Уроки любви для короля мафии

      Два дня до вылета в Японию оказались спрессованы в одну длинную, тяжёлую ночь. Хакурон почти не отходил от Хантера, проверял улицы, прислушивался к каждому шороху. Для него это были не просто дни подготовки — это были дни постоянного напряжения и ожидания удара в спину.       Для Хантера же всё складывалось иначе. Его привычная жизнь рушилась на глазах, и ему предстояло объяснить своё отсутствие тем, кто ни о чём не догадывался. Первым делом нужно было решить вопрос с университетом, куда он только недавно устроился. Хантер вышел на кухню и набрал номер директора. — Добрый день, мистер Грейс? — голос его слегка дрожал, хотя он пытался казаться спокойным. — Хантер? Рад слышать. Вы разве не на лекции? — У меня… личные обстоятельства. Срочные. Мне придётся взять отпуск. — В середине семестра? — удивление в голосе директора было почти обидчивым. — У вас курс студентов, дипломники. Что случилось? Хантер помедлил, сжимая телефон. Он прекрасно знал, что не может назвать настоящую причину. — Мне предложили принять участие в исследовании… в Японии. Это… важно для кафедры. Я буду поддерживать контакт онлайн, вышлю лекции, конспекты. Прошу оформите академический отпуск. На том конце линии наступила тишина. Потом сухой голос: — Вы ответственный человек, Хантер. Ваши рекомендательные письма были на высшем уровне. Но если вы исчезнете дольше, чем на месяц, я не смогу удержать за вами нагрузку. — Я понимаю, — коротко ответил он. — Я постараюсь вернуться как можно раньше. Спасибо за доверие. Повесив трубку, Хантер закрыл лицо ладонями. Ему казалось, что он только что подвёл не только директора, но и своих студентов.       С семьёй оказалось куда сложнее. Мать взяла трубку сразу, в её голосе слышалась радость: — Хантер! Сынок, как ты? Я только хотела позвонить и пригласить на ужин на этой неделе. Он закрыл глаза, собираясь с силами. — Мам… мне придётся уехать. В Японию. — В Японию?! — её голос дрогнул. — Но ты только после больницы… Тебе нельзя перенапрягаться. — Это не обсуждается, — он постарался говорить мягко, но твёрдо. — Просто прими как факт. Я позвоню, как только смогу. — Ты уверен, что всё в порядке? — она пыталась вытянуть из него правду, но он прервал разговор, чувствуя, что иначе сорвётся. Телефон соскользнул на стол, и он какое-то время просто сидел, уставившись в пустоту. Чувство вины разъедало изнутри.       Вечерами он находил Хакурона в комнате — тот вечно возился с оружием или переговаривался по телефону с Ником. Иногда просто сидел в тишине, как будто всё происходящее — тяжёлый сон, из которого невозможно проснуться. — Знаешь, — сказал как-то Хантер, — я всю жизнь изучал Японию через книги, архивы, поездки как преподаватель. Но впервые лечу туда, словно беглец. Хакурон поднял на него взгляд и слегка усмехнулся: — Может, так и честнее. Страна не любит туристов в белых перчатках. Увидишь её настоящей. Эти слова задели. Хантер вдруг подумал, что, возможно, именно эта поездка станет для него настоящим испытанием. Он вышел на балкон и облокотился на перила, вдали шумел город. — Я никогда не думал, что окажусь в такой ситуации, — тихо признался Хантер. — Всю жизнь я был человеком слова. Писал статьи, читал лекции, спорил о философии дзен. А теперь… лечу в неизвестность с человеком, который, как выяснилось, живёт в мире крови и оружия. Хакурон молчал. Только потом произнёс: — Я не дам тебе пропасть. Даже если придётся встать между тобой и всем остальным миром. И Хантер поверил. Он чувствовал, что это не просто слова.       Утро встретило мужчин вязкой духотой и слепящим, обжигающим глаза солнцем. Воздух в городе стоял тяжёлый, словно насыщенный пылью и бензиновым смрадом. На парковке аэропорта царила привычная суета: гул машин, голоса диспетчеров, быстрые шаги людей с чемоданами, запахи кофе и дешёвых булочек из киосков.       Хантер и Хакурон приехали сюда минут тридцать назад. За это время они успели пройти контроль, купить билеты и теперь сидели в зале ожидания. Вокруг мелькали лица пассажиров: кто-то устало листал газету, кто-то нервно перепроверял документы, дети с визгом носились по коридору, несмотря на раздражённые окрики родителей.       Хантер выглядел чужим среди этой суеты. Он сидел прямо, но руки упрямо теребили ремешок сумки, а взгляд блуждал, не задерживаясь ни на одном предмете. На висках выступили капельки пота. Хакурон это заметил сразу. Он придвинулся ближе, склонив голову так, чтобы видеть его лицо. — Боишься летать? — спросил тихо, не осуждая, а скорее с лёгкой заботой. Хантер дернул уголком губ в нервной улыбке. — Немного… — признался он после паузы. — Мой единственный полёт закончился плохо. Слишком плохо. Словно невольно, пальцы его коснулись груди — к тому месту, где под тонкой тканью рубашки скрывался шрам. Хакурон нахмурился. Он всегда чувствовал, что в прошлом мужчины есть тёмные пустоты, которые тот тщательно обходил стороной. — Расскажешь? — в голосе не было давления, только интерес и осторожность. Хантер отвернулся к окну, где на раскалённой полосе лениво ползли самолёты, и усмехнулся: — Если расскажу сейчас, тебе придётся тащить меня в салон силой. Поверь, это никому не понравится. — И это должно меня успокоить? — Хакурон покачал головой, но не стал настаивать. — Хорошо. Я подожду.       Громкий, немного металлический голос диспетчера разнёсся над залом: объявлялась посадка на их рейс. Хакурона словно обдало холодом. Непонятное предчувствие тревожило его с самого утра, и теперь, когда они поднялись с мест и направились к выходу на посадку, оно стало почти осязаемым. Он бросил взгляд на Хантера: тот шёл чуть согнувшись, глаза опущены в пол, дыхание сбилось. Видно было, что мужчина сдерживает паническую волну, готовую накрыть его в любую секунду.       Хакурон, не раздумывая, протянул руку и крепко сжал его ладонь. Хантер заметно вздрогнул, но не отдёрнул руку. Так, молча, шаг за шагом, они дошли до трапа. В салоне было прохладнее. Они заняли свои места у иллюминатора. Когда самолёт начал медленно выкатываться на взлётную полосу, Хантер резко выдохнул и закрыл глаза. Почти сразу его дыхание выровнялось, голова опустилась на плечо Хакурона. — Вот так, — шепнул тот, едва улыбнувшись. — Поспи. Хантер даже не услышал. Он заснул почти мгновенно — словно организм сам выключил его, спасая от воспоминаний. Всю дорогу он проспал, тихо дыша, иногда слабо шевеля пальцами. Хакурон сидел неподвижно, ощущая его вес на своём плече, и в душе странным образом чувствовал спокойствие.       Посадка в Токио прошла мягко. Когда колёса коснулись полосы аэропорта Ханэда, Хакурон осторожно коснулся плеча мужчины. — Эй, просыпайся. Мы прилетели. Хантер медленно открыл глаза. Усталость в них ещё не рассеялась, но губы тронула лёгкая улыбка. — Знаешь… за долгое время я впервые спал спокойно. — Он потянулся и поднялся. — Пошли? Хакурон схватил его за руку, не отпуская. — Только обещай: все вопросы — потом. Что бы сегодня ни случилось, веди себя максимально спокойно. Хантер посмотрел на него с лёгкой насмешкой, хотя в голосе дрогнуло напряжение: — Хорошо. Не переживай. Я спокоен, как удав. Парень нехотя отпустил его руку, но взгляд был прикован к иллюминатору. Он уже заметил машины, подкатившие прямо к трапу. Отец. Всё как всегда — демонстративно, с размахом, через край. Главное, чтобы Хантер не испугался.       Выходя из самолёта, Хакурон постарался надеть маску спокойствия. Его лицо стало непроницаемым, но в кармане пальцы нервно сжимали телефон. Лишь рука чуть дрожала. К трапу уже подошла охрана. Из блестящей чёрной машины выбрался подручный отца — невысокий, излишне оживлённый мужчина с приторной улыбкой. — Юный господин! — его голос звучал почти театрально. — Какая честь, что вы почтили нас своим визитом! Прошу, вот ваша машина. Хакурон остановился, глядя прямо, и холодно произнёс: — Я не поеду домой. Мы остановимся в отеле. Нужно уладить вопросы. Вернёмся завтра. На лице подручного мелькнула гримаса — от удивления до ужаса. Он прекрасно понимал, что господину не понравится такой демарш. — Н-но… господин… — Не переживайте, — перебил Хакурон, голос его стал твёрдым. — Отец поймёт мою спешку. Охрана переглянулась, но кивком Хакурон дал понять, что спорить бесполезно. Люди разошлись по машинам, а сам он, не выпуская руку Хантера, быстрым шагом направился к выходу с полосы. Уже доставая телефон, он набрал такси. — Уверен, что всё нормально? — Хантер шёл рядом, стараясь говорить негромко. — По тебе видно, что ты напряжён. Люди подумают, что тебя силой притащили, и первые подозрения падут на меня. — Именно поэтому мы едем в отель, — коротко ответил Хакурон. — Вечером у меня встреча. Ужин, на котором я должен принести извинения отцу Беннета. Я пойму, если ты захочешь остаться в номере. Хантер фыркнул. — Ну нет. Одного я тебя никуда не пущу. Хакурон удивлённо посмотрел на него. В глазах мужчины не было страха — только решимость. Спорить не имело смысла.       Такси уже подъехало. Сев в машину, Хакурон ощутил, как тревога немного отпускает. Хантер всё время смотрел в окно, жадно ловя новые впечатления: улицы, световые панели, стройные ряды автомобилей, толпы людей. Его реакция невольно умиляла. — Мы обязательно прогуляемся, когда всё улажу, — сказал Хакурон, наблюдая за ним. Хантер повернулся, смутился и пробормотал: — Прости, я веду себя как ребёнок. — За что извиняешься? — Хакурон едва улыбнулся. — Ты очень милый. Я рад, что тебе нравится. Щёки Хантера тронула лёгкая краска, он отвернулся к окну и буркнул: — Порой ты просто невыносим… Хакурон тихо рассмеялся. Но где-то глубоко внутри тревога продолжала жечь — впереди был ужин, встреча, и неизвестно, чем всё это закончится.       Хакурон без колебаний выбрал отель, в котором когда-то находил убежище от отцовского дома. Раньше это место было для него глотком воздуха — здесь он мог чувствовать себя свободным, независимым, словно хоть ненадолго обрывал ту невидимую нить, что связывала его с железной рукой семьи. В этих стенах он впервые осознал, как сладко звучит слово «свобода».       Вестибюль встретил их мягким светом люстр, запахом свежезаваренного кофе и воска, которым натирали мраморный пол. На ресепшене стояла другая смена работников — время неумолимо меняло лица, но неизменным оставался хозяин. Он сразу же узнал Хакурона и, как старому другу, широко улыбнулся, дружески хлопнув по плечу. — Как долетели? — спросил он с неподдельным интересом. — У меня есть парочка очень хороших номеров для вас. — Нам нужен один номер, благодарю, — спокойно ответил Хакурон и даже позволил себе лёгкую улыбку. На лице мужчины промелькнуло короткое удивление, но он быстро взял себя в руки и, приглашающе кивнув, повёл их к лифту.       Номер оказался просторным и светлым. Панорамные окна занимали почти всю стену, открывая вид на город: над бетонными джунглями небоскрёбов уже алело небо, и розовые отблески ложились на стены и мебель. Тонкий гул мегаполиса доносился сквозь стекло, словно далёкая музыка. — Здесь хорошо, — тихо заметил Хантер, поставив сумку у кровати. Хакурон сел в кресло у окна, перекинув ногу на ногу, и наблюдал за мужчиной, который методично разбирал вещи. Было в этом что-то домашнее, почти уютное, и именно это ощущение внезапно смутило Хакурона. — Я заказал нам пару костюмов, — сказал он, пряча улыбку. — Надеюсь, угадал со стилем. Хантер поднял бровь, достал из гардероба аккуратно упакованный костюм, с интересом осмотрел ткань и забрал его в ванную.       Дверь щёлкнула, и через пару минут Хантер вышел. Он поправлял воротник рубашки, слегка нахмурив брови, будто не до конца был уверен в своём отражении. Хакурон едва не подался вперёд. — Кхем… тебе очень идёт, — выдохнул он, откашлявшись, стараясь скрыть собственное смущение. Костюм глубокого винного цвета, плотный, идеально сидящий по фигуре, подчеркнул бледность кожи мужчины. Сочетание было настолько выразительным, что в голове Хакурона вспыхнула картинка: алый след на снегу. Он невольно пробормотал на японском: — Кровь на снегу… Хантер не расслышал, занятый тем, чтобы застегнуть манжеты. — Теперь твоя очередь, — заметил он и уселся в кресло, скрестив руки на груди, словно преподаватель, дожидающийся студента на экзамене. Хакурон усмехнулся и направился в ванную. Некоторое время там слышался шорох ткани, звон металла запонок, а затем дверь распахнулась. На этот раз Хантер не удержался и хмыкнул, оглядывая его с головы до ног. — Костюм тебе к лицу. Даже не скажешь, что ты проблемный студент. Хакурон скривил губы в ухмылке, закрепляя запонки на рукавах. — Стараюсь для своего учителя. В ответ Хантер рассмеялся. — Мы ещё поговорим об этом, когда вернёмся. — Его голос потемнел, стал ниже, чуть хриплым. — Не хочу сейчас помять костюм. Слова задели сильнее, чем можно было ожидать. Сознание Хакурона, словно взбесившись, начало рисовать картины: как он срывает с мужчины идеально сидящую рубашку, как ткань штанов рвётся под его пальцами… Нет. Лучше не рвать — разрезать медленно, по шву, открывая каждый сантиметр белой, тёплой кожи… Парень резко встряхнул головой, отгоняя опасно сладкие образы. Он почувствовал, как жар поднимается к ушам, и это только разозлило его на самого себя. — Чёрт… — выдохнул он почти беззвучно. Время летело слишком быстро. Уже нужно было ехать в резиденцию Икеда. Ужин ждал их впереди — и вместе с ним испытания, к которым Хакурон всё ещё не чувствовал себя готовым. Но пока Хантер был рядом, это странным образом придавало ему сил.

***

— Волнуешься? — негромко спросил Хантер, когда они вышли из машины перед парадным входом. — Это сложно назвать волнением… — Хакурон задержал взгляд на массивных воротах и медленно выдохнул. — Скорее, я просто сдерживаю злость. Ты ведь помнишь, о чём я попросил в самолёте? — Помню, — спокойно кивнул Хантер. — Не переживай. Идём. Чем быстрее начнём, тем быстрее закончим. — Это точно…       Два слуги, настолько накачанные, что казались больше охранниками, чем прислугой, встретили их с подчеркнутым почтением и провели через сад. Дорожка шла мимо искусственного пруда с золотыми рыбками, бамбуковых рощиц и идеально подстриженных кустов. Всё здесь напоминало не о доме, а о тщательно выстроенной сцене, где каждая деталь служила одной цели — демонстрации богатства и власти.       На крыльце их встретил мужчина в дорогом кимоно, с лицом, на котором время и пороки оставили глубокие следы. Его глаза прищурились, а губы растянулись в улыбке, больше похожей на оскал. — Хаку, мальчик мой, как давно я тебя не видел. — Его голос был низким, прокуренным, и в каждой ноте звучала мнимая доброжелательность. — Тогда ты был ещё юнцом. Сейчас же передо мной стоит мужчина… наследник. Стиснув челюсть, Хакурон позволил себя обнять. В нос ударил запах сигарного дыма и крепкого коньяка, от которого мутило. — А это?.. — старик повернул голову, хрипло захохотав. — Это то самое яблоко раздора? Разговор шёл на японском. Старик явно рассчитывал, что мужчина, стоящий позади Хакурона, не поймёт ни слова. Но он просчитался. — Если вам так угодно меня называть, не смею спорить, — спокойно произнёс Хантер на чистом японском, склонив голову в уважительном поклоне. Старик на мгновение остолбенел. Затем быстро вернул на лицо выражение холодной скуки, но в его взгляде мелькнуло раздражение. — Давайте продолжим разговор за столом, — наконец протянул Ёсидо Икеда, делая приглашающий жест. Хакурон едва заметно хмыкнул и, когда старик отвернулся, подмигнул Хантеру. Ответ мужчины явно пришёлся ему по душе — пусть и был рискованным.       Обеденный зал был слишком роскошным и нарочито перегруженным: длинный стол, заставленный блюдами, десятки снующих слуг, оживлённые разговоры. Здесь собрались не просто родственники и партнёры семьи — это был театр, где каждый гость играл свою роль. Хакурон прекрасно понимал: сегодняшний ужин — не встреча, а шоу. Отец хотел выставить Хакурона и клан Мураками в определённом свете, и мальчику оставалось только отыграть свою роль, чтобы избежать ещё больших проблем.       Сев рядом с Хантером, Хакурон поймал на себе несколько многозначительных взглядов. Никто не осмелился высказываться вслух, но намёков хватало. Когда настал момент, Хакурон встал и попросил слово. Сжатые кулаки выдавали его напряжение, но голос звучал ровно: — Я, наследник клана Мураками, искренне сожалею об оскорблении, нанесённом клану Икеда. С моей стороны было недопустимо смешивать личные привязанности и наши прочные партнёрские отношения. В ближайшее время я искуплю свою вину усердной работой на благо наших семей. На последних словах лицо Ёсидо расплылось в довольной ухмылке. Он поднялся, театрально кивнул и поднял бокал: — Я принимаю твои извинения, мальчик мой. Я и сам когда-то был юным и наивным. Пусть эта история не омрачает наших отношений. Хохот, звон бокалов, показная лёгкость. А Хакурон, сев обратно, под столом сжимал скатерть до боли в пальцах, борясь с тошнотой. Хантер сидел с каменным лицом. Его не интересовали ни блюда, ни разговоры, ни вино. Он лишь ощущал, как пальцы Хакурона дрожат рядом с его рукой. И тогда мужчина опустил ладонь и крепко сжал его пальцы в ответ. Хакурон посмотрел на него — взгляд с извинением, с мольбой, с усталостью. И Хантер улыбнулся едва заметно, показывая: он здесь.       Постепенно гости начали расходиться. Оставались лишь ближайшие союзники, да старые приятели семей. Атмосфера становилась всё более свободной, а лица — краснели от алкоголя. Подозрение закралось в Хакурона, когда официанты вдруг начали суетиться. Сначала их пригласили на террасу. Разговоры, вино, сигареты… а потом, когда гости вернулись в зал, парень понял, что ждал зря. На длинном столе лежала обнажённая девушка, усыпанная цветами и листьями. На её теле аккуратно разложены суши, сашими, закуски. — Думаю, ты соскучился по ниотамори, — с мерзкой ухмылкой произнёс Ёсидо. — О, я хорошо помню семейные ужины с твоим отцом… Как давно это было. Хакурон стиснул зубы, его лицо стало мертвенно-бледным. Он сел, стараясь не поднимать глаз. Рука его сжала пальцы Хантера так, что тому стало больно. — Красивый обычай, — продолжал старик. — Для вашей семьи ещё и особенный. Помню, как милая Йоко лежала вот так… — он указал палочками на стол. — И как твой отец впервые её увидел… Имя прозвучало, словно удар. Хакурон вскочил, стул скрипнул и упал. На лице Ёсидо появилась маска удивления, но глаза блестели от злорадства — он ждал этой реакции. — С вашего позволения, мне нужно отлучиться, — ровным, но металлическим голосом произнёс Хакурон. Он протянул руку Хантеру. Тот не сказал ни слова, но, поднявшись, бросил на хозяина дома холодный взгляд, от которого по залу прошёл лёгкий шёпот. В туалете Хакурон сорвался к раковине, зачерпнул пригоршню воды и плеснул себе в лицо. Его руки дрожали, и вода лишь стекала по щекам и падала на брюки. Хантер подошёл и обнял его со спины. — Если хочешь, давай просто уйдём. — Если бы я мог… — прошептал Хакурон. — Мы бы уже давно ушли. Он ублюдок… я знал, что будет что-то подобное. Хантер повернул его к себе, взял лицо в ладони и повторил твёрдо: — Я не спрашиваю, можешь ты или нет. Я спрашиваю: ты хочешь уйти? Хакурон опустил лоб к его лбу. Мокрые пряди с его волос капали на нос Хантера, заставляя того морщиться, но не отстраняться. — Ты прав, — прошептал парень. — Мы задержались здесь слишком долго. И они ушли. Никто не заметил. Или никто не захотел замечать. В это время в зале продолжали пить и веселиться, а Ёсидо, довольный собой, уже не обращал внимания на то, что наследник Мураками исчез. В такси Хакурон обессиленно опустил голову на плечо Хантера. Его дыхание стало ровным, и вскоре он задремал, будто только рядом с этим человеком мог позволить себе слабость.