Мост через вечность

Дочь короля Стефана — принцесса Мирела — всегда знала, что ей будет нелегко. Да, она была единственным официальным ребёнком королевской четы, и это было плохо для короны — если что-то случилось бы с нею, на кого остался бы трон? Но судьба сплела так и нельзя было её понять. И только когда принцессе исполнилось двенадцать вёсен, у её отца появился незаконный сын. Все, конечно, знали, кто настоящий отец, но король Стефан не торопился его называть своим, понимая, что это создаст дурную атмосферу при дворе. Ситуация была сложной. Если его дочь Мирела не выйдет замуж и не родит наследника, если вдруг, не приведи господи, скончается от болезни, тогда у короля есть ещё один сын, наследник, и всего дела-то признать его законным, своим. Но если Мирела будет в порядке? Королям всегда приходится загадывать слишком далеко и мучиться выбором. Сам Стефан склонялся к кандидатуре Мирелы — он с ранних лет велел ей присутствовать на заседаниях, получать образование, постоянно читать и сам по много часов беседовал с нею о тяготах жизни простого люда. Он уже видел какой была бы Мирела на престоле, а что будет из маленького Вэзила? Лучше он будет? Хуже? Годы должны были показать, а пока решать, решать… Мирела была умной. Отец воспитывал её в относительной скромности, да и Мирела сама не гналась за роскошью нарядов, нередко проигрывая в богатстве платья придворным дамам. Она давно усвоила, что ей нужно включаться в дворовые игры, иначе ни одно положение её не спасёт. Она училась улыбаться и нравиться. Она показывала заботу и богобоязненность, соблюдала все посты и выходила в город, помолиться в городской церкви. А ещё Мирела училась слушать о чём говорят придворные дамы. Круг мужчин ей не был доступен, за исключением советов, на которые приглашал её отец, но там не поговоришь и не послушаешь свободно. Значит что?.. Мирела заметила, что в моду вошло шитьё шёлковыми нитками. Среди придворных дам пошло повальное увлечение, они собирались днём у кого-нибудь из них и вместе шили. Во всяком случае — так всё выглядело со стороны. А на деле — это был обмен сплетнями и историями, и придворными дамы вместе со своими служанками переговаривались о своём, о нужном. Мирела захотела туда. Отец воспротивился поначалу: –Зачем тебе шитьё? Лучше почитай книгу о языках, что тебе привезли по моему приказу. Но Мирела была не глупа и разразилась речью, которая, как она точно знала, понравится её отцу: –Отец! Я женщина и только потом принцесса. Времена меняются и меняются правители, меняются условия, как меняются и сезоны. Но одно остаётся неизменным: ремесло. Случись завтра что-то дурное, я уже не пропаду, я смогу зарабатывать своим трудом. И потом… я должна знать и понимать труд женщин, чтобы понимать народ. Короля Стефана это проняло. Он ещё раз убедился в правильности своего выбора и позволил Миреле посещать дам с шитьём. Там она и научилась сплетничать, там научилась и слушать. Как дочь короля она знала о многом и рассказывала забавности, которые были мелочью, но дамы жадно впитывали крупицы информации, рассчитывая расположить к себе юную принцессу — ведь пора было образовывать новую интригу, а ещё — возможно, очень возможно, она будущая королева. Разве плохо имеет королеву в друзьях? Перед ней заискивали. Ей рассказывали гадости друг о друге. Принцесса Мирела изображала из себя легковерную дурочку, запоминая не только то, что говорят дамы друг о друге, но и как говорят: как смотрят, как держат руки, как улыбаются… Впрочем, не только пользу извлекала Мирела от этих сборищ, но и наслаждение. Ей были интересны любовные истории, рассказы о коротких встречах, о взглядах — у всех этих женщин не было воли и любви в браке, в лучшем случае — уважение и дружба, и почти каждая искала крупицы тепла для своей души, чтобы не завянуть в глухоте долга. Мирела знала — и её ждёт что-то подобное. Знала и готовилась принять любой выбор своего отца. Но пока он ещё не мог определиться, и Мирела осваивалась в придворных играх, училась улыбаться и нравиться, училась в любой ситуации держать лицо. Однажды госпожа Лоредана спросила у неё как бы между делом: –А как вы относитесь, моя принцесса, к госпоже Сандии? Вопрос был с подвохом. Госпожа Сандия была матерью Вэзила — бастарда короля, её отца. Злые языки говорили, что Сандия едва ли не королева, что вот-вот станет она женой давно овдовевшего короля Стефана и разделит с ним трон. Но на этот счёт Мирела была спокойна. Сандия действительно любила её отца, к тому же, после рождения Вэзила постоянно болела и почти не покидала покоев, какие ей тут интриги? –Я считаю госпожу Сандию образцом добродетели, — ответила Мирела, не смущаясь. –Она родила сына, вы знаете? И явно не от мужа…– госпоже Лоредане было, очевидно, крайне необходимо дойти до глубинных мыслей принцессы об этом деле. Всё-таки Вэзил угрожал её власти. –Бог ей судья, — спокойно отозвалась Мирела. — Я желаю ей скорейшего выздоровления. Она нужна своему сыну. У неё, кажется, он третий ребёнок? –Четвёртый. Но те уже взрослые. Дочь замужем, старший сын служит у вашего отца, моя госпожа, ещё один при отце… Госпожа Лоредана едва заметно усмехнулась, обмениваясь многозначительным взглядом со своей служанкой — ближайшим, всёзнающим лицом. –Значит, ей надо встать с постели ради своего младшего сына. Она нужна ему. Я считаю, что никто не заменит ребёнку матери. Ни одна кормилица. Моя мать много гуляла со мной, и я навсегда запомнила её образ в своём сердце. А моя кормилица всегда заботилась обо мне… и продолжает заботиться. Госпожа Лоредана была явно недовольна такой позицией принцессы. Но Мирела была неумолима: она всякий раз справлялась о здоровье госпожи Сандии, о её сыне и всегда взволнованно желала ей здоровья. А порой и передавала ей свои вышивки в дар. Делала она это не ради Сандии и не ради брата. А ради того, чтобы об этом узнал отец. И он, конечно, узнал и это ему тоже понравилось. –Ты знаешь, конечно, что между мной и госпожой Сандией…– король Стефан смутился. Перед дочерью он испытывал чувство вины странное для короля, но понятное для отца. –Знаю, — подтвердила Мирела, — всё понимаю, отец. –Многие мои советники считают, что ты увидишь в нашем ребёнке угрозу…хочу, чтобы ты знала, что он не для угрозы тебе, он для защиты, если вдруг что-то…– сама мысль ужасала Стефана, но он должен был быт королём, и должен был наступать на горло всякому ужасу, ради того, чтобы процветала его земля. –Я понимаю, — повторила Мирела, — я не вижу в мальчике угрозу. Он ребёнок, вот и всё! Куда большая угроза таится в слухах, в невежестве министров и советников! И этим король Стефан был доволен. И только старая кормилица знала, как металась по комнате Мирела, рассуждая сама с собою: –Наследник! Он всё-таки его наследник. В нём его кровь. А если ребёнка захотят использовать? А если его поставят против меня? Народу привычнее, когда на троне король, а королева всегда для всех фигура куда более слабая, ведомая! Мирела понимала — её отец уже немолод. Не за горами день, когда власть перейдёт в чьи-то руки. И тогда начнётся… кто-то обязательно вспомнит про Вэзила, кто-то научит его мятежу и сопротивлению, кто-то поселит в его сердце смятение. И это при условии, если сам Вэзил не начнёт смуты первым. Были минуты, когда Мирела всерьёз раздумывала о том, как избавится от Вэзила. Эти минуты приходили, а она всё также мило улыбалась и спрашивала, как он сегодня себя чувствует, и как его мать? и никто не прочёл бы на её нежном девичьем лице истинного отношения к невольному брату. –Но с другой стороны, — рассуждала Мирела, — а если я действительно заболею и умру? Ведь каждый может умереть? –Все мы под богом ходим, — отвечала кормилица, вздыхала и осеняла свою любимицу крестом. Мысли принцессы кормилицу не пугали, слишком долго эта женщина была при дворе. Больше того — она уже давно грезила о Миреле как о королеве, и непонятный мальчик вызывал у неё не меньшую тревогу, чем у всех, и если была бы возможность, то в его рожок с молоком кормилица и сама бы добавила сонного зелья… –И тогда, что тогда? Смута? — бушевала Мирела, но никто не приходил к ней с ответом. — Нет, лучше наследник по крови, чем неизвестно какой. Я права? –Права, деточка, — соглашалась кормилица. –Да-да, — Миреле не очень-то и нужно было подтверждение от кормилицы, хотя, пожалуй, ей она доверяла куда больше, чем кому-либо, чем отцу и даже матери, пока та была жива. — Да, я права. Время покажет, оно обязательно покажет, враг он мне или друг? Всё-таки, может сложиться так, что он будет моим союзником, моим доверенным лицом, моим министром. Он ведь ещё ребёнок! –Ребёнок, — подтверждала кормилица и жизнь продолжалась. Не имеют свободы короли и принцессы. Приходил срок для важного. Как король Стефан понимал, что необходимо заключить союз с одной из трёх прилегающих к границам земель. Но как отец он очень не хотел этого. В одном королевстве потенциальный жених прославился за счёт своей любви к определённого рода странностям, непонятным для каждого честного человека, чтящего бога. Король Стефан не хотел отправлять свою богобоязненную дочь в это логово. Второй жених медлил сам — он принадлежал к знатному роду и имел хорошие капиталы, вдобавок недавно к его землям присоединились новые, богатые железом. Так что, не только король Стефан выбирал, но выбирали и другие. Третий подходил лучше. Его род всегда был связан теплом с домом короля Стефана, земли граничили по важной торговой дороге и в общем-то всё подходило, кроме одного — овдовевшему королю Больдо, прочившему самого себя в женихи, было шестьдесят восемь лет, а принцесса Мирела входила в семнадцатую весну… Стефану было жаль дочери, но он был королём, и ему пришлось начать этот тяжёлый разговор. Мирела поняла всё с полуслова: –Если тебе так угодно, отец, я готова. Внутри Мирелы всё кипело от страха и отвращения. Корона короной, а были вещи, от которых её воротило. Надышавшись воздухом любовных интриг в посиделках с дамами, Мирела грезила если не о собственных историях, то хотя бы об одной достойной, красивой. Она знала, что шансов на это мало, что её выдадут туда, где это будет нужнее и важнее, но растерялась, когда это всерьёз замаячило на горизонте. И всё-таки сохранила лицо! Знала — мятежом отца не перешибёшь. А в Стефане король боролся с отцом, а сердце с разумом. Король и разум говорили, что надо скрепить союз с Больдо, а отец и сердце спорили: пожалей дочь! Разрешилось всё неожиданно. Король Больдо, видимо, оценил перспективы и предложил, что не он женится на дочери короля Стефана, а его племянник, стоящий вторым в очереди на престол короля Больдо. Таким образом, образовывалась куда более молодая семья из племянника короля Больдо и официально единственной наследницы короля Стефана. Это было спасением! Мирела приняла и это, а в душе возликовала: Бог услышал её скорбь и сжалился над ней. Каким бы чудовищем не был теперь этот племянник короля Больдо, он был моложе. Впрочем, племянник не оказался чудовищем. Ко двору Стефана привезли его портрет — молодой брюнет с приятным лицом улыбался своей невесте. Стефан ждал решения от дочери, ожидая, что она как всегда промолвит холодно и с готовностью, что готова принять решение отца, но тут Мирела удивила его и выдала свою радость: –Я согласна, отец! И тогда Стефан выдохнул. Про этого племянника он уже узнал всё, что нужно. Молодой человек был отличным охотником, хорошо владел луком, был обходителен и даже музыкален. Но по части образования мог, конечно, поразить: он не знал ни одного языка, а на родном писал со смешными ошибками. Сам король Больдо отозвался о нём так: –Он не учёный муж, это правда, но славный малый. А главное — послушный. За ним и впрямь не ходило ни одного по-настоящему дурного слуха. Разве только пара забавностей, вроде тех, когда этот глупый малый произнёс в ответ на восхитившую его (искренне восхитившую) речь своего дядю, следующую фразу: –Свобода прекрасна! Но, знаете, требуется время, чтобы восстановить хаос и порядок — порядок отдельно от хаоса. Но мы это сделаем! А в другой раз, раздавая бедным медяки на хлеб, сказал так: –Это ваши деньги! Вы заплатили за них! Словом, чего-то серьёзного ждать от него не следовало. Это было и плохо, и хорошо. Плохо — так как Мирела должна была принять власть после короля Стефана и не должна была рассчитывать на политический разум своего супруга, а хорошее в том, что он был безобиден и не расположен к интригам. Охота занимала его больше двора. Мирела была согласна и счастлива. Она не знала, что в очень скором времени её хрупкая тонкая жизнь обратится в ничто. А всё из-за Романа Варгоши, лорда Агареса и Влада Цепеша, то есть тех, о ком Мирела и знать не знала. Надо сказать, что король Стефан занялся ещё одним делом, которое всё время упускали из виду его предшественники. Он занялся истреблением магии, колдовства и всякой нечисти, называя церковь и бога — единственными спасителями. И тут у отца с дочерью едва не случился конфликт. Мирела, знавшая об арестах целителей, шедших по королевству, возмутилась этим. Она помнила рассказы своей кормилицы о том, что люди в деревнях лечатся травами, так дешевле и быстрее, и не каждый может позволить себе целителя. –Мы всегда заваривали травы, — рассказывала кормилица, — земля лечит, если знать, как просить у неё этого лечения. Почитай природу и она ответит тебе добром. И саму Мирелу кормилица лечила от горячки какими-то заварками. И тогда это было нормально. Но вот начались аресты и суды над целителями, их называли ведьмами и колдунами, их казнили и хлестали на площадях… –За что же? — спросила Мирела, — многие из них помогали излечиться. Король Стефан вздохнул. Как это ей объяснить? Как-то нужно, да так, чтобы она поняла и поверила ему. –Понимаешь, они помогают и губят. Кому-то горячку уберут, а кому-то плод вытравят или яда дадут. И контроля за ними нет. Они ходят на своих методах и со своими травами — кто такие, откуда берутся? Куда уходят? А если лечение неверно и умер человек, то спросить с кого? И как понять — шарлатан этот травник или нет? не в сговоре ли со злою силою? –Но как же тогда?.. –Нам нужно подумать о создании какого-то лечебного дома, о регистрации целителей, о том, какие земли и какие болезни они будут разбирать, — объяснил король Стефан. — Но пока надо прочистить их ряды от грязи, а заодно и королевство от всяких гадалок и прочих смутьянов, от которых только вред! Мирела больше не поднимала этой темы, но размышляла. Она не считала гадалок или предсказателей, на которых тоже ополчился её отец, вредными. Ведь если они говорят неправду, они не делают зла. А если правду — то что плохого? Всё уже прописано на небесах. Так почему бы и не знать? Честно говоря, Мирела сама хотела посетить гадалку, убедиться самой — правда там или ложь, в этих гаданиях, справедливо ли в чём-нибудь гонение на тех, кто утверждает о своём тайном знании? И однажды госпожа Лоредана, угадавшая желание принцессы, желая угодить ей, а заодно и о себе кое-что узнать, шепнула: –Моя госпожа хотела бы знать, что грядёт в её славной жизни? Госпожа хотела бы. –Говори! — велела Мирела. –У меня сегодня будет гостья — госпожа Дорина — прославленная гадалка и предсказательница, она отвечает каждому на один вопрос, и берёт умеренную плату. Я провожу её в свои покои, и если моя принцесса хочет… Принцесса хочет. Более того, принцесса почти сразу же придумала план, посветив в него, конечно же, кормилицу. Та не обрадовалась тому, что задумала её любимица, но упорствовать, конечно, не стала. Вечером принцесса Мирела объявила, что хочет навестить госпожу Сандию и пойдёт вместе с кормилицей. Посидев немного у неё, прочитав с нею вместе молитву о здравии короля и процветании королевства, Мирела вышла в коридор, но не пошла по своему пути. Ей просто нужен был повод для того, чтобы объяснить своё позднее отсутствие в спальне. Теперь он был — была у Сандии, засиделась, запуталась в коридорах, так как в этой части замка не ходила. Но им на пути никого не встретилось. Судьба благоволила! Гадалка Дорина оказалась старой седой цыганкой, которая сурово взглянула на Мирелу, и спросила, чего хочет знать госпожа? Госпожа хотела знать о своём будущем — будет ли она править? Но почему-то спросила совсем другое. Она рассчитывала своим вопросом получить как бы двойной ответ: о любви и о короне, потому задала так: –Какой мужчина изменит мою жизнь? Маленький Вэзил был рыжим, и если бы Дорина сказала, что он, значит, не править Миреле. Если бы она сказала, что седой — значит, речь об отце. Но Дорина сказала: –Брюнет, госпожа, изменит твою жизнь и очень скоро. Её жених был брюнетом. И Мирела по юности лет и по желанию услышать только хорошее, приняла это как благую весть. Ну откуда могла эта бедняжка знать, что вампир лорд Агарес тоже был брюнетом? И Влад Цепеш был брюнетом. А ведь именно они изменили её жизнь в итоге и низвели её в смерть. Агарес гордыней, пообещав без согласования с советом и показывая себя вольнодумцем, которым нигде нет дороги; а Цепеш интригой. Встреча с гадалкой произошла в тот самый вечер, когда лорд Агарес беседовал с отцом Мирелы. Лорд Агарес видел её как раз в пути к Дорине, но он не знал этого, как не знал и судьбы девушки, и того, что о его маленькой прогулки до короля Стефана прознает Совет. Но случилось. Прознали. И пока замок готовился к приезду короля Больдо с племянником и свитой для заключения брака, пока сбивались с ног слуги кухни и замка, Роман Варгоши следил за принцессой Мирелой и медлил. Он был истинным трусом! Попадись ему на глаза эта девушка где-нибудь в одиночку в каком угодно платье, или даже не одна, но тогда, когда он сам хотел её убить, и он сделал бы это без промедления. Но теперь Цепеш дал ему прямое указание на её умерщвление, и Роману Варгоши стало неожиданно жаль молодую жизнь принцессы. Он следил за нею с психопатичной сентиментальностью, следовал за нею незримой тенью, вдыхал запах её сладкой и свежей кожи, чувствовал, как шумно бежит по её венам кровь. У него было много шансов напасть на неё и умертвить, но он медлил. –Жаль? — понимающе спросил Влад Цепеш, как-то раз появившись из пустоты на пути Романа Варгоши, когда он уходил от солнечных лучей в своё логово. Но сколько обманки было в этом понимании! –Она такая молодая…– промямлил Варгоши, который был причастен к убийствам более молодых девушек. Разница была в том, что в те разы он сам хотел, а сейчас ему приказал Цепеш. –Что ж, — согласился Цепеш, — это возможно. Кто-то умрёт. Но тебе решать кто. Она или ты? Ты или она? Если ты не хочешь убивать её… Он беспощадно напомнил договорённость: Варгоши должен пошатнуть славу и добродетель Агареса. Сделает и будет прощён, сможет начать посмертие с чистого листа. –Она…– выдохнул Варгоши, — конечно же, она. И поморщился. Солнце медленно поднималось, но оно было неумолимо. И если Цепеш держался тени, то рыжую голову Варгоши уже начинало припекать, и он спешно отступил в тень. –Завтра! — провозгласил Влад Цепеш, — завтра или ты, или она. Тебе решать! И исчез в пустоту, что явила его. Выбора не было. наступил вечер быстро пришедшего «завтра» и Роман Варгоши, твёрдо решив, что он должен пережить эту ночь, отправился в замок короля Стефана. Он уже прекрасно знал местные галереи, коридоры и переходы, хорошо и быстро в них ориентировался, но, конечно, его вёл запах. Она не спала. Она всё ещё ходила по комнате. сердце бешено стучало и Варгоши слышал его стук. Он звучал сладкой музыкой, терзающей струны его души. Такая сладость и так погано! –Кормилица, завтра я уже буду мужней женой! — Мирела волновалась. Всё слишком быстро происходило. Она хранила хладнокровие, пока ей шили платье и подбирали украшения, пока готовили столы и убирали замок, но сейчас, когда приближалось «завтра», хладнокровие оставляло её. Что-то всё-таки должно было измениться в её жизни, измениться раз и навсегда. –Он хороший человек, — Кормилица успокаивала её, сидя на постели у её кровати, вытянув старые ноги. — Деточка, не бойся ничего, всё будет хорошо. Он из хорошего рода и за ним нет гнуси. А если случится что — твой отец его в порошок… Кормилица вдруг подняла голову и взглянула прямо на то место, где стоял невидимый людскому глазу Варгоши. Старая женщина хмурилась. Она не могла его видеть, но неужели чувствовала? Вот старая ведьма! Невидимый Варгоши показал ей язык из вредности: шалишь, не уйду! –Стыдно…–признала Мирела, и заметила, что её кормилица смотрит куда-то в угол комнаты. — Ты чего? –Ничего, деточка! — заверила кормилица и осенила угол комнаты крестом, — муть почудилась. Должно быть, час поздний и я прикорнула. –Поздний, поздний…– Мирела кивнула. — Но как уснуть мне? –Ложись со мною, — предложила кормилица, — как раньше. Я тебя обниму, деточка, и тебе будут сниться хорошие сны. –Лучше ты ко мне, — решила Мирела, — холодно. Улеглись нескоро. Долго ещё перешёптывались о чём-то своём, о завтрашнем, о грядущем. Варгоши терпеливо выжидал — случайное обнаружение в его планы не входило. Но вот, наконец, уснули! Роман Варгоши сделался видимым и приблизился к постели. Молодую жизнь ему было жаль, но себя жаль больше. Он у себя один, а эта смертная всё равно умрёт — на то она и смертная. В конце концов, какая разница: сейчас или через сорок лет? — все эти утешения были слабыми, и Роман сам понимал это, но это было хоть каким-то спасением для внезапно проснувшейся жалости. Кормилица спала беспокойно. Она крепко прижимала к себе тонкий девичий стан принцессы, словно что-то и впрямь почуяла, но этого, конечно, не могло быть — не видела же! что же за дьявольская интуиция была б у этой женщины, если она бы угадала его присутствие, не видя его? Разве такая интуиция у кормилиц бывает? Роман Варгоши заблуждался. Он полагал, что женщина, наделенная какой-то способностью, бывает только в знатных кругах и в значимом положении. Вина в этом заблуждении ложилась, конечно, на отца Романа — тот всегда относился к женщинам как к расходному материалу для утоления жажды и похоти. Где тут было Роману перенять или прочувствовать материнскую заботу? Кормилица не была матерью для Мирелы по крови, но искренне считала принцессу своей дочерью, и никакая сила не могла разубедить её. И да, она почуяла неладное, и привиделась ей тень — краем глаза взглянула, а заметила. И сердце тревожно билось, и снилась какая-то муть — что-то горячее, что-то жуткое наступало на неё из темноты и обжигало. Очень хотелось повернуться на другой бок и лечь удобнее, но именно в этот момент Мирела как-то тонко и странно вздохнула и дёрнулась к ней ближе, как бы ища защиты и кормилица осталась лежать на месте — видимо, принцесса тоже плохо спала, а значит — нельзя было её тревожить ещё и своей бессонницей. Откуда было знать бедной женщине, что дрогнула Мирела в её объятиях вовсе не от этого? Что заснула она глубоко и даже видела какие-то блестящие сны о будущем, а дрогнула она от того, что зубы вампира Романа Варгоши, действовавшего по приказу Влада Цепеша, вонзились в нежную её шею. Жизнь утекала стремительно, она входила в тело Романа, но входила как-то по-иному, вползала в него холодной змеёй, а виной всему была совесть, которая проснулась в нём, и которая не давала ему теперь насладиться славным моментом. Он пил её жизнь, пил её кровь, хранящую тепло и сладость, но понимал с удивлением, что если бы кто-то предложил бы ему сейчас отказаться от неё, он бы это сделал. Но никто не предлагал, а девушку надо было убить, она ещё жила, ещё билось сердце. Секунда, другая… Тело обмякло под его руками, всё. Жизненная сила оставила девушку вместе с кровью. Варгоши облизнул губы, но не улыбнулся, как улыбался, бывало, после вкусного обеда, а лишь поморщился. Кормилица же плотнее обняла обмяклое безжизненное тело, зашевелилась… Надо было спешить, надо! Сквозь сон женщина может понять, что что-то не так. роман Варгоши рванул вниз, по ступеням, помня, что в коридоре есть распахнутое окно. В окно он выпрыгнул уже не примериваясь, и на лету стал летучей мышью. Он летел, стараясь не думать о том, что сделал и пытаясь не представлять каким ужасным будет пробуждение в замке, и что будет с королём Стефаном, который готовил единственную дочь к завтрашней свадьбе, а получил лишь труп с явным признаком посещения вампира. И это после всего! Влад появился на его пути также, как и накануне. Варгоши слетел вниз, вернулся в прежний облик. –Я всё сделал, — прошелестел Роман, демонстрируя окровавленные клыки. — Она мертва. –Кто? — холодно спросил Влад Цепеш. –Принцесса Мирела, дочь короля Стефана, — Роман ещё не понимал всей глубины своего падения. –Ты убил её? — на лице Цепеша появилось отвращение. — Нарушил Тёмный Закон? Снова? –Мы же договаривались…– вот теперь до Варгоши смутно начало доходить. Он понял, что Цепеш передумал на его счёт, если вообще изначально не планировал так его подставить, одним ударом избавиться от него, и пошатнуть Агареса. –Мы? С тобой? — изумился Влад. — Ты путаешь, Роман. Следуй в мои владения и считай себя моим пленником! Ты снова нарушил закон. Ты убил дочь нашего союзника. Предатель и подлец! Варгоши даже сопротивляться не посмел. А чего ему ещё было ждать от своей проклятой жизни и ещё более проклятого посмертия?