Держать строй дрожащими руками/Hold The Line With Trembling Hands

Хисаши посмотрел на Изуку, и сердце его сжалось от угрызений совести. На щеках мальчика все еще виднелись следы от слез, хотя Хисаши вытирал их снова и снова. Это зрелище словно кинжалом вонзилось в его сердце. Ничто не причиняло такой боли, как видеть слезы его ребенка. Изуку давно так не плакал. Сначала он пытался скрыть слезы, но его бедный ребенок мог только долго сдерживать эмоции. Когда Хисаши отказался менять свое мнение о Кацуки, Изуку совсем расстроился. Он пинался, кричал и сопротивлялся с удивительной яростью. Обычно его ребенок был таким послушным и милым, что он почти забыл, что в нем столько боевого духа. Хотя Хисаши знал, что на самом деле он не имел в виду этого, слова Изуку эхом отдавались в его сознании. – Не делай ему больно! Я тебе этого никогда не прощу! Бедняжка бился в истерике, совершенно потрясенный пережитым. У него разрывалось сердце от того, что его ребенок так расстроен. В конце концов, Хисаши пришлось дать ему успокоительное, чтобы помочь успокоиться. После возвращения он больше не давал мальчику лекарств, но был рад, что все необходимое у него еще было под рукой. Теперь его драгоценный сын крепко спал в его объятиях. Хисаши провел пальцами по волосам Изуку, слегка нахмурившись глядя на влажные пряди под его руками. Эта авантюра разрушила их распорядок дня. Они оба были растрепаны и измотаны. Мытье, сушка и укладка волос Изуку были любимой частью дня Хисаши. Для них обоих это был идеальный способ расслабиться. Но теперь его ребенку придётся ложиться спать с мокрыми волосами, которые утром будут тусклыми и спутанными. Он глубоко вздохнул и осторожно вытер полотенцем волосы Изуку. Это было не то же самое, но он не мог допустить, чтобы его ребенок простудился после всего этого. Полотенца будет достаточно на сегодня, и завтра они смогут устроить себе расслабляющий спа-день. Он хотел избавить Изуку от всех мыслей об этих русалках. Приятное купание в огромной ванне поможет ему снова почувствовать себя самим собой. Если помочь Изуку, то он снова станет его обычным очаровательным сыном. Ему просто нужно хорошенько выспаться и напомнить, что папа разберется с этими хулиганами. Ну... хулиганом. Остальные были осторожны, хотя и недостаточно милы. Проблема здесь была в Кацуки. Гнев закипал в его душе, когда он вспоминал ужасные слова, сказанные тритоном. Он назвал Изуку жалким и никчемным. Он даже имел наглость угрожать Изуку, говоря, что никто не будет скучать по нему, если он умрет. Сердце Хисаши сжималось от одной только мысли об этом. Он еще крепче прижал к себе Изуку, наслаждаясь его теплом и равномерным дыханием. Он жив и в безопасности. Никто и никогда больше не тронет его. Сожаления росло в Хисаши, пока он раскачивал Изуку взад-вперед. Он подвел свою милую маленькую рыбку. Конечно, его невинная и чувствительная натура не могла хорошо сочетаться с незнакомой группой русалок. Даже если они были в какой-то степени социализированы, в душе они все равно оставались дикими. Он с самого начала знал, что это плохая идея - устроить им встречу, но все равно позволил Изуку уговорить себя. И вот теперь его ребенок расстроен, а Кацуки должен быть наказан. Хисаши тяжело вздохнул. В будущем он должен быть более строгим. Родители всегда делали то, что было лучше для их детей, даже если им это не нравилось. Он не мог доверить Изуку принимать самостоятельные решения по таким вопросам. Даже если мальчик будет умолять провести время с русалками, он не мог этого допустить. Вместо этого он мог наблюдать за ними издалека, находясь в безопасности с Хисаши. Но он сомневался, что Изуку станет просить этого еще раз после оскорблений Кацуки. Его милый мальчик так глубоко все чувствовал, и он беспокоился о том, какое влияние окажет это взаимодействие. Хисаши должен был удвоить усилия, чтобы Изуку почувствовал себя любимым как никогда. Он покажет ему, что ему не нужно общение с другими русалками. Все, что ему нужно, - это его папа! Снова и снова Хисаши убеждался, что только он один знает, как правильно обращаться с Изуку. Его настроение омрачилось, когда мысли вновь вернулись к Кацуки. Тритон заслуживал наказания, соответствующего его преступлению. Он напал на самое дорогое для Хисаши, и тот должен был отплатить ему тем же. ... Кацуки не мог спать во время переездов и осмотров. Он привык бессонными ночами наблюдать за своей стаей, поэтому даже не пытался улечься, когда остальные сворачивались в кучку.  Взгляды, которые они бросали на него, также говорили о том, что в данный момент ему здесь не рады. Он отмахнулся от этого и продолжил патрулирование аквариума. Иногда они злились на него, но это никогда не длилось слишком долго. В конце концов, он был уверен, что они не выберут какого-то коротышку, как Изуку, вместо своего надежного лидера. Свет в аквариуме померк, и в конце концов он услышал, как все они погрузились в сон. Храп и сопение наполнили тихую воду. Когда адреналин покинул его организм, он замедлил шаг и перешел к осмотру своей спящей стаи. После того, как все они вернулись с осмотров, он так и не смог их толком рассмотреть. Его осмотр был неприятным (как всегда), но он знал, что сам усугубил ситуацию, сопротивляясь. Ему нужно было проверить остальных, чтобы убедиться, что у них дела обстоят лучше, чем у него. С первого взгляда было видно, что волосы у всех подстрижены. Он задержал взгляд на волосах Эйджиро, зная, что тот особенно нелюбит эту процедуру. Длинные волосы были символом мира у акул, но Эйджиро был вынужден ходить с короткими. Он стиснул зубы, негодуя на невежество людей. Если бы они потрудились хоть немного узнать об их культуре, то поняли бы, какой вред наносят. А может быть, они знали, но им было все равно. Кацуки обвел глазами остальных членов стаи, ища новые признаки человеческого вмешательства. Несмотря на то, что они ежедневно ухаживали друг за другом, чешуя каждого была отчищена до блеска. Открытый рот Ханты свидетельствовал о том, что зубы тоже были почищены. Кацуки сочувственно поморщился, вспомнив, насколько болезненными бывают стоматологические осмотры. Его собственные десны все еще болели от металлических инструментов, которые люди засовывали ему в рот. У всех были небольшие следы уколов от взятия образцов крови и вакцин, но никаких порезов или синяков он не заметил. Его нервы слегка успокоились при виде этого. Все члены его стаи крепко спали благодаря затянувшемуся действию успокоительного. Какая-то часть его самого хотела погрузиться в сон и тоже заснуть. Но Кацуки отказался дремать, пока его стая так уязвима. Кто-то должен был присмотреть за ними. Убедившись, что они практически не пострадали, он поплыл обратно по аквариуму, к сетчатому барьеру, защищавшему Изуку. Вонь от тритона сохранилась в воде, загрязняя его нос человеческим запахом.  Чтобы так сильно пахнуть, Изуку должен жить в контактном аквариуме или что-то в этом роде. Кацуки содрогнулся от этой мысли. Если бы люди попытались поставить его в такую ситуацию, они бы быстро пожалели об этом. В отличие от Изуку, он не боялся дать отпор. Словно в ответ на его мысли, сетчатый барьер начал убираться. Кацуки подпрыгнул от неожиданного звука и движения. Он не сводил глаз с сетки, пока та погружалась в пол. Звуки движущихся механизмов заглушали все остальное, поэтому Кацуки не заметил приближающихся шагов, пока не стало слишком поздно. Прежде чем он успел он подать сигнал тревоги своей стае, холодный металл обернулся вокруг его шеи.  Кацуки бился и задыхался, вцепившись когтями в сковывающее устройство. Невидимый ошейник закрыл его жабры и лишил голоса. Он извивался, вытягивая шею, чтобы определить, кто или что его схватило. Сквозь бурную воду он увидел над поверхностью силуэт крупного человека. Длинный шест тянулся вниз и заканчивался ошейником, который душил его. Прежде чем он успел среагировать, шест грубо потащил его вперед. Он вздохнул от боли, когда его плавники заскребли по верхней части металлической сетки. Он был не в силах бороться с этим. Клешня затащила его в небольшой бассейн, откуда раньше вышел Изуку. В аквариуме раздался громкий звуковой сигнал, и двери начали закрываться за ним. По-видимому, звук был достаточно громким, чтобы пробудить других русалок ото сна. Позади себя он услышал тревожные звуки, исходящие от членов его стаи. Он задыхался, пытаясь повернуться к ним лицом. Он должен был предупредить их, чтобы они держались подальше! Они были сонными и уязвимыми. Он с радостью согласился бы на лечение, лишь бы они оставались в безопасности. Он почувствовал мрачное удовлетворение, когда двери захлопнулись, заглушив панические крики членов его стаи. К сожалению, радость была недолгой. От недостатка кислорода его мышцы начали сводить судороги. Он сомкнул пальцы на металле, бессмысленно царапая горло. Когда клешня притянула его к поверхности, он наконец смог увидеть, кто находится на другом конце клешни. Хисаши Шигараки. Пара холодных красных глаз устремилась на него, когда он наклонил голову вверх. Он задыхался, его хвост взбивал воду в пену.  – Надеюсь, ты меня помнишь. – заявил мужчина, подталкивая Кацуки ближе. – Потому что я тебя точно помню. Кацуки Бакуго, вспыльчивый участник программы "Аmbassador". Поначалу твои выходки меня забавляли, но в конце концов мое терпение иссякло. Кацуки захрипел, зрение расплывалось и теряло фокус. Раздраженно фыркнув, Хисаши отпустил устройство с его шеи. Кацуки упал в воду, кашляя и потирая больное горло. Он опустился на дно бассейна, пытаясь выбраться на расстояние больше вытянутой руки. К сожалению, вода была настолько мелкой, что он с трудом удерживался на дне всеми плавниками. Хисаши наклонился над кромкой воды, его огромная фигура затмевала Кацуки. Он смотрел на него, пытаясь втянуть кислород через жабры. Он определенно помнил Хисаши. Этот человек постоянно появлялся в аквариумах, насмехался над ним и хвастался тем, как замечательна его дурацкая программа. Он выбрал его из нескольких русалок, заявив, что Кацуки будет очень популярен среди людей. Его красные глаза были теплыми в тот день, но сейчас они были острыми и яростными. Он не был уверен, чем вызвал гнев этого человека, но было ясно, что он был настроен серьёзно. Мгновение спустя Хисаши ответил на его вопрос, – То, как ты обращался с Изуку, было неприемлемо. Кацуки нахмурился. Так вот в чем дело. С того момента, как он увидел его, он понял, что этот маленький тритон принесет только неприятности. – Какое тебе дело? – ответил он. – Он не один из ваших драгоценных посредников. – Ты прав. Изуку гораздо важнее, чем любой из вас. Его глаза вспыхнули, и он зарычал: – Он мой. Мой драгоценный маленький изумруд. Глаза Кацуки расширились от нахлынувшего ужаса. Он раздул ноздри, вдыхая запах человека. Как он и предполагал, запах Хисаши был таким же, как и у Изуку. Должно быть, он личный питомец человека. Если он действительно заботился о нём, то Кацуки только что нажил себе очень опасного врага. – Я знаю, что тебе нравится думать о себе как о лидере стаи, но твои сегодняшние действия были отвратительны. Лидеры должны защищать и обеспечивать. Общество процветает за счет сотрудничества, а оно работает только в том случае, если сильные защищают слабых. Если бы ты был настоящим лидером стаи, ты бы принял Изуку с распростертыми объятиями. Прежде чем он смог остановить себя, Кацуки зарычал: – Моя стая идеальна. Все мы сильные, и нам не нужен мертвый груз. Выражение лица Хисаши потемнело. Он наклонился ближе, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от поверхности воды. — Как ты только что назвал Изуку? Кацуки поднял на него глаза, сдерживая желание повториться. Но тут он вспомнил о своих членах стаи по ту сторону двери. Хисаши был достаточно близко, чтобы причинить им вред. Может быть, он и бывает безрассуден, но Кацуки был не настолько глуп, чтобы провоцировать хищника, когда его стая уязвима. Хотя внутри у него все горело, он отвел глаза и замолчал. – Хорошо. На мгновение я подумал, что иы назвал Изуку - "мертвым грузом". Это не так. Тебе стоит помнить об этом. Плавники Кацуки дрожали от ярости. Через мгновение Хисаши продолжил: – Я рад, что ты можешь вести себя разумно. Но над твоим поведением еще нужно много работать. Я слишком долго потакал твоим маленьким вспышкам, и мне кажется, что это развило в тебе вредные привычки. Если не принять меры, твои повадки может перенять вся стая. Я просто не могу этого допустить. Кацуки вскинул голову. – О чем ты говоришь? – прошипел он. – Твои сегодняшние действия навели меня на мысль, что ты плохо влияешь на других посредников. Он устремил свой взгляд на Кацуки. Спокойным, ровным голосом он заявил, – Если ты не сможешь исправить свои ошибки, я буду вынужден распустить твою стаю.. Ужас и ярость пронзили Кацуки. Он боролся за свою стаю с самого начала. Он пожертвовал всем, чтобы они остались вместе. Но теперь из-за одного маленького глупого питомца все его усилия будут разрушены. Должно быть, его чувства отразились на лице, потому что Хисаши жестоко улыбнулся. – Очень жаль. Я действительно предпочитаю держать русалок вместе, когда они сближаються, но иногда приходится вмешиваться, пока ущерб не стал непоправимым. Но не волнуйся! Если мне придется вас распустить, у меня уже есть идеи, куда каждого отправить. Кацуки уставился на него с открытым ртом. С каждым словом, произнесенным человеком, его грудь все больше сжималась. – Посмотрим... Денки будет очень популярен среди научного сообщества. Электрические угри - удивительные существа, и я знаю по крайней мере одну компанию, которая заинтересована потенциалом живого генератора электричества. Представь себе, какую пользу он может принести! В голове промелькнул образ Денки, запертого в лаборатории. Легкомысленный тритон часто действовал Кацуки на нервы, но в плохие дни он не переставал всех веселить. Кацуки ненавидел мысль о том, что его заставят постоянно работать в любое время суток. – Ханта тоже интересный случай. Знаешь ли ты, что слизь миксин может использоваться для создания одежды? Волокна получаются мягкими, гибкими и экологически чистыми. Я думаю, что текстильная фирма была бы идеальным местом для него, не так ли? Руки Кацуки сжались в кулаки. Даже если они дразнили его за это, Ханта был гораздо больше, чем живая фабрика слизи. Он был находчив, умен и умел разрядить конфликт. Благодаря его покладистому характеру последние несколько лет были более терпимыми для всех. – У меня уже есть планы относительно Мины. Многие виды скатов находятся под угрозой исчезновения, и нам необходимо увеличить их популяцию. Я надеялся дождаться, пока она немного подрастет, но уверен, что она уже способна выносить несколько детенышей. Заводчики с нетерпением ждут встречи с ней! Кацуки зажмурил глаза, стараясь сдержать тошноту. Мина никогда не хотела детёнышей. Она пару раз говорила им, что не хочет иметь дело с такой ответственностью и болью. А ведь она могла предложить гораздо больше, чем просто свое тело. Она была способным охотником и еще лучшим другом. – Что касается Эйджиро... ну, признаться я немного неравнодушен к акулам, – размышляет Хисаши. – Возможно, я мог бы оставить его в своем личном аквариуме. Я бы очень заботился о твоём маленьком друге. Против воли из горла Кацуки вырвался рык. Одно дело, когда Кацуки был отделен от стаи. Но Эйджиро был его лучшим другом и вторым лидером. Тритон был почти так же смел, как и он сам. Он процветал от общения. Мысль о том, что он останется один, в ловушке под контролем Хисаши, была немыслима. – Я понял. – огрызнулся он. – Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Я хочу, чтобы ты извинился перед Изуку. Кацуки скривил губы, но поборол желание огрызнуться в ответ. Мысль о том, что его стаю разделят и будут эксплуатировать, было достаточным, чтобы сдержать его. – Ладно. – проворчал он. – Где он? Выражение лица Хисаши стало жестче. – Ты больше никогда его не увидишь. Ты уже причинил достаточно вреда. Вместо этого ты запишешь для него сообщение. И я ожидаю искренних извинений. Кацуки хмыкнул, но спорить не стал. Слишком многое было поставлено на карту. Он угрюмо наблюдал, как Хисаши устанавливает камеру у кромки воды. Красный огонёк на начал мигать на камере. – Начнем. Прошел почти час, прежде чем человек был удовлетворен его работой. Каждый раз, когда ему приходилось говорить извинения Изуку, слова отзывались неприятным привкусом. Хисаши не облегчал ситуацию. Он заставлял Кацуки повторять за собой снова. Он скормил Кацуки сотню сценариев из тошнотворно-сладких похвал и драматических просьб о прощении. С каждым мгновением зуд под его чешуей становился все сильнее и сильнее. Но он все равно продолжал извиняться. Изуку не заслуживал извинений от него, но он должен был их принести, если хотел сохранить свою стаю в целости и сохранности. Это был единственный способ для всех остаться вместе. Гордость Кацуки пылала внутри него. Он был диким тритоном, а не каким-то домашним животным. Но всего лишь несколькими угрозами Хисаши довел его до такого жалкого состояния. Он чувствовал себя слабым, беспомощным и совершенно незащищенным. Наконец, Хисаши коротко кивнул в знак одобрения и выключил камеру. – Теперь я могу идти? – прорычал Кацуки, отчаянно желая уйти от человека. – Еще нет. Я думаю, ты не понимаешь, как сильно этот инцидент повлиял на моего дорогого Изуку. Бедный малыш расплакался и, наверное, будет расстроен ещё несколько дней. Ты действительно причинил ему боль, и это то, что я не могу забыть. Извинений достаточно, чтобы оставить тебя с твоей стаей, но ты должен пожертвовать чем-то более значительным, чтобы заслужить мое прощение. Он оглядел Кацуки с ног до головы. Под его пристальным взглядом кожа Кацуки затрепетала, но он заставил себя не шевелиться. Судьба его стаи висела на волоске, и одно неверное движение могло все испортить. Он затаил дыхание, когда Хисаши сказал: – Ты назвал Изуку слабым и глупым. Напротив, он тот, кто принял свою судьбу. Может быть, ты слишком упрям, чтобы принять это, но русалкам не нужно бояться людей. Нет необходимости в такой враждебности, и я думаю, что тебе бы не помешало стать более похожим на Изуку. Кацуки едва удержался от того, чтобы не закатить глаза. Он совсем не был похож на этого коротышку. – Похоже, ты очень гордишься своими охотничьими способностями. Хотя они могут быть полезны в дикой природе, в них больше нет необходимости. В качестве посредника тебе не нужно защищаться от хищников или добывать себе пищу. Ты в полной безопасности под присмотром своих кураторов. Так что вряд ли тебе необходимы нужны эти ядовитые шипы. Кровь Кацуки похолодела. Его шипы был неотъемлемой частью его самого. Они были его первой линией обороны. Каждое существо в океане знало, что крылаток следует уважать и бояться. – Ты... ты не можешь! Хисаши ухмыльнулся ему острой и хищной улыбкой. – Бояться нечего. У меня есть опытный врач. У тебя остануться твои плавники, он просто удалит опасные шипы. Он даже нейтрализует ядовитые железы для надежности. Хисаши нажал кнопку на стене, и в резервуар полилась фиолетовая жидкость. – Ты будешь без сознания некоторое время. Небольшая быстрая операция, и ты вернешься к своей стае. Разве это не великодушно с моей стороны? Не в силах больше терпеть, Кацуки бросился прочь от мужчины.  Он бросился к дверям и попытался их открыть. Пальцы болели и кровоточили, когда он с трудом протискивался к щели в двери. Первобытный ужас придавал ему силы, но все было бесполезно против неподатливого металла. Этого не может быть! Люди всегда вторгались в его личное пространство, но Хисаши говорил об увечьях! В ужасе он вдыхал огромными глотками испорченную воду. Он почувствовал вкус успокоительного, но не смог замедлить свое учащенное дыхание. Темнота скребла когтями по краям его зрения, когда он бился с закрытой дверью. Его усилия становились все слабее, но ужас только нарастал. Когда его конечности онемели, большие руки обхватили его хвост и потащили к поверхности. Последнее, что он увидел, были густые усы, белый халат и пара сверкающих красных глаз.