Мост через вечность

Принц Сиире не любил раскидываться ресурсами. Даже самые ничтожные могли на перспективу оказаться ценными — в конце концов, Сиире жил слишком долго, чтобы не помнить множество исторических примеров, когда тот, на кого и подумать нельзя, кто ничего, кроме смеха и презрения не вызывает, вдруг берёт и совершает что-то такое, что влияет на всех великих. В этом плане принц Сиире считал себя настоящим мудрецом. К сожалению, он сам не следовал своей нелюбви. Да, он не любил раскидываться ресурсами, да, он жил долго и знал множество примеров, но смирило ли это его гордыню? Едва ли. Примеров, когда ничтожная личность вдруг совершала что-то роковое, было на его памяти много, но примеров, когда ничтожная личность оставалась ничтожной личностью, было ещё больше, поэтому принц Сиире хоть и не любил, когда ресурсы идут впустую и мимо, всё-таки ничего не мог сделать со своей гордыней и так и не научился смотреть на людей как на что-то ценное. Впрочем, слабых вампиров, зарекомендовавших себя исключительно с худших сторон, как тот же Роман Варгоши, это тоже касалось. Принц Сиире вроде бы и планировал использовать Варгоши, вед всегда в историческом событии нужны те, на кого можно свалить самую грязную работу, а вроде бы и не ценил его всё равно. С тех пор, как Сиире поселил Варгоши где-то в своих владениях, Варгоши был в плену. Нет, его не трогали, даже поили кровью, не мешали ему ходить по комнате, а понемногу даже и выходит в ночной сад, но на этом всё. Сиире не навещал его, не давал ему никаких поручений, и Роман уже скучал по хоть какому-то общению и развитию своего посмертия. Он чувствовал, что время вокруг него загустело и не движется, и он сам как будто бы и есть воплощение ничто. Терпеть это оказалось унизительно. Варгоши понимал, что его использовали. Причём много раз и безо всякого сожаления. Он ненавидел своё посмертие, в котором не было ничего хорошего, ненавидел своего отца, которого справедливо прибили ко всей тьме, ненавидел этих снобистых вампиров, которые только и умели что презирать его… Но что значила его ненависть? Он был в заточении и от него ничего не требовали. –Прохлаждаешься? — спросил принц Сиире, возникнув в отведенных ему покоях после очередного томительного, беспутно-скучного дня. Варгоши даже обрадовался и поторопился высказать свою готовность к действию: –Принц, я восстановился. Я…долго мне тут быть? –У тебя жалобы? — удивился Сиире. — Тебя не кормят или с тобой плохо обращаются? –Нет, жалоб нет, кормят меня хорошо, я регулярно получаю свежую кровь, обращаются со мной…принц! Если бы я был псом, мне было бы этого достаточно, — Варгоши не скрывал своего отчаяния. — Но ведь я больше, чем пёс и больше, чем человек. –Это для меня новость, — сообщил Сиире, — но я не понимаю суть твоего недовольства. –Вы меня забрали для дела, вы это ясно дали понять. –У меня нет провалов в памяти, — заверил Сиире. Он понял к чему ведёт Варгоши, откровенно говоря, именно этой покорности он и ждал, потому что одно дело запугать или подкупить, и совсем другое, когда имеется добавочное воздействие, когда кто-то сам молит о задании, о внимании, о действии. Он понял, но хотел, чтобы Роман сам сказал об этом, помогать ему означало сбить настрой. –Так я готов! Готов к делу! — для Варгоши всякая тонкость манипуляций была незнакома. Его отец и он сам жили силой, силой и кровью. –Да? — Сиире изобразил задумчивость, — то есть ты хочешь сказать, что ты мог бы что-то сделать? Мог бы быть полезным мне? –Вы обещали мне свободу, обещали дать мне свободу, если я помогу вам. –Обещал, — согласился Сиире. — Но напомню, что ты должен будешь покинуть мои земли и земли, ближние к Владу Цепешу. Ты здесь будешь лишним. Сиире лгал. Посмертие научило его что оставлять жизнь тем, кто знает больше, чем заслуживает и не имеет разума в нужный момент смолчать — неблагодарное дело. А Варгоши был впутан в серьёзную историю и при этом не имел мозгов. Но если сказать ему об этом, то можно вызвать нежелательный эффект самодеятельности, а самодеятельность Сиире не переносил, от неё всегда были одни проблемы. Ложь же была добродетелью и спасением. –Я покину, покину! –Не кричи, у тебя не настолько приятный голос. Я вообще начинаю сожалеть о своём благородстве в твою сторону, впрочем… — Сиире сделал театральную паузу, вроде бы оценивая Варгоши. Её хватило, чтобы Роман откровенно занервничал, ещё бы, теперь от Сиире зависело его посмертие! Хотя, если бы Роман Варгоши имел бы самообладание, он бы понял и игру Сиире и то, что ему самому невыгодно убивать Варгоши или передавать его в руки Совета. Во-первых, мало ли что он успеет поведать Совету, а во-вторых, мало ли какой след останется… И, в конце концов, в-третьих, никто в здравом уме не стал бы, не имея полной уверенности в необходимости, похищать у члена Совета пленника, пусть даже и незаконно и тайно содержащегося в заточении. А Сиире сделал это, увёл Варгоши от Цепеша и Гриморрэ, а теперь что — передумал? Бред! Но Роман Варгоши был молод, глуп и напуган, а потому разум покидал его, паника побеждала. –Я всё смогу, принц! Только дайте мне свободу… –Ну хорошо, посмотрим что ты можешь, — Сиире даже был разочарован такой легкой победой, но что поделать? У него давно не было равных и действительно опасных соперников, давно не было острых фраз, сплетающих дуэль более опасную, чем бой на мечах. –Я смогу! — заверил Варгоши, но это Сиире не интересовало. –Мне необходимо, чтобы ты узнал кое-что об одном человеке… Впрочем, Томас давно не был человеком. Да и Сиире изначально похищал Варгоши не для этого, но планы меняются и Сиире уже перестроил прежний план, включив в него фигуру слуги Престола, который был частью их мира. Предавшей частью. –И всё? О человеке? — казалось, что теперь Варгоши был разочарован. «Потерпи, скоро этот идиот сам себя придушит», — Сиире удержался от насмешки и успокоил себя. –Человек человеку рознь, — напомнил Сиире. — Этот нам нужен. Он уже убил Крытку Малоре и прибил вампира, посланного на разведку. Правда, если Крытку он сжёг, то вот второму оторвал голову. –Это как? — вот теперь Варгоши был в ужасе. Он о таком не слышал. — Человек оторвал голову вампиру? Крытка блаженка, она может быть сожжена и людьми, она себя скомпрометировала… –Кто бы говорил! Варгоши смутился, но Сиире вздохнул — была здесь правда. –Ты прав, — неохотно признал принц, — Крытка нарывалась, но вот Бертран… да, он потерял голову. Этот подонок обезглавил его так, чтобы рассыпалось тело, но уцелела голова. Романа передёрнуло. Сиире, заметив это, подумал, что Роману ещё повезло — он не знает, что Томас не просто обезглавил их сородича, но и голову отправил Цепешу по одной, какой-то ему одной ведомой причине. Это ему не нравилось. Право на интриги должно было быть священным, постоянным и принадлежать одному, но двум-трём особям его мира. А тут появляется предатель, ведущий свою игру… –Я никогда о таком не слышал, — поёжился Роман. — Но что я могу сделать? Я должен узнать о нём? Но как? Что? –Всё, — просто ответил Сиире, — ты должен узнать всё, что он делает, что пишет, ведёт ли дневник, как давит на перо, как спит и как ест. –Но…я не понимаю, — признался Варгоши. Сиире и не ждал иного. –Я отправляю тебя на работу, — улыбнулся он. От его улыбки понятнее и спокойнее, однако, не стало. Разумеется, Сиире не торопился сообщить Варгоши, что Томас — вампир. Он хотел узнать — поймёт ли это сам Варгоши, узнать из чистого любопытства, а ещё — ему действительно был нужен свой шпион. Раз Томас так предал самого Сиире, то Сиире больше не считает своим долгом выбирать методы борьбы против Томаса, и пусть победит сильнейший! *** –Брат Роман? — Варгоши вздрогнул, услышав за спиной уже знакомый голос. Голос брата Томаса — слуги Святого Престола. –Добрый вечер, брат Томас, — но надо было играть до конца, и Варгоши, которого сейчас не узнал бы даже лорд Агарес, да и весь Совет, слишком уж постарался принц Сиире над его обликом, поклонился новому соратнику. Сиире действительно изменил облик Романа Варгоши, но действовал не магией, которая была бы заметна любому сильному вампиру, а людскими средствами, на которые вампирский снобизм не был приметлив. Варгоши изменили цвет волос с помощью едкой краски, которая любому смертному обещала, пожалуй, после пары применений, облысение, нанесли на его лицо тонким слоем пасту, хранящую от ожогов и скрывающую излишнюю белизну, дали флакон с каплями… –Ядовитая дрянь, — предупредил Сиире, — но ты уже мёртв. Так что нормально, зато красноты в глазах не будет. А вот клыки не вздумай продемонстрировать! Варгоши вооружили парой флаконов с каплями и пудрами, ещё раз напомнили о важности сокрытия клыков, иными словами — ни мысли о крови! И отправили в путь. На слабые попытки уточнить хоть что-нибудь, Сиире сказал: –Тебя уже ждут. И его ждали. Роман понял всё сразу — деньги, к которым Святой Престол должен был испытывать отвращение, достигли сердец не самых устойчивых душ-прислужников Престола. Романа Варгоши встретили, выдали ему бумагу на имя брата Романа Крелецкого, свидетельство об обучении на это же имя и молитвенник с чётками. Молитвенник и чётки не обожгли рук, Варгоши не сдержал изумления, и слуга Престола, замаравший всю честь своего служения, объяснил тихо: –Это специальный, он не освящён, но будьте осторожнее. Советую читать молитвенник внимательно, вдруг вас попросят о слове… Перспектива становилась всё поганее и страшнее. Роман Варгоши, будучи вампиром, отправлялся в стан врагов своих в роли священника и слуги Престола, который охотился и убивал таких как он! И всё это ради призрачной надежды на спасение и защиту от принца Сиире. «Может того…сбежать?» — мелькнула панически-спасительная мысль, но тут же сменилась мрачным насмешливым взглядом Сиире и его тихий голос, проникший через земли, спросил с тихой ехидцей: –Полагаешь, что я тебя не найду? Роман не был готов к такому повороту, но признаваться не стал. Сиире был силён, очень силён, так что в его власти было дотянуться до него через многие земли, хотя сам Варгоши о таком не был предупреждён. Странное это было чувство! Чей-то взгляд, чей-то голос через такое большое расстояние. Странное, пугающее и вызывающее трепет. –И потом, — продолжал Сиире, — ты же вампир. Если что-то пойдёт не так, ты просто обернёшься летучей мышью и свалишь ко всей тьме. Он человек, а ты вампир, и чего бояться? –Но он убил Крытку. И ещё вашего… –Они могли подставиться сами и не были предупреждены о его возможностях, — здесь Сиире не солгал, но упустил то, что и сам Варгоши не предупреждён о возможностях Томаса, хотя бы по факту того, что и Томас далеко не человек. Но Романа это успокоило. Всё равно, как ни крути, его круто обложили и сам он себя загнал в безысходность. Либо Совет, либо Цепеш с Гриморрэ, либо Сиире, либо Слуги Престола… и где-то среди всех этих рычащих, кусачих морд был один выход, один маленький шанс… –Святой Престол не предупреждал меня, — Томас встретил его с холодным любопытством, без враждебности, но и без тепла. –Меня, знаете ли, тоже…– неосторожно брякнул Роман и испугался, вообразив, что попался. Мог ли слуга Святого Престола так небрежно отзываться о нём? –Ну всё…новый рекорд, минута и провал, — Сиире, который был, конечно, в голове Варгоши и тоже слышал, был такого же мнения. –Мы не выбираем когда и где встречать нам нашу работу, приветствуем тебя, брат Роман! — Томас, однако, отреагировал иначе. — Тебе покажут твою комнату. Найдётся что-нибудь? Нашлось. Каморка, в которой не было оконца, стала прибежищем для Романа Варгоши. Тут кое-как разместилась кровать с соломенным тюфяком и скрипучий столик. Это было странно, но Варгоши неожиданно для себя не нашёл ничего плохо в такой бедной обстановке. Она была ему в новинку. Целые сутки Роман Варгоши был не при деле. Томас отсутствовал, как сказали ему — ушёл на допросы. На чьи допросы, по какому поводу, Варгоши, конечно, не посвятили. Зато вскоре, на вторые сутки, ему нашлось дело. Перед ним поставили тазик мыльной воды и велели перемыть посуду после трапезы всех слуг Святого Престола, на которой не было Томаса, и на которой сам Варгоши ел мало, давился безвкусной для вампиров едой и изображал воодушевление от её присутствия. –Я? помыть? — в ужасе спросил Варгоши, который в жизни не мыл посуду. –Мы все трудимся, у нас тут слуг нет, мы сами слуги народа и Престола, — ответили ему и вручили губку. Роман Варгоши — вампир, воплощавший хаос, достойный продолжатель дел своего отца, стоял в кухоньке и мыл ледяной водой (правда, холода не чувствовал), глиняные тарелки и ложки. И странно ощущал себя. Это было так странно, непривычно, и вместе с тем, было в этом что-то правильное. В первый раз, взявшись за тарелку, что оказалась его собственной и хранила на себе кусочки присохшей каши, он полагал, что его охватит омерзение. Но ничего страшного не произошло. Он просто опустил тарелку в тазик с водой, принялся мыть губкой и… И остался вроде бы собой. Закончив с горой посуды, Варгоши понял две вещи: он устал и горд. Руки, непривычные к такому труду, ныли, хотя едва ли могли ныть. А горд…да, впервые за долгое время, он что-то сделал сам и это принесло пользу. Странно, всё было странно! Затем его послали на огород — пропалывать. Он смотрел как прополку делают другие и старался сам, и, хотя отставал сам, всё-таки приловчился. Потом была чистка рыбы и приготовление ужина на всех, где к Варгоши присоединились и другие слуги Престола, желавшие поговорить с ним и о нём. Варгоши вдохновенно солгал о том, что учился в деревне, потом был отправлен в город, затем только, годы спустя, переведён под служение Святому Престолу. –Брат Роман, ты впервые работаешь на выездной охоте? — спрашивали его. О чём речь Роман не знал. Он знал отдельно охоту, но едва ли его спрашивали о ней. –Ну, как сказать…– он мялся. –Ничего дурного в этом нет, — заверил его громадный и жуткий Элмар, который в разговоре с братьями оказался добродушен. — Не всем из нас дано сразу оторваться от бумажных дел. Я так и вовсе не умею писать, но я служу Престолу! Варгоши сообразил, о чём речь и ответил: –Да, я работал много на бумагах…я был в архивах. –В архивах города? — тотчас последовал вопрос, но вопрос пристыдили: –Братья, полно вам! Мы же не допрос чиним, что же вы накинулись на человека? Он освоится ещё… И это тоже было странно. Его спрашивали, им интересовались, и Роман Варгоши задумался о том, что у него могла бы быть другая судьба! Такая странная новая судьба! –Не увлекайся, не забывай своего дела! — беспощадный голос Сиире оборвал всё веселье. Но Томас не появился и на ужин. Слуги Престола смотрели на нетронутую его тарелку. –А брат Томас? — нерешительно подал голос Роман, — он же не останется голодным? –Он много работает, — объяснил ему Гвиди, — в свободное время он пишет письма, даёт отчёты. Он вообще всегда в еде скромен, и я полагаю, что он может даже забыть про еду, если ему не напомнить. Я отнесу ему ужин. Варгоши только и оставалось что пододвинуться, пропуская брата Гвиди с тарелками для Томаса. А потом была ночь, полная бессонной свободы и размышлений. Слишком много впечатлений свалилось на голову Романа Варгоши и он не смог даже изобразить ночного сна, хотя понимал, что это необходимо. Но он всё-таки рискнул и вышел в ночную прохладу, в деревенскую жизнь, которую не понимал, и которая всегда была так далеко от него. Что он знал прежде о деревне? В деревне есть еда — люди. Что он видел теперь? По-настоящему видел? –Брат Роман? — его вырвали из мыслей, смутных, далёких, непонятных на счастье и горе непонятных. –Добрый вечер, брат Томас. Варгоши только обрадовался тому, что не поддался на людскую необходимость и не стал изображать сна. Ему ведь было дано задание! –У вас бессонница? — спросил Томас. Он был всё также холоден и спокоен, но в ночной тишине его холод не выглядел враждебным, он был силой. Роман подумал, что этому человеку очень идёт быть слугой Престола, камень, а не человек, хранитель людей! –Я…да, — Роман вздохнул, — я мало сплю. –Я тоже. Что не даёт вам сна? Что не даёт сна? Да буквально то, что он вампир и в принципе не очень-то нуждается во сне! Но так не ответить, надо лгать: –Размышления, — и ещё надо сказать правду, хотя бы частично, — о прошлом. –Быть слугой Престола — тяжёлый выбор, — Томас ответил неожиданно мягким тоном, — не каждому дано выбирать этот путь, ещё меньшему количеству людей дано пройти его до конца. Это кажется со стороны, что мы только сидим, опрашиваем тех и этих, ведём протоколы, расследования и составляем отчёты. На нас ответственность. Ответственность за души и жизни. Никогда Варгоши не слышал таких слов, да и ответственность для него существовала только одна — за свои поступки, и то, он всячески перекладывал её на других, шёл на сделки, искал защиту. –А почему вы не спите? — спросил он с интересом, запоздало сообразив, что вопрос, наверное, нетактичный. –Я? — Томас будто бы удивился, — что ж, брат роман, я не сплю потому что меня терзают мысли. Например, мысль о том, что люди тратят на сон ужасно много времени. Если бы они имели долгую жизнь, или жизнь вечную, это было бы объяснимо, но так… Томас покачал головой, а Роман не удержался от возмущения: –Ничего нет хорошего в долгой жизни! И спохватился. Ночь, непривычная обстановка, присутствие рядом необычного человека, в голосе которого звучала серьёзная усталость, показывали самому Варгоши как он безнадёжен и слаб, как смешон. У него-то долгая жизнь, пуст и посмертная. И чего он сделал? Чего достиг? А тут человек с убеждениями страдает бессонницей, жалея краткость своей жизни. –Я хотел сказать, что долгая жизнь — мучение, — нашёлся Роман, заметив, как смотрит на него Томас. –Ты ещё табличку повесь: «я — вампир!» — посоветовал ехидный голос принца Сиире и Роман вздрогнул, поморщился, пытаясь заглушить этот ставший вмиг неприятным голос, вызвавший ещё недавно трепет в нём. –Вы правы, — холодно согласился Томас, — долгая жизнь — это не просто мучение, но ещё и оскорбление неба. Людям не дано долгой жизни, так нечего о ней молить. –Вот засранец! — прошелестел Сиире. Сиире-то знал, в отличие от Варгоши, что сам Томас тоже живёт слишком уж долго для человека, по одной простой причине — он не человек! его искренне возмущали слова Томаса, но причину возмущения он, конечно, раскрыть не мог. –Извините, я не хотел вас обидеть, — Варгоши не извинялся искренне очень давно, если вообще извинялся. Если отец требовал от него извинений за деяния вроде «нежелания пить кровь ребенка», Варгоши извинялся, но от страха, также было и с Советом, который ещё терпел его собственные выходки. Но сейчас Варгоши извинялся сам, по своей воле, не из страха, а от смущения и перед кем? Перед человеком! Сиире мрачно молчал, уже смутно жалея, что не послал Варгоши на раннее запланированное дело. Тут что-то шло не так. Но с другой стороны, один разговор — это ведь ещё ничего, и потом, это Варгоши — трус и ничтожество, да что он сделает? А так может удастся чего узнать! –Меня нельзя обидеть, — заверил Томас, — у меня есть свой долг перед народом и небом, и обида ослабляла бы мой путь. –Пафосный индюк! — не выдержал Сиире, но его замечание прошло незамеченным для Варгоши. –На вас большая ответственность, — сказал он, чтобы что-то сказать. Молчать не хотелось, в молчании было что-то настолько искреннее, настолько правильное, что становилось страшно. –На каждом из нас ответственность, — ответил Томас. — И от этого бессонница. Вы видите мир, брат Роман? –Я вижу деревню. –Разве она не часть этого мира? Роман Варгоши ощущал себя всё больше и больше ослом. –Видите дома? — допытывался Томас. — Спящие окна, тишину эту слышите? Буквально через несколько часов вернётся жизнь, раскроются ставни, начнётся выгул скота и утренние хлопоты. Что вы думаете о них? Варгоши не думал о таком примерно никогда и неопределённо пожал плечами: –Это хорошо. –Хорошо и красиво, — согласился Томас, — вы верно заметили. Это хорошая часть мира, но кто-то не проснётся…вы знаете, что недавно было совершено в этом мирном месте? –Сожжение вампира? — предположил Варгоши, вспомнив про Крытку. –Да чёрт с ней! — беспечно отмахнулся Томас, — тоже мне вампир… нет, недавно, здесь было убийство. Жестокое. Одна нечистая тварь, которая скрывалась в этой деревне годами, влезла в дом, где часто бывала, и убила мать и сына, а дочь не тронула, пожалела… Нет, об этом Варгоши не слышал. –Девочка была в ужасе. Ещё больше она была в ужасе, когда узнала, кто это сделал. Сосед, добрый сосед. Она потеряла за ночь мать и брата. Она едва не сошла с ума. Что вы об этом думаете? –А где она сейчас? — тихо спросил Варгоши. Он не знал, что думать и к чему ведёт Томас. –Отправлена ко двору короля Стефана, — ответил Томас, — но что вы об этом думаете? Разве не отвратительна мысль о том, что мы уничтожили не всё зло? Что есть ещё та сволочь, что может разрушить хорошее в этом мире? Роман молчал. Он никогда не считал себя злом, во всяком случае, до этой минуты. Он убивал, но так это от того, что ему надо было есть. Он никогда не знал сожаления и не представлял, что это чьи-то близкие. Сейчас он чувствовал себя крайне странно и был сбит с толку. –Мы должны это исправить, — жестко сказал Томас. — Я, вы, Святой Престол, наши братья. Мы все. Зло должно прекратить существование. Понимаете? –Понимаю, — тихо сказал Роман, — я никогда не думал об этом…так. –Вы были недолго священником? –Я вообще едва ли им был. –А сейчас Престол направил вас сюда? Варгоши нервно вздохнул: –Вам кажется это подозрительным? Взгляд Томаса ему не нравился. Тяжёлый взгляд, в котором нет ничего милосердного. В свете луны взгляд казался ещё страшнее. –Я не подозреваю братьев, — улыбнулся Томас. –Ну и зря! — это уже, конечно, Сиире. –Я предлагаю вам завтра поприсутствовать в качестве моего писаря на допросах, — сказал Томас. Варгоши кивнул, чувствуя облегчение и ужас одновременно: –Спасибо за такое доверие. –Спокойно ночи, брат Роман, — ответил Томас, — от бессонницы помогает одно упражнение. Нужно лечь и досчитать до ста без движения. Понимаете? –Да, — сказал Роман, — спасибо за совет, брат Томас. Спокойной ночи. На самом деле он солгал и ничего не понимал. Вообще ничего и особенного того, что сейчас шевелилось в его душе, представая перед его внутренним взором совсем в ином свете. В одном Варгоши мог признаться: это задание было ему полезно, ему было о чём подумать, и эти мысли впервые за всю его жизнь и все его посмертие, касались не его существования, а важных, по-настоящему важных вещей. –Вот идиот! — веселился Сиире, не подозревая о мыслях в голове Варгоши. Но Томас не был идиотом. Ровно как и Гвиди. Верный помощник сразу высказал свои подозрения: –Сказал, что рос в деревне, а на деле не может посуду помыть и полоть? Готовить и то не может… обман всё это. Тем более, вы видели, кем скреплена бумага. Он же взяточник — известный факт, верить тем, кого он сюда посылает — нельзя. Это Томас учёл. Он и впрямь предположил, что человек, которого прислали ему в помощь, всего лишь шпион для врагом, что ждали провала Томаса, склонившись перед Святым Престолом. Но теперь, одну беседу спустя, Томас знал — нет, к людям этот посланец не имеет отношения. И ещё знал одну вещь — это темное отродье было небезнадёжно, оно слушало, внимало, и крепко задумалось…