Секрет черного шелка

Kein Zufall

— Как прошло? — спросил Райнхард, откинувшись на спинку стула. Сигаретный дым срывался с его красивых губ и медленно растворялся в полумраке конспиративной комнаты ресторана «К последней инстанции». Дора провела пальцем по золочёному краю фарфоровой чашки. Отражение в тёмной поверхности чая дрожало, будто насмехаясь над её попытками сохранить невозмутимость. Аромат флердоранжа смешивался с горьковатым привкусом на языке. — Как прошло… — голос Доры звучал ровно, но пальцы слегка сжали тонкий фарфор. — Сложнее, чем я ожидала. Чуть не выставили за дверь, едва я заикнулась об Эмме. Уголок губ Райнхарда дрогнул — не улыбка, а скорее тень улыбки. Он кивнул, и в этом скупом движении читалось отстранённое: «Ожидаемо». — Но всё же не выставили? — Чудом. Хотя, признаться, я была готова и к такому. Дора кратко изложила суть разговора с Кристой, опустив, разумеется, пикантные подробности. Из внутреннего кармана она достала открытку — ту самую, с винным пятном. — И это всё? — спросил Райнхард. Три слова. Но в них уместилось лёгкое разочарование. — Пока всё, что удалось узнать. Дора наблюдала, как Райнхард листает записи. Его пальцы — изящные, с безупречно подстриженными ногтями — скользили по страницам, словно перебирали клавиши рояля. Она невольно проследила взглядом за его движениями, затем подняла глаза выше — к безукоризненному костюму, идеально сидящему на подтянутой фигуре, к белоснежному воротничку, не оставлявшему ни малейшего просвета между тканью и кожей. Когда её взгляд достиг его лица, в голове тут же вспыхнула мысль: «Слишком хорош собой». В тусклом свете Райнхард был завораживающе красив. Тени легли на его лицо так, словно сама тьма пыталась завладеть им, но отступала, не в силах нарушить эту гармонию. Но Дора знала, что за такой безупречностью всегда скрывалось нечто странное или скверное: патологический перфекционизм, циничные идеи, пристрастие к крепким напиткам, пренебрежение к женщинам, запретный интерес к мужчинам. А то и вовсе — садистские наклонности или, наоборот… — Что вы об этом думаете? Райнхард смотрел на Дору. Его губы дрогнули в усмешке — будто он прочёл каждую её мысль. — Простите? — Дора слегка нахмурилась. Вместо ответа он протянул ей ещё одну открытку. На пожелтевшей от времени фотографии бурные волны разбивались о скалистый берег. В углу корявым почерком было нацарапано: «Банхофштрассе 12, Кранц». — Нашли в вещах Эммы, — пояснил Райнхард. — Типичные открытки с видами кёнигсбергских курортов. — Что по этому адресу? — Мастерская модистки. — Значит, Эмма часто бывала в Кёнигсберге? — Постоянно. Отдыхала, заводила знакомства. Теперь я уверен: Кёнигсберг — та ниточка, за которую следует потянуть. — И вы предлагаете поехать туда? — Да. — Право, не знаю… — Дора медленно вращала чашку в руках, вылавливая серебряной ложечкой увядший цветок флердоранжа. Лепестки оставили на фарфоре желтоватый след. — Моя репутация, конечно, оставляет желать лучшего, но поехать на курорт с малознакомым мужчиной, будто я ваша… — Вы правы, это лишнее, — согласился Райнхард. — Амплуа любовницы вам ни к чему. Назовитесь моей родственницей. Никаких двусмысленностей, никаких лишних вопросов. Дора задумалась, но Райнхард истолковал её молчание по-своему: — И, разумеется, никакого неподобающего поведения с моей стороны, — добавил он. «Очень жаль» — мысль пронеслась в голове Доры быстрее, чем она успела её поймать. Райнхард между тем достал из кармана небольшую брошюру: «Путеводитель по Кёнигсбергу и прилегающим морским курортам». — Тоже нашли у Эммы. Страницы пахли пылью и духами с примесью чего-то лекарственного. Реклама отеля пестрела выцветшими буквами: «Кто желает иметь удобство во всех отношениях, тот должен жить в означенной гостинице… Местоположение "Grosses Logier Haus" необыкновенно благоприятное: одна половина — в саду, другая — против самого моря». — Когда мы едем? — спросила Дора. Райнхард, уже стоявший у двери, обернулся. Свет из окна падал ему за спину, превращая фигуру в чёткий силуэт. — Я пришлю письмо с инструкциями. Дверь закрылась с тихим щелчком. Дора осталась сидеть, перебирая открытки: мрачный Кёнигсберг с острыми шпилями и солнечный курорт с пенными барашками волн. Её палец скользнул по выпуклому контуру волн на одной, по шершавой фактуре городского пейзажа на другой. «Выбор?» Его не существовало. Она уже знала — поедет.