Esthetic of ZhongWen

      Стань птицей и лети. Сделай шаг с самой высокой горы и иди по тучам босыми хрупкими ногами, такими же реальными, как реальны отсветы предзакатного зарева на небесной глади озера. Лети, Венти, Лети. Раскрой свои огромные белые крылья, пахнущие озоном и яблочным соком. Сделай шаг по грозовому облаку, заставь его разрыдаться. Иди ко мне, Венти, в моё тихое и сонное безмолвие где-то глубоко на самом дне океана.       Мои крылья давно растеряны. Так подари же мне радость — раскрой свои во всю невыносимую белоснежность этой почти что трогательной чистоты. Заставь меня ненавидеть твои крылья, заставь меня ощутить собственную несвободу — заставь увидеть, как золотые оковы дешретскими узорами оплетают мои крепкие плечи.       Однажды и у меня были крылья — не белые и не пушистые, но они поднимали меня на тысячи ли выше солнца, я мог взлететь над самой Селестией, устремиться в космические дали, накрыть их тенью святую гору — Тьяншань. На них был пепел Фанета, ведь он тоже расколол своим рождением то великое яйцо из шкатулки раздора. Однажды я взлетел так высоко, что тень трех лун показалась мне тенью дерева, и всё только затем, чтобы во времена войны чей-то тяжелый меч опалил мои плечи, разрывая пласты реальности.       Словно упорная лисица, тысячу лет отращивающая себе девять хвостов, я растил свои крылья — свою самую большую драконью гордость, и вот теперь, по прошествии стольких веков — их нет. А твои белоснежные, пышные птичьи крылья мелькают перед моими глазами, вызывая приступ неконтролируемого гнева.       Я научился ходить по воздуху, используя лишь силы просветления, но тысячи откровений всех святых вместе взятых не сравнятся с ощущением собственного величия, что чернотой разворачивается над линией горизонта, закрывая тенью солнце. Тебе никогда не достигнуть той высотой, какой достигал я — истинный дракон Тейвата, проживший слишком долго, чтобы кто-то по-настоящему смог со мной сравниться.       И всё-таки у тебя они есть. Нежные, мягкие, покрытые пыльцой и пылью дорог — немыслимо белые крылья по-лунному половинчатые, но с символом солнца у лучевого изгиба. Они очаровывают, они раздражают. Будь бы ты старше, будь бы ты моим противником — я бы не раздумывая занёс нефритовый омут над твоими тонкими лопатками и рассёк бы ткань бытия, как острый клинок рассекает шелковую шаль красавицы. Но вместо этого я губами притрагиваюсь к их щекочущей мягкости и преклоняюсь, так сильно, так искренне, что почти выворачивает, испытывая острое желание вцепиться в них драконьими зубами, оскверняя алым.       Мне так хочется наказать тебя за своё невиновное прошлое, за своё отчаянное будущее, отблеск безумия золотом плавится где-то в глубине зрачка, гордость моя сломлена, как скорлупа неродившегося дракона. И я целую кончик твоего пера и смотрю, смотрю с полным безумного обожания взглядом, как ты идёшь по грозовому облаку, проливая на землю мои затаённые в каменных расщелинах слёзы.       Лети Барбатос, лети. От меня и ко мне, иди по грозовым облакам, пропитанным озоном и молнией, иди и неси свою свободу народу. И, быть может однажды, ты принесёшь её мне и золотые оковы на моих руках и плечах опадут полыхающими листьями гинко. И быть может однажды, мои старые шрамы перестанут болеть, когда призрак тёмного крыла из чёрной руды накроет пушистая лёгкость твоего непокорного сердца.       Я люблю тебя, Барбатос, даже когда твоя свобода превращает моё сердце в жерло Натлана, откуда зародился древний огонь. Ступай по небу, Барбатос, неси песни, неси весну и возвращайся, когда твои тонкие ноги устанут ходить по кромке грозового облака.