Бесконечная сказка

— Живая, — оповестил Горшок, и пальцы от шеи убрал. Всё же это царская кровь, как-никак, и не велено простолюдинам касаться её без лишней на то надобности. В грязи и при лунном свете она казалась слишком бледной, будто выбралась только что из могилы и решила немного передохнуть. Она спала как мертвец, потому что казалось, что и не дышала вовсе. Однако Горшок проверил пульс — и он всё ещё у Принцессы был. — Что ж это выходит, — рассмеялся Горшок. — Ведьмы-то с болот указали нам верный путь! Да, точно. Отправили их за мёртвыми цветами, а тут — на те! Настоящий цветок, украденный прямо из рук Короля. — И что нам делать? — Князь скрестил руки на груди. Горшок сам только собирался задать этот вопрос. — Я думаю, — начал он, — мы должны сейчас немного разделиться. Я доберусь до эльфов, договорюсь с ними о грибах, а ты проследи, чтобы Принцесса не пропала снова. Потом быстро к Целительнице, а потом уже до Короля. — Сказочный план, — невесело отозвался Князь. Бодрости Горшка он не разделял, но был уверен: Принцессу теперь без присмотра оставлять нельзя. Во-первых, вон она какая беззащитная лежит тут среди могли, а, во-вторых, мало ли, вдруг Колдун где-то рядом. Придётся отбиваться, чтобы вернуть Королю его дочь. — А костёр разводить у могил — это не грех? — растерянно спросил Князь. Горшок почесал щеку с ухмылкой. — Не, грех — это себе вредить во славу надуманным правилам. Князь покачал головой, подхватил Принцессу и всё же отошёл в самое отдалённое место, где могилы редели, и где можно было уложить Принцессу так, чтобы костёр освещал её лицо. Обычно огнём всегда занимался Горшок, но тут пришлось самому стучать камнями до первых искр. Огонь загорелся совсем маленький и никак увеличиваться не хотел. — Ну, хоть что-то, — пробормотал Князь. И когда посмотрел на Принцессу — та была уже в сознании и смотрела на него. Причём с таким возмущением, будто бы это он её похитил. — Здравствуй? — спросил Князь. — Ты кто? — она хмурилась, пока пыталась сесть. Голова у неё, видимо, кружилась, потому что ловкости и жизни в её действиях было мало. Она хотела прикоснуться ко лбу рукой, но заметила, что пальцы в грязи и вовремя себя остановила. Князь засмотрелся, поэтому не сразу нашёл, что ответить. В конце концов, самый лучший ответ — это самый простой ответ. — Я Князь. Мы, как раз, веришь или нет, но тебя искали. По поручению Короля. — Зачем? — она всё также то хмурилась, то морщилась. — Как это зачем? Ну… тебя же похитили. Король переживал. Отправил на твои поиски. — Чтобы выдать замуж, да, знаю. Уж лучше тогда у Колдуна! — К слову о нём, — Князь перебрался поближе. Он протянул Принцессе воду из фляги. — Ты сама сбежала? Или кто-то тебя вызволил? Принцесса сделала несколько глотков. Постепенно её лицо начало расслабляться, и она уже не говорила с таким возмущением, как прежде. — Сама. — Как тебе это удалось? — Не знаю. Не было никакой охраны, я посреди ночи сбежала. Кажется, что сутки бежала, пока не оказалась здесь. Как свалилась — не помню. Но точно знаю, что возвращаться обратно не хочу. — Колдун до тебя больше не доберётся, — попытался улыбнуться Князь. Храбрился, ой, как он храбрился. — Я говорю не о Колдуне, а об отце. Я не вернусь к Королю! Тут-то до Князя и начало доходить, что, в целом, Принцесса скорее готова попасть в ещё одни плохие руки, спать у могил, но точно не возвращаться обратно. Обратно — это в дом, а не к Колдуну. — И что же делать? — спросил Князь вслух, но обращался он только к себе. — Принцесса, что ты думаешь делать? Король-то волнуется. — Он волнуется только о свадьбе. О том, как бы выгодно меня продать! — А ты уже знаешь, за кого тебя хотят выдать? — Знаю. За урода. Карла Безногтного, — она поморщилась. — Он болен чем-то. И очень богат. Я не хочу даже подставлять нашу с ним свадьбу. Так что если ты решил меня вернуть домой, то увы. Я буду вырываться и всё равно сбегу. — Ты погоди пока с выводами, — попросил Князь. — А чего ждать? Что ты передумаешь? Тебе, наверняка, что-то пообещали за моё возвращение. Князь врать не стал, а ещё он не стал скрывать того, что не один на спасение Принцессы отправился. Что есть у него ещё друг — Горшок. И он вот-вот нагрянет к ним. И уже вместе, втроём, они поговорят и надумают, что и к чему. Король всё же, по мнению Князя, за дочь должен был волноваться. Не только за свою казну, которую всегда хотелось видеть переполненной. Мало ли способов Короля в чём-то переубедить. — Ты ведь не хочешь прожить вот так всю жизнь на могилах, с руками, что в грязи. С платьем изодранным, — Князь указал на её одежду. На платье уже не было половины украшений. Одно из них они как раз нашли неподалёку от болот. Принцесса вздохнула, и в одно лицо выпила все запасы воды. Может из вредности, тогда подумал Князь, может, потому что давно ничего не пила и не ела. О последнем он задумался ещё тщательнее. Нужно было Принцессу чем-то накормить, но при этом не упускать её из виду. Пока он думал, вернулся Горшок. Был он на удивление довольный. — Ты не поверишь, — сказал он, и увидев, что Принцесса уже давно в сознании, кивнул ей. — Вечер добрый, красавица. Как спалось на сырой земле? Принцесса фыркнула вместо ответа, она не стала с Горшком даже здороваться, а тот, как ни в чём не бывало, упал на землю и показал перевязанный мешок, в котором звенело две банки. — А я вот что раздобыл. Эльфы-то оказались довольно сговорчивыми. — Одного украшения хватило сразу на две? — не поверил Князь. — А то! Одну себе оставлю. Вторую отдам Лесничему. И дело в шляпе. Ну, почти. О том, что Принцессу вернуть домой, я это помню. Принцесса фыркнула ещё раз и посмотрела недовольно на Князя, мол, давай, говори с другом. Князь нахмурился. На самом деле банка с грибами волновала его чуть больше, чем чужое замужество. Но Принцесса ждала, поэтому он заговорил сначала о ней. — Горшок, тут такое дело. Может, нам вовсе и не надо Принцессу возвращать? — Как это не надо? Вот она сидит. Мы ж её здесь не оставим! — А почему нет? — вмешалась она. — А что ты собралась делать? — Горшок сел так, чтобы быть с ней лицом к лицу. Она вздёрнула подбородок. — Мы обещали тебя вернуть домой. Нам без этого вход в королевство закрыт. Сунемся — голову отрежут! — А какая в этом моя вина? — Ты что, блин, несёшь? — Горшок нахмурился, и посмотрел на Князя. — Чё она несёт, ё-моё? — Тут такое дело. Её замуж хотят отдать за Безногтного. От Колдуна она сама сбежала и домой, в общем-то, возвращаться она не хочет. И имеет на это право. — Да мы чё, спрашивать, что ли, будем? — Горшок всплеснул руками и банки в мешке снова зазвенели. — А надо бы! Нельзя же так её жизнью распоряжаться!  — Когда мы жизнью рисковали, чтобы её спасти, ты что-то не особо пёкся, блин, о том, чем мы распоряжаемся… ты вообще её спасать не хотел! А теперь чё, внезапно совесть проснулась? Волнуешься за неё? Может, понравилась она тебе? — Горшок наклонил голову, смотря прямо Князю в глаза. Князь так опешил от такого потока громких слов, что не сразу нашёл, что ответить, а Горшку будто только это и было нужно. — Понравилась, блин, спрашиваю тебя? Чё нам делать тогда предлагаешь? Отпустить её, чтобы она прямо на кладбище и откинулась? Или, может, с собой в поход взять? Вечное путешествие подальше, блин, от дома! Как тебе такая идея, Принцесса? Последний вопрос Горшок уже задал ей. Она отряхнула своё платье, оставив на нём только больше грязи. — Я не хочу ничего общего иметь с вами двумя. — Ну что же ты разбиваешь нашему Князю сердце? — Горшок с этим мешком и звоном не унимался. Князь одёрнул его. — Ты чего говорить, совсем, что ли, уже? Пойдём, поговорим наедине. Князь отошёл от костра, Горшок бросил банки с грибами и последовал за ним. Говорить пришлось на пониженных тонах, шёпотом, чтобы Принцесса их не услышала. — Что это ты там устроил? — возмущённо спросил Князь. — Это я? А ты? Что это ещё за «её нужно отпустить»? А нам на что жить? Я не собираюсь бродяжничать. — А что плохого в нашей жизни сейчас? Ты и я. Я лично всегда такую жизнь и хотел. Свобода, а рядом человек, который мне дорог. — А я хочу больше, чем сон под звёздами. Может, это и романтично, но одними звёздами сыт не будешь. Это раз. А, во-вторых, я славы хочу. Чтобы не только ты меня знал, но и остальные. В историю я хочу, понимаешь? Князь понимал, уже сто раз это слышал. Горшка не манил ни чудесный лес, пестрящий всеми оттенками зелёного, ни спасительная речка, ни горы вдалеке, если долго идти на север, ни пение птиц в живом лесу, ни тишина — в мёртвом. Его не привлекали таинства всего мира, деревни, в которых они так и не успели побывать. Его не привлекала долгая, почти бесконечная дорога плечом к плечу. Но привлекала собственная смерть. Князь устал вести спор и просто вернулся к Принцессе. Та смотрела на них искоса. Горшок подумывал погнать их всех к Целительнице, да вспомнил, что та с Лесничим один на один. Стоит же им дать время. Поэтому решил, что будут они тут отдыхать до самого рассвета, а там уже можно и в путь. Принцесса уснула на удивление быстро. Ей не понадобилось никакого благоустройства. Она просто положила руку под голову — и всё. Горшок этому усмехнулся. — Не прихотливая, — пробормотал он. И Князь это прекрасно услышал. Он сам посмотрел на Принцессу. — Кто сторожить первым будет? — Давай я, а ты отдохнёшь, — сказал Князь. Горшок уснул следом за Принцессой. Костёр приятно потрескивал, так громко, что казалось, это просто рвётся ткань. Или его натянутые нервы. Всё же Горшок очень сильно не любил ссориться с Князем. Он с трудом находил слова, чтобы извиниться после. Простого «прости» было бы недостаточно. Горшок бы сказал «что-то я погорячился», но не сказал бы «извини, что не послушал тебя». Проснулся он, когда костёр уже полностью погас. Его будто бы засыпали землёй с какой-то могилы. Была кучка грязи, вместо огня, и тонкая линия дыма. Он дёрнул руками и понял, что не может пошевелиться. Руки и ноги были связаны яркой тканью с платья принцессы. Неподалёку спал Князь. И на удивление, он был развязан. Спал так крепко, что Горшку пришлось кричать его раза три-четыре. — Князь, ёптить твою… за ногу! Князь! Князь резко открыл глаза и сел, схватился за голову, а потом, морщась, стал оглядываться. — Ты чего орёшь, Горшок? — А ты осмотрись и подумай! Князь вздохнул, но не пришлось ему долго осматриваться, чтобы понять, что Принцессы поблизости нет, а Горшок связан по рукам и ногам. Боль в висках напомнила о том, что до того, как мир померк, Принцесса хорошо так приложила его камнем по голове. — Развяжешь меня, может? Или так и будешь, ё-моё, пялиться? Князь не ожидал другого тона от раздражённого Горшка. Он подполз к нему и попытался узлы на руках развязать. Не выходило. — У меня где-то в ботинке был припрятан нож, — сказал Горшок. Нож оказался не ножом в прямом смысле, а чем-то до ужаса странным. Тупое лезвие, треснутая ручка. Это было похоже на старую находку, которую выбросили из-за ненадобности. Да Князь бы тоже выбросил такое на самом деле. — Откуда у тебя это? — нож ткань брал с трудом, приходилось прикладывать силу. Но в итоге Горшок оказался освобождён. — У эльфов забрал. Они таким ножом мертвецов убивают. Ну, чтобы мёртвое оставалось мёртвым. Князь нахмурился, а Горшок в это время нож у него забрал и снова спрятал себе в ботинок. — Больно? — он указал на запёкшуюся кровь на виске Князя. — Нехило она тебя приложила. — И не говори. Горшок обхватил его лицо руками и присмотрелся к ране. Наверное, останется шрам, подумал он. И вспомнил, что у Целительницы точно будет какая-то мазь. — Ведьма поможет, — сказал с улыбкой он. — Ну уж нет! — Князь выставил руки. — Помню я, как тебе она помогла. Хватит с нас подобного. Горшок усмехнулся: «как знаешь». В путь они стали собираться медленно. Всё копошились и осматривались в надежде заметить следы. Часть из них была ещё видна, но так следовать за Принцессой было бы очень глупо. И в этот момент Горшок вспомнил о важном. Вернее, о том, о чём Князь был бы рад забыть. — Но это не беда. Мы всё равно её найдём. Строго по плану. Пойдём к ведьмам на болоте, отдадим им мёртвые цветы, а они нам укажут верный путь. Или она. Я так и не понял, много их там или нет. Князь услышал звон банок — это Горшок поднял свой перевязанный мешок. — Тут такое дело, — начал Князь. — Нет у нас больше мёртвых цветов. Горшок даже замер. — Как это — нет? — Ну, — Князь правда пытался подобрать слова, но сам лес видел, что Горшку было неважно, какая у возникшей проблемы причина. Он уже в своей голове решил, что виноват однозначно Князь. — Ведьма эта сделала тебе отвар из мёртвых цветов. Только так можно было снова тебя в человеческий облик вернуть. — А со мной посоветоваться? — Горшок развёл руками. — Это был единственный рабочий вариант! А что ты мне приказал бы делать? Не отдавать ей цветы? — Да кто тебя вообще просил что-либо делать! — Мы пришли к ней, чтобы ты снова был человеком, я не понимаю, почему ты злишься, — Князь нахмурился. Вообще-то, было очень обидно слышать возмущения от Горшка. Он же думал о нём, старался для него. — Ты бы ради этих цветов согласился остаться с ушами и хвостом? — Да придумали бы что-нибудь! Зато бы знали, где Принцесса. — Да что ты так за неё схватился-то? — Это я схватился? — прикрикнул Горшок. — Это ты направление изменил. — Да в чём проблема придумать теперь что-нибудь другое, чтобы её найти? Горшок поджал губы и уставился на Князя. Он молчал и тяжело дышал. Обычно, когда он так делал, это значило одно — он либо вне себя, либо очень раскаивается. И сейчас было первое. — Проблема, блин, в том, что я вообще не понимаю, чего ты теперь хочешь. Со мной ты или не со мной. Понимаешь? Я вот ничего, ё-моё, уже не понимаю. Делаешь что-то за моей спиной. Вроде помогаешь, а вроде как упрёшься… хрен чё потом с этим сделаешь. Ты ведь не хочешь Принцессу искать, да? Может, ты рад, что она сбежала? Князь смотрел Горшку в глаза и молчал. Если откровенно говорить самому себе, то Принцессу он уже не хотел возвращать обратно домой. Он понимал, что значит брак не по любви. Понимал, когда за тебя что-то решают, а ты можешь только бежать — сломя голову, куда подальше, а там будь, что будет. Также он думал о Горшке. Если бы с Лесничим не удалось поговорить, он бы так и был ему отдан. Так и Принцесса сейчас должна быть отдана Безногтному. — Идём обратно, пока нас не потеряли, — проговорил Князь, не став отвечать ни на один вопрос. Горшок всё равно сейчас был уверен в своих мыслях. Настроение стало совсем паршивым. Оно ещё с ночи было таким, но в этот момент накалилось так, что даже обжигало всё внутри. А обида душила, вот прям будто бы когтистыми лапами. Горшок пошёл с ним. Или, вернее, Князь пошёл за Горшком. В этом всём так и осталось много неясного. Голосом ведьмы в голове снова прозвучал вопрос: «зачем ты так упорно идёшь за ним?» Если бы Князь точно решился ответить. В глубине души он знал ответ, но вслух бы не решился его произнести. Больше, чем дружба. Меньше, чем то, ради чего он так слепо идёт. Дорога, Горшок и он. Это казалось идеальным миром. Всегда в приключениях, всегда двое против всех. Дорога в молчании тянулась нудно, будто мёд зачерпнули в ложку, и он стекал с неё обратно в банку. Всё стекал и стекал. И стекал. И дорога всё была и была. Когда вдалеке появился дом, Князь решился заговорить. — Зачем ты взял и себе банку? — начал он осторожно. Ещё хотел спросить об этом, когда увидел мешок, но весь их разговор заняла Принцесса. — Ты собираешься их… есть? — Ну не запаривать же, — хмыкнул Горшок. — Зачем? Горшок цокнул, ответил «да, блин, не знаю», но на самом деле знал. Не хватало ему этого чувства лёгкости, которое он испытал тогда, в доме Лесничего. А Князь только больше приземлял. Никакого, блин, больше полёта. — Разберёмся сейчас с этими последними долгами, а потом уже будем решать, что нам делать. Со мной ты идёшь или своей дорогой. Горшок не показывал, но ему было страшно, что для Князя идеальная жизнь представляется совершенно другой. Что ему будет лучше уйти. Путешествовать, если ему так хочется. Брать одни долги, чтобы закрывать другие. Дверь в избушку была открытой. Горшок зашел первым и с порога достал из мешка банку, вскоре со стуком поставив её на стол. — Плата за мою свободу, — сказал он громко. Лесничий вышел на кухню. Одет он был уже иначе. Не так, как вчера. Горшок понял, что разница в том, что теперь на нём было меньше вещей. Ну и ведьма, подумал он, хотя вслух произнёс только «доброе утро». — Спасибо, удружил, — настроение у Лесничего от вида грибов поднялось. Он протянул Горшку руку, и тот её пожал. — Даже жаль, что жить ты не со мной будешь. Но с кем будешь — тому повезёт. Князь в стороне хмыкнул, и Горшок это услышал, нахмурившись. Обиды продолжали расти, как лоза. Зелёной рукой она обвивала их с головы до пят. Целительница вошла в дом и, увидев гостей, предложила им всем вместе сесть за стол. — Какая я буду хозяйка, если не предложу выпить чай? — спросила она у самой себя и стала раскладывать на столе травы. — Чувствую напряжение. Давайте выпьем ромашку, добавим немного душицы и цветки липы. Она говорила сама с собой, потому что слишком долго жила одна, и тишина со временем стала невыносимой. — А где ослы? — спросил Князь. — Они у меня в сарае. Там есть еда, вода. Пусть, пока тепло, остаются там. Животные не виноваты, что мой муж был на них похож. Горшок с Князем сели за стол, в этот раз они даже не стали переглядываться. Лесничий тоже сел, но чуть позднее, для начала он натянул на себя свою накидку с карманами. — Стало быть, — начал он, — на этом наши пути расходятся? — Пожалуй, что так, — Горшок кивнул. Лесничий смотрел на банку грибов, но не решался тронуть. Князь решил, что это его шанс, и спросил: — А эти грибы, случаем, не вызывают зависимость? — Вызывают, — ответила Целительница. — Эльфы зарабатывают этим на жизнь. Кому-то, может, они и помогают, но чаще вводят в зависимость. Я бы не советовала использовать это, как лекарство, очень долго. — А какая есть альтернатива, хозяйка? — Лесничий посмотрел на Ведьму. Та пожала плечами. — Вчера я сказала всё, что могла. Да, точно, совесть. Лесничий как раз об этом вспомнил. И о своём друге, которого обидел. И о Горшке, которого, видимо, силой заставил согласиться остаться. Но в итоге же ничего не закончилось плохо. Водяной в своём пруду живёт. Горшок свободен. — А такое дело, хозяйка, ты ведь с эльфами близко якшаешься? Целительница разлила им чай. Князь и Горшок попробовали ромашку первыми, Лесничий же после них. Когда долгов не осталось, даже опасений стало как-то меньше. Какой прок им теперь вредить? Никакого. Целительница кивнула: — Да, с эльфами я дружбу вожу. У нас с ними, — она помолчала, подбирая слово, — договор, если можно так сказать. Очень крепкий и очень старый. — А могла бы ты, хозяйка, кое о чём с ними потолковать? — Лесничий дождался, пока Целительница заинтересованно на него посмотрит. — В ссоре мой друг с этими эльфами. Куда он не пойдёт — отовсюду животные бегут, а вместо них поселяются по лесу жуки. Съедают всё, до чего добираются. Лес опустошать нехорошо. — Ты хочешь, чтобы я помирила твоего друга и эльфов? — Считай, это моё первое искупление. Проверим, права ты или нет. — А какая мне от этого выгода? — Целительница вздёрнула подбородок. Лесничий почесал шею. — Ну, деньгами ты не берёшь, но что-то же быть должно? Ну, кроме замужества. Хотя, если от боли я избавлюсь, если вдруг, я и жениться буду не против. Целительница стала заинтересованной. — Кто твой друг? — Водяной. Может, слыхала о нём от эльфов? — А как же, — она улыбнулась. — Кто эту историю про русалку и водяного не знает. Горшок неожиданно пнул Князя под столом, тот вздрогнул и пролил немного чая себе на руки. Горшок повторно пнул, пока Князь на него не посмотрел. — Это же может быть ещё одна песня! — прошептал он, а у самого глаза засияли. Князь хмыкнул. Может быть, эта история будет очень даже хорошей. Он ещё точно помнил, что Водяной ему рассказал о той любви. И о том, с чем остался в итоге. Кто бы мог подумать, что одна история может разговорить другую — Горшок сам первым пошёл на контакт. И говорил так, словно они и дальше собираются путешествовать, петь и оставлять свой след в виде музыки и текстов. Разговор за столом подошёл к концу. Целительница сказала Лесничему приходить через неделю. Банку с грибами он забрал, и ушёл первым. Князь начал собираться после. Он решил умыться и вытереть грязь и кровь с лица. А Горшок снова остался с Ведьмой один на один. — Наша прошлая встреча превратила меня в собаку, — начал Горшок. Говорить с Целительницей он не собирался, он даже претензий не имел, что было весьма удивительным. Но кое-что его интересовало. — Почему именно в пса? Нужно же было в медведя, чтобы точно защитить мог. Целительница рассмеялась. — Да, на Мишку ты похож. Но в пса было проще. Да и вы оба смотрели друг на друга волками. А волки к собакам очень близки. — Всё равно как-то не особо разумно. — А любовь разумной и не бывает. Я, вот, своего любила, а в итоге что? Горшок недовольно дёрнул плечом. В его чашке на дне плескались травы. Он смотрел на них, чтобы не видеть чужого взгляда. — Да причём здесь вообще любовь. — У тебя буквально был свой человек. Ты почувствовал себя в чужой шкуре. Преданным. Нуждающимся. Обожающим. Чем это не любовь? — Масштаб личности должен быть другой, чтобы любить, — хмыкнул Горшок. Ведьма приподняла брови. — Это ты о себе или о нём? Горшок на вопрос не ответил, но вместо этого произнёс: — Несчастен он, видите ли, со мной. — А для счастья нужно прикладывать усилия. Одной любви будет мало. Одна любовь делает больно. — Да бред какой-то, — повысил голос Горшок. И дверь в этот момент открылась. Князь заглянул к ним. — Мы идём? — спросил он. Осторожно так. Будто сам напрашивался попутчиком. Горшок взглянул на него. — Идём. Целительница шире улыбнулась, и поблагодарила их за новое знакомство. — Если всё же я выйду замуж, — произнесла она, — то на свадьбу вас позову. Если найду ваши следы. — Конечно, куда ж там без бардов, — усмехнулся Горшок, и поспешил уйти, чтобы не наговорить лишнего. Под взглядом этой Целительницы не удавалось скрыть свои мысли. Горшок, вон, не хотел, а говорил. Думал и говорил. То ли травы были какие-то намешаны, то ли накипело уже достаточно. Они с Князем отошли от чужого дома и остановились друг напротив друга. — Давай здесь решим, — сказал Горшок. — Вот без всякого. Ты со мной или как? — Смотря, что ты планируешь. — Я собираюсь найти Принцессу. Вернуть её Королю и получить то, что нам было обещано. Если ты со мной, то отлично. Если это всё не для тебя — тогда прощаемся здесь. Князь скрестил руки на груди. Ему хотелось спорить, очень долго и нудно спорить. Но Горшок стоял непреклонно, и явно был не готов к долгому разговору, а, собственно, почему и что они делают. — Ты правда хочешь отдать Принцессу, которую насильно выдадут замуж за… Карла Безногтного? — А нас это разве волнует? — Меня, это меня волнует! — Князь постучал рукой по своей груди. — Это важно для меня. Просто ты подумай сам. Тебя же также могли просто отдать Лесничему. В виде собаки или человека. И ты этого избежал не потому, что ты такой молодец и удачливый. Ты этого избежал, потому что был не один. У тебя есть я, чтобы ты там не говорил. И я всегда, слышишь, всегда тебе помогу. Может, когда-нибудь ты это даже заметишь. Горшок снова задышал глубоко и поджал губы. — Князь, блин, я чётко задал вопрос: ты со мной или без меня? — Я хочу пойти с тобой, но Принцессу я не отдам. У неё никого нет. Кто ей поможет? — Ну, видимо ты, — Горшок горько усмехнулся. — Кто же, если не ты, да? Иди вперёд, герой, может, найдёшь её первым. Но если первым найду я, то, надеюсь, про тебя не забудут и вышлют тебе приглашение на свадьбу. Горшок развернулся и двинулся вперёд. Князь остался стоять на месте и прожигать взглядом ему спину. Вот и поговорили. А он чувствовал, что Горшок к разговору не готов. Ему всё только чёрное или белое. А Князь видел оттенки. И он видел, как Горшок уходил всё дальше и дальше в лес.