Секрет черного шелка

Schatten im Garten

Полуденное солнце, наконец, разорвало пелену облаков, залив парк золотистым светом. Вдоль аллей, словно капризные фаворитки на придворном приёме, стояли орхидеи и розы в полном цвету. Их дурманящие ароматы смешивались с дыханием моря, создавая странно возбуждающую смесь. Лучи, пробиваясь сквозь листву экзотических деревьев, рассыпались по песчаным дорожкам мерцающими пятнами. В тридцати шагах от кромки прибоя высился отель «Grosses Logier Haus» — истинный шедевр курортной архитектуры. Его застеклённая веранда с арочными окнами напоминала прозрачную шкатулку, выставленную напоказ богатым коллекционером. Второй этаж опоясывала ажурная галерея, где обычно прогуливались дамы, демонстрируя новые платья. Каждый из многочисленных балконов был украшен уникальной резьбой — ни один узор не повторялся, словно архитектор хотел подчеркнуть: здесь каждый гость особенный. — Вижу, вы впечатлены, — заметил Райнхард, наблюдая, как Дора впитывает окружающую роскошь. — Реклама не солгала. Здесь действительно превосходно. Её рука легко вплелась под руку Райнхарда, и они начали медленную прогулку по аллее. — Моя роль? — Дора подошла чуть ближе, чтобы её шёпот не унес морской ветер. — Сегодня вечером — вы просто отдыхающая дама. Спуститесь в общий зал, заведите милую беседу с кем-нибудь… но ни слова об Эмме. Обычные светские пустяки: погода, последний спектакль в опере, модные сплетни из журналов. «Кажется, мне предстоит самое легкое задание за всю эту историю» — подумала Дора.

***

Вечер был в самом разгаре. Душный воздух наполняли гомон весёлых голосов, взрывы смеха, звон хрусталя, фарфора и густой запах жареной дичи. Доре нравилось здесь всё. Она восседала на высоком стуле, изящно откинувшись на спинку. Подол её платья был приподнят чуть выше, чем того требовали приличия, являя нескромным взорам щиколотки, оплетённые лентами сверкающих туфелек. Несколько кавалеров вились вокруг Доры, словно пчёлы вокруг цветка. Дора смеялась звонко и беззаботно, отпускала игривые реплики, дразнила поклонников, соблазнительно ела десерт. И она могла себе это позволить. Сегодня она чувствовала себя царицей бала, центром этого весёлого, благоухающего, беззаботного мира. Время от времени Дора бросала взгляд через зал, ища в толпе Райнхарда, но его нигде не было видно.Она уже начала беспокоиться, но тут официант, лавируя между столиками, подсунул ей в руку свёрнутый листок. «В саду. Через четверть часа.» В назначенный час Дора спустилась в сад. Ночная прохлада уже стелилась между кустами гортензий, окутывая листья серебристой дымкой. Райнхард ждал её, сидя на скамейке, и в его руке беззаботно покачивалась бутылка портвейна. Жидкость на донышке поблёскивала, словно подмигивая: «Да, он уже изрядно пропустил». И странное дело — это зрелище вызвало у Доры не тревогу, не возмущение («как можно появляться перед женщиной в таком состоянии?»), а почти преступное удовольствие. Райнхард теперь казался более расслабленным и доступным, если так дозволено сказать о мужчине. «А что, если подразнить его?» — мелькнуло у неё в голове, и игривое настроение тут же подхватило эту мысль. — Вы привлекаете слишком много внимания, — произнёс Райнхард, но в его голосе не было привычной строгости, скорее — ленивая ирония. — О, а разве не этого вы от меня ждали? — Дора нарочито медленно опустилась на скамью, позволив юбке едва-едва коснуться его ноги. — Не в таких масштабах. Вы умудрились собрать за вечер больше поклонников, чем королевская опера за сезон. — Но признайтесь, вам нравится мой исполнительский пыл. — Пожалуйста, больше без творческих интерпретаций. Дора притворно вздохнула. — Итак… Райнхард достал сигарету, но не закурил — лишь перекатывал её между пальцев, будто отмеряя время для ответа. — Итак, на днях мы отправимся к модистке. Вам предстоит изображать убитую горем подругу. — Почему бы просто не вызвать её в участок? — Разумеется, её вызовут. Но позже. Хочу увидеть её в естественной среде. Поверьте мне, нет ничего хуже женщины на допросе. Один и тот же жалкий спектакль: заученные фразы и рыдания под стук пишущей машинки, фальшивые обмороки, истерики, некоторые пытаются откупиться. Или… предложить нечто непристойное. — Разве так бывает? — Дора удивлённо приподняла бровь. — Ещё как, — Райнхард пошло улыбнулся. Дора поймала себя на мысли, что в чём-то понимает этих женщин. — Завтра вы должны поговорить с одним из поклонников Эммы, — продолжал Райнхард. — Он живёт безвыездно в соседнем отеле. Художник, Конрад фон Альтдорф. Благородного происхождения и со странностями — даже не знаю, что из этого хуже. И, как вы догадываетесь, в полиции он устроил настоящее представление — ни слова по существу. Он знал Эмму лучше, чем признаётся. — Взгляд Райнхарда оценивающе скользнул по лицу и фигуре Доры. — Попробуйте узнать у него о последних днях Эммы. Думаю, в компании красивой женщины он заговорит. Дора вдруг осознала, что на мгновение задержала дыхание. — Как мне начать разговор? О чём спрашивать? — Скажите, что хотите быть натурщицей по совету Эммы. Похвалите его работы, но без фанатизма. Главное — подберите соответствующий наряд. Он должен взглянуть на вас и подумать: «Чёрт побери, я обязан запечатлеть этот образ». Дора кивнула, мысленно перебирая гардероб. Тёмно-синее бархатное платье — идеальный выбор. Глубокое декольте в форме сердца обещало вдохновение художнику, а благородный покрой сохранял респектабельность. Она уже представляла, как свет будет скользить по бархатистой ткани, подчёркивая каждый изгиб… — Только помните, — голос Райнхарда вернул её к действительности, — вы не модель, а охотница. Каждое откровение — шаг к разгадке.