Бесконечная сказка

Темница — зрелище не из приятных. Это место вызывало жалость, как и к другим, так и к самому себе. Князь мог быть здесь, если бы, во-первых, Горшок не был таким самонадеянным, чтобы нагло в лицо соврать и выставить ситуацию в свою пользу. А, во-вторых, он мог бы быть здесь, потому что тот же Горшок был слишком самонадеянным, чтобы промолчать в присутствии Короля. Они ввязались в эту авантюру. Горшок всё начал, и он же их от темницы спас. Князь никак не мог на него злиться, но, чтобы полностью отпустить ситуацию, приходилось напрягаться. Всю силу воли сжимать в кулак. Возможно, это первый и последний раз, когда он ходит мимо решёток с факелом и вглядывается в лица. Большая часть охраны сосредоточилась наверху, в самом замке, пока слуги подготавливали — ни больше ни меньше — пир на весь мир. Всё же сегодня должна случиться свадьба, от которой Принцесса так долго бежала. Без устали, без слёз, она ночевала на кладбище, лишь бы не увидеть своего жениха лицом к лицу. Князь невольно вспомнил, как Водяной рассказывал ему на своём болоте про уродство и красоту. Такие размытые понятия, но как же они сковывали. Получше стальных цепей. Остановившись возле решётки, за которой мелькнуло знакомое лицо, Князь заговорил: — Слава? Девушка подняла на него уставший, но уверенный взгляд. Она не спала здесь, наверное, всё это время, но это не сломило её дух и уверенность в своей правоте. — Что ты здесь забыл? — Я к тебе, — Князь вставил факел в специальный держатель на стене, и подошёл совсем близко к прутьям. Он не боялся, что девушка кинется на него, потому что точно знал — нет, она не кинется. Она Горшку помогла его найти. По сути, она и спасла его своей это нитью. Князь точно помнил это ощущение, будто его тянут в сознание. Он тонет, забывается, и верёвки, как рука, помогли ему вынырнуть из пучины собственного сознания. Горшок сказал прийти ему сюда и поговорить. Горшка бы кинулись искать, а вот Князь, будто его тень, смог сбежать без лишних вопросов.  «Но ненадолго, потом как заметят, от меня от отстанут, где ты, да где ты». — Если ты от ведьмы той, то не стоит. Останется она либо без руки, либо без своей магии. За всё нужно платить. Пусть и она платит. Князь снова вздохнул. Он уже жалел, что когда-то сам произнёс эту фразу, что сам в неё искренне верил. Казалось, что из-за него теперь верил и весь остальной мир. — Горшок сказал тебя найти. Попробовать убедить тебя пойти с Целительницей на сделку. Она ведь может отойти от своих дел, а ты на её место. Это же не такой уж и плохой вариант, разве нет? — Убить палача, чтобы занять его место? — Слава усмехнулась. — Ты не понимаешь, о чём меня просишь. Да, я могу следить за деревней. Даже за несколькими. Смотреть, как люди ходят ко мне на поклон. Может, мне даже это понравится. И закрыть глаза на то, что именно с этим я и боролась. Зачем говорить о свободе и сражаться за неё, если только силой можно её навязать? Это бессмыслица какая-то. Они должны почувствовать это всё сами. Понять, о чём я. — Если Целительница отрежет себе руку, она ведь снова будет колдовать. Всё вернётся на прежнее место, — пожал плечами Князь. — Что ты тогда изменила? Тебя только казнят за это. Никакой сделки не получится. — Сделки и не будет, — отрезала Слава. Ненадолго она замолчала, но Князь всё не говорил и не говорил, и она решила, что свою мысль ей стоит озвучить вслух. — Это только кажется бессмысленным. Мол, чего добилась. Только умерла. Может, кому-то это и внушит страх, но я уверена, многие поймут и увидят, что бороться можно. Даже с ней. Что она может и пострадать, может быть слабой. Что она хоть и ведьма, но не всесильная. Человеческого в ней больше. И у неё есть свои интересы. И её можно остановить. Ненадолго даже. И надолго, если действовать будет не один человек. Князь слушал и слушал, и чем больше Свала говорила, тем больше он её понимал. И всё же никак не хотел соглашаться. Он пришёл, чтобы убедить её остаться в живых, а она уже самолично затянула на шее петлю. Вздохнув, Князь кивнул. Горшок предупреждал, что может ничего не выйти. Они в этом убедились. План тогда оставался иной: отыскать главного стражника, под шумок открыть все клетки здесь и выпустить заключенных. Кто-то спасётся, кто-то снова будет пойман. Их дело малое — помочь дочери кузнеца. Спасение за спасение. — Неужели ты действовала одна и не побоялась? Тебя не пугает смерть? — Князь нахмурился. Слава отвела взгляд. Поэтому и он и подумал, что всё не так просто. Что что-то ещё есть. — Я знала, что так всё и произойдёт. Меня предупреждали. Я сделала свой выбор. Дальше история будет идти без меня. — Кто тебя предупреждал? — Ночные эльфы. Князь схватился за прутья, чтобы быть совсем близко. Слава приподняла бровь, наблюдая за его заинтересованным лицом. Никаких больше речей — только вопросы. — Что это значит? — спросил он. — Ты ходила к эльфам? — Они сами ко мне пришли. Сказали, что у всех есть слабости. Это они дали мне заклинание, с помощью которого я заговорила кольца. — Зачем им избавляться от Целительницы? — не понял Князь. Но Слава не знала тоже. Она не видела в сказанном противоречий. Она не видела того, что видел Князь. И, собственно, не ощущала то, что ею наглым образом воспользовались. А у Князя стала вырисовываться картинка: Водяной, нежелательная свадьба, как условие, на которое Ведьма пошла всё равно, и эльфы, которые так и не смогли отпустить прошлое и нашли способ избавиться от лишнего звена, которое раньше приносило пользу, а теперь стало диктовать свои правила. Водяной сказал, что от Целительницы теперь избавится сам Король. Тогда это не казалось настолько вероятным, но теперь Князь был уверен — это чётко сконструированный план. — Как интересно, — пробормотал Князь. Если честно, у него болела голова. Он хотел спасти Принцессу, а теперь думал над тем, как спасти… ну, не всех, наверное. Но некоторых. Даже самого себя, в конце-то концов! — Я постараюсь вернуться и освободить тебя, — тихо сказал Князь. Сейчас у него не было ничего, чем он бы смог отпереть замок. Но он знал: он спустится сюда ещё. Обязательно. Точно до того, как Король решит исполнить приказ и показательно казнить человека, жаждущего только одного — свободы. Князь забрал факел и сказал Славе ждать. Девушка, кажется, не особо ему поверила: она знала, на какие риски идёт, но всё равно кивнула и пожелала ему удачи. Князь той же дорогой стал пробираться наверх, минуя всего один пост охраны. Пришлось вести себя тихо, потушить огонь и в темноте пролезать по узкому туннелю, чтобы с подвала сразу вывалиться на кухню. Там уж среди шума его никто и не заметил. Пир требовал лучших поваров и очень много не самых лучших рук, которые умели слушать приказы. Князь вернулся в главный зал, где почти закончили с украшениями. Горшок делал вид, что настраивает лютню. Его не припахали к работе сложнее — и это был его главный результат. Если не считать того, что в спальне Принцессы он всё же побыл с минут десять, пытаясь отвечать на её вопросы. Она не слушала его о том, что они придумывают план по спасению. Её интересовало только одно: — Ты видел его? — Кого? — не понял Горшок. — Жениха, конечно. Он такой страшный, как все о нём говорят? Горшок почесал затылок и развёл руками: он не видел жениха. И не видел, чтобы кто-то за кем-то таскался с тряпьём. Хотя вряд ли жениха Принцессы стали бы скрывать от чужих глаз — там уже по должности не велено. У Безногтного было много богатства, поэтому статус его был высок. Любезничали с ним, даже сквозь нахмуренную гримасу. Никто не решался точно взглянуть в глаза, но каждый кланялся, морщился и говорил «как мы рады, что вы в добром здравии». Хорошего мужа от плохого отличала лишь дата смерти. Кто-то Принцессе пообещал, что Безногтный умрёт рано — она даже насладиться замужеством не успеет. Но всем этим людям не пришлось бы и пяти минут наедине проводить с этим уродом. Они судили так легко, успокаивали её, а она волновалась. Переживала. И Горшок хотел бы ей посочувствовать, но — — Тебя волнует только то, что он урод, что ли? — А что меня должно волновать? — Ну, не знаю, что это не по любви. Типа, если бы на его месте был бы богатый красавец, то всё было бы заебись и спасать тебя было бы не нужно? — Горшок нахмурился. Он тут успокаивать её пришёл, вообще-то, обещать спасение от насилия, а не от… ну вот этого вот. Странных понятий. Там даже больше нужно было бы о своей безопасности думать. Потому что если слюна у жениха действительно ядовитая — то это ж пиздец. Горшка волновали эти темы, а не то, что на чьём-то лице симметрии не хватает. — Не ты выходишь насильно замуж. Не тебе судить. Ты вообще-то и хотел меня сюда приволочь. — Ну, а справились без меня, — посмеялся Горшок. Принцесса от него отвернулась. Горшок помялся немного, а после сказал «не волнуйся, мы с Княже придумаем что-нибудь, не оставим тебя здесь вот так». Принцесса не взглянула на него. Она поправляла причёску. Но он знал, что она переживала, волновалась и в душе была бы благодарна, если бы кто-нибудь вытащил её из этого замка. Из роскошной жизни. Это со стороны вся эта мишура казалась красивой, но она была уродской, как и тот, за кого она должна была выйти. Даже если бы красавец — поступки бы сделали из него урода. А уж если и на лицо не вышел, то там совсем мрак. Так что теперь, когда Князь и Горшок стояли посреди банкетного зала, им нужно было поспешно придумывать план. Как бы так и спеть хорошо, и разделиться, чтобы один забрал людей из подвала, а второй забрал Принцессу из-под носа у Короля. Было явно, что четырёх рук слишком мало. Недостаточно. Им бы шесть рук как минимум для двух голов! И выбор сам пал на Безголового. Руки-то у него были. И на ощупь они вполне бы могли погнуть прутья решётки. Сложнее было объяснить, что же телу нужно сделать. — Ты меня понимаешь? — спрашивал Горшок у размахивающего руками Безголового. Тот вроде понимал, кто перед ними стоит, даже мог пойти туда, куда его толкнут. Но дальше — мрак. Сплошной мрак. — Он вряд ли нам помощник, — вздохнул Князь. — Обычно же помогал! — не сдавался Горшок. К ним подошёл Лесничий. А Горшок всё ещё попытался на пальцах (чужих, между прочим) объяснить телу, что нужно идти сначала через кухню, потом пригнуться, потом через туннель вниз. А дальше хоть все клетки открывай! Главное, чтобы Слава тоже оказалась на свободе. Тело слушало, слушало, вырывало руки, когда было щекотно, и снова давало себя направлять. — Без Головы он бесполезен, — вздохнул Князь. С каждый секундой он всё больше и больше придавался унынию. Лесничий его услышал, и спросил: — Нужна помощь какая? Быть должником перед этим человеком не тянуло. Прошлое кричало в затылок «больше никаких обещаний». — Да нет, — отмахнулся Князь. — Очень жаль, а то я хотел договориться с вами о взаимопомощи, — Лесничий никуда не ушёл. — А какая помочь от нас нужна? — Горшок заинтересовался. Предложение могло быть стоящим. А могло быть плохим. Князь лично ставил на второй вариант. — Вы двое, вроде как, пользуетесь тут кое-каким авторитетом. Поговорили бы с людьми, убедили бы, что Водяной не опасен и не нужно на него смотреть. Не нужно отсаживаться. И шептаться за спиной. — Да мы-то поговорить сможем, но невежество разговорами не побороть, — Горшок вздохнул. Князь поменялся с ним местами, ведь стал заинтересован этим предложением. — Только разговор? — уточнил он. — Только разговор. Если не сработает, то я не откажу в ответной помощи. Отчаяние толкало людей на самые невыгодные сделки. Одна местная знахарка продала свой дом за бесценок, потому что ей срочно нужно было бежать из королевства, иначе бы к утру её уже схватили, а ещё через сутки повесили. Никто не имел права использовать магию без согласования. Никто не имел права быть собой без согласования. Безголовый повертелся и стал ощупывать руками шею — голова так и не появилась. А Князь сколько раз говорил Горшку ради забавы не бросаться другом направо и налево. Вот теперь приходилось рассчитывать на чужих людей. — Мы поговорим, — сказал Князь, хотя выступал первым, кто был против любого взаимодействия с Лесничим. Но больно тот выглядел напряжённым. Чуял он неладное. И Водяного хорошо знал. Заботился, видимо, о нём. — Что от меня требуется? — Пустяки, — улыбнулся Горшок, — ты нашего друга отведи вниз. В темницу. И не мешай ему. Он там освободит кое-кого. Большего не требуется. — Вы хотите освободить ту девчонку со свадьбы? — догадался Лесничий. Горшок и Князь не спешили с тем, чтобы дать ответ. Лесничий их успокоил тем, что ему было плевать на всё это колдовство. В своё время оно оказалось для него бессильным. А помочь им — не значит быть против Целительницы. По крайней мере, кое-что они имели право знать: — Я помогу её освободить. Но если она не уйдёт и снова попытается что-то сделать, я буду не на вашей стороне. — По рукам, — сказал Горшок. О том, что они хотят освободить почти всех, не только Славу, чтобы сорвать свадьбу, он решил не говорить. Лесничий подтолкнул Безголового, чтобы тот пошёл вперёд. Сам же Горшок направился в другую сторону — говорить с людьми. Князь решил, что его дело — это побыть с Водяным. Как на болоте, когда тот рассказывал ему, а он слушал. Очевидным казалось, что разница между двумя женихами — вчерашним и сегодняшним — огромная. Можно видеть уродство, но, если это уродство богато — о нём будут говорить с уважением. С теми, с кого ещё есть, что взять, всегда хочется находиться «рядом». С Водяным никого не тянуло рядом даже сидеть. Даже через человека. Было большое расстояние между первым гостем и Водяным, что располагались на лавочке. Водяной смотрел, как готовится к свадьбе голубая кровь, и не сразу наметил, что рядом присел Князь. — Если бы здесь было болото, я бы тебя утопил, — тихо поделился Водяной. Голос его всё ещё был далёк от человеческого, но его блеклость лишала той изюминки. Того квакающего акцента. Водяной повернул голову к Князю, и тот не нашёл, что ответить. Не сразу догадался, что эти грубые слова — лишь шутка. — Хорошо, что здесь нет болота. — Да, пожалуй, — Водяной глянул на сцену. Священник уже открывал свои книги. — Какое дело нам до этого торжества? Этот праздник жизни не для всех. — Принцессу выдают насильно, — вздохнул Князь. — Тем хуже для присутствующих. — Почему? — Они пришли смотреть на зрелище, а не на союз. — А ты? — А я невольный зритель. Наблюдаю за остальными. Ты первый, кто сел так близко. — Дураки смотрят на зрелища. Чего ещё от них ожидать? Только других дурацких поступков, — Князь пожал плечами. По времени скоро с Горшком они должны были выйти на сцену, чтобы развлекать народ. Где-то там, в одной из спален, в глубине замка, Принцесса поправляла причёску и рядом с ней носились слуги, как потерпевшие. «Принцесса, попробуйте эти серёжки, нет, вот эти, а лучше эти». Горшок ходил среди гостей и что-то перешёптывался. Было видно, как некоторые отшатывались от него, словно он говорил что-то ужасное. — Я помню твоего друга. В другом обличии. Он мне не нравится, — поделился Водяной. — Он порой ведёт себя, как скотина, но он хороший. — Ты должен понять одну вещь. Он для тебя хороший. Как и все эти люди. Они нормальны для тебя. И некоторые из них могут быть тебе даже приятны. Это твоя личная правда. Но хочешь знать мою правду? Князь в ответ только кивнул. — Моя правда в том, что я вижу другие взгляды. Получаю другие ответы. И на мой взгляд, никто из них не заслуживает пощады. Стало нехорошо от этих слов, но Князь не подал виду. Он встал, когда Горшок со стороны махнул ему рукой. — Я был рад увидеться, — сказал Князь на прощание. В ответ он услышал лишь тихое «нет, не был». И не было в этом разговоре ни правды, ни человечности. На просторную сцену Горшок забрался первым, а после Князю протянул руку. Они взялись за инструменты, когда Князь тихо поинтересовался, что же Горшок делал. И есть ли результат. — А ты сам посмотри, — весело отозвался Горшок. Князь обернулся, а рядом с Водяным сидело несколько мужиков. Не было никаких свободных мест на лавке. По одну сторону — мужики, по другую — Целительница. И даже рядом с ней были люди, как признание того, что они все равны. И те, кто ниже, и те, кто выше — все равны. — И что ты сказал? — Ничего. Я им заплатил, — Горшок пожал плечами. Условие не было каким-то определённым. Теперь больше внимания было уделено смелым людям, которые не побоялись сесть с чудовищем с проклятого болота. Оказывается, о Водяном уже говорили. О том самом, от которого бежит всё живое. О Водяном, который может сгубить, а может помочь. Никто не хотел рядом с ним рисковать, но за пару золотых — можно. Князь покачал головой. Не нравилось ему всё это. Но своё условие они выполнили и первее Лесничего, который в толпе так и не появился. Было тихо. На сцене с ними стоял человек в мантии. Было неясно, какого он пола и от чьей стороны пришёл. Он стоял и не шевелился. — Слыш, ты бы ушёл? — Горшок сделал к нему один шаг. — Мы тут играть будем. — Да оставь его, — сказал Князь, когда человек даже не пошевелился. — Ну пусть либо инструмент берёт, либо сваливает! — А если он каких-то голубых кровей? А мы сейчас наговорим, и, выходит, даже сутки менестрелями не побудем. На Горшка, удивительно, это подействовало. Князь был уверен, что за чин тот больше не хватался, однако замолк, закатил глаза и вышел к краю сцены. Они начали играть первую песню, и весь зал замер, предвкушая услышать историю об одном из них. Или о конюхе. О заколдованном медведе. О проклятой ведьме. О хитрой русалке. Князь предложил сыграть последнюю написанную песню. О лучшем друге человека. Горшок спорил, прибегал к аргументам «у нас не написана музыка», но после сдался. Поиграл с аккордами, и на простой мелодии они исполнили то, что ещё нигде не исполняли. Становилось легче. Люди перешёптывались, и Князь пытался понять, как им новая история. Лирику мало кто любил. А вот текст про съеденную жену — почти все поголовно. Пир во время чумы привлекал своим безумием и неуместностью. Слышать о таком интересно, участвовать — не особо. Но кто кого об этом бы спрашивал. История писалась сама. Король вышел первым. По его приказу вывели Принцессу. И Князь запаниковал. Во-первых, слишком было спокойно. Во-вторых, у них не было никакого другого плана. Слова Горшка «действуем по ситуации» вот нихрена не проясняли. Они оба спрыгнули со сцены. С инструментами в руках, они стали ждать, когда выведут жениха. Но его не было. Был только Король, Священник и Принцесса в свадебном платье. А ещё — Человек в мантии, отошедший вглубь, ближе к декорациям. Он слился с тенями, и его было видно только тем, кто смотрел на детали, а не на зрелище. То есть, никому. — А где жених? — спросил Король. — Кто-нибудь, позовите жениха! Слуги засуетились. Гости стали шептаться. На какое-то время от Водяного оторвали взор, и речи ровно наполовину стали другими — появилась новая тема для обсуждений. В толпе было слышно, как сравнивали вчерашнюю свадьбу и эту. И сравнивали женихов. «Бедные невесты», — послышалось откуда-то. И тихий смех. Князь видел, как меняется Водяной. Как и без того голубоватая кожа становится какой-то мутной, а глаза наливаются злобой. Эти маленькие капилляры по всему телу рвались проще, чем ткань. Глаза наливались красным. Можно было прислушаться и понять, как шёпот разрывал терпение. Безногтный появился в сопровождении стражи. На них были железные доспехи, поэтому при приступах кашля, ничью кожу не прожигало насквозь. По россказням — Безногтный был человеком неконфликтным, но опасным из-за своего недуга. Он мог неумышленно навредить очередным приступом. Он мог нечаянно сплюнуть в сторону. Чихнуть — и снова навредить. Такому, как он, счастливую жизнь можно было только купить, чем он и занялся. Если бы не его богатство, то ни в какой королевский замок он бы никогда и не попал. Но судьба к некоторым людям бывала благосклонна. Принцесса замерла при виде своего суженного и отступила на пару шагов назад. Отец подтолкнул её идти вперёд с высоко поднятой головой. — Ты же королевских кровей, — напомнил Король. Но ни титул, ни чужое одобрение, не могло избавить её от отвращения к жениху. Она видела в нём только урода, а он — возможность не быть одиноким. Когда его задевали, он всегда задавал вопрос: «что я вам сделал, я всего лишь урод». Как бы Князь не пытался выдавить из себя жалость, он видел и другую сторону — попытку купить счастье, и наплевать на то, что будет оно не обоюдным. — Где чёртов Лесничий? — прошипел Горшок. Он тоже начинал волноваться. — Безголового тоже не вижу, — вздохнул Князь. Священник начал говорить, и речь его похожа была на заунывную песню, которая отлично вписывалась в интонации брака по расчёту. Король улыбался, глядя на дочь. И в этой улыбке читалась любовь, такая искренняя, что на секунду можно было бы обмануться и решить, что её счастье он поставит выше богатства. Но речь лилась, как лился эль в большие кружки, и улыбка с лица Короля сходила только в тот момент, когда он смотрел на жениха. Морщился, улыбался. В этом был их Король. Горшок спросил: «чё мы, блин, будем теперь делать?» У Князя был только один план: устроить драку на свадьбе, не привлекать к себе внимание и под шумок выкрасть Принцессу. Что с ней будет дальше, Князя на самом деле почти не волновало. Горшок, наверное, в голове своей видел совсем другую картину, но правда была прозаична и проста. Князь просто хотел помочь, но не брать на себя ответственность за чужую жизнь и за то, как ею распоряжаться. Как показала история — Принцесса вполне была сговорчива и друга бы себе хорошего смогла бы найти. Вернее, уже нашла. Правда, никто не знал теперь, где Вдова. На одной свадьбе она была, а вот до другой что-то не спешила добираться. — Мы можем украсть замужнюю Принцессу? — нервно усмехнулся Горшок. Князь показал на Безногтного. — Я не думаю, что поцелуй с ним можно пережить. Горшок сделал то, что делали и другие люди при виде урода — он сморщил своё лицо, задействовав столько мышц, сколько смог. Всё отвращение было эквивалентно подвижной массе фиброзно-мышечной ткани. Мало кто понимал, почему делал то, что делал. Эти реакции были вписаны в гримасу заранее. Чьей-то немилосердной рукой. Чьими-то жестокими словами, которые научили людей страху, отвращению ко всему непохожему и нетерпимости к вещам, о которых нужно думать. Принцессу подтолкнули в спину, и она нерешительно сделала шаг. Она стояла так близко к жениху, что была опасность оказаться под залпом его кашля. Наверное, он умирал. Или растратил всё здоровье на то богатство, с которым приехал, как с приданным. Оно стояло у всех на виду. И никто не смел коснуться его пальцем. Король смотрел так, будто готов был казнить за одно только дыхание в сторону даров. — Если никто не против этого союза, то невеста может поцеловать своего жениха, — Священник стоял в стороне. Прокажённой казалась даже Принцесса, что стояла рядом с Безногтным. Он потянулся для поцелуя, и она отступила на шаг. Это стало знаком, что пора действовать. Что никто внезапно не придёт и не спасёт Принцессу от этого брака. Проза жизни была бы куда проще, если бы союз состоялся. Но Горшок прошипел «к чёрту всё», выхватил меч из ножен одного из приближённых Короля, и встал между новобрачными. Он Принцессу потянул на себя, а остриё ножа выставил вперёд, грозясь кого-нибудь ранить. — Свадьбы не будет, — громко проговорил Горшок. Князь так растерялся, что поначалу не двинулся с места. Опять Горшок сделал что-то без обсуждения. Без задумки на далёкую перспективу. Даже знака никакого ему не подал! Он начал этот балаган и выдохся почти сразу, потому что так и стоял дурень, размахивая мечом. — Ты бы хоть к шее его мне прислонил, что ли, — прошептала Принцесса. Напугана она не была, но вот удивление тоже читалось на лице. Она могла предположить, что Князь решится вмешаться, но то, что это сделает тот, другой, это ни в какое повествование не вписывалось. Сценарий у неё в голове был другой. Либо повиноваться, либо самой сбежать, ринувшись хоть с окна прыгать. Жизнь всё равно рассудила за неё слишком много моментов, и последнее, что у неё было, решать, жить ей так дальше или нет. Заунывные мотивы в голове прервал Горшок своей выходкой. Лезвие к горлу прижалось плотно, но, кажется, полностью безопасно, ведь чужая рука совсем не дрожала. — Вы посмотрите только, — рассмеялся Король. — Да у нас же тут герой! Самый настоящий герой! — Да не герой, а олух, — вздохнул тихо Князь. Хорошо, что никто его так и не услышал. Горшок сказал всем отойти в сторону, пока он не навредил Принцессе. Но Король только похлопал в ладоши и громко позвал охрану. Он хотел победить численностью, показать свою власть на публику. Но охраны не последовало. Прибежал один в доспехах, запыхавшийся, наверняка красный, и громко оповестил, что у них восстание. Настоящий дебош. — Кто-то освободил арестованных, они устроили драку в подвале и на кухне. Большая часть охраны там. Другая часть сейчас направляется сюда по вашему приказу. — Тогда вы, недоумки, схватите этого… героя, — Король указал на тех стражников, которые вели к алтарю жениха. Даже двое против одного имели шанс на победу. А если уж посмотреть трезво — в зале охраны осталось штук шесть. Когда ушли остальные, так и осталось незамеченным: никто не хотел привлекать внимание к переполоху на свадьбе. Сначала замужество, потом королевские проблемы. Король смотрел на то, как Горшок отступает к стене вместе с Принцессой, чтобы никто не посмел на него напасть со спины. — Пожертвуете своей дочерью? — усмехнулся Горшок. Король покачал головой. — За геройство хвалю, но всё остальное глупость. Думаешь, я такой дурак, что не сообразил сразу, что вы не собирались возвращать Принцессу? Ничего ты не сделаешь. Заканчивай с этим, и я не казню тебя, а просто брошу в темницу.  Горшок насупился, но ничего не ответил. На сделку с совестью идти он не хотел. Да и прекрасно видел, какими глазами на него смотрел Князь. Под этим взглядом нельзя было упасть лицом в грязь. — Порежь меня, — прошептала Принцесса. — Чего? — опешил Горшок. — Резани горло, вот чего! Лезвие прижалось к шее плотнее. Принцесса сама дернулась так, что по светлой коже потекла тонкая полоса крови. Она дошла до платья и впиталась в ткань. Король шумно сглотнул, но от своего не отступил. Горшок не отступал тоже. Князь стоял и пытался придумать план. Если несколько стражников нападут, то он сможет от двух-трёх избавиться. Но от подкрепления он уже не спасёт. Люди охали, ахали, смотрели на представление и становились веселее, пусть и пытались скрыть это за масками беспокойства. Но плевать им было на Принцессу. Они пришли смотреть на зрелище, и они его получили. — А он ведь был и на вчерашней свадьбе, — зашептались в толпе. Из толпы прозвучал роковой ответ: — Что ж он так. Одну невесту спас, а вторую нет, — прозвучал смех, а после крик, который и привлёк к себе внимание. Князь повернул голову и как во сне увидел синее нечто, которое вцепилось в чужую голову. Водяной стал похож на грозовую тучу. Во все стороны, словно дождь, полилась кровь — так Водяной оторвал одну голову, а за ней и другую. Об этом Лесничий и предупреждал, понял Князь. Об этом он и волновался. И, видимо, знал он своего друга намного лучше, чем сам Князь — Горшка, потому что он не предугадал, что тот сунется без плана, хотя так было всегда. Закономерно. А ещё — Водяной говорил обо всём сам. Нужно было только читать между строк. Себя он знал тоже больше, чем сам Горшок — себя. Потому что действия Водяного были понятны, а вот действия Горшка — до сих пор оставляли после себя вопросы. Часть толпы с криками ринулась из зала, но путь перегородили стражники, что пришли на подмогу Королю. За этими стражниками в зал ввалились заключённые. — Вот те на, — Горшок почувствовал за спиной стену. Принцесса шикнула ему: «не ослабляй хватку». Он снова собрался и глянул на Короля. Тот хмурился. — А свадьба-то будет? — спросил Безногтный. Он стоял на алтаре со Священником и руки свои тянул в разные стороны, не зная, откуда ему ждать обещанного. Люди говорили, что счастье нельзя купить, но они просто не имели нужных средств. — Остановите его и его! — Король указал на Горшка и Водяного. Целительница вскочила и схватила Водяного за руку, останавливая и не давая ещё одного человека лишить головы. — Нет, — прикрикнула она. — Мы уйдём мирно, — обещание казалось бы весомым, имей она прежнюю власть. Но Король, увы, опомнился и указал на неё: — Целительницу тоже схватить. Она лишена своего статуса и своих сил. Было ли Королю плевать на обезглавленных? Абсолютно. Но даже его чёрствое сердце бы дрогнуло, если бы убитых в зале стало больше, чем цветов. А крови больше, чем воды в океане. — У нас уговор, — напомнила Целительница. Она отпустила руку Водяного и тот посмотрел на неё взглядом, полным злости и разочарования к себе, к ней, к тем людям, что были уже у ног. Одежда пропиталась каплями крови. Князь уже ничего не понимал. — Уговор наш действовал, пока у тебя были силы, — Король важно сложил руки в замок перед собой. Он оставался бесстрастным, хотя вокруг плясало какое-то безумие без музыки. — Сейчас наш уговор не имеет никакой основы. Он без надобности нам двоим. Его слова значили одно: «в твоих услугах я больше не нуждаюсь». Стража стала подбираться к Водяному. Он отбивался. Головы полетели с плеч, а Целительница его даже не останавливала. Она стояла за его спиной и смотрела, как один за одним падают люди в доспехах. Князь схватил меч у одного из убитых, и ринулся к Горшку, чтобы отбиться от тех, что подошли совсем близко. В толпе показался Безголовый, а за ним вошёл и Лесничий. И если первый ничего не понял, и был сбит с ног паникующими людьми, то второй замер, оценивая ситуацию. Под оценку, видимо, попал только друг. Потому что Лесничий побежал отбрасывать наступающую стражу. Он попытался остановить Водяного, но глаза у того совсем уже налились красным. Он туго соображал, накрытый своим гневом, как тёплым одеялом. Под отчаянием ему хорошо спалось, и совесть совсем его не мучила. — Не убивай их, они ни при чём, — сказал Лесничий. — Они смеются, я всё слышу. Всё вижу. Я давно людей знаю, — голос был хриплым от злости. От не квакал, он булькал, будто слова были выплюнуты из-под толщи воды. — Ты не понимаешь. Никогда не понимал. Никогда не знал. Никогда на себе не ощущал. — Ты, — Лесничий заглянул за плечо Водяному, где стояла Целительница. — Не думай просто стоять и смотреть. Это наша вина. Не его. — Уйди с дороги, — Водяной оттолкнул Лесничего в сторону, словно тот и не весил ничего. Следующий под руку попался человек, он просто желал успеть проскочить мимо, прямо к выходу. Но синие руки схватили его. Послышался хруст, и человек упал. Ведьма хмурилась, смотря на это. Ей не было жаль ни придворных, ни слуг, ни стражу. Ей было жалко себя, и это чувство не сразу посторонилось, уступив место чужому осуждающему взгляду. Она протянула руку Лесничему, и тот принял помощь, поднимаясь на ноги. — Мне нужно избавиться от кольца, — сказала она ему. Сказала, и никак не ожидала, что тот протянет ей нож. — Если решишься, — добавил он к этому жесту. Рука за руку. Помощь за помощь. Водяной добрался до соседней лавочки, с которой почти все люди успели сбежать. Те, кто не успел хоть как-то скрыться, уже лежали под лавочками с немигающим взглядом. Какая свадьба без драки? Неплохая. Какая свадьба без убийств? Хорошая. По-королевски богатая. Жених, осознав, что свадьба сорвалась и что Священник сбежал раньше, чем начался настоящий переполох, развернулся и направился к тому приданному, что принёс с собой. Яйцо единорога он схватил двумя руками и пошёл подле стены к выходу. Он порой кашлял, порой отплёвывался. И люди обычно держались от него на расстоянии вытянутой руки. Но в этом паникующем скоплении, некоторые столкнулись с ним руками, кто-то оказался у самых ног. А чьё-то живое тело, отброшенное в сторону, видимо, Лесничим, из рук Водяного, врезалось в Безногтного с хрустом. Этот звук был характерен для разбитых яиц. И так и было. Скорлупа, вперемешку с какой-то слизью, оказалась на стене. И только рог, торчащий из неё, теперь торчал насквозь в чужой голове. Безногтный улыбнулся и сполз вниз. Король тяжело вздохнул: такого богатого жениха ему больше не найти. Стража прибывала и прибывала, но по количеству живых людей не становилось больше. Занятная математика, подумалось Королю. И в этот момент он услышал всхлипы Целительницы. Он понял, что именно не так, когда увидел кровь на её руках. Точнее, острый нож, которым она пыталась себе отрезать палец. Он поморщился, даже не сразу нашёл, какой приказ отдать, чтобы её остановить. — Вот это у тебя свадьба, — весело отозвался Горшок, но это было такое веселье, после которого говоришь «охренеть» и неделю мучаешься кошмарами. Князь отбился от той стражи, что наступала на них. — Можно, думаю, отпустить Принцессу, — запыхавшись, поделился Князь. Горшок убрал острое лезвие от чужой шеи. Принцесса вытерла рукавом от платья порез и забрала меч из рук Горшка. — Всем остановиться! Она крикнула так громко, что стража замерла. Все люди замерли. А Король снова улыбнулся тёплой улыбкой. «Это моя дочь». Даже Водяной на секунду замер, и только Целительница, прикусив язык, вонзила с размаху лезвие в палец так, что тот с кольцом отлетел в сторону. — Не может быть, — пробормотал Король, и на лице его отразился искренний страх. Водяной не увидел ничего. В его руках был живой человек, которого Лесничий отбил плечом, чтобы самому встать напротив Водяного. Тот в порыве чувств схватил друга за шею. В глазах читалось яростное: не он, так ты. И прежде, чем он осознал, насколько это неверная мысль, шея в руке хрустнула, и когда он отпустил Лесничего, тот упал ему в ноги, как падали другие люди десятками до. — О нет, — выдохнул Водяной. Теперь-то картина остановилась. Теперь-то точно замерли все. И раз больше никто не толкался, Безголовый смог подняться на ноги. Он чувствовал, что ходит по чему-то мягкому и ещё тёплому. Стоило ему наклониться, как в руки одна за одной покатились головы. Все они были не те, но вели к одному конкретному существу. К Водяному.