Мост через вечность

Как изменился Зал Совета! Не внешне, конечно, а в содержании. Исчезли Мария Лоу и маркиз Лерайе, и об их участи не было сказано и слова – все и так знали. Впрочем, молчали и об участи князя Малзуса – он просто не появился на заседании. Это было уже удивительно, ведь он был дисциплинирован и обязателен в своих обязательствах, к которым относил и присутствие в Совете. Цепеш переглянулся с Гриморрэ, желая подкрепить свои подозрения: если князя Малзуса нет на заседании, быть может, его и вовсе нет, ведь отсутствие на него не похоже. Да и характер у князя был неуступчивый, как кто-то когда-то пошутил о нём: – Характер скифа! Станет ли такой прогибаться под принца Сиире, который счастливо сел во главе стола, где прежде сидели они равными? Ответ очевиден и от того лучше не задавать вопроса. Глупцов тут нет. Зато остались сам принц Сиире, по правую руку от него Зенуним… А когда-то она вызывала у Цепеша симпатию! Теперь же сплошное отвращение. Ей пришлась по душе идея вампирского обновления, братоубийства, переход к каиинизму. Что ж, этого Влад от неё не ожидал, она же не Самигин, который сидел по левую руку от Сиире – тот всегда открыт к переговорам и никогда не принимает опасных решений, он выгадывает, старается со всеми держаться обходительно и мягко. Такой предаст при первой возможности. Сейчас он на стороне Сиире потому что видит в нём силу. Но собрались сегодня здесь и другие члены Высшего Совета, которые редко появляются на заседаниях, ссылаются на занятость – но сегодня Сиире призвал и их. Здесь и Рудольф – когда-то он делал карьеру в мире людей, притворялся фокусником и гипнотизером, и, конечно, тут помогали ему его вампирские силы. Несерьёзное занятие для вампира, на взгляд многих посмертных, но сам Рудольф всегда отвечал неизменно: – Так мы их лучше поймём. Поймём? Зачем понимать пищу? Зачем понимать тех, кто слабее? Чудак, а не вампир! Но только глупец обманется, попадётся на это чудачество, поверит в него. Рудольф – сильный и хитрый вампир, он всегда знает что делать, когда и как, и никогда не оглядывается на собственный страх. – Я видел многое, интересного мне уже не покажут, – говорит он в хорошие редкие минуты. Людям говорит, своих вампиров-слуг у него всего трое. А у людей он появляется, меняет страны и лица, шествует то философом, то бродягой, то фокусником… Сегодня Рудольф смотрел по сторонам, пытаясь угадать пробелы в местах за столом, провалы, в которых, как он точно знал, должны быть соратники. Угадывал он или нет? кто ж знает! Но молчал, ждал, что будет. Был здесь и граф Балевс. Поэт, писатель, исследователь вампирского Тёмного Закона, предпочитающий уединение. Он редко появлялся на заседаниях, полагая себя больше теоретиком закона, которого привлекают в редких случаях. Граф полагал, что сегодня как раз тот редкий случай, раз его призвали столь настойчивым образом, но атмосфера в зале была больная, напряжённая и сразу становилось ясно: о Законе тут не вспомнят, пока он не будет удобен. Он тоже молчал, ждал слов Сиире. Положение принца во главе стола, где прежде все были равны, не оставляло никаких сомнений: ветер пойдёт оттуда, а вот о чём этот ветер расскажет? – интрига! Капитан Ноорт, которого такие же ветра притащили на заседание, о, редкий случай, был недоволен и не скрывал этого недовольства. Он любил море. Море, корабли, солёный ветер. А его вытащили, настояли, пригрозили, напомнили о долге… Да пропади они все к морскому дьяволу! Он вампир, да, но разве должен он быть предан только ночи? Он и вампиром стал, когда был матросом, а теперь капитан. Удачливый! Хотя команда знает о странностях, знает о том, что днём он почти не выходит из каюты, передавая управление старпому, и из команды, бывало, ходил то один, то другой, с ранами, а на нижней палубе, если путь был долгий, можно было и пленника какого обнаружить. Но в море ещё не то бывает. Команда была мрачная, проверенная и капитану своему, вопреки всему, верила! Капитан Ноорт перестукивал пальцами по столешнице, показывал нетерпение, хмурился, в его мыслях были паруса и волны, а не темнота зала, который стал ему ненавистен. Как и бывает то с морскими душами, что выходят на сушу – их качает от твёрдости земли, им неприятна стабильность шага и всё, вообще всё, вызывает в них раздражение и тоску. Спокойно держался князь Мстислав. Он сидел рядом с капитаном и их контраст был от того отчётливее. Князь Мстислав – лекарь, известный под разными именами в мире людей и под одним своим в мире вампиров, никуда не спешил. До него доходили слухи о том и другом, шелесты и намёки… В напряжении держались Цепеш и Гриморрэ. Но их напряжение было вызвано тем, что они уже знали, о чём пойдёт речь и понимали как беззащитны. Но куда бежать от Совета? От долга? И потом, если получится привлечь на свою сторону?.. Когда Влад изложил последнее соображение, Гриморрэ только взглянул на него с затаённым сочувствием. Герцог давно уже не верил даже себе, так с чего ему было верить в других? – Большое спасибо всем, кто отозвался в этот тяжёлый час, – Сиире поднялся со своего места, – мы все вампиры и должны определиться с судьбой нашего общего вампирского рода. Да, он всегда начинал издалека, вроде бы плавно подводил к роковому. Владу эти речи были уже знакомы, но Сиире он не перебивал, а тот говорил о костности вампирской общности, о том, что нужно всё изменить, наполнить ряды новизной и тогда встать над людьми, но нет, не подумайте, что это для того, чтобы угнетать этих самых людей, нет! Исключительно ради их защиты от самих себя! – Идея прогресса, – говорил Сиире притихшим советникам, – всегда состоит в сломе общества. То, что меняется, всегда дорого нам. Но дорогое должно оставаться в памяти, а не тянуться камнем в будущее. В наших руках есть все возможности, которые позволят нам претворить эту идею… Влад не слушал его слов. Хватит с него пространных размышлений о прогрессе и о величии Каина! Он смотрел на реакции советников. Зенуним и Самигин, понятно, восторженно молчат, не забывая смотреть на принца, который дал или ещё даст власть. Но остальные? Рудольф мрачен, но по его лицу не прочесть о чём он думает. Ноорт раздражён, и не скрывает этого, правда, не понять – раздражён словами или тем, что не в море? Князь Мстислав всё также мраморно-спокоен. Граф Балевс… – Вы полагаете, мой принц, что нужно провести очистку в вампирских рядах? – граф Балевс перебил Сиире легко и непринуждённо, словно дело было не на заседании, а на дружеской встрече. Гриморрэ и Цепеш снова переглянулись: про Балевса они знали мало, но его откровенное пренебрежение к словам Сиире не могло не вызвать уважения. – Не очистку, а найти тропу в будущее, – улыбнулся Сиире. – Граф, вы лучше меня знаете, что Тёмный Закон меняется медленно и не успевает, как и всякий закон, подстраиваться под нужды общества. – А в нуждах что? – это влез уже капитан Ноорт, – жрать людей без продыху? Так то не Закон. А беззаконие! – Почему жрать? – Зенуним решила заступиться за нового Хозяина, – это контроль. Полный. Мы сильнее, и… – Люди сожгли вампиршу Крытку Малоре. Люди убили советницу Марию Лоу. Ещё, кажется, какому-то вампиру оторвали голову…– это вмешался князь Мстислав. Спокойствие хранилось во всех его чертах и движениях, но он был удивительно хорошо наслышан для отшельника! – Это говорит о том, что людям нужен контроль, – Зенуним не видела бреши в логике, хотя князь почти открыто заявил, что за короткий срок было убито несколько вампиров. А людей? Из числа значимых? – Это всё не до конца людские игрища, – Сиире перехватил слово, – это проделки вампира, который, быть может, вам знаком. Томас. Для Цепеша и Гриморрэ это не дало прояснений, но тут были те, кто был заметно древнее, чем они, и кто помнил карьеру вампира Томаса. – Он один, – заметил Рудольф, державшийся прежде молчанием, – а убил нескольких. Это странно. В любом случае, вампирские ряды, как и людские, не подчинятся без крови. Нужно оружие. Сила, которая не оставит выбора. – И у нас есть эта сила! – торжествующе провозгласил Сиире. – Правда, Влад? Тьма! Великая тьма! Вот оно как! Цепеш вскочил. На него уже оборачивались, смотрели, ждали его слов. – Принц Сиире хочет использовать силу, которую не понимает, ради собственной власти! – Влад пытался не смотреть на самого Сиире, он хотел поймать взгляды вампиров, которые показывали себя небезнадёжными. Капитан, князь, граф, Рудольф, вы же не такие? Вы же не братоубийцы! Вы же не скрываете себя за красивыми речами? Вы же не прикидываетесь, что вы идете за добродетелью, когда единственное, за чем вы идёте – это власть? Цепеш пытался быть кратким. Его сбивало. Он пытался объяснить им, так, чтобы они поняли – Сиире хочет использовать исток подземной силы, которого не должно было быть! Он так стремился убедить их, что его речь выходила бессвязной. Но вампиры слушали. Сиире, к удивлению герцога Гриморрэ, молчал, позволяя высказываться. Впрочем, Гриморрэ понял быстрее Цепеша – это было ловушкой. Сиире хотел показать, что сила не подчиняется Цепешу и пугает его из-за того, что сам Цепеш слаб! Видите, дорогие советники, как он мечется? Как путается в словах? – Сиире просто хочет власти! – рявкнул Гриморрэ и даже Цепеш осёкся. Глаза Сиире полыхнули злым красным отблеском. – Осторожнее с обвинениями, герцог! Я могу принять их всерьёз, – предупредил он. – А это и есть серьёзные обвинения, – Гриморрэ поднялся. Цепеш стоял, задыхаясь от волнения, которое вернулось к нему с людскими чертами. – Влад говорит правду – исток подземной силы, который он охраняет на протяжении стольких лет, это великое зло и великое оружие, которое Сиире желает направить только на свою власть! – У Влада не было права скрывать столь мощный артефакт от Совета! – Зенуним, отчаянно выслуживаясь, поднялась из-за стола. – Это незаконно! – Да ну? – Гриморрэ откровенно рассмеялся ей в лицо. – Граф Балевс, что скажете нам на этот счёт? – Это моя земля, – твёрдо заявил Цепеш, не дожидаясь ответа от растерянного графа Балевса. – Моя земля! И всё, что находится на ней и в ней – это тоже моё. Пока я жив… А вот это было уже лишнее. – Ты давно уже не жив, – Самигин решил не отставать и тоже отметиться. – Давно, Цепеш! – Я стою здесь, – возразил Влад, – и пока это так, я могу считать себя живым. – Считай себя кем хочешь, – тут Сиире не стал спорить, – но сила не твоя. Она оказалась на твоей земле и ты должен передать её совету. – Чтобы пришёл Каин? – Влад не стал скрывать насмешки в голосе. Это было нервное, но подействовало. – Так, – капитан Ноорт поднялся, – всё с вами понятно. Вы, вместо того, чтобы заниматься чем-то полезным, занимаетесь перетягиванием власти. Это с вами, сухопутными душами, бывает! – А вы, капитан, вообще на чьей стороне? – Гриморрэ, оглядев Сиире и Цепеша и, встретив их общее недоумение, может быть, последнюю общую черту, задал вопрос. – Я? – капитан хмыкнул, – я на стороне моря. Я ушёл в море от власти и дрязг, интриг и крови. Только в море держится чистота, в нём начало. Вы грызитесь о чём хотите. Я скажу так: я против прогресса, в котором всё будет завязано на той же власти. – Вы несёте бред, – заметил Сиире. – Всё в этом мире, как и в мире людей, завязано на власти. – И я отпускаю себя, – капитан резко поднял ладонь вверх, демонстрируя её загрубелость, такую чужую для вампира, затем поднёс её ко рту, выдвинулся ряд клыков, и он впился клыками в свою же руку. – Тьма! – взвизгнула Зенуним. Даже Сиире оказался в замешательстве и явно занервничал. Он не был готов к тому, что капитан Ноорт подаст в отставку. – Хорош, чертяка! – а вот Гриморрэ явно завидовал такой решительности капитана. Князь Мстислав лишь повернул голову, желая получше разглядеть процесс отречения. Кровь капала из разверзнутой раны Ноорта на столешницу, капала тяжело и черно, неуклюже, мрачно… – Прощайте, друзья! – Ноорт сжал истекающую руку в кулак, сунул кулак под плащ, чтобы не провоцировать вампиров и быстрыми шагами, как человек, покинул зал. Влад и Гриморрэ проводили его долгими взглядами, как и все остальные. Только вот думали они по-разному на счёт поступка капитана. Гриморрэ видел в этом отречении красоту бунта и мятеж, который, может быть, был отголоском моря. А вот Цепеш трактовал это трусостью, желанием умыть руки и не решать уже ни о чём. Сиире овладел собою и снова принялся наседать на Цепеша, взывая к другим, чтобы те поддержали его. – Сила, которой ты не знаешь, может быть, уже подчинила тебя! Нас же много… Не желая сталкиваться в открытом бою, Сиире выходил на бой красноречия. Цепеш отбивался тем, что у Сиире только одно на уме – власть и братоубийственная война с теми, кто его власть не примет. Гриморрэ, хоть и был другом Цепеша, не мог не признать, что Влад неубедителен в своих речах. Видимо, не он один думал об этом, потому что через некоторое время, устав от одного и того же хождения по кругу, которое перекрывалось разными фразами, но не меняло сути, подал голос князь Мстислав: – Всё, о чём вы говорите вы оба, представляется лично мне, двумя сторонами одной медали. Вы оба говорите правду, ну, как вам кажется. А что видим мы? Мы видим то, что у вас нет общей точки зрения, как и представления о том, куда идти. Вы знаете о земле, но лично я слышу о ней первый раз. А вы? Он по очереди взглянул на Рудольфа и Балевса. Как и следовало ожидать, к Зенуним и Самигину князь не обратился, очевидно, допустив, что те уже знают больше. – Но от нас требуют решить, – продолжал князь Мстислав, дождавшись кивков подтверждения от соратников, – решить, на чьей мы стороне. Я предлагаю так. Уважаемый Влад Цепеш представит в Совет все имеющиеся документы и доказательства по этому делу. Вы, уважаемый принц Сиире, выскажете свои соображения. Нам самим нужно знать об истоке, почувствовать его, узнать как можно больше, чтобы понять – кто из вас в большей степени прав. Может быть, вы оба заблуждаетесь? Или, может быть, оба правы, но сила не подчинится одному вампиру, а вот нескольким… Он был лекарем. Разгорающийся спор, за которым неминуемо шла беда, князь Мстислав принял как болезнь, и, будучи хорошим лекарем, принялся отделять болезнь от здорового тела. За лучшее оружие князь выбрал время – это было той микстурой, которой у них было с избытком. – В конце концов, куда нам спешить? Люди спешат, а мы? – князь Мстислав улыбнулся всем и каждому, показывая, как глубоко он уважает каждого из присутствующих. Это было не то, что понравилось Сиире, но это позволяло закончить совещание на относительно мирной ноте. – Что ж, князь, вы правы, – принц склонил голову, демонстрируя почтение. – Я рад, что вы присоединились сегодня с нами и оказали своё мудрое влияние на наши рутинные распри. «Ага, рутинные!» – злобно подумал Гриморрэ и красноречиво глянул на притихшего Цепеша: видел, мол? Тот видел. Видел он и большее – мрачно обменялись взглядами Рудольф и Балевс. Сообразили? Поняли? – Я полагаю, что вы, Рудольф, вы, граф, и вы, князь, примете моё приглашение на обед? Нам есть что обсудить, вас так долго не было! Подозрительно? Да вроде нет. – Ну конечно, – скажет Гриморрэ позже, – он будет их обрабатывать на свой лад. Но князь, по крайней мере, адекватный. Время будет тянуть. Думаю, он всё понял. Остальные тоже не идиоты, чтобы соглашаться на всё подряд. Нет, здесь нервничать не стоит. Но Цепеша тяжесть не отпускала. Только позже, к следующей ночи, когда будет ливень и когда придёт, напоминая о своей власти, гроза, Влад Цепеш узнает: Сиире убил князя Мстислава. Почему? Ответ очевиден – ужин не задался, и Сиире явно попытался переманить князя на свою сторону. – Остальных, стало быть…– Гриморрэ побледнеет, без сил опустится в кресло, и Амар тотчас подаст ему стакан горячей ещё, живой крови. Гриморрэ не возьмёт его. Не заслужил. Поверил, повёлся. А ведь не доверял, никому не доверял! – Сиире совсем потерял себя, – Цепеш не упрекнёт его за доверие к ужину принца. Не упрекнёт, хотя имеет на это право. Но нет, Влад так не посчитает – он ведь тоже был на Совете. – А что же Балевс? Граф всегда чтил закон! – тени надежды уходят остро и бешено. Все чтят, но не все готовы за это умереть. Балевс, похоже, не решил уйти из посмертия. Даже ради закона. А как принял смерть, то есть, уход окончательный, князь Мстислав? Цепешу казалось что также – спокойно. Равнодушно даже, мол, ну и пусть, что я там не видел? – Мы одни, – ответил Цепеш своим мыслям, – мы совсем одни. Нам остаётся объединиться с врагами. *** – Они обалдели? – Гвиди не мог найти себе места. Справедливый гнев раздирал его. – Нет, ну они совсем… Он выругался. – Я с тобой, конечно, согласен, но слова черни должны оставаться у черни, – Томас не был удивлён или возмущён. Он ждал чего-то подобного. Что-то подобное лежало на грязном столе, выделяясь отвратительной белизной. Свиток. Письмо от Святого Престола, в котором предлагалось в самых гневных выражениях тотчас сдаться и принять суд. – Они обвиняют нас в дезертирстве! – не мог успокоиться Гвиди. – Они, взявшие этого мерзавца Варгоши на службу… – Это было ожидаемо, – возразил Томас. – Я предупреждал тебя, что ты, как и я, станешь дезертиром. Но я к такому был готов. – Думаешь, я не готов? – Гвиди подобрался мгновенно и резко обернулся к Томасу, задетый за живое. – Думаешь, я трушу? – Я так не думаю. Но твоё возмущение сбивает с толку. – Потому что они не смеют так поступать! – буйству Гвиди не было конца. – Они, погрязшие в крови… Он осёкся. А можно ли про кровь при вампире? Он всё никак не мог разобраться. – Можно, – Томас, как всегда, угадал его мысли. – Но речь не об этом. Речь о том, как мы поступим. А как они поступят? Они сидят, словно прилежные ученики на уроке, на постоялом дворе, ждут явления Цепеша. А тот не идёт. Хотя должен! – Может его в живых нет? то есть, в мёртвых…то есть, – Гвиди совсем запутался в своей мысли. – Не похоже, – возразил Томас, – тогда Сиире бы уже торжествовал. Мы бы всяко знали. Но вообще, ты подкинул мне хорошую мысль. Давно следовало её обсудить. Да, давно, но он не решался. Уклонялся, как мальчишка, будто бы от его уклонений мысль сама собою бы воплотилась. – Я хочу попросить тебя кое о чём, – решиться было трудно. Хотя что мог сделать против него и его откровенности Гвиди? Рассмеяться? Очень страшно! Но нет, всё-таки страшно, но не в уме, а где-то там, где вроде бы билось людское сердце…когда-то. Но где оно вообще билось?.. – О чём? – Гвиди насторожился. А как тут не насторожиться, когда существо, которое смертными характеризуется не иначе как «бесстыжее», смущено? – Я понимаю, просьба моя необычна и она накладывает, ну, в случае согласия, конечно, целый ряд обязательств, выполнять которые тебе, быть может, будет непросто… – О чём? – повторил вопрос Гвиди, чтобы оборвать этот бред. – Эва, – коротко ответил Томас. Они помолчали. Гвиди думал о том, как странна судьба. Сиротка. Девочка. И вампир, который за неё просит. Он уже всё понял, но Томас слишком долго общался с людьми и потому успел уже убедиться – людям надо всё объяснять подробнее. Даже если человек – Гвиди. – Я не хочу, чтобы она была рядом с Варгоши. Отправь её, если выберешься из всей этой заварушки, подальше. Пусть учится. Пусть… Он замялся, не зная, что придумать. Что там нужно было детям во времена его, личного, такого далёкого, детства? В его детстве ему нужен был кусочек хлеба. Всего лишь дополнительный кусочек хлеба! И чтобы не били по рукам палкой, когда у него дрожали руки, пока он вырезал кривым ножом по стволу дерева, снимал тонкие пластины, чтобы обвязать их потом, да опустить в кипящее варево. А дальше проще – смотри, чтобы не закипело. Закипит – весь цвет в помои. Много их было тогда – мальчишек и девчонок, пришедших из нищих домов своих отцов-красильщиков, подрастающие на их смену. Нет, Эве такое не подойдёт. – Я устрою её, – пообещал Гвиди. – У меня есть сестра за Перевалом. Там природа, реки, и, главное, безопасность. Безопасность… Эва уже забыла про неё. – Я обещал, что научу её убивать вампиров, – с горечью вспомнилось Томасу, – она хотела. – Милое дитя! – Гвиди не сдержался от смешка. – Вся в тебя! Но лить слёзы по невыполненным обещаниям рано. – Но не рано давать новые обещания. В этом Томас был уверен. Что нёс им день грядущий. А ночь? святой Престол требовал от них сдачи, непонятно где болтался Влад Цепеш, и… Влад Цепеш, наверное, зря отрицал своё родство с чертями. А люди знали! Чуяли, видать! вот и сейчас, стоило его вспомнить в очередной благословенный или проклятый раз и случилось – стук в дверь. Томас с удивлением взглянул на дверь, словно та ожила на его глазах. Это, однако, Гвиди, который уже успел вздрогнуть, успокоило, ведь будь за порогом Цепеш, Томас бы его почуял, да? Или нет? Гвиди запутался в жизни. В ней совсем не стало однозначности. – Простите, что беспокою, господа, – это был хозяин постоялого двора, седовласый, смешливый старичок, который, несмотря на внешнюю благость, был содержателем единственного постоялого двора на Тракте, где обитали разбойничьи шайки. А это о чём-то да говорит! – Всё в порядке, – Гвиди вспомнил, что человек всё-таки он, и ему лучше бы поговорить с хозяином, – что-то не так? кончились деньги? – Деньги, слава свету, есть, – с достоинством поклонился он, – господа платят щедро. Вам письмо тут. Он протянул конверт. Тяжёлый из-за кровавой печати конверт. – Возьми, – Гвиди сунул монету хозяину и поспешно закрыл за ним дверь. Томас принял конверт из рук друга. Он уже знал его содержание, да и печать ему была знакома. Влад Цепеш. – Он хочет встретиться! – через минуту объявил Томас, и в его голосе проскользнула радость. Забытая… Гвиди промолчал о том, что им придётся снова довериться вампиру. В прошлый раз это закончилось раной Томаса. Но в этот… – Я знаю, прекрасно знаю, о чём ты думаешь, – Томас не был глупцом и прочёл по глазам Гвиди всё то, в чём тот не решился признаться даже себе, – но Цепеш не вызывает во мне столько ненависти, сколько Сиире. Придётся довериться. Гвиди не стал спорить. Что он, человек, мог противопоставить в этом споре вампиру? Оставалось спросить его только: – А Цепеш и правда был таким злобным психопатом, как пишут? Или это не тот? –Тот, тот, – подтвердил Томас, ушедший уже в свои мысли, – только вот не всё из этого правда даже наполовину. Ну, сам подумай, откуда у него в смертной жизни было бы столько времени? И потом, я тебе напомню – люди его и по сей день чтут и любят. А он о них заботится. Похоже на злобного психопата? По мнению Гвиди это было так, но говорить он об этом не стал. К чему? Томас не глупец, а Гвиди, когда пошёл за ним, обещал себе, что не усомнится в друге.