Мост через вечность

Крытка Малоре была неудачницей. И если у смертных путь неудач счастливо прерывается смертью, то для Крытки путь людских неудач превратился в путь неудач посмертных. Откровенно говоря, она не должна была стать вампиром. Да и не стала бы, если бы господин Ханнес, которому она прислуживала с детства, и у которого работала ещё её мать, держал бы себя в руках. Но это было ему сложно. Он недавно получил право сотворить себе сторонника и нацелился на молодую и красивую крестьянку, совсем другую, более взрослую и насмешливую, знающую цену своей красоте. Только вот остановиться не смог. Вместо обращения, господин Ханнес выпил её жизнь полностью и ничего не смог уже дать взамен. А Крытка это увидела. Ханнес не хотел расставаться с правом на обращение, решил, что и дурнушка Крытка сгодится по такому случаю, а решив, тут же её и укусил, так что и посмертное существование Крытки Малоре началось с неудачи — надо же ей было оказаться не в том месте и не в то время! Впрочем, своей оплошности Ханнес никогда не простил. Не себе не простил, а ей. Бил, издевался, почти не учил, но Крытка как-то и не сердилась. Ни разу не запылал в ней гнев, ни разу не пришло ей в голову, что это неправильно. Она сносила всё до тех пор, пока Ханнеса не прибил другой, менее терпеливый его слуга в честной дуэли. Крытку вызвали в Высший Совет. Расспросили о её жизни, о смерти, о Ханнесе, затем решали, что делать с нею — передавать кому-то другому или нет? Она не показалась никому опасной, призналась, что ни разу не пила людскую кровь, а только кровь животных, сообщила, что хотела бы просто работать в полях, жить свою счастливую крестьянскую жизнь… Мария Лоу даже растрогалась и провозгласила: –Это должно быть назиданием! Нашим назиданием! Мы все тянемся к великому, к небесному, а вот она — мудрость! Вот он труд в земле! –Так что мешает, Мария? — поинтересовался герцог Гриморрэ. Мария Лоу сделала вид, что не услышала. Словом, тогда Крытке Малоре разрешили жить без хозяина, лишь чтить Тёмный Закон и отпустили с миром. –Хоть кто-то будет новым образцом для подражания! — сентиментальность Марии Лоу не знала границ. Но эта древняя вампирша очень поспешила с выводами. По мнению Цепеша, даже Роман Варгоши не был такой шумливой дрянью, как Крытка Малоре. И потом — от Варгоши, зная его отца, нельзя было ничего иного ждать, а вот Крытка выделялась непредсказуемостью. Она была даже не глупа, а очень уж…простая. И эта простота была хуже всего! Она не умела думать, прикидывать наперёд, и легко раскрывала свою не совсем людскую сущность поселениям, в которых останавливалась. То забудет скрыть свою реакцию на солнечный свет и её уже гонят с вилами крестьяне; то забудет прикидываться что ест и пьёт простую еду (и вот её уже пытаются сжечь); то забудет изобразить старость (и вот уже крик: «ведьма!»). В каждом поселении есть свои беды — где скотина заболеет, где дети, где у взрослых несчастье, где неурожай, но всё это ничего, можно стерпеть и объяснить. Но нет, тут Крытка где-нибудь сбивается или путается и вот всё заново: крестьяне её гонят с вилами в лес или к костру, а Крытка голосит и бежит, переваливаясь как утка, торопясь в укромный уголок, чтобы обернуться мышью и улететь… В таком случае, Цепеш предпочитал иметь дело с Варгоши. С ним было всё ясно, а эта так и не могла выучить за всё своё посмертие простых уроков: надо скрываться! Надо изображать из себя человека! И когда летели гневные письма в церкви и королям, вампиры уже понимали, кто виноват в них. Мария Лоу больше не сентиментальничала, а Совет выбирал того, кто отправится улаживать дело, успокаивать местных, подкупать власть… самое простое — власть. Остальные как-нибудь стерпятся, смирятся с тем, что среди них был несовсем человек. –Она пожрала скотину! Она убила детей! Зачернила поля! — на разные лады выговаривали представителю Высшего Совета мелкие князья, графы, герцоги, наместники. –Это не она. Это совпадение, — устало пытался отбиться представитель, но в итоге платил из казны Совета за всё, что будто бы испортила Крытка Малоре. Дело заминалось. Охота на ведьм прекращалась, сходила на нет, притихали крестьяне и горожане, оставался только тихий слух о том, что что-то такое было, слух уходил в сказку, сплетался с легендой и домыслом, жил. Крытку же вызывали в Совет. Сначала выговаривали ей. Она же хлопала глазами и, чуть не плача, отвечала: –Я не подумала! –Ты вампир! Ты должна думать глубже и больше, чем всякий смертный! — шипели ей в Совете, но повыговаривав, всё-таки отпускали. А что с неё взять? Казнить? Так если каждого казнить за глупость, то кто останется жить в мире, где этой самой глупости нет? Крытка, плача, извиняясь, уходила, переходила в другую землю, поселялась в новую деревню или городок и вскоре история повторялась. –Ты скажи, чего тебе не хватает! — Мария Лоу уже орала на блаженку-Крытку. — Скажи, мы рассмотрим! Крытка Малоре не понимала. Ей всего хватало. –Чего ж ты тогда мечешься? Осядь где-нибудь! –Мне всюду дом, — Крытка кривила рот, борясь с плачем, и Мария Лоу обрывала свой крик. Толку орать на блаженку? Да, в этом была ещё одна проблема. Сила Крытки была в том, что она не была привязана ни к кому из вампиров, не имела Хозяина и была свободна в передвижении. В этом же была и слабость для Совета. Она была вольна. Совсем вольна. Она появлялась то в одной земле, то в другой, не вникая особенно, кому та земля принадлежит, вампиру или смертному роду, или смертному, связанному с вампирами… Она появлялась, работала, выдавала себя, бежала, а за нею убирали следы. –Поселись уже где-нибудь! — не выдержала Зенуним, когда Крытка Малоре отметилась в её землях с тем же шумом и глупостью. –Везде люди живут, везде разные поля, везде свои сады, — Крытка Малоре не понимала, как можно ей остаться в одном месте? Всюду ведь есть работа и всюду нужна её помощь. –Останься, — посоветовала Зенуним, — а то это уже бред и абсурд! –Только не у меня! — сразу отреагировал Цепеш, — у меня уже есть Варгоши! –И не у меня. –И не у меня… Не весь Высший Совет был за запрет Крытки к передвижению, а те его члены, что всё-таки выступали за это, как-то не очень жаждали того, что Крытка поселится у них. Так и затихло. И всё осталось по-прежнему. И Малоре скиталась по землям, причиняя добро и шум. Но совсем глупой и не соображающей она не была. Когда увидела Амара — слугу Влада Цепеша, сама пошла за ним, понимая, что он за нею. Вскоре уже оказалась напротив самого Цепеша, и тот вежливо усадил её… –Я ничего не делала! — сразу сообщила Малоре, — господин Цепеш, вы же знаете, я пока никем ещё не была разоблачена на этот раз. Я даже замуж вышла. Живу как все. Цепеш заставил себя удержаться от вопроса насчёт того, как Крытка Малоре скрывает от своего мужа отсутствие некоторых физиологических потребностей, и мысленно поставил себе отметку о том, что надо подготовить Совет к новому разоблачению Малоре. Цепешу вспомнились очень правильные слова, которые принёс маркиз Лерайе из свой недавней дипломатической миссии: «простота хуже воровства». Это точно было сказано про Малоре, пусть и сказано было смертными. –Я не винить тебя собираюсь, Крытка, — успокоил Цепеш. — У меня к тебе пара вопросов. –Помогу чем смогу! — с готовностью пообещала Крытка. — Если вы хотите меня куда отправить или чего попросить, так знайте, что я всегда согласна и всегда помогу! «Ну уж нет!» — чуть не выпалил Цепеш, представив, как Малоре, не ровен час, в самом деле отправят на какое-нибудь важное дело. Нет уж, разгребать будет дольше. –Я рад это слышать! Цепеш обдумал всё ещё до прибытия Малоре. Он понимал, что эта блаженка может упереться, если попытаться на неё надавить. Такие, очень уж уверенные в себе, оказываются иногда крепки духом. Влад же не был сторонником жестокости там, где без неё обойтись можно. С такими как Роман надо действовать страхом, а с такими как Малоре — иначе. Надо выходить на их язык восприятия. –Крытка, у меня к тебе очень серьёзный разговор, — Влад нагнал тревоги в голос, — ты знаешь лорда Агареса? Малоре нахмурилась. Она его знала. Он помог ей однажды — приберёг от испанского священника, посланного в городок, где жила Крытка. Священник её уже начал подозревать, и тут появился спасением Агарес. –Знаю, — ответила она. –Он попал в беду, — Цепеш скрестил руки на груди, — да, попал. Я хочу ему помочь. Думаю, ты можешь поспособствовать. Если, конечно, захочешь, заставлять я не буду. Это было понятно Крытке. Помочь? Лорду Агаресу? Святое дело! –Я согласна! — она даже не колебалась. –Тогда расскажи, как он помог тебе и когда это было, — Цепеш ждал победы, но не настолько лёгкой. Чего уж говорить — отвык он от блаженок вроде Малоре. Любой идиот, даже Варгоши, всё равно задаёт вопросы. А эта, поверить нельзя, с готовностью всё рассказывать начала. –Было это…где-то полтора года назад. Может два. Или три. Ну что ж, ничего, не такая уж Крытка и бесполезная. Информация от неё, правда, никуда не годится. Здесь ничего особенного не предъявишь, увы! Священник не успел выдвинуть обвинений, лорд Агарес же пришёл и велел Крытке уходить. Сам показал ей путь. Обвинений не было, Малоре исчезла. Разбирательств не случилось. Поэтому Совет ничего о том случае и не знал. –Откуда он узнал, что тебе нужна помощь? — Цепеш выслушал историю с мрачностью. Это не давало никакого следа на Агареса. –Я не знаю, — признала блаженка. — Он просто пришёл. Напомнил своё имя и сказал что, что надо идти. –И ты пошла? Вот так взяла и пошла? И не спросила? Предела глупости Малоре не было! У Цепеша не укладывалось в голове. –Конечно! — Крытка даже обиделась, — что же мне, спорить теперь? Лорд Агарес хороший. Он сказал, что хочет мне помочь. –Что было дальше? — перебил Влад. Церемониться он не стал. –Дальше… он вывел меня через лесной ход. Мы видели, что уже идут солдаты. Агарес сказал, что это за мной, и что ночью будут писать приказ о том, чтоб меня поймать. Он меня вывел мимо них тайной тропой, а потом сказал, что я должна идти на восток и там искать новый дом. И быть осторожнее. –А ты? — безнадежно спросил Цепеш. –А я пошла! — Малоре развела руками, что, мол, непонятно? В иных обстоятельствах Цепеш бы даже восхитился её непроходимой уверенностью и наивностью, но сейчас ему было не до смеха. Дело не кроилось! Нить от Малоре не вела никуда. Блаженка не позаботилась о знании, она просто приняла свою судьбу и пошла за лордом Агаресом так, как пошла однажды в посмертие вампира. –Что делать будешь? — поинтересовался Цепеш. –Думаю, в рыбную ловлю податься! — Малоре не удивилась его вопросу. — Наймусь с мужем. Он будет рыбачить, а я рыбу перебирать, да тут же засаливать. В детстве помню — мы все так делали, запах кругом особенный, руки солью разъедает, а ты странно счастлив! Цепеш поморщился. Все эти мечтания от Крытки подходили какому-нибудь смертному, а не вампиру, у которого на плечах куда больше ответственности и значительности. Уже решив прощаться, Цепеш решил спросить наудачу: –А ты общаешься с Агаресом, Крытка? –Конечно! — Малоре удивила его. — Мы иногда видимся. А вот это было уже неожиданностью! Допустить то, что лорд Агарес видится с Крыткой Малоре? Да кто б подумал?! –Как часто? –Ну…где-то раз в году, — блаженка задумалась. Влад чуть не поперхнулся — он сам едва ли виделся с Агаресом чаще! Но он Влад Цепеш, а она? Нет, не преступление, конечно, видеться с вампирами, общаться, тем более, Малоре никому не принадлежит. Но как-то это странно. –И как вы проводите время? — Влад пытался не спугнуть идиотку. –Разговариваем. Он о полях интересуется, о рыбной ловле, о людях, о деревенской жизни. Я ему рассказываю про коров и огороды. Цепеш решил что спятил. Представить себе то, что лорд Агарес — этот сноб, этот высокомерный засранец интересуется всерьёз полями, он не мог. Это было где-то рядом с интересом Варгоши к добродетели и слову Божьему; интересом Крытки Малоре к интригам и политике; и интересом самого Влада Цепеша к приготовлению овсянки, полезной, как говорят, для желудка смертного. Но Крытка, похоже, ничего подозрительного не видела. Ну лорд Агарес, ну про коров… бывает! –И как давно это началось? — Влад чувствовал странную досаду на эту Крытку, не умеющую выкладывать факты по домыслу и собственному разумению. Всё приходится тянуть! –Где-то…– Крытка задумалась, — где-то с тех пор, как я пошла в путь по Мунтении. Ну и чуть раньше. Влад успокоился. Лорд Агарес не до конца сумасшедший. Возможно, у него просто есть интерес к этой области — к людям или земле, а Крытку он расспрашивает, прикидываясь другом, из тех же побуждений, что и Цепеш сейчас. Просто Малоре легче так будет отвечать. –А что его особенно интересует? — Влад пытался быть осторожным, но Малоре спохватилась: –А это ему поможет? –Конечно… Совет ищет любую информацию по лорду Агаресу и будет задавать ему вопросы! — Влад Цепеш быстро сориентировался и даже изобразил изумление, мол, как такой простой ответ не пришёл ей в голову! — И я хочу понять, где может быть слабое звено в его ответах. Будь вместо Крытки любой разумный смертный или вампир, так Цепешу пришлось бы услышать что-нибудь в духе: –Ну так у него и спрашивайте сами! Но Влад не говорил с разумом. Он говорил с простотой и добротой. А потому услышал: –Его интересует земля. Что растёт, что не растёт, какие леса стоят, и что в этих лесах. Про реку спрашивал. Это было уже что-то. Цепеш ещё повытягивал информацию из Крытки Малоре, но почти ничего не получил, кроме всё более укрепляющейсядогадки: лорд Агарес действительно интересуется землёй Мунтении. Или спятил. И лучше бы это было второе, так как для Цепеша Мунтения была колыбелью славной памяти о жизни. Прощаясь с Крыткой, Цепеш был вежлив, и также вежливо попросил Крытку сообщать в следующий раз о том, когда она соберётся общаться с Агаресом. Он уже выяснил, что лорд Агарес посылает к ней письмо (не гонца, что тоже важно!), а письмо, и говорит о месте встречи. Крытка обещала и на прощание поблагодарила Влада Цепеша за доброту и спасение лорда Агареса: –Я не знаю, что случилось, но если что-то нужно…просите, я всё сделаю! Вы великий, господин Цепеш! Цепеш заставил себя улыбнуться, хотя признание себя великим от Малоре граничило по его мнению с оскорблением. Но Малоре об этом не знала и даже махнула рукой всё также таящемуся в тени стены Амару: –До свидания! Глаза Амара полыхнули ехидно и красно. Он всё слышал, и понимал своего хозяина. А вот Крытка не понимала. Она вышла в свободный мир, вдохнула начинавшийся рассвет. Надо торопиться домой, там принять немного крови, чтобы провести день на солнце. Ещё надо накормить супруга — Малоре спешно припоминала, что у неё осталось. Кажется, был ещё горшок каши. Прогреть в печном жаре, да отрезать кусочек масла туда. На серёдку, приправить зелёным луком и выйдет славно! Опять же есть и кулебяка. Ей-то еды не надо, а готовит с удовольствием. С мужем, правда, повезло, и от того дурно Крытке — он всё норовит её за стол рядом усадить, а ей притворяться что ест сложно. Забыла она уже и как ложку держать, готовить как помнит — это и от матери у неё, а вкус потеряла. Досадно даже! Видит она свои же бульоны, свои же каши и пироги — всё дышит печным жаром, блестит маслом и манит укусить. А проку? Воротит, как на зуб попадёт. Но ничего, быстро утешилась Малоре от своей тоски по никогда уже неотведанному. Что теперь? Судьба у неё такая. Зато вон, господина Агареса спасла. И чего с ним сталось? Как подумала Малоре о нём, так застрашилась. А вдруг и впрямь беда? Или ещё — вдруг Цепеш не всё ей сказал, поберег? Надо бы обсудить. Лорд Агарес ей как сказал? –Друзьям надо верить и за них держаться. Крытка тогда не поверила ещё, спросила: –А разве можете вы дружить со мной? Вам разрешено? –А почему нет? — удивился лорд Агарес, — меня всегда тянуло к земле и теплу. Если бы я мог, я бы родился крестьянином. А вот скажи, там, где ты сейчас живёшь и работаешь, кто у вас наместник? И в самом деле! Какая разница кто и с кем дружит? Если души и суть одна, тянется к земле? И отвечала Малоре, отвечала, не чуя никакого подвоха и не пони мая, как собирает информацию из её ответов лорд Агарес. «За друзей надо держаться» — думала Крытка, сгоняя с себя облик летучей мыши. Она научилась уже обращаться человеком у самой окраины поселения, а то бывало такое, что видели её и гнали, гнали. Ошибки свои Малоре пыталась учитывать. Муж ещё досыпал последние минуты, а Крытка, с вампирской скоростью, во много раз превосходящей людскую, уже разгоняла печной жар, спешила, крутилась. Справившись, всё-таки опять задумалась о лорде Агаресе. –Ты уже встала? — удивился Свейд, просыпаясь от запахов, наполнявших их домишко, — какая ты у меня! Всё успела! Крытка тепло улыбнулась супругу: –Завтракать пора, и в труд! –И то верно! И Свейд, почти счастливый, пошёл освежиться от сна. Почти счастлив он был от того, что чуял обман в Крытке. И хоть называл он её своей радостью, хоть восхищался её покорности и трудолюбию, смирению и неумении перечить, а всё же чуял: нечисто дело. Не ест она при нём, а если и усядется, то едва-едва тронет пищу, словно неловко ей. А работает ведь лихо. Себя не жалея! В труде сильна. Явно горячую кровь имеет, а руки у неё всегда холодные. Мёрзнет нещадно. –Садись со мною, — упрашивал Свейд через несколько минут, разминая в тарелке подтаявшее масло. Так вкуснее, если с кашей. Вот же повезло ему с женой — всегда найдёт время и силы на то, чтобы утреннюю трапезу ему подготовить, да кусочек повкуснее прибережёт. –Я уж после, — привычно отозвалась Крытка, — сейчас не буду. –Недужишь? — Свейд посмотрел на неё с тревогой. Малоре привычно притворилась больной, прилегла. –В труде всё пройдёт! Свейд кивнул, а про себя подумал, что надо ей привести из города лекаря. Пусть посмотрит, отчего у неё так часто живот болит. Вдруг что дурное с нею? Да и в общем-то… Свейд посмотрел на Малоре с нежностью. Вспомнилось ему, как вчера сосед хвастал, что привёз из города своей жене платок и сарафан новый. А Крытка его чем хуже? Молода ещё! И дитя родит, и поправится. И он ей опора такая же, как она ему! Решил про себя Свейд твёрдо, что привезёт ей подарков дорогих. Пусть отказывалась прежде Крытка, мол, ни к чему да дорого, да зачем, да к хозяйству сарафана не приладишь, а он настоит на своём! Пусть ходит не хуже других. Краса ведь! Попрощавшись с женою и держа в уме эти мысли, Свейд отправился в поле. Крытка в тот раз с трудом того дождалась. Про себя она уже решила: надо написать лорду Агаресу и выяснить, может нужна ему ещё помощь какая? Крытка умела писать. Долгое посмертие выучило её. Правда, пригождалось ей это умение редко — она предпочитала оправдывать своё существование трудом видимым, чем бумажным. Она обмакнула перо в чернильницу и загрубевшей от труда рукой вывела корявые строки: «Дорогой мой друг и господин Агарес! За беспокойство Ваше прошу меня извинить. Я хочу лишь спросить, может чем могу служить Вам? Господин Цепеш вызвал меня к себе из самого моего дома, спрашивал про Вас, мой господин! Я отвечала ему и честно держалась. Господин Цепеш сказал, что Вы в беду попали, а он желает Вам помочь. И я Вам немного помогла, господин Агарес. Но если ещё что нужно, Вы говорите обязательно. Ваш друг, Крытка Малоре» Письмо было нелепым, язык его коряв, но Крытка была собою довольна. Она написала связной адрес, который всегда указывал на своих конвертах лорд Агарес и, надеясь, что сладится дело, пошла на дорогу, надеясь, что удастся ей уговорить кого письмо отправить. В былое время Крытка бы полетела летучей мышью, но эта оплошность уже была в её истории, и она держалась осторожно и вела себя как женщина. –Э…Крытка, да кому письмо-то? — спросил мельник, который попался ей в этот благословенный или проклятый час. — Ты дом написала, улицу тоже, а имя? –Передадут, — с надёждой отозвалась Крытка. Агарес никогда не указывал имени. Он писал лишь связной адрес — переулок Часовщиков, лавчонка господина Эйдиля, для пересылки. Сейчас Крытке впервые пришло в голову, что этот господин Эйдиль, видимо, был вампиром или связан с ними, ведь Крытка получала письма! –А кому? — полюбопытствовал мельник. –Отцу моему, — лгать Крытка не любила и не умела. Но пришлось. –Отцу-у? а где он у тебя? –Да тут, поблизости, недалеко живёт. Сон мне плохой про него приснился, — Крытка Малоре плела на ходу и чувствовала себя очень неуютно. Ей казалось, что этот человек, пусть он всего лишь и человек, видит что-то большее, о чём говорит. В его молчании словно бы стучало что-то угрожающее. –Ну ладно, — согласился мельник и взял письмо, — передам, не трясись! Н-но, пошла! И он продолжил свой путь, а Крытка Малоре вернулась в свою жизнь. Закипели дела: постираться, пойти на поле, помочь там, потом к себе, покормить птиц, потом в коровник — обещалась помочь, и опять же надо не забыть про ужин! Самое главное это. И Крытке Малоре стало снова весело. Она тёрла в ледяной воде бельё, не обращая внимания на холод (всё равно мертва!), носилась там и тут, помогала с сеном, убирала, готовила, кормила, ещё убирала… это была её рутина, от которой у многих вампиров Высшего Совета задёргались бы нервы, но Крытка Малоре не рвалась к ним, а они не лезли к ней. это было справедливо! Крытка Малоре хотела жизнь обычную, людскую жизнь, и жила её как умела, всеми силами пытаясь не выдать своего нелюдского существования. Она и подумать не могла, как глупо и неправильно было посылать подобное письмо лорду Агаресу. Была здесь вина и Цепеша, который разучился помнить о том, что подобные Крытке тем и опасны, что непредсказуемы. В его мировоззрении самостоятельность допускалась лишь могущественными, а Крытка такой не была. Это была его вина, конечно, его. Но времени не вернуть, и сожалениями дела не поправить! Крытка Малоре написала письмо, передала его мельнику, мельник, изумлённый сверх меры, в явном подпитии, добрался до господина Эйдиля. Тот — действительно вампир, был изумлён, увидев письмо. Он сразу сообразил о том, что писал его вампир, уловил схожий дух посмертия, что нёс сам. Письмо принял, передал куда следует… И лорд Агарес, не знавший, что Совет счёл его опасным, ничего из этого письма не понял. Цепеш, Малоре… какая беда? Какие проблемы? Что происходит? Он не знал. Но вампирским своим чутьём сообразил одно: надо быть осторожным, ведь Цепеш никогда и ничего просто так не делает!