Выход существует

— Я не убийца! — резко выдохнул Данияр, и ведьма, прищурившись, мгновенно оказалась прямо перед ним, заставив волоски на теле непроизвольно подняться дыбом. — А ты как хотел, волк? И на свободу, и лапки не замарать?! — Старая Нэн неприятно, скрипуче, засмеялась. — Так не бывает! За всё надо платить! И особенно — за свободу! — Не хочу я свободу такой ценой, — тихо произнёс Данияр, и очередной ком тоски сковал его горло. — Прощай, старая. — И тебе не хворать, волк! Лично я бы выбрала убийство, но дело твоё. На улице Данияр чуть не попал под очередной экипаж. Извозчик прикрикнул на него, замахнулся хлыстом, и Данияр, оскалившись, метнулся в кусты. Пробираясь сквозь заросли в сторону ненавистного дома, полувольф усиленно думал о том, что услышал. И почему в мире всё не может быть просто? Если он убьёт, то станет настоящей тёмной тварью. Но ведь свобода стоит того? Или всё же нет? Двор встретил его тишиной и запустением. Данияр несколько мгновений простоял в тайном ходе, который обнаружил в переплетениях старого хмеля, не решаясь выйти. Где-то над головой зачирикала сонная утренняя пташка. Рефлексы работали на ура — слегка подпрыгнув, Данияр схватил маленький пискнувший комочек и впился в него зубами. Бедная пташка! Она ведь просто хотела поприветствовать новый день. "И вот ты убийца", — ехидно заметил внутренний голос, и Данияр отмахнулся от него. Одно дело — убить бессловестную тварь, на охоте, чтобы утолить голод внутреннего волка. Совсем другое — уничтожить разумное существо, и не для пропитания, а для того, чтобы совершить противоестественное колдунство. Ведь если ты не в стае, то будь добр подчиняться тому, кто подчинил. Такова природа. Данияр с удовольствием бы подчинялся. Он был самой что ни на есть омегой и не видел ничего плохого в том, что кто-то другой брал над тобой контроль. Но он не хотел насилия. Он не любил боль, хотел ласки и заботы. И если для волка-альфы не было ничего само собой разумеющегося, чем приголубить свою омегу, то люди не понимали всех этих тонкостей. И он Лихошёрстова он получал лишь боль, унижения и насмешки. Облизав губы от крови, Данияр, вздохнув, вылез из лаза и направился домой. В нём привычно было сумрачно и пахло пылью. Иногда, конечно, Данияр обтирал её не менее грязной тряпкой, когда находил оную где-нибудь в заброшенных комнатах. Пользовались они лишь частью из них, поэтому в приборке особого смысла не было. — Вот ты где! — Лихошёрстов появился перед ним, словно телепортировался. Видимо, отдыхал на балконе, разглядывая зарождающееся утро. Данияр замер, слегка взъерошившись, но, поймав прищуренный светлый взгляд, усилием воли пригладил волоски и склонил голову. — Я здесь, хозяин, — старательно глядя в пол, напряжённо произнёс он. — Вижу. А где был? — голос Лихошёрстова был лишён каких-либо эмоций. Данияр замер, усиленно соображая.