Мост через вечность

Откровенно говоря, Наместник Святого Престола не хотел ничего слышать о вампирах. Он вообще не понимал, с какой радости и с какого горя он должен влезать в эти разборки с нечистью. Да, пост обязывал его — так говорил закон небесный. Но закон Небесный заканчивался где-то здесь, на земле, среди смертных. И тут, с этим окончанием, с этим его истончением, выходили настоящие проблемы. Святой Престол нуждался в деньгах. Во-первых, нужно было обеспечивать существование города и обслуживать слуг Престола. Во-вторых, нужно было вмешиваться и иметь свободные средства для вмешательства — в том числе и военного, в политические игрища королевств. Иначе Святой Престол бы не устоял. В-третьих, надо было гасить долги, надо было поддерживать строительства и реставрацию значимых сооружений, и ещё, конечно же, заниматься благотворительностью, поддерживая тех, кто был нищ и голоден по мере возможностей. И вот тут Святой Престол был не совсем уж свят. Дело в том, что Наместник его обычно знал о том, что в мире существуют вампиры, более того, вампиры появлялись сами — тот или иной представитель Высшего Совета появлялся и заверял Наместника в своей дружбе и обещал определённые суммы в обмен на то, чтобы Святой Престол не устраивал лишних проблем. –Мы контролируем наших, — обычно вампиры обещались так. и если всё-таки проходило какое-то нарушение и мир вампиров нагло и грубо давал о себе знать какому-нибудь значимому смертному, то вампиры появлялись уже с золотом, тем искупая свою вину. Но Наместники были разными. Кто-то отказывался от золота наотрез. Кто-то оскорблялся и даже затевал облавы на нечисть — нечисть, кстати, в таких облавах редко гибла, в основном гибли невинные люди, чем-то чудаковатые или просто неугодные. Но этот Наместник был умён. Он брал золото у вампиров и ещё у людей. Сейчас же, когда стоял перед ним король Стефан со своей трагедией и со своим гневом, Наместник был в досаде. Он не любил когда ему приходилось выбирать какую-то сторону. Оно и понятно, что вампиров надо предать священному огню, но Наместник не считал, что именно он должен этим заниматься. И всё же, возможно, это было удачей. Наместник не хотел в это ввязываться, но если уж началось, то началось. Охота на вампиров — пусть и ненастоящих — обещала перестановку в курии кардиналов, подвластной ему, а ещё — власть в новых землях. Земли короля Стефана были далеко. Они почтительно посылали свои дары Престолу, но Наместнику всегда казалось, что дары эти малы, а его собственная власть там не имеет такого значения, как в близких королевствах. И тут удача. Но святой Боже, почему именно он должен в это ввязаться? Он не хотел. Это грозило скандалами. Это грозило интригами. И ещё — отъездом из уютной резиденции в бесприют земель короля Стефана. Но отказаться?.. Наместник не хотел отказываться. Но и соглашаться тоже не рвался. Он предпочёл бы, чтобы всё осталось так, как всегда — спокойно и тихо, и тогда не пришлось бы ввязываться. Но мог ли он теперь, когда подана официальная жалоба от короля Стефана, отмахнуться? Мог бы. Но разум и немалая часть жадности не позволила бы ему. И всё-таки Наместник спросил с безнадёжностью: –Почему вы полагаете, что вашу дочь убил именно вампир? –Потому что…– король Стефан был мрачен и растрёпан. По пути сюда он загнал трёх лошадей и оторвался от свиты, сопровождавшей его. Он был в трауре. Его родная, его милая дочь была мертва. Оставалось лишь отомстить за неё. Отомстить за Мирелу. Но перед тем надо было решиться и рассказать. Рассказать о Варгоши, рассказать о сговоре с Агаресом, обещавшим безопасность и усмирение поганого вампира. –Так вы вступили в сговор с врагом! — Наместник торжествовал. Ситуация стала представляться ему ещё выгоднее. А как же? Король, присягавший Святому Престолу, вступил в сговор с вампиром? И теперь, когда вампиры нарушили всякие договорённости, ищет заступничества у Престола? Нет, тут королю Стефану никак не отделаться. Хочешь заступничества — заплатишь дорого за свою гордыню. –Вступил, король Стефан не скрывал. — Лорд Агарес обещал мне, он дал клятву, что Роман Варгоши будет усмирён. Я вступил в сговор только от того, что не мог найти иного заступничества на тот момент. –Святой Крест ничего не значит для вас? –Значит, — возразил король, — но он далеко. А мои земли терзал Варгоши. –И чего вы теперь хотите? Вы получили наказание за свою гордыню. Вы потеряли дочь, я вам сочувствую и обещаю, что мы проведём служение по её памяти. Но вы виноваты сами. Вы не спросили совета, а решили всё на месте и с кем?! Вы полагали, что вампир способен дать и сдержать честное слово? Вы человек чести и это сгубило вашу дочь. Король Стефан молчал. Он позволял Наместнику хлестать себя словами. Упрёк был справедливым. Если бы не… Нет, он сам виноват. Но кто-то всё равно должен заплатить за его горе! –Всё что угодно, Наместник. Моя преданность, казна, земли, люди…– Стефан знал, что просто так дружбу Наместника ему не получить. Он готов был на жертвы. Главное, чтобы покарали какого-нибудь кровососа. Главное, чтобы добрались до этих тварей! «Всё что угодно!» — есть ли фраза лучше? Наместник её ждал. Услышав, вздохнул, поднялся: –Друг мой, вы устали с дороги, и явно взволнованы. Я не могу принять такое решение один. Честно будет посоветоваться. И я посоветуюсь, а потом мы с вами обсудим решение. Решение уже было. Наместник решил, что за преданность короля Стефана можно поиграть в охоту на нечисть. В конце концов, как найти того, кто скрывается во тьме? да никак. Зато можно почистить земли от еретиков, от колдунов и от тех, кто сомневается в Святом Престоле. Такими дарами не разбрасываются. А ещё — если дочь Стефана и впрямь убил вампир, это значит, что вампиры в скором времени могут заявиться с очередной порцией золота, чтобы купить нейтралитет Святого Престола. Влезать в это не хотелось, хотя проигрыша не ожидалось. Наместник выигрывал в любом случае, но как же противно ему было вспоминать про нечисть, про вампиров! –Я не устал, — король Стефан тряхнул головою. Он хотел ответа прямо сейчас. –Ваше право, — согласился Наместник, — но ответа я вам сейчас не дам. Мне нужно посоветоваться. Мне нужно помолиться, в том числе и за упокой вашей дочери. Как вы говорите?.. –Мирела, — хрипло отвтеил несчастный не король, нет, отец. У него оставался бастард — единственное возможное продолжение рода. Но не о продолжении думал Стефан, а о мести, мести за дочь и…да, за свою гордыню. Ему ведь всерьёз поверилось в то, что он напугал вампиров и вынудил дать их честное слово о прекращении бесчинств Варгоши. Смешно. До мрачности смешно. Но пришлось уходить. Ушёл в зал совещаний и Наместник. Посоветоваться действительно стоило, только, разумеется, речи надо было вести другие, и самое главное, сразу взять правильный тон: –Друзья, соратники, один из слуг Святого Креста встретился с силой, которую преодолеть может только вера, вера и добродетель! Он взывает о помощи, он обращается к нам, и наша задача, наш священный долг — ответить на его призыв и помочь. Мы — слуги Святого Престола, мы — служители неба, останемся ли мы верны кресту и своему долгу, пусть и столкнуться нам придётся с силой опасной и неведомой? Наместник удалился. Встреча с королём Стефаном ослабила его внимание и он не заметил присутствие в зале незнакомого прежде человека. Он скользнул по нему невнимательным взглядом, но не успел подумать об этом госте. Слова короля Стефана были важнее и обещали больше, чем выяснение личности какого-то… Кого? Прислужника? Священника? Человека из свиты? Да кто угодно это мог быть. Пусть держался он в отдалении от короля, но может такой была традиция короля Стефана? В любом случае, было не до этого человека и Наместник, привыкший общаться с кардиналами, королями и богом, не заметил его. Впрочем, это был не человек. Это был Амар — вампир, служитель Влада Цепеша, посланный им на шпионаж. Амар мог бы и скрыться, конечно, от глаз наместника и Стефана, но верно рассчитал, что силы надо поберечь и там где можно обойтись без вампирской силы. Амар не разучился быть человеком. Он подкупал, подслушивал, подглядывал, перехватывал письма — всё это было по-людски, и всем этим он владел в совершенстве. Ситуацию при дворе короля Стефана Амар уже знал прекрасно, может быть, даже лучше, чем сам король: при дворе произошёл настоящий раскол. Часть придворных выступала за то, чтобы Стефан узаконил своего бастарда Вэзила и взял в жёны перед богом и народом его мать — Сандию. Другая часть придворных выступала за то, чтобы начать процесс против Сандии — смерть принцессы Мирелы наделяла её и её сына практически королевской властью, и в историю про вампиров верили не все. Подозревали убийство и заговор. Ещё часть придворных предлагала королю Стефану взять в жёны одну из принцесс соседствующего королевства — для укрепления власти. В конце концов, король Стефан ещё не был стар, и вполне могла сложиться новая семья. Это были три основных направления при дворе короля. Самого короля не было и раскол был весьма значительным. Он дошёл до того, что Сандия, не имевшая никакого отношения к убийству принцессы Мирелы, вместе с сыном была вынуждена скрываться в покоях и не выходить. Более того, у её покоев её сторонники поставили стражу, для безопасности, а специальный человек пробовал её блюда. Всё это было слишком для Сандии, никогда не знавшей такого бессердечия для себя. Ей явно угрожала опасность. Но она искренне не понимала — за что? Она была согласна быть любовницей короля, она любила его, и готова была даже своего сына укрыть от правды о том кто его отец. И теперь её обвиняли, о ней судили, обращали её чудовищем. Принцесса Мирела в глазах многих была мученицей, изведённой и убитой коварной Сандией. Сандия слегла в очередной раз. Ею владели тревога и мигрень — для подобных слухов она была слишком нежна. К тому же, принцесса Мирела ей нравилась. Она была, пожалуй, в числе последних, кто видел в ней угрозу и желал бы ей смерти. И это при том, что её собственный сын тоже имел право на ту же власть, что и Мирела. Просто Сандия была мягка и добра. И к чему это привело? Всё это Амар знал. Знал лучше Стефана. Амар понимал, какое решение примет Святой Престол, но он хотел дождаться его объявления, чтобы уже с чистой совестью предстать перед Цепешем. Для этого пришлось задержаться в городе. Чтобы не потеряться, и не быть обнаруженным, Амар появился на пороге дома Тамаша Мортона. Тамаш Мортон был смертным. Но он принадлежал тому счастливо-несчастливому роду смертных, которые знали и имели дела с вампирами. Через Тамаша Мортона проходили мантии и плащи, а также прочие одеяния для Влада Цепеша, привыкшего к качественным тканям. Тамаш держал несколько портных и два ателье, то, что не нравилось Цепешу, выходило на продажу для знати, то, что его привлекало, отправлялось к нему. Тамаша это устраивало, плата от вампира превышала затраты нервные и физические в несколько раз. Главное было — молчать. Молчать и делать, благо, Цепеш был не так уж и вреден в выборе одежды. Тамаш Мортон не удивился. Амара он, в общем-то, знал, тот нередко появлялся за очередными одеяниями. Узнав, что Амару нужно место для ночлега, предложил свой дом, как и следовало ожидать. Только попросил: –У меня есть дочь, господин Амар… Договорить не решился. Одно дело вести финансовые дела с вампирами, другое видеть их у себя дома. –Не волнуйтесь, — Амар улыбнулся, скрывая клыки, — я не трогаю смертных без особенной нужды. Я умею себя контролировать. Мне нужно только место для ночлега, наутро я вас покину. Тамаш успокоился. Слугу Цепеша, а главное — самого Цепеша, Тамаш знал. Тот ни разу не нарушил своего слова и не оскорбил его, так что можно было бы и довериться. Но Тамаш на всякий случай поднялся к своей дочери и предостерёг её: –Не спускайся вниз этим вечером. Сиди тихо. У нас гость. Дочь кивнула. Но зря он её предупредил. Очень зря! Данута была хороша собой, а ещё — хитра, но и это можно было бы пережить, если бы не одно «но» — она давно знала, с кем водится её отец. Знала и хотела быть такой же. Она всегда старалась подглядеть за приходом вампира. Это было всегда ночью, и всегда тихо и быстро. Её завораживали вампирские движения, манеры, голос. она представляла себе, что вампиры — это власть. Но отец никогда не дозволял ей выйти к ним. А теперь один из них был в их доме. И это было шансом. Данута с трудом дождалась когда отец уснёт. Боясь саму себя, своей тени, она спустилась вниз. Гостя расположили там. Он предпочёл бы гроб, конечно, родной, с сырой землёй и мхом, но не повезёшь же его с собой? Не повезёшь. Ещё он предпочёл бы провести время в городе, как раз была ночь — самое вампирское время, но люди не желают вести дела ночью. Святой Престол должен был дать ответ утром. А Амар не рискнул появиться на ночных улицах — его могли узнать, а ещё он мог сам узнать кого-нибудь. Лучше всего было затаиться. И, хотя сон не шёл, ещё бы — ночной час, он попытался лечь. И всё же даже прикинуться спящим ему не пришлось. Он услышал шаги на лестнице. Лёгкие, слишком лёгкие для Тамаша. Догадаться было нетрудно — Амар чувствовал присутствие всех людей в этом доме и то, что Данута не вышла, ничего не меняло, если бы Амар хотел, он бы, конечно, убил её и отца. А она пришла сама… пришла, появилась, робея, со свечою в руке, на шее крест, в глазах любопытство. –Доброй ночи, — тепло приветствовал юную красавицу Амар, — вы, должно быть, Данута? Она кивнула. Её глаза были широко распахнуты. Она не решалась приблизиться, но уже не могла уйти. –Вы знаете кто я, не так ли? — играть смысла не было. Амара больше интересовала причина, по которой девица к нему пришла. –Знаю, — признала девушка, — вы…вампир. –Это так, — скрывать смысла не было. — Вы боитесь? Напрасно, я не имею привычки кусать всех подряд. Я владею собой. –Вы служите Цепешу, — прошелестела девушка, выше поднимая свечу, как бы желая осмотреть лицо гостя. Разумеется, это не очень удалось — он был далеко от неё, а приблизиться она всё ещё не решалась. –Служу, — лгать он не собирался. Это было правдой. Он служит Цепешу. Все кому-то служат. — Вы пришли спросить об этом? –Я…– она будто бы растерялась, словно впервые задумалась о причине своего прихода. Но всё-таки ответила: — я хотела бы быть такой как вы. Амар вздохнул. Он знал эту категорию смертных. Хорошо знал. Были красавицы и храбрые юноши, которые желали отринуть свет и принять вампирский закон и уклад. Кто-то хотел сохранить красоту, кто-то получить силу и власть, кто-то боялся смерти. Но все эти люди не знали, что значит быть вампиром. Впрочем, осуждать их Амар не торопился — он и сам выпросил свой вампирский мир у Цепеша, последовал за ним слугою, как мог он осуждать других? Ему надо было служить, он не желал оставлять своего господина, не такой же была разве эта причина, как другие, побуждавшие смертных к вампирству? –Зачем? — спросил Амар, удобнее устраиваясь в кресле. Бессонница была тем хороша, что её можно было прекрасно скоротать. Теперь он это видел ясно — диалог, пусть пустой, но всё же существующий, был неплохим спасением от бессонницы, вынужденной, принятой. –Вы сильные, красивые, у вас власть! — горячо отозвалась девушка. Она решилась и переступила ногами, подобралась чуть ближе. –Сядьте, — посоветовал Амар, — в ногах правды нет, говорят, что выше тоже её немного, но мне, по меньшей мере, будет приятно, если вы не будете меня бояться. В конце концов, кажется, вы желаете стать такой же, каким стал я? Она колебалась. Слова были разумны, но решиться?.. Осторожно, словно каждый шаг приходилось выбирать, она подошла ближе, нерешительно села на самый краешек. Свеча красиво осветила её волосы, блеснула медовым светом в её локонах. Амар невольно залюбовался, глядя на эти локоны, на длинную нежную шею, в которой билась кровь, дающая жизнь, на белизну запястий… Она чувствовала его взгляд. Взгляд, полный желания, но не такого, какого можно ожидать от мужчины, а чужого, звериного. Она заставляла себя терпеть и не смотреть на него. Амар отвёл глаза: –Зачем вам сила, моя дорогая? У вас есть враги? Она молчала. Смущалась. –А красота? Разве у вас её мало? а власть? Вы желаете стать королевой? Поверьте, я знаю одну принцессу, которой власть, данная её рождением, не принесла счастья. –Красота закончится, я постарею, а потом умру, — она призналась нерешительно, чувствуя, как алеют её щёки. — А власть даёт деньги. А сила даёт уважение. Она не выдержала и закрыла лицо руками. Амар всё понял — стандартная история. Отец не мог её защитить от всего, ей грозила трудовая, скучная жизнь при нём и суровые разборки за его наследие, портных и ателье после. –Меня выдают замуж, — продолжила она. — Я… –Он старше? — усмехнулся Амар, — это ещё не страшно. –Он жесток, его предыдущая жена…он, — Данута не могла заставить себя произнести это. Но могла произнести другое: — вы свободны! А вот это было классическим заблуждением! Свобода — это иллюзия — любой вампир понимает это. Свободу ограничивает твой господин, свободу держит в оковах собственный вечный голод, свободе мешает Тёмный Закон. Законы есть везде. Законы есть всюду. –Свободы нет даже после смерти, — возразил Амар, — поверьте мне, красавица. Вы думаете, что мы делаем всё, что хотим? Вы ошибаетесь. Никто в этом мире не делает того, что хочет. Священники и Наместник Престола делают то, чего ждёт и хочет Бог. Короли и цари делают то, чего хочет народ, иначе кончится их власть. Безумцы могут делать то, что хотят, но за это их ждёт кара. Потому что есть законы. Потому что есть народ. а мы? Думаете, у нас иначе? У нас тоже есть законы. У нас тоже есть…не народ, конечно, но община, и мы подчиняемся. –Вы свободны, — она покачала головой, — вам не надо умирать. –Мы мертвы, — Амар улыбнулся, демонстрируя белизну клыков, — мы давно мертвы. Солнце причиняет нам неудобство, и нам приходится маскировать его. Голод терзает нас и нам приходится контролировать его. Посмертие не означает бессмертие. Рано или поздно мы тоже умрём. И нас тоже ждёт что-то такое, чего мы не особенно хотим знать. –Вы можете идти куда хотите, — Данута искала ответ, искала объяснения, спасения, решительность крепла в ней. — Вы всё можете! –Не всё, у нас тоже поделено по территориям. У нас тоже есть ограничения. К тому же, за века устаёшь идти. Хочется осесть. Данута помолчала. Амар понимал, что он её не переубедил. Строго говоря, Амар и не хотел её переубеждать. Кто он такой? Он хотел просто донести до неё другую точку зрения, и, разумеется, не собирался ни в каком случае её обращать. И вообще прикасаться к ней. Но Данута разрушила молчание. С тихим всхлипом она как-то отчаянно рванулась к нему, но не с тем, чтобы убить, а с тем, чтобы… Она упала перед ним, рванула ночную рубашку, освобождая белую соблазнительную кожу, запрокинула голову, подставляя шею, закрыла глаза. Её трясло. Любой вампир оценил бы картину. Амар оценил. Он даже вытянул навечно ледяную руку, коснулся горла девушки, медленно, оценивающе-беспощадно повёл по её плечу, по её груди, нашёл кусочек упавшей рубашки, потянул вверх, закрывая кожу от холода и от соблазна. Он научился себя контролировать, но это не означало, что его можно было провоцировать. Дануту трясло. Амар тихо сказал: –Это отчаяние, всего лишь оно. Жизнь бесценна, так помни это. Твой отец, твой жених, все они не имеют власти над тобой. Ты можешь идти, идти туда, куда хочешь, и в этом твой дар. Ты можешь умереть, умереть, хоть сейчас, если захочешь, а мы нет. И в этом тоже твой дар. Амар заставил её подняться. Она рыдала, но зажимала себе рот руками, боясь разбудить отца, которого на самом деле боялась и который, заботясь о будущем, не желая, чтобы пропали его труды, уже устроил её жизнь и подобрал выгодного, пусть и неугодного Дануте жениха. –Справишься, он богат и опытен, — отрезал Тамаш. — Он позаботится о деле и о тебе. –Но я…– Данута пыталась возразить. –Голытьбу знать не желаю! — хмуро ответил отец, не позволяя ей договорить. Она пыталась смириться, и почти смирилась, когда появился Амар в их доме. Появился на ночлег. Но он не сделал того, чего она ждала. Всё было кончено? –Не глупи, — попросил вампир, — я могу тебя укусить, да, могу. Но я не буду. Это будет неправильно. Ты сама не знаешь чего хочешь, а превращать тебя в виде насилия…нет, я не настроен. Ты проживёшь хорошую, но смертную жизнь. И это будет верно. Ты можешь быть счастлива. Ты можешь идти. Ты красива и храбра. Он сунул руку в мантию, там лежал пропуск в город — древний перстень со знаком земель Цепеша, протянул его Дануте: –Возьми, глупая, и если решишься идти, то иди в сторону наших земель. Покажешь этот знак, и тебя не тронут. Данута не понимала, но протянула руку и взяла, сжала перстень крепко. Она ещё не знала, сбежит или нет, но знала точно — ей не помог Амар. Ей не помог вампир. Он отговаривал её. –Ступай в постель, — попросил Амар, — у меня ты не найдёшь больше утешения. Кусать тебя и трогать я не стану. Это неуважение к твоему отцу, да и к самому себе, знаешь ли, тоже. Брезгливость проскользнула на лице Амара. Он не любил когда кровь ему так откровенно и нагло предлагали. Она пошла прочь, сжимая в руках перстень, не взяв свечу, всхлипывая от пережитого унижения и отчаяния. Амар смотрел ей вслед, но не чувствовал никакого сожаления на её счёт. Он сделал больше, чем мог и больше, чем должен был. В его праве было убить её, выпить досуха, а он отдал ей знак Цепеша, если дуру эту занесёт во владения его господина. Данута ушла. И тут же, сменив её, появился Тамаш. Он не спал. Он не был идиотом. Он слышал, как не спит Данута. –У вас ночь популярна, — не сдержался от ехидства Амар. — Надеюсь, вы сядете скорее, чем ваша дочь? Не люблю разговаривать, когда я сижу, а передо мной стоят. Тамаш сел, оглядел свечу, оглядел Амара, словно искал у него следы крови, мрачно ответил: –Она предлагала себя? –Все себя предлагают, — ответил и не ответил Амар. — Она в отчаянии. Судить её за это не стоит. –Что вы ей дали? — Тамаш был суров. Он знал, что вампир может его переломить пополам без особых усилий, но он всё-таки пытался быть хозяином своего дома. –А вот это вас не тревожит, — заметил Амар, — я дал ей спасение. Если однажды она будет в землях моего господина, она будет там хорошо принята. Тамаш обдумал, затем заявил: –Мне не нравится это. –Я должен был её укусить? — поинтересовался Амар, — знаете, странное желание для отца. –Мне не нравится, что она пришла к вам. –Я должен был её прогнать? Это и её дом. –И что вы дали ей ложную надежду, — Тамаш взглянул в глаза вампиру. — Она моя наследница. Она выйдет замуж за богатого человека и наследует моё ателье и мой труд. Ей не придётся идти в ваши земли. –Она не ваша собственность, — вздохнул Амар. — Вы ей всего лишь отец, а она просила меня о вечности, представьте, как вы ей наскучили. Вы ведь знаете, за кого её отдаете? Знаете. Но это ваше дело, я не собираюсь вас учить. Но я дал ей надежду. В её глазах я прочёл тоску. –Тоску! — сердито фыркнул Тамаш, — работы ей мало! ну я её… –Убью, — подсказал Амар, — ваша дочь в отчаянии. Её тоска — это тоска самоубийцы. По факту, она и просила меня убить её. Она просила смерти. потому что моё существование это не жизнь, и это не рай. А она просила об этом. И если не будет у неё надежды, вы поручитесь за то, что она не удавится в своих покоях? Тамаш заморгал, он растерялся. О такой стороне вопроса он не думал. Данута всегда была строптивой, спорила, горела жизнью. Какая здесь тоска самоубийцы? И с чего? Тамаш не понимал. –Я не…ей что сложно… Он бормотал что-то нерзаборчивое. Ему вспоминалось, как после смерти жены он ударился в труд, в работу, как сначала шил сам своими руками, потом напрягся и нанял портного, потом ещё одного, и ещё… А Данута? Где была Данута? Рядом. Вроде бы поддерживала отца и не отлынивала от работы. И он привык считать её частью своей жизни, вроде своих портных. –Вы думаете…– Тамаш не мог заставить себя произнести, — вы думаете она… –Может, — подтвердил Амар, — поверьте, это будет для вас большим горем. Я сейчас занимаюсь одним делом, там отец потерял свою дочь, отец король, она, соответственно, принцесса. И он не смог её защитить от смерти, а ведь могущества у него больше, чем у вас. Тамаш кивнул, что-то менялось в нём, что-то разбивалось, раскалывалось, образовывало новые узоры. Он видел свою дочь как-то иначе. Слова Амара не сразу дошли до него. Он спохватился: –Король Стефан? Он поэтому здесь? –Ну…– Амар не ответил, ему не нравилось, что он заговорил сам об этом. Далось ему это? Далась ему эта семья? — Не знал, что слухи так быстро ползут. Можно спросить, где вы узнали? –Я слышал это на улице. Настоятельница рассказывала детям. На улице. Тамаш не понимал, что в его словах не так. Не понимал этого пока и Амар. –Настоятельница? — спросил вампир. — Какая, вы не знаете? –Знаю, это Святая Тереза. Сиротский приют. У Амара нехорошо подёрнулось в мыслях. Святая Тереза — это приют, в котором заправляет Мария Лоу. Откуда у Марии Лоу сведения насчёт визита короля Стефана и зачем она рассказывает об этом детям, которых отбирает в посмертие? Тут было о чём подумать! Амар поднялся. Дела смертного портного его больше не интересовали. –Куда вы? — испугался Тамаш, — вы обижены? –Ни разу, — ответил Амар, — я покину вас. У меня дела. –Постойте! Вы же не…вы скажете господину Цепешу, что я оказал вам помощь? Смертные думают о себе! Впрочем, ушли ли дальше вампиры? –Скажу, — обещал Амар и снова попытался уйти, но Тамаш окликнул его: –Что мне делать с Данутой? Тьма! –Если вам нужна дочь, отстаньте от неё, — посоветовал Амар и решительно отодвинул портного с пути. Его ждала ночь, а ещё — приют Святой Терезы. Нужно было покрутиться рядом, узнать, нет ли чего-то странного в Марии? И при этом не попасться на глаза, а ещё — надо было доложить Владу. И не пропустить решения Святого Престола. Ночь коротка, и какое счастье, что у вампиров по ночам бессонница.