Мост через вечность

Проверять приюты оказалось делом мрачным. Во-первых, для этого пришлось долго объяснять Святому Престолу о сути их интереса — Святому Престолу тяжело было признать тот факт, что над рядом приютом простиралась вампирская длань Марии Лоу. Во-вторых, в любом деле, где речь шла о детях, Святой Престол проявлял особенную бдительность — негоже было пугать людей, да и в будущее надо было заглянуть — эти дети были строителями нового времени и среди них были слуги Святого Престола, только ещё не нашедшие свой путь. В-третьих, и самое главное — вопрос был в том, что делать при обнаружении реальных вампиров среди детей. –Она готовила их сначала идеологически, — объяснял Томас, — только потом, среди лучших… Он не договорил. На память пришло его собственное, такое далёкое детство, когда он был всего лишь человеком. Или, вернее сказать, настоящим человеком и так далеко были дни его скорби. –Их надо уничтожить, — резюмировал Святой Престол. — Это сегодня они всего лишь дети, а завтра — это враги. Тех, кто ещё не обращён, а всего лишь пропитан идеологией, по мере возможностей отдать на перевоспитание. –Монастырь Магдалены подойдёт, — решение нашлось тут же. Томас, конечно, не симпатизировал будущим потенциальным вампирам, но даже его передёрнуло при упоминании монастыря Магдалены. Это было больше тюремное, чем священное место. Там царствовал голод, холод, сырость в комнатах. Там практиковались и куда обширнее, чем в других, телесные наказания. Вдобавок, там не учили, вообще не учили. Выпускники Магдалены кое-как читали, да и то, если счастливилось им выжить. А так — труд, труд и только труд. Туда отправляли детей отверженных членов общества, из которых не чаяли вырастить хоть что-то достойное. Дети убийц, рожденные в тюрьмах, дети проституток, дети, что уже сами встали на путь преступлений… Но это было хоть каким-то решением. Когда были улажены все формальности, наконец, приступили к проверке. Ситуация оказалась не столь страшной, какую мысленно представил себе уже Томас — под властью Марии Лоу на сегодня оказалось всего четыре приюта и ещё один она пока только спонсировала, но не владела им. –Земельные налоги ныне что золото! — пошутил Варгоши. В отличие от Томаса он пребывал в прекрасном расположении духа и это почему-то Томаса тоже нервировало. Зато Варгоши оказался прав. Даже Мария Лоу не могла управляться со всеми налоговыми сборами и держать больше учреждений под своей властью. Снобистская вампирская суть не позволила ей держать свои приюты где-нибудь в далёких провинциях, где налоги и сборы куда ниже. Ей нравился крупный город, город Святого Престола, нравилось чувствовать свою близость к нему, творить незримую опасность… Так что сама она и оказалась виновата. Составлены были списки воспитанников. Началась тщательная обработка. Началась она с проверки анкет детей. Это было долго, но зато позволило отсеять сразу же целую группу из тех, кто имел заболевания или чьи родители были психически нездоровы или погибли от болезней. –Она бы брала здоровый материал, — каждый раз говорил Варгоши, откладывая очередное личное дело. И это тоже раздражало. Всё-таки Томас считался с людьми, и ему не нравилось называть их «материалом». И в этом между ними всё отчётливее залегало…нет, не пропастью, но трещиной, несогласие. Томас не одёргивал Варгоши, он перешёл в позицию наблюдателя. Восторг, который он прежде испытывал, переманивая вампира на службу кресту, угасал стремительно. Ему не нравилось то, как Роман рьяно принимается за детей, явно зная, что будет, если обнаружится реальная опасность. Пока Томас брал каждое личное дело со страхом, боясь прочесть, что у ребёнка едва ли не абсолютное здоровье и при этом нет родственников, от которых потом могли бы поступить вопросы, Варгоши яростно хватался за каждое дело, словно это давало ему личный азарт. И в этом тоже залегала тревога. Нельзя так. Неправильно было это. И прошло мыслью: «а не рановато ли Томас тащит Варгоши в очищение? Не мало ли ему искупления? Не мало ли тому сознательности?» Но ничего дальше мыслей не пошло. Надо было ждать и смотреть что будет дальше. В конце концов, такое поведение могло быть от желания выслужиться. Это тоже плохо, но хотя бы объяснимо. Плохость она ведь тоже разная и от разного мотива голову поднимает. Но приглядеться определённо стоило! После работы с анкетами начались осмотры. И это было ещё хуже. Дети не понимали почему к ним такой интерес, и страх, возня и любопытство создавали такой постоянный шум, что у Томаса заболела голова, хотя он и не полагал, что это ещё возможно. Варгоши не церемонился с детьми. Отбор его методов был куда жёстче, чем у других служителей Престола. Он не пытался обращаться к детям по именам, не пытался не пугать их, напротив, кажется, ему даже нравилось то, что дети испытывают перед ним страх. Он грубил, кричал, хватал их за руки, подтаскивая к себе, чтобы осмотреть глаза и рот на предмет вампирских признаков, после отталкивал, не заботясь о том, что ребёнок даже не сможет устоять на ногах и непременно упадёт, увеличивая и без того шумную атмосферу. Не выдержал Гвиди. Понаблюдав, он всё-таки сказал: –Роман, вы работаете не с мешками, а с живыми существами, повежливее как-то! Роману не понравилось — это было видно, но в присутствии Томаса Варгоши всё-таки не посмел спорить и даже предпринял попытку вести себя мягче. Хватило его ненадолго и снова Гвиди пришлось его одёргивать: –Они живые, Роман! Жи-вы-е! Томас был благодарен за то, что Гвиди взял на себя эту заботу. У самого Томаса не хватило бы внутренней силы, чтобы поставить Варгоши на место, хотя именно у него и была возможность это сделать, и всё-таки Томас не смог себя заставить. Ему было мрачно и хмарно на душе, он чувствовал, что происходит что-то неправильное, и всё равно не вмешался. По итогам осмотра выявили большую группу детей, которые вызывали подозрения. Их уже начали приучать в ночному образу жизни, явно готовя к вампирскому существованию, изменили и их рацион, добавили больше мяса и убрали почти до конца гарниры, взращивая в них будущую силу. Так что пришла пора третьей части отбора. Беседы. Здесь Томас уже не допустил Варгоши до работы, перенаправив его на работу с бумагами. Беседы должны были быть тяжёлыми, но дети и без того были напуганы, и Томас не хотел, чтобы эти несчастные создания, виновные лишь в том, что родились на свет не у тех родителей и попали не в те приюты, страдали и пугались ещё больше. Гвиди поддержал затею одной простой фразой: –Мы справимся. Томас не отреагировал, хотя благодарность в его душе возросла. Гвиди, человек и служитель Престола, оказался ближе его пониманию, чем вампир, который вроде бы ступил на путь искупления. Результаты беседы определили, что из сорока здоровых и уже начавших менять образ жизни детей, целая дюжина пропитана не той добродетелью. Тем же вечером Томас подал доклад Святому Престолу: двенадцать детей подлежало заточению в монастырь Магдалены, ещё двадцать восемь из числа подозрительных следовало распределить под особое наблюдение в монастыри и рабочие школы, остальных пристроить за счёт Святого Престола в подмастерья и на чёрные работы. Лучшего предложить не удалось. Может быть, если было бы время, они бы что-то все и придумали, но времени не было, зато было несколько десятков детей, заражённых в разной степени, идеей величия вампирской сути. Теперь надлежало изменить эти идеи, выбить их трудом и строгостью или… Или уничтожить носителей этой идеи. Расклад был мрачным и тяжёлым, но Гвиди заметил, пытаясь подбодрить, что всё могло быть ещё хуже. Подумав, Томас согласился — да, благо, Мария Лоу не имела достаточно времени для того, чтобы испортить большее количество детей. –Надо бы тщательно их ещё раз проверить! — Роман был недоволен. — Мне кажется, у Лоу могли быть ещё приюты и ещё тайны…и эти дети, они умеют прикидываться, за ними надо следить! Даже за теми, кто не виноват. Ага, а ресурсы на это должны были возникнуть, видимо, из воздуха! Святой Престол — это, конечно, не бедное место, но следить за всеми подряд? Знаете, есть дела поважнее. Но ни Гвиди, ни Томас не стали ничего отвечать на это Варгоши. Вместо этого Гвиди заговорил о пустяковых делах и письмах, позволяя Варгоши вплести свою неуёмную жажду действий в беседу. Томас же шёл с ними молча, и тревожное чувство, росшее внутри него, пульсировало, накатывало странной волной, утверждая, что Томас чего-то не заметил. –Это не Эва? — Гвиди остановился так резко, что два вампира, шедшие с ним, едва не столкнулись с его хрупкой людской плотью. –А? — не понял Роман, а вот Томас уже увидел. По площади, сторонясь ото всех, в простеньком, изрядно потрепавшемся платьице шла девочка. Уже знакомая и Гвиди, и Томасу. Эва. Сиротка, потерявшая всех своих родных, отданная на защиту королю Стефану. –Она что, одна? — не понял Томас. Это не вязалось. Определенно, это была Эва. Но как девочка оказалась здесь? Рядом с нею никто не шёл, сама она тащила в руках маленький мешочек, и куда-то шла, не разглядывая ни стены города, ни причудливые витрины. Это было умно — маленьких девочек, которые разглядывают витрины и замирают, поражённые красотой города, легко примечают те, кто давно уже наплевал на свою совесть и по кому плачет виселица. А так — девочка как девочка, идёт целенаправленно, по сторонам не смотрит, точно привыкла… Не гарантирует это безопасности, но уже не всякий захочет покуситься на местную. На приезжую, на странницу всегда больше внимания. Их и запудрить легко, и увести. –Может не она? — предположил Гвиди. Он искал объяснение. Логическое объяснение. То, что девочка оказалась здесь, за три земли от королевства Стефана — это было подозрительно. –Она, — тут ошибки быть не могло. Томас уже шёл через площадь к Эве. Она его увидела, остановилась, обрадовалась, а когда он подошёл, даже улыбнулась. –Здравствуйте, — вежливо сказала Эва. Вблизи становилось понятно, что платье её давно истрепалось, да и мешочек тоже. И обувь видала лучшие дни. — А я вас искала. –Меня? — удивление Томаса росло с каждой минутой. — А ты как здесь? Эва смутилась: –Я убежала. Вот так просто! Убежала она! Убежала! –Куда убежала? — строго спросил Томас. Он не умел работать с людьми столь сложного возраста, а потому призывал на помощь всё своё терпение. — Эва, мы оставили тебя при дворе короля Стефана, и… –А он преступник! — девочка топнула ногой и вскрикнула так громко, что некоторые прохожие даже оглянулись на неё, но фигура Томаса, скрытая в одеждах служителя Престола, отбила у них интерес подслушивать и люди заспешили дальше. — Он преступник! Знаете, с кем он водится? –Неужели с ведьмами? — Гвиди тоже подошёл. Мрачной тенью появился и Роман Варгоши. Ему девочка была смутно знакома. –Нет! — Эва не смотрела на Гвиди и Романа. Она доверяла только Томасу. Избирательное детское сердце выбрало самого несчастного из этой троицы и привязалось к нему, увидев в глубинах вампирской сути настоящую жизнь.– Он водится… Эва оглянулась, словно собиралась сообщить страшную тайну и боялась, что кто-то их подслушает. –С вампирами, — понизив голос до трагического шёпота, закончила Эва. И важно добавила: — я сама видела. Варгоши захохотал. Его можно было понять. Девочка сообщала вампиру, что король, которого сделали её покровителем, водится с вампирами. Гвиди нервно улыбнулся. Томасу не было смешно и капли. Он знал, что Эва потеряла мать и брата — те были убиты вампирами, и если она преодолела такой путь до него, чтобы сообщить об этом, если не смогла терпеть и минуты при дворе короля Стефана, где было красиво и сытно, где было ей внимание — какая же глубокая рана была в её душе? –Ты что, одна здесь? — голос Томаса дрогнул. Он не верил в то, что это возможно. –Да, — призналась Эва. — Я как увидела, так сбежала, чтобы рассказать вам. Он преступник! –И как ты добралась? — Гвиди не мог понять. — Этот путь не каждый взрослый проделает безопасно, а ты? Эва пожала плечами. Она не задумывалась об опасности. С тех пор, как не стало её мамы и брата, весь мир стал бессмысленным и перестал быть страшным. Она легко приняла это со всей ещё детской непосредственностью и не задумалась о том, что прошла пешком три земли, пусть разные и относительно мирные, но одна и не сбилась с пути, не была схвачена грабителями и теми кто похуже, и ограблена не была, и даже зверьё её не тронуло. Бог есть! Эва думала, что его нет, ведь он не защитил её родных от вампира. Но теперь её разум, прокручивая весь путь — спокойный, полный добрых, желающих подкормить её по пути, подвезти на телеге или устроить на ночлег людей, Эва стала догадываться, что бог всё-таки есть. Путь был долгим, а её никто и не подумал обидеть! И она прошла, не задетая ни голодом, ни болезнью, ни зверем, ни человеком… –Чудеса, — только и выдавил Гвиди. Сказать что-то ещё он не мог. Нечего тут было говорить. Девочка прошла до них от земли короля Стефана! Одна! И ничего, стоит, ничем не смущённая, ничем не задетая. Такое бывает? Видимо, бывает. Эва же не разделяла их удивление. Нетерпение прорвалось, сменило всякое собственное размышление о пути, она не понимала, почему они не реагируют на её слова? Неужели не верят ей? Бедная девочка не понимала, в силу юности лет не могла понять ту ошибку, которую сама только что совершила. Она думала, что мир имеет только два цвета: либо плохой, вампирский, либо хороший, как Томас, который обещал ей справедливость когда-то. Она ещё не знала о сути цветов, о том, как причудлива бывает самая простая и, казалось бы, примитивная душа. Благо, у неё было много лет впереди, чтобы постичь не одну ещё тайну, но даже позже, много лет спустя, повзрослев и выйдя замуж, став из простой Эвы госпожой Эвой Ван Хельсинг, она будет часто вспоминать именно этот день, и зная о сути Томаса, зная многие грехи его, не сможет ничего сказать о нём, чтобы для себя решить чего же он всё-таки достоин в её памяти? –И что ты…– у Томаса путались мысли. Она была не к месту. Она не должна была здесь быть! Но что делать? Отправить её назад с сопровождением? Очевидно, что она не захочет быть с тем, кого сочла преступником. Да и выслушать бы её надо. Но не при Варгоши, нет. Тот был мрачен, но губы его растягивала неприятная ухмылка. –Какая же неожиданность, — всё-таки признал Томас. — Эва, ты зря так опрометчиво поступила. –Он преступник! Он на троне и дружит с вампирами! — Эва стояла на своём. — Я сама видела двух вампиров. –Надо допросить девочку, — Роман подал голос. Гвиди, видя взгляд Томаса, поспешил опередить и заступиться за девочку самостоятельно: –Разумеется, с ней поговорят, но прежде давайте не забывать, что она прошла много дорог до нас. Наверняка, она голодная и хочет спать. Он попытался выиграть время, позволить Томасу самому заняться судьбой Эвы, не допуская до этого Варгоши. Но девочка сама сыграла против себя, ей так не терпелось поделиться сведениями о преступности короля Стефана, вызвать против него гнев Святого Престола, что она доверчиво сообщила: –Я понимаю, что есть дела важнее. Я готова сначала всё рассказать, а потом уже… Она застеснялась и не позволила себе сказать о том, что голодна просто ужасно и ноги давно уже ноют. –И всё же, у нас пока есть дела. Гвиди, найди девочке безопасное место и не говори никому о её присутствии, позаботься, чтобы её накормили и напоили, — сказал Томас. Ему всё-таки пришлось вступиться за Эву и самому оградить её от Варгоши. Гвиди торопливо кивнул и взял девочку за руку. Эва, услышав слова Томаса, покорилась Гвиди и не выказала никакого опасения. Но уйти им не дало вмешательство Варгоши: –А если она шпионка? Если её научили так говорить? Если её подослали, чтобы разведать тайны Святого Престола? Обвинение было абсурдным, сама идея была настолько сырой, что Томас только и ответил, что презрительным взглядом, позволяя Роману самому осознать степень бреда произнесённых слов. Но тот не пожелал уняться: –Мы должны допросить её в присутствии всех братьев Престола! Мы должны… –Заниматься своими делами, — перебил Томас, которому изрядно наскучила рьяность, вызванная не тем и не для того, от новообращённого служителя Престола. — Каждый должен заниматься своим делом. Ты, например, должен озаботиться организацией перевоза детей до приюта Магдалены. Роман прищурился. Он не понял. –Это приказ, — подтвердил Томас. — Приказы надлежит исполнять, не забывай этого, брат Роман! Вот теперь до Варгоши дошло. Его отстраняли. Нагло указывали ему его место, напоминали, что он может быть одет во что угодно, но это не сделает его равным тому, кто его привёл. И приказы отдавать ему будут ещё очень долго и очень многие. Вампирское самолюбие Варгоши было уязвлено, но он не стал продолжать конфликт, лишь склонил голову, демонстрируя покорность, но глаза его всё же полыхнули ненавистью. Благо, Эва этого не видела. –Дело, конечно, ваше, — осторожно заметил Гвиди, когда Варгоши уже отошёл на двадцать шагов, и мог не слышать их, — но я бы на вашем месте не спешил бы делать его…ну, чистым. По заминке Гвиди было понятно, что ему и самому неловко произносить эти слова, ведь очистительный костёр, который он имел в виду, указывал и на сущность самого Томаса, которого Гвиди, вообще-то очень ценил и уважал. –Ничего, — успокоил его неловкость Томас, — мы посмотрим на его поведение. Займись девочкой, я зайду позже. Гвиди больше не спорил. Он взял Эву, та ещё раз оглянулась на Томаса, но он, хоть и чувствовал её просящий взгляд на себе, всё-таки нашёл в себе силы не обернуться, и поспешил закончить некоторые бумажные дела, которые требовали его вмешательства. Всё, однако, было сделано им сквозь пелену размышлений. Его мысли были не там, и не с бумагами. Его чертовски занимал вопрос об Эве — как она поняла про короля Стефана? Были ли у короля вампиры и если да, то зачем? Как она достигла их земли? И, самое главное — почему она не боится Томаса, ведь он и сам вампир? Так что, наскоро покончив с основными делами и отвертевшись от череды новых, Томас поспешил к девочке. Гвиди указал ему расположение маленькой гостевой комнатки. Эва уже не спала, а наполовину опустошенные тарелки говорили ясно, что она уже насытилась. Она ждала. Уже переодетая, причёсанная — всё явно заботами Гвиди, готовая к встрече с Томасом. –Рассказывай, — велел Томас. Он решил не говорить с Эвой как с маленькой девочкой, решил не заискивать и не выпрашивать правду, решил не путать её ложью. Может быть, это было неправильно для детских сердца и ума, но Томасу смутно казалось, что с Эвой лучше держаться откровенно. Эва покорно и последовательно рассказала о том, как случайно встретилась с двумя вампирами, навестившими короля Стефана. –Как ты поняла, что это вампиры? — задал вопрос Томас. Это был важный вопрос и для него самого, и для всего вампирского сообщества. –У них были глаза…такие, — Эва как-то неуверенно раскрыла ладони, поднесла их к своему лицу. –Красные? С огоньками? — уточнил Томас. Становилось яснее — вампиры не ожидали встречи с девочкой, видимо, инстинкты выдали их. Эва закивала и ещё раз попыталась показать какие именно глаза были у вампиров. –Короля Стефана надо арестовать и казнить! — заявила девочка. — Он водится с вампирами. –Ты знаешь, о чём они говорили? — спросил Томас, едва-едва улыбаясь. Очень уж забавной выглядела маленькая девочка, рассуждая о казни короля. –Нет, — признала Эва. –Тогда ты не можешь сказать, что король Стефан виновен, — Томас развёл руками. — Понимаешь, они могли прийти к нему с каким-нибудь предложением или вопросом. Ты говорила о свёртке? Может они приносили его в дар, да король его отверг? Эва притихла. Когда подобное звучало от Томаса, то звучало куда убедительнее, чем в её собственных мыслях. –Король Стефан вызвал нас на борьбу со злом, которое сгубило его дочь, — продолжал Томас. — Его дочь убил вампир. Неужели ты думаешь, что после этого он примет вампиров как своих друзей? Теперь Эва уже сникла. Её так захватила идея того, что король Стефан однозначно преступник и его надо судить и сжечь за связь с вампирами, что она не представила даже толком никаких других обстоятельств. Теперь она чувствовала себя виноватой, а ещё — дурой. Пытаясь хоть как-то себя оправдать, она осталась на своём: –Все вампиры плохие! Упрямство! Мол, вот вам моё последнее слово! Томас вздохнул. Он не знал и сам стоит ли раскрывать девочке свою суть. С точки зрения логики и здравого смысла это было ни к чему, а с точки зрения какой-то внутренней совестливости? Он чувствовал, что будто бы обманывает её, оставаясь в её глазах не тем, кто он есть на самом деле и от этого липкого чувства ему хотелось избавиться. –Думаешь, все? — хрипло спросил Томас. Совестливость побеждала. Он понимал, что не стоит, что сейчас она может среагировать совсем по-разному, начиная от простого крика и заканчивая бегством. Но всё же он начал этот тяжёлый разговор. Почему-то было важно ему очистить собственные слова от лжи, открыться. –Все! — уверенно ответила Эва. — Они пьют кровь. Они убивают людей. –Люди тоже убивают людей, — заметил Томас, — но если вампиры делают это для пропитания в основном и стараются не брать много, я, разумеется, говорю о законопослушных вампирах, то люди делают это из-за того, что им просто нравится или из-за того, что они хотят кого-то ограбить. Уточнять, что и среди вампиров есть грабители и те, кому просто нравится убивать, Томас не стал. –Вампиры тоже люди, — это было единственное, что он позволил себе заметить, — в прошлом только. А люди не бывают только плохими, верно? Тебе ведь по пути сюда попадались только хорошие люди, так? –Но вампиры пьют кровь! –А люди держат овец и баранов, коров и коз для пропитания, — Томас вздохнул, — понимаешь, с точки зрения питания, мы тоже вампиры. Если бы козы и овцы могли говорить… –Но их выводят для еды! — возмутилась Эва, — а не для того, чтобы говорить. –Пусть так, — не стал спорить Томас, — но вампиры…понимаешь, не все из них убивают каждого человека, которого видят. Некоторые учатся бороться с голодом, некоторые живут на добровольной подкормке, то есть на тех людях, что приходят и сами предлагают взять у них кровь. –Зачем они это делают? Зачем кормят вампира? — у Эвы не сходилось. — Вампиры же зло! –Не зло, — возразил Томас, — многие вампиры помогают людям. И даже открываются им. Приходят на помощь, живут вместе с людьми, служат, защищают… –Но пьют кровь! Мою маму и брата… –Преступники есть и среди людей. Вампиры не всегда выбирают свой путь. Понимаешь, иногда в вампиров людей обращают другие вампиры. Насильно. Или когда набирают себе слуг. И выхода нет. Но от человека зависит как ему жить — грабить ли людей и убивать их, или строить им дома, понимаешь? Вот и у вампиров также. От него, от его души зависит как он будет себя вести — например, одна вампирша содержала приюты. О том, что она в них отбирала тех, кого собиралась обратить в вампиров, Томас не стал говорить. Не надо. В конце концов, другие дети были накормлены, в тепле и в заботе, не на улице, хотя и не давали нужного потенциала! Эва нахмурилась. Разговор ей не нравился. Она была уверена, что Томас, как и она сама, ненавидит вампиров и хочет их уничтожать, а теперь он плёл что-то неладное. –Они всё равно плохие. Все! — категорично заявила девочка. –И я? — тихо спросил Томас и у Эвы мир рухнул. Она не видела его глаз до этого момента, он скрывал свой настоящий вампирский взгляд, а теперь, задавая этот вопрос, позволил красноте проступить. Эва дёрнулась, отползла в сторону, её затрясло, в глазах появился ужас и ещё — отвращение. Она смутно догадалась ещё до его вопроса о том, что он тоже… Но позволила себе не верить. А теперь вопрос прозвучал и спасения не было. Это не могло быть шуткой. Это не могло быть правдой, но всё-таки явилось ею! –Не-ет, — простонала Эва. — Не может… –Я не выбирал, — грустно ответил Томас, — не бойся, я не чудовище. Я служу Святому Престолу, я искупил своё происхождение и сейчас я занимаюсь тем, чтобы привести других к свету и спасению. Разве я плох из-за того, что не ем мясо, а питаюсь добровольно отданной кровью? Он думал, что она закричит, попытается швырнуть в него что-нибудь, выбежать… Она не сделала ничего похожего. Она только сидела и смотрела на него, пытаясь осознать всем своим существом, что тот, кому она больше всех верила, оказался из числа чудовищ. Что-то менялось внутри неё. Что-то рвалось, и рождалось заново. Недоверие к миру? Недоверие к людям? К себе, не сумевшей распознать врага? Всё вместе, в одной дикой смеси обиды и гнева, и странной боли, что раздалась где-то у самого сердца, да там и осталась, ноющая, неприятная, непроходящая. –Вы убьете меня? — прошептала Эва. Смерти она не боялась. Разочарование было сильнее, и она бы с удовольствием сейчас бы уснула навсегда, чтобы не жить с ним. –Нет, не убью. Я не убиваю людей. Я их защищаю, — объяснил Томас. — От себе подобных защищаю. Ну так что? Я плох? –А они…знают? — она мотнула головой в сторону собора Святого Престола. –Главные знают, — Томас не стал отрицать. — Они дали мне искупить мои грехи. Но большему количеству слуг знать не надо. Ты сможешь молчать? Она подумала, кивнула. Страх понемногу отпускал её, а вот разочарование нет. Но у Томаса был готов ответ и на это: –Если хочешь защищать мир от вампиров, то попроси у Святого Престола остаться на службе здесь. Я научу тебя. Да, он колебался ещё немного, но нужно было как-то помочь Эве выплыть из моря разочарований и тоски, когда мир, который она вроде бы знала, оказался не таким. –Я буду убивать вампиров? — спросила Эва, когда он решил, что она уже не ответит и направился к дверям. –Если захочешь защищать людей, — подтвердил Томас, — но нужны годы. Годы тренировок. У тебя есть время решить. Время подумать. И он вышел, оставив позади себя разрушенный напрочь мир одной маленькой девочки, а в самом себе возродив давнюю, как ему недавно ещё казалось истлевшую скорбь. Он всё равно останется чудовищем. Навсегда.