будешь в шортах купаться? Антон пожал плечами и неловко переступил с ноги на ногу. – Раздевайся, Тох, здесь никого нет. Кто-то есть, и именно перед ним представать раздетым не хотелось. К чему все это приведет? С другой стороны – Антон задумался, – с другой стороны, может, действительно просто сплавают, как в прошлый раз, обсохнут и домой, пока до них не добрался полуденный зной? Рома выжидающе смотрел на него, что Антону не оставалось ничего иного, как раздеться. Рука дернулась было, чтобы прикрыться, но взгляд брата не опускался ниже, и Антон смог удержаться. Он продолжал смотреть прямо в синие глаза, приближаясь к брату. Напряжение внутри звенело – Антон чувствовал, что если брат окинет его этим своим оценивающим взглядом, усмехнется, то Антон не выдержит. Оденется и поползет обратно сам. На карачках, цепляясь за кусты, крепкие сорняки, лишь бы сбежать от пронизывающего взгляда. Когда они поравнялись, брат развернулся и, коротко разбежавшись, нырнул. Прекрасен. Через пару метров он вынырнул и двинулся вперед ловко, быстро, как олимпийский пловец, с легкостью разрезая морскую гладь. Антон же с трудом вошел в воду. После ночи море остыло, и тело покрывалось гусиной кожей. Шаг, еще один. Тяжелее всего войти по пояс. Обнимая себя, Антон с сомнением посмотрел на подплывающего к нему Рому – брат хитро улыбался. – Нет! – воскликнул Антон, отступая. – Нет, Рома, не вздумай! Рома озорно блеснул глазами. – Я хотел медленно войти, Рома! Ну, Рома! И тут же Антона окатил столп холодных брызг. – А-а-а! – закричал он. Словно под искры от сварки зашел. – Придурок! – выругался Антон и упал в воду. Сердце учащенно билось, и на адреналине Антону удалось догнать Рому, схватить его и, напрыгнув, притопить. Он думал, что Рома легко вырвется и со смехом всплывет, тогда-то Антон ему все и выскажет. У Антона уже вертелось на кончике языка парочка ласковых для брата. Только вот Рома не стал вырываться и отбиваться не стал. Он обхватил брата и потянул его за собой. На дно. Широкий гребок, но сил вырваться не хватило. А ведь Антон был не готов. Не глотнул воздуха, не сгруппировался, и теперь то ли без кислорода, то ли от всколыхнувшейся паники легкие жгло. Он крикнул на брата, пуская пузыри воздуха, бешено мотнул головой и забился в крепких объятиях. Тот не пустил, но убрал одну руку – пара гребков, и с судорожным вздохом Антон вынырнул. – Придурок! Больной на голову! – ругался он, убирая налипшие волосы с побелевшего от страха лица. – Козел! Псих! Наткнувшись на внимательный взгляд синих глаз, Антон осекся. Рома смотрел на него так, словно мысли прочитать пытался, и от такого внимания стало неловко. Смущение смыло остатки ярости, и Антон отвернулся, кусая губу. – Ладно, – буркнул он. – Поплыли. Брат ничего не сказал, только лег на живот и плавно рассек морскую гладь. Антон поплыл следом. Они скоро выплыли из маленькой лазурной бухты, где дно было песчаным, а вода тихая-тихая. За скалами же начиналось открытое море, которое встретило их волнами и пеной. – Шторм, Ром, – сказал Антон, – давай вернемся? Рома белозубо улыбнулся, напрыгивая на очередную волну. – Какой шторм, Тоха! – удивился он. – Балла четыре. Поморщившись, Антон сделал спешный гребок, чтобы очередная волна не накрыла. Не знал он, сколько баллов, но волны были метра два не меньше! Утонут, и тел даже не найдут. – Давай попрыгаем на волнах, а? – с задором предложил брат. – Весело же, ну! Антону не было весело. После пары волн сил ощутимо не хватало. Холодный ветер свистел в ушах, и он, похоже, поменялся, что волны теперь захлестывали то справа, то слева. Очередная волна накрыла парня с головой, и Антон запаниковал. Где верх? Где низ? Куда грести? Сердце билось-билось, чтобы скоро навсегда замереть. Ведь среди таких волн Рома его не найдет. Никто его не найдет! Его внезапно потянуло наверх и в сторону, и Антон резко вдохнул. – …ше, …ха. Не … Ветер съедал слова, произнесенные братом, а может, виной была вода в ушах, но Антон его не слышал. Не разбирал слов, не понимал, что тот говорит, просто позволил оттащить себя в грот, где вода бирюзовая и тихая. Теперь можно было отдышаться. Антон положил руку брату на плечо и хотел было, как в прошлый раз, прилечь ему на спину, чтобы немного отдохнуть, как Рома развернул его лицом к себе. Руки брата легли на бедра парня – он завел его ноги себе за спину, и Антон, чтобы удержаться на плаву, сомкнул ноги и вцепился брату в плечи. Синева глаз напротив была тревожной, как бушующее море. Холодно. Везде холодно, только лишь прижимающийся к паху член брата был обжигающе горячим.