Мост через вечность

–Я тебе не рад, — честно сказал Цепеш. Он не думал, что тут уместна вежливость. Да и к чему? Сиире и сам мог догадаться о том, что его визит не принесёт никакого удовольствия. –Тем не менее, ты меня не гонишь, — заметил принц Сиире. Он знал, что ему не рады. Но его встречали не битвой, не войной, а мирным презрением. И это значило многое. –Разумеется, не гоню, — Влад, казалось, даже обиделся. Ещё при жизни он считал себя гостеприимным хозяином и никогда не отказывал в приюте гостям. Другой вопрос был в том, что не все его гости покидали потом его приют, но это вопрос совершенно из другой сферы. Это было другое время и он был другим, был жестоким. Да, чего уж таить! Но не таким всё же, как писали о нём все, кому только было не лень писать. –Значит, мы можем договориться, — принц Сиире принял всё иначе, чем думал Цепеш, и тот поспешил его не обнадёживать: –Я хочу тебя отговорить от того, что ты задумал. В молчании прошли в залу, устроились в креслах. Ни Цепеш, ни Сиире не проронили и слова до тех пор, пока не появился Амар и не поставил перед обоими по кубку с тёплой ещё кровью, поклонился и вышел. Куда им было спешить? –Угощайся, — предложил Цепеш и сам пригубил кубок, — она молода и прекрасна. –Была молода и прекрасна? –Нет, пока ещё есть, — Влад невольно поморщился. — Ты же знаешь, я не люблю убивать людей ради крови. Гораздо проще и удобнее держать нескольких на усиленном и нужном питании и иногда…брать. Вампиру его лет не следовало уже смущаться от своей же сути, но Влад смутился. Он знал пленницу, кровь которой пил. Она была не просто молода и прекрасна, она была удивительной обладательницей не той хрупкой красоты, от которой нет в темнице толку, а напротив — в глазах её было пламя, диковатое, безумное; капризные пухлые губы её кривились в смешке, когда к ней приходили с пищей; а её шея… Нет, хватит. Цепеш старался лишний раз не спускаться к ней, посылал Амара. За себя он боялся, боялся не сдержаться и выпить всю её жизнь. Ему казалось, пленница того и добивается — дразнится, выводит его из себя, насмешничает. –Интересно, — согласился Сиире, оценив кровавое вино вампирского посмертия, — в самом деле, интересно. –К делу, — попросил Цепеш. –Хорошо. Раскрой мне тайну местонахождения всего, что ведёт к известному тебе…клочку земли. Влад не удержался от улыбки. Он думал, что Сиире всё-таки не будет столь прям, начнёт юлить, зайдёт издалека. –Тебе известно местонахождение, не так ли? — настаивал Сиире. –Ну а то, — Цепеш не стал отпираться. — Это моё бремя уже много лет. Я случайно обнаружил эту силу. Эту проклятую землю, под которой исток силы. Глаза Сиире полыхнули зелёным, но он овладел собою. –Покажи мне, — сказал он хрипло. — Ты же помнишь нашу цель? Пора внести изменения в мир вампиров, пора заменить старые вампирские ряды… –Не о них твоя забота! — Цепеш перебил его излишне резко, но он и правда не мог выносить больше этого вечного желания Сиире спрятаться за мнимой добродетелью. Впрочем, не только Сиире это было свойственно. Отчасти за этим скрывался и их мир целиком. — Не о них ты заботишься, не о вампирской сути, не о переменах в правление вампирами, не о том, чтобы вампиры обрели лидерство, а о том, чтобы ты власть свою сохранил. Это было так просто и так сложно. Власть — она проста, но как сложен её механизм! И ещё сложнее — удержание власти. Сиире придумал для себя выход. Он сохранит власть навсегда, до конца своего посмертия, но при этом станет выше всех, ведь если в Совете прежнем его голос был голосом одного из многих, то в новом Совете, собранном им, его голос будет высшим, решающим, голосом Бога. И он сможет переделывать Тёмный Закон так как захочет. И исток силы, бьющий под слоем земли, той самой, проклятой земли, по случаю доставшейся Цепешу, это ещё один механизм власти. Сиире долго не верил в это. Но всё вело к тому, чтобы Сиире мог убедиться в истине. И Агарес, и слухи про Цепеша… и вот, теперь он точно мог убедиться — Цепеш оказался хранителем столь драгоценной мощи! –Все мы хотим что-то сохранить, — принц не смутился обвинений. Какая разница — отметать их или нет? это было правдой, и Сиире, устав уже притворяться перед своими сторонниками вроде Зенуним и Самигином, мог быть открыт. — Люди хотят власти, мы хотим власти… я её хочу. –Мы не люди. Больше нет, — возразил Цепеш. — Мы должны быть сильнее этой слабости. –Моралист! — Сиире расхохотался. — Лицемер. Сколько ты убил людей при жизни? Сколько после смерти? –Это разное. В жизни я убивал ради жизни. Я защищал свои территории, я берёг свои армии и своих людей. И я убивал врагов. И предателей я убивал и был жесток, это так. Я сажал их на кол, отсекал им головы и жёг в собственном дворе, а также разбивал их головы о камни замка. Но я был человеком. Это было давно. А кровь… это малая плата. Мы должны быть выше. Мы должны не брать силу из тьмы, а скрывать её. –Я сейчас усну, — пригрозил Сиире, — Влад, ты себя слышишь? С чего такая добродетель? Мы можем перекроить мир. Ты можешь ещё присоединиться ко мне и облегчить мне задачу. Я легко отдам тебе новые территории и владения, я возьму тебя в новый Совет с большим удовольствием и куда охотнее, чем ту же Зенуним или Самигина, или… –Или Гриморрэ, — подсказал Цепеш. –Могу и его наградить, — Сиире решил, что из-за мелочей вроде герцога не стоит ссориться. –Наградить кровью и землями? –Будешь править. Будешь сам определять новый закон, будешь пить столько крови, сколько захочешь… –И к чему придёт? — Цепеш поднялся из кресла и приблизился к окну. За окном царила ночь — любимое время для вампиров, опасное для всех, кроме них. — Принц, я рассуждал о многом. Я же говорю — это бремя на мне долгие годы. Я рассуждал, я много ходил вокруг того клочка земли, я греб руками землю, хотел почувствовать… Пальцы Цепеша сжались, будто хотели поймать что-то в воздухе. –Там великая сила. Ход, если угодно, дверь, врата… и это ужасная мощь. Она не поможет перекроить мир, но вот уничтожить его — это запросто. Я прикидывал, я считал. Это большой соблазн, правда, но я горжусь тем, что устоял. –Ключевое тут то, что прикидывал и считал именно ты, — отговаривать Сиире было бесполезно. Но Цепеш обещал себе попытаться. — Ты, Влад. Не обижайся, но где ты и где я. –Мы все одинаково слабы. И тебе не удастся обидеть меня этим. Я уже обижен другим. Бременем тайны. –Я могу от него избавить. Я возьму на себя ответственность. Просто расскажи мне всё, открой это место. Хорошая идея. Вот было бы здорово, если бы Цепеш и впрямь бы так мог поступить. Просто взять и забыть про всё, всё отвернуть, забыть, передать на разборки другому. Но он не мог. Он был собою, и этого не изменило бы ни одно посмертие. Он не мог стоять в стороне. Точно также раньше он шёл в битвы, точно так искал союзов и войны, потому что не мог стерпеть, смолчать и притвориться невидящим и незнающим. А надо бы. Может быть, в том и есть великая мудрость? –Передай, передай мне это знание, — уговаривал Сиире. — Я сильнее тебя и древнее, я смогу охранять этот исток силы от других, от всякого алчного посягательства и обещаю тебе быть осторожнее. Я обещаю не забыть твоей дружбы. Я… Он обещал и уговаривал, увещевал и настаивал, объясняя, в каком потрясающем мире они все заживут, если только Цепеш откроет всё. И вампиры сменят правление, изгонят из своих рядов закостенелость, будут развиваться, меняться, изменится и Тёмный Закон. –Мы станем новыми каинитами. Но наш мятеж удастся, — напоминал Сиире. Цепеш встряхнулся. Хватит с него этого морока. –Ты спешишь, принц? — спросил он. Переход был неожиданным. Сиире некуда было спешить, о чём он с настороженностью, но не без надежды сообщил. –Хорошо, — кивнул Цепеш, — тогда позволь рассказать тебе сказку. Я услышал её в одном далёком городе. Этого человека считали безумцем и глупцом, но я видел в нём нечто большее. Я свёл с ним дружбу… Ох, опять этот Цепеш с желанием сближаться с людьми! И за что они его так любят? Почему тянутся? –Расскажи, — разрешил Сиире, удобнее устраиваясь в кресле. Цепеш так и остался стоять у окна. –Эта сказка о двух братьях, — сказал он, — про Каина и Авеля. –Тьфу ты! — Сиире расхохотался. — Я уже… –В переложении человека, который не знал с кем говорит, — закончил Цепеш спокойно. — Итак, жили на свете два брата — Каин и, конечно, Авель. Оба они трудились на полях и пастбищах, оба строили дома, оба работали и оба были весьма набожны. –Пока знакомо, — Сиире не могу удержать острого и едкого замечания. Он восхищался Каином, видел в нём мятежника и не понимал, к чему же ведёт Цепеш. — Пока ничем не отличается от принятого в Писании. –В моё время говорили, что Каин убил Авеля из зависти, мол, жертва Авеля была лучше и потому Господь её принял, но позже, по мере посмертия, я слышал и другие версии. Вы позволите? Сиире кивнул. Цепеш стоял к нему спиной и не мог видеть, но ему это было и не нужно. –И пришёл новый срок приносить дары Владыке. И Каин собрал лучшее, и Авель собрал лучшее. Но у Авеля было мясо. А у Каина были плоды и зёрна. И Владыка принял жертву Авеля, а жертву Каина отверг. И это тоже было знакомо Сиире. И Цепеш уже говорил о Каине, и сам Сиире много читал подобного. –Тогда, как нам всем известно, Каин убил Авеля. Я напомню, что мы говорим о версии одного из людей… и в ней этот человек утверждал, что Каин сделал это не из зависти, и не из обиды, а из мести. Мести богу. И когда мёртвое тело Авеля осталось в траве, всё поднялось против Каина. Зашумели ветра, зашелестела трава и даже птицы стали задавать ему один вопрос: «Каин, где брат твой — Авель?». Сиире молчал. Он начинал понимать к чему ведёт Цепеш. Что ж, этого следовало ожидать. Ему изначально не шибко нравилась идея по уничтожению одних вампиров другими, но таков путь! Таков путь величия — отсекать слабых, чтобы являлись новые. Если древо гниёт, надо убирать гниль, а не надеяться, что через гниль пройдёт свежая листва! Сиире всё-таки надеялся на то, что Цепеш останется в его союзниках. Да, с самого начала это было сомнительно, но надежда не умирает даже в посмертии. Сиире верил, хотел верить в то, что Влад, находясь на его стороне, либо станет более податливым и сам откроет тайну той земли, либо будет просто откровенен. Но Цепеш согласился, а потом пошёл на попятную, словно не смог довести этой сделки до конца. –Каин бежал от травы и птиц, от зверей и листвы, и даже от ветра, — продолжал Влад, — но отовсюду — от солнца и дождя вопрос доходил до него, и всё тот же: «Каин, где брат твой — Авель?». Человек, что рассказывал мне это, говорил, что вопроса не было, что он звучал в голове самого Каина, а птицы и древа тут не при деле. Но Каин бежал всё дальше, до пустыни… он был безумен и в припадке ярости он стал строить город. –Баальбек, — подал голос Сиире. — Город Баальбек… –Да! — Цепеш соизволил обернуться к Сиире, — город, который был основан проклятием и построен безумцем. Заселённый потомками Каина, он был сметён Потопом. И после, если ты помнишь, не познал счастья. –Как и тот человек, что рассказал тебе эту сказку, — хмыкнул Сиире. — Верно? Лицо Цепеша исказилось от бессильной ярости, но делать нечего — пришлось признавать. –Да. Он был несчастен. Вечно бос и худ, бит и нищ… всё кончилось тем, что его повесили. Я пытался заступиться, но я вёл тогда другую жизнь, вернее, другое существование и не мог быть слишком уж открыт. К тому же я был зол на его сказку обо мне. Он писал, что я, то есть живой я, не начинал есть, пока в моём зале не начнут мучить пленников. А такого не было! –Сказочник чёртов! — хмыкнул Сиире, — что ж, я понял твою мысль. Ты полагаешь, что если вампир пойдёт на вампира, как Каин на Авеля, то непременно будет несчастье, и никакого будущего не будет. Я понял. Но ты был в Баальбеке? Не на руинах его, а в годы могущества? Не был? А я бывал. И это был богатый город, и много в нём было храмов, а после и мечетей, и много было в нём рынков и торговых площадей. Всё богатство государств стекалось туда, продавались мечи и сабли прекрасной работы, дорогущие и ароматные специи, рабы любых мастей и видов… а беды случаются. Возьми Рим, Неаполь, Париж, Мадрид… везде были беды. –Пусть так, — Цепеш был упрям, — но я убеждён: на братоубийстве не построить нам счастливого правления. Действуй как хочешь, принц, но тайн я своих тебе не выдам. Сиире не разозлился, он допил из своего кубка, храня молчание, Цепеш, устав стоять, вернулся в кресло и тоже пригубил, а молчание продолжалось. Где-то далеко властвовали жизни, кто-то плёл заговор, кто-то готовился к завтрашнему тяжёлому утру, вооружая людишек, чьи имена навечно будут вмараны в историю. Но люди спешили, а вампиры нет. У вампиров было преимущество, данное в дар и проклятие. –Тогда я тебе сейчас расскажу сказку, — Сиире нарушил молчание. — Представь себе, живёт во тьме один молодой вампирёныш. Условно назовём его лордом Агаресом. Цепеш поперхнулся. Такого начала он не ждал. –Да-да, — кивнул Сиире, живёт себе этот вампирёныш, чего-то там бредёт, ну, пока не совершает известную нам ошибку и не решает попробовать себя в роли всемогущего вампира, который в одиночку может принять решение насчёт Варгоши и тем скомпрометировать нас всех. Но я не про то. Про что же? Ах да. Любит он читать, размышлять — словом ведёт праздную жизнь. –К чему это? — Цепеш нервничал. –А к тому всё, что пока ты, я и все мы, чего уж таиться-то, считали всякую Крытку Малоре блаженкой и дурой, тот же лорд Агарес был ближе к разгадке! Цепеш побелел. Ну конечно! Блаженка, головная боль всея Совета — Крытка Малоре, сожжённая Томасом на костре для устрашения…а он-то всё думал, кого же ему Крытка напоминает? Он видел её редко, да и давно, но кого же она ему напоминала? Лицо в лицо — Беата Албеску. Мир ей. Она была верной своей тайне и даже попыталась отговорить Зенуним… –Крытка случайная наследница, — объяснял Сиире, — знаешь же этих людей — они весьма…несдержанны в желаниях. А там уж и не суть как важно было. Крытка даже не знала из каких земель и от какого рода идёт. Дело простое. Она не знала, а Агарес подбирался. Времени у него было много, да как-то и набрёл на то, что есть некая земля… он и водился с Крыткой. Цепеш тряхнул головою, собирая мысли. Крытка была причастна к тайне, сама того не ведая. Ну и хорошо, что не ведала — эта дура даже своей тайны хранить не умела, куда ей до других? Но Агарес? Как он проведал? –Есть такая поговорка, — Сиире внимательно следил за Цепешем, — мол, шила в мешке не утаишь. Вот и твоё знание оно как шило. Люди смотрят, видят — земля дурная, трава на ней седая, ничего не растёт. И скотина той травы не трогает. Опасается. А вампиры слышат, проведают со временем. Если Агарес почти дошёл, если Крытка была связана, и, если помнишь, то и Лерайе кое-что ведал и даже просил Агареса раздобыть твои бумаги… Помнил, Цепеш всё помнил! –То где гарантия того, что никто больше не пройдёт, а? Где гарантия, что никто не узнает и не обойдёт твоих защитных барьеров и не воспользуется истоками силы, которая столь могуча? Цепеш молчал. Ободрённый Сиире продолжал: –Выбор у тебя очень и очень прост. Либо ты сидишь и ждёшь, что никто и никогда не откроет твоей тайны, что, конечно, невозможно, ведь все тайны выходят на свет. В мире, где иссыхают моря, и тлеет камень — и это выйдет, и тогда ты уже ничем не защитишь этой тайны. И никого не защитишь. Либо, если ты не безумец, есть второй вариант — ты отдаёшь знание мне и остаёшься, как бы сказать, у штурвала. Влад, нельзя нести на себе одном такое бремя. Столь долгий срок вызывает уважение, но что дальше? Однажды не будет тебя и будет кто-то другой. И что же? А? а так у тебя будет шанс, даю тебе своё слово, определять правление, самому решать всё, что хочешь. Позволь помочь тебе! Речи, речи! Как бы Цепеш хотел им верить. Но он знал Сиире и знал людскую породу, от которой вампиры не ушли далеко, хотя и притворялись, что сделали это. Речи, полные лжи и фальши. Сейчас Сиире и сам может верить себе, но всё изменится, если дать слабину, а дать слабину — открыть тайну. Но как открыть тайну тому, кто восхитился Каином? Да, Цепеш тоже едва не повлёкся за принцем, но всё же сумел выбраться и не вступить в уничтожение своих же. Пусть недостойных. Но своих — без суда, а главное — для чего? Разве их мир в опасности? Разве их мир в угрозе? Нет, просто Сиире хочет соревноваться с людьми, хочет достижений и правлений, хочет власти и почитания, хочет страха и могущества, а прикрывается добродетелью и заботой о вампирском благе. –Нет, — Влад качнул головой, — нет и ещё раз нет. Твоё предложение соблазнительно, но твои сказки всегда будут только сказками. Убивать меня бесполезно — моя тайна закрыта глубоко. Ищи, если хочешь, действуй как хочешь, но я храню её. От тебя и от себя. Сиире молчал. Он знал, что так будет. Он видел колебания Цепеша, но задолго до того, как Влад ответил, уже знал ответ. –Что ж, — Сиире поднялся из кресла, медленно восстал из него, совсем лишённый дружелюбия, но преисполненный холодного презрения, — полагаю, каждый делает свой выбор. –Да, — легко отозвался Влад. –И твоё решение не подлежит раздумьям? –Нет, всё решено. –Твоя воля, — согласился Сиире, — но ты пожалеешь, Влад Цепеш, пожалеешь о своём легкомыслии. –Я жалею, что сел тогда играть, — признался Цепеш, — взял да и выиграл сдуру… Сиире не ответил. Он удалился прочь — Амар проводил его, возникнув покорной тенью из самой стены. Влад Цепеш только и смотрел на то, как удаляется принц, не думая его остановить. Да, предложение его было захватывающим, но личность? Нет, нельзя допускать подобного — очевидно, Сиире в последнюю очередь будет думать о реальном благе, зато в первую очередь о благе своей власти. –Хозяин, чем вас утешить? — Амар заметил состояние Цепеша и не мог сделать вид что не видит его. Цепеш покрутил в руках пустой кубок. Кровь уже успокоилась, остыла, но он всё равно испил из кубка до дна — это грех разливать в пустоту кровавое вино. Чем утешить? Ничем, верный друг. Впрочем… не зажилась ли у него та пленница? Он обещал не быть алчным до крови и жизни, но сейчас можно отступить от этого правила. К тому же, девушка так отчаянно ждала смерти, так беспощадно дразнилась, что пора и уважить бы её. А это милосердие. Ведь оно же, верно? –Да, хозяин, — Амар был истинным слугой. Он знал мысли Цепеша и всегда поддерживал их. Не было у Цепеша неправильных мыслей по мнению Амара — и так ему существовалось очень просто. *** –Я сплю или пьян? — на лице Томаса ни улыбки, ни даже тени её. Одна мрачная тревожность. –Возможно, — согласился принц Сиире. — Но я прошу тебя не пытаться разогнать этот хмель или сновидения. Нам есть о чём поговорить. –Я не стану вести с тобой дел! — у Томаса не было сил чтобы спорить или отвечать на насмешки принца Сиире, но реагировать он был должен — недаром прошёл в своё время через очистительный костёр. Хотя, надо сказать, после прохождения костра Варгоши, вернувшегося в кровавом триумфе и обнажении своей сути, ценность костра упала в глазах Томаса. Как верный слуга Святого Престола, он, конечно, навестил лежащего на восстановлении собрата и даже поздравил его с приходом к искуплению, но всё же не преминул заметить: –Ты не так используешь веру. Она прикрытие твоей жестокости. Но Роман только махнул заживающей рукой. Кожа ещё висела лоскутами, но волдырей от костра видно уже не было. Ему было всё равно на слова занудного Томаса. В самом деле, что они значили, когда Роман Варгоши обрёл своё место? Он открыл свою суть, дал волю жестокости и его приняли таким! И неважно, что роль ему была уготована марионеточная, он был готов смириться с этим, лишь бы снова испытать этот триумф. –Я не веду дел с такими как ты, — напомнил Томас. –Тебе по душе такие как Варгоши? Укол был безупречным. Никто, совершенно никто, только Томас и был виноват в том, что чудовище в виде Романа Варгоши теперь было на службе Святого Престола в роли карманного карателя. И Томас был таким, но он всё же был не сторонником жестокости, а сторонником праведности. Ему хотелось так думать. –К чему пришёл? — грубо спросил Томас. Задушевных разговоров с Сиире вести не хотелось. –Договориться, — признался принц, — понимаешь какая вышла штука. Мы сейчас преследуем одну цель. Ты хочешь уничтожать нас, а я хочу, чтобы были уничтожены кое-кто из нас. Мы в кои-то веки совпали в желаниях! Томас молчал. Ему не нравилось предложение Сиире, с большим удовольствием он бы убил лучше бы Сиире, чем кого-то ещё, но тот был силён, и надо было окрепнуть. А ещё — лишить его сторонников. И, в конце концов, так ли важно, кого там предлагает убить Сиире? И до него очередь дойдёт. А пока — чем меньше вампиров, тем больше света! И Томас молчал, ждал итога. –Влад Цепеш, должно быть уже известный тебе, ведёт себя совсем не по-дружески. Он пошёл против моей идеи, а должен был её поддержать. Это было в его интересах. И я думаю, что пора его…освободить от бремени, которое на него легло. Это уже было интереснее. –И что же на нём за бремя? — поинтересовался Томас. –Бремя выбора и посмертия. Милосердно было бы освободить его от него. Милосердно, на взгляд Томаса, было освободить от подобного бремени и самого Сиире, а лучше с него и начать. Дело было нечисто, Сиире явно желал чужими руками сделать эту работу, но почему? У него хватило бы силы разобраться с Цепешем. В Томасе заговорил служитель дознания под сутаной слуги креста и он раздумывал. Сиире хочет уничтожить Цепеша. Почему? У Цепеша что-то есть. Что-то, что может уничтожить Сиире? Возможно. Тогда лучше заключить союз с Цепешем — Сиире опаснее, чем Влад. Интересно! Мысли складывались узором, но нужно было отвечать. И Томас поспешил сказать: –Между мною и Владом Цепешем его вампиры. А я один. –У тебя, кажется, Варгоши, — хмыкнул Сиире, но тут же посерьёзнел: — я расскажу тебе где его найти, где он будет один. А ты убьёшь его. И все будут в выигрыше. –Из-за чего у вас вышла ссора? Сиире не солгал: –Из-за власти. Это было ещё интереснее. –Я уничтожу всех вампиров, до каких смогу дотянуться, — отозвался Томас, поразмыслив, — и до тебя, Сиире, надеюсь, однажды дойдёт праведный гнев. –Не раньше, мой друг, чем до тебя, — Сиире пришёл в хорошее расположение духа. Он понял — Томас готов уничтожить Цепеша. — Помимо него я тебе ещё могу посдавать вампиров. Раз ты так хочешь уничтожить наших братьев, я дам тебе эту возможность. –А когда твой черёд? — Томас не скрывал издёвки. Да, он был слугой креста, но ещё он был вампиром и это побеждало всякую идею милосердия. Это было давним вопросом. Хорошим вопросом. И Сиире надеялся не ответить на него никогда. Как и часто бывало с ним в последнее время, он искренне верил, что умнее и хитрее всех и надеялся, что либо Цепеш будет убит Томасом, либо Томас Цепешем и Гриморрэ… в любом случае — ему победа.